Наша история относится к тем далёким, далёким временам, когда с той Великой войны миновало чуть более десяти лет.

Обстановка была очень тяжелой, бедность- беспросветная, нужда во всем, от еды до одежды (тем более, что семьи были большими: от трёх и более детей). Настоящей головоломкой наших мам были сборы своих детей к первому сентября в школу. Во что обуть и одеть своих голодранцев? Наша же задача была, как говорил великий вождь и учитель: «Учиться, учиться и учиться!»

Работали родители много, но из нищеты было никак не выбиться. Понятно, что восстановить страну после опустошительной военной разрухи было непросто. Требовался огромный труд, еще раз труд, терпение и просто много терпения.

Нас, мальчишек той поры, особо ничего не омрачало: ярко светило солнце, под солнцем искрился снег зимой, весной распускались цветы, а летом, летом было просто здорово.

Мы — маленькие дети, были большими романтиками, много читали про славных воинов, мореплавателей, индейцев, путешественников, про настоящих охотников и про всё на свете. Часто ходили в кино, и это было одним из наших любимых занятий. Мечтали, что когда мы будем взрослыми, то непременно будем такими, как те герои рассказов и фильмов, что воспитало в нас самые добрые чувства и качества.

Картина далёкого детства в памяти моей, где мы проживали, была мрачноватой. Главный объект небольшого рабочего поселка — клокочущий, грохочущий, известковый завод, эдакий монстр с оглушительными сиренами, известковой пылью и грязью, и огромными терриконами из шлака и золы. На этом заводе работали родители моих сверстников.

Другим объектом была железная дорога, с движущимися туда сюда составами с локомотивами, движение которых сопровождалось клубами пара и дыма, и паровозными гудками. Запомнилось мне отсутствие улиц с асфальтовым покрытием. Мощёные камнем были лишь на основных магистралях посёлка, остальные — грунтовые.

По улицам проезжали грузовики, от которых приятно пахло бензином, легковых автомобилей было единицы. После поездки на машине с добрым дядей, нашим соседом, по имени Лео, нам пацанам, непременно хотелось стать шоферами.

Для объективности скажу, что в эти непростые годы было хорошо организовано медицинское обслуживание и культурный досуг для всех жителей посёлка, объектами которых являлись два клуба, дом культуры и стадион, учреждениями медицины были больницы, поликлиника и железнодорожная амбулатория. Забота о детях была на высоте, были организованы различные кружки, а летом — пионерские лагеря. Всюду чувствовалась забота государства о детях. Взрослые про войну почти не вспоминали, была атмосфера добра и человечности по отношению к друг другу, и особенно к детям. Позднее, оценивая ту эпоху, мне стало ясно, что у людей просто напросто ощущалась усталость от тех огромных испытаний и лишений той трагедии четырёх лет, и общество, очистившись пламенем войны, стало лучше.

В огромной стране не было семьи, где бы не погибли или умерли от голода и болезней, их близкие. Добавим к этому, что разруха уравняла всех людей в их материальном положении, что немало служило к устранению многих грехов и слабостей человека, задвинув глубоко- глубоко такое чувство, как зависть.

Итак, мы — герои этого рассказа, жили на окраине рабочего посёлка. Облик этой окраины: не то городишка, не то деревня. По улице ежедневно, утром и вечером, бродят стада коров, коз, овец с личных подворий. Проезжая часть улицы, после дождя, представляла сплошную лужу, в которой часто копошились дети, пуская свои кораблики. Дороги восстанавливались лишь в сухую погоду или осенью, когда промерзало её «полотно». В каждом дворе имелось, кроме коровы или козы, поросёнок и куры. Домишки были деревянные и неказистые, отопление- печное, корова во дворе была, кроме всего прочего, явлением статусным. Лишь самые бедные хозяева не имели коровы, тогда у них обязательно была коза (или козы).

Признаком городского бытия было, пожалуй лишь, то, что взрослые ходили на работу и возвращались домой чумазыми, пропахшими дымом и гарью, зачастую похожими на негров. Тогда, по видимому, бытовые условия на производстве ещё не были отлажены, как говорится: «Было не до того».

Наша окраина состояла почти из пятидесяти дворов, хозяевами которых были как молодые семьи, так и пожилые люди. Мальчишек, родившихся в послевоенную пятилетку, на нашей улице насчитывалось около тридцати человек. Природа, как бы отыгрывалась, восполняя те огромные утраты мужчин на фронтах войны, создавая новое поколение. Это неоспоримый факт, и это было везде.

Одним из моих соседей, к которому я охотно приходил, был Валька Петров (мы его почему-то звали Петькой). Он был старше меня на два года, был сильнее меня и более умудрённым в жизни. Сила всегда была и есть важный фактор в решении споров, всеобщего уважения, как друзей, так и не друзей, а также стремление подражанию как малышни, так и сверстников по отношению к сильному, что последнему, конечно же, льстило. Мудрость, конечно тоже важное составляющее. Если попал в тупиковую ситуацию, куда идти? Идёшь к Вальке-Петьке. Он всё разложит по полочкам и ты невольно воскликнешь: «Как я сам до этого не додумался?».

Жили Петровы очень бедно. Семья состояла из трёх детей. Тащила семью их мать, тётя Сима. Она была добрая женщина, вид у неё был как у загнанной лошадёнки, от непосильного труда, в качестве грузчика продовольственного склада на железной дороге. Ноги тёти Симы опутывали распухшие вены, будто змеи на скульптурах античных героев.

Сестра Валькина, Зинка, была ещё несовершеннолетняя. Брата Лёху, как тогда говорили, забрали в армию, семья лишилась потенциального помощника. Вместо «кормильца» Лёхи, пришёл из заключения сам хозяин семьи дядя Демьян.

Дядя Демьян на фронте не был. Работая в торговле, дважды успел валить лес на благо Родине, по экономической статье. По его рассказам, строгий и справедливый отец народа, и тот не мог искоренить воровства и лихоимства, настолько оно было неистребимо.

Надежды подняться с колен, после того, как дядя Демьян откинулся, для Петровых не оправдались. Он оказался горьким пьяницей и балластом для семейства. Хозяйство Петровых было незамысловатым: деревянный домишка, разделённый на две половинки, в одной кухня с огромной «русской» печкой. Вторая служила и гостиной, и спальней для всех его обитателей.

В маленьком хлеву было 2-3 козы и несколько кур. Во дворе была собачья будка, в уменьшенном масштабе- это копия самой хижины, где проживали Петровы, только без печки. В будке жил пёс по имени Пират, при произношении слова «пират», со знаний каждого это ассоциируется с грозным одноглазым разбойником из романов Майн Рида, Стивенсона, Скота, Жуль Верна. Наша же собачка была добрейшая из семейства «барбосов», «полканов», «тарзанов» и прочих его представителей.

Пират был вислоухий пёс чёрной масти, с густой шубкой, над умными глазками были два коричневеньких пятнышка, сам был небольшой, но и немаленький, размером с подросшего козлёнка. Валька, его опекун не держал его на привязи, но ничем особо и не баловал.

Другим членом семейства Петровых вообще было не до собаки. Дядя Демьян, если он трезвый, запоем читал книжки про войну (видимо восполняя тот пробел его вынужденного отсутствия на фронте). Читал лёжа на печи, когда кормил берёзовыми вениками коз, хлебая щи, одним словом читал, не отрываясь. Ту же привычку приобрёл и Ванька. Зинка уже хороводилась с парнями, но о тёте Симе и говорить нечего.

Пират был предоставлен сам себе. Существовал негласный договор: «Вы меня не кормите, а я Ваш дом не сторожу». Уходил Пират все время в самоволку. В описанное время, собак вообще-то, было мало. Во-первых, вождь и правитель, часто практиковавший радикальные меры, в начале 50-х годов поубавил численность собак, поручив выполнять это мероприятие органам внутренних дел (здесь я пощажу психику рафинированного читателя, думаю, все догадались о чём речь). Потом, случилось так, что в лесах развелось огромное количество волков, что тоже сказалось на популяции домашних животных. Но главное, я думаю, что банально, собак хозяину нечем было кормить (собака же не травоядное животное). Пират был всеобщим любимцем, как детей, так и взрослых. Сторожил как умел все вокруг, подаст ночью голос: —  «Ага, это охраняемый объект!»- подумает лихой человек и уйдёт восвояси. Это как на фронте, пулемётная очередь в ночную пустоту, враг уже сюда не пойдёт, какая-то польза есть и от этого.

Между детьми и Пиратом была взаимная привязанность. Играя с Пиратом, у нас мальчишек, оживали образы киношных и книжных героев: Джульбарса- грозы басмачей, отважного Мухтара- друга охранников правопорядка, собаки- пятого члена танкового экипажа, белого клыка, Джека Лондона и других. С этим пёсиком, забывались наши детские горести и печали. Бывало, после уроков, придя домой, пообедав, выйдешь во двор, а Пират тут как тут… Мы бежим не чувствуя ног в ольховую рощу, которая, немного пофантазировав, превращается в лесные дебри Фенимора Купера, а там за стволом одинокой ели, прячутся ирокезы, и если бы не верный пёс… то труба дело, томагавк уже просвистел над головой… ирокезы поражены… и мы с Пиратом идём домой.

Пират был хорошим охотником на полевых мышей. За посёлком были обширные колхозные поля. И когда нива уже была сжата, мы бродили по полю. Наш охотник, обладая тонким слухом и чутьём, лапами выгребал ямку и доставал мышь, за одну прогулку их было несколько штук.

Около будки Пирата была схоронка, видимо на чёрный день, огромной кости, принадлежавшей, когда-то с большой вероятностью, мамонту (во всяком случае не свинье или козе). Эта кость была спрятана в земле, глубиной на четверть метра. Он её периодически доставал и показывал детям, как некое сокровище. Вообще, это был очень забавный пёс.

Однажды, после долгих лет борьбы с голодом и недоеданием, у Пирата жизнь пошла в гору. Дело в том, что наш общий сосед Тимофей Иванович, инвалид войны, устроился охранником на хлебозавод. Он приучил Пирата приходить к воротам пекарни, когда появлялась свежая выпечка.

С тех пор Пират раздобрел, шубка на нём стала как новое пальто, и он опекуна стал ставить ни во что. Это Вальке очень не понравилось и когда Тимофей Иванович увидел Вальку, Петьку с ружьём в руках (ружья-одностволки были почти у всех пацанов), старый солдат сказал ему примерно следующее: «Валя, не глупи, ты когда станешь старше и умнее, то об этом очень пожалеешь». К счастью, Валька его послушался и не совершил очень дурной поступок. Этот случай напомнил мне рассказ Джека Лондона о легкомысленном убийстве чайки, летевшей недалеко от борта корабля, одним юнцом, которое осудил его старший спутник.

Давно хотелось поделится своими воспоминаниями того далёкого детства, очень многих сверстников уже нет с нами. Имена героев частично изменены. Но события все реальные.