Кровавое зарево.

       История о любви и смерти

                                          

Пролог

    Когда планета была еще малообитаемой, столь же дикой, сколь и немноголюдной, в Европу, освещаемую Солнцем с небес, но не освещаемую тогда солнцем науки и цивилизации, пришли одни люди. Это были темные волшебники, беспощадные и мерзкие колдуны, в чьих жилах протекала сама тьма. Тени, исходящие от их седых длинных, как удав, бород, черных дырявых плащей, развивавшихся на ветру подобно парусам в море, и горбатых полу-гнилых тел, закрывали собой падающий на землю свет, а голоса, звучавшие противнее, чем скрежет самого грубого металла, наводили страх на всех живых созданий, что слышали их. Темные волшебники, используя древние знания и черную магию, породили величайшее зло во Вселенной – демонической природы бога вампиров Мрага, что был создан из очерненной крови и магических сил невиданной тогда мощи. Но ему и его создателям вышел противостоять могучий шаман, накопивший много знаний и сил в области магии, и звали его Райан Джахфороэл. Разразившаяся в ту ночь битва разрушила часть континента и уничтожила весь орден темных волшебников. Когда Райан, проходя по останкам злых магов и похрамывая, пленил Мрага, он лишил его материального тела, а дух уничтожить, увы, не смог…Могучий шаман обуздал темную силу бога вампиров и заточил его дух в его же выколотом черном сердце, избавив на время человечество от этой напасти. Но несмотря на пленение и уничтожение тела, Мраг остался жив. И озлоблен на людей. Являясь воплощением абсолютной тьмы и столь древнего ужаса, этот лорд возжелал власти мрака над всем живым. И перед тем, как утратить силы, вампирский бог создал заразу: победить ее не могли ни врачи, ни маги, что появлялись после. Зараза эта действовала быстро, в течение нескольких мучительных для человека часов, она бешеными темпами вселялась в организм, очерняла его и искажала разум людей, вследствие чего те стали превращаться в темных слуг, кровожадных и жестоких вампиров! Скрываясь в человеческом обществе, обращенные в слуг тьмы несчастные стали давать потомство от обычных людей, и со временем новые вампиры уже стали рождаться сами. Любого вампира можно было опознать по характерным чертам: большим клыкам, вздутым серым венам на руках, неестественно ярким и цветным глазам.

Так на момент позднего Средневековья вампиры уже населяли каждый материк Земли. А обожествленный ими прародитель, Мраг, все ждал, пока вампиров станет столько, сколько ему нужно, и почва пропустит ему в подземный мир достаточно людской крови, чтобы он мог освободиться и вернуться на Землю, дабы с людьми поквитаться за свое поражение, за поражение своих хозяев и за долгий изнуряющий плен…

 

                       

                                           Глава I

1553 год. Эпоха процветания сумевших в процессе эволюции побороть солнечный свет вампиров, когда крестьяне становились еще более легкой добычей, чем мыши или голуби. Вампиры уже затесались в рядах приближенных королей и королев. Оттого люди высших сословий куда реже и в куда меньшем количестве становились их жертвами, но тем не менее так же сильно их боялись! Именно в этот год произошло важнейшее событие за всю историю прибывания вампиров на Земле: одна из них, герцогиня Корнелия, богатейшая дама того времени, родила ребенка от западного аристократа, и, когда тот в сопровождении привычного детского плача появлялся на свет, ей явилось истязающее разум видение. Видение жуткого будущего! Увидев его, женщина предсказала гибель вампирского рода от рук ее новорожденного сына через четыре столетия. В тот же пасмурный день в ее замке состоялось собрание вампиров, на котором обсуждалась судьба младенца. Все присутствующие, включая герцогиню, единогласно ратовали за то, чтобы убить опасного ребенка прямо сейчас, чтобы в будущем он не погубил их. Решение было принято…Взяв факелы, группа вампиров во главе с матерью клыкастого ребенка (его отец, муж герцогини был убит за день до рождения сына) посреди ночи отправляется в густой дикий лес далеко от замка, где планировалось оставить младенца на съедение голодным волкам. Положив замотанного ребенка на колыхающуюся от ветра траву и окружив его подготовленными для приманивания зверей кусками ароматного мяса, герцогиня еще какое-то время смотрит на него, чувствуя внутреннюю грусть и сожаление, которые были не так сильны, как ее беспокойство за себя и своих сородичей. В последний раз прикоснувшись своей мертвенно бледной когтистой рукой к гладкому и бледному лицу малыша, не перестающего громко и жалостно рыдать, она оставляет пару капель материнской крови на белой пеленке. Затем она вместе с собратьями молча уходит, оставляя клыкастого малыша на произвол судьбы. Из темноты еловых и сосновых стволов виднеются светящиеся, словно маленькие фонарики, глаза волков, пришедших на запах мяса. Животные замечают плачущего ребенка и готовятся разинуть над ним свои пасти, однако, беззащитного младенца вовремя спасает оказавшийся неподалеку среднего роста, столь же среднего телосложения, бородатый чародей с колыхающимися на ветру, как флаг, волнистыми волосами длиной до пояса и сверкающими великодушием зелеными глазами по имени Тадде́ус-Ки́йхас Джахфоро́эл, потомок Райана. Колдун, одетый в складчатую бордовую рубаху, накрытую в области груди кольчужной сеточной броней, а в области таза – более светлого оттенка металлической пластинчатой перевязкой с висящими на ней блестяшками  и камешками, встает между хищниками и ее добычей. На нем еще надета, поверх рубахи, длинная узорная халат-мантия, на которой в свете Луны поблескивают мелкие железные пряжки и звенят переброшенные цепочки, на донельзя сухую почву он в боевой стойке встает на свои высокие сапоги, перевязанные сверху кожей и книзу – железными пластинками, а в руках, укрытых толстым рукавом с узорной областью на конце и тугими веревками в области локтя и плеча, уверенно сжимает посох ручной работы. Чародей отгоняет стаю волков, после чего, положив свое оружие на землю, подбирает вампиреныша, который в его присутствии перестает истерически плакать и, глядя на своего спасителя красноватыми глазенками, сменяет детское рыдание на мелкий смешок. Колдуну становится невероятно жалко брошенного и необычного ребенка, и он решает взять его под свою опеку. Прежде он изменяет его вампирскую внешность, предавая его жутко бледной коже человеческий бежевый цвет, изменяя цвет его глаз на обычный зеленый и маскируя выступающие белоснежные клыки, и «усыпляет» в нем кровожадную природу, делая его неотличимым от обычных людей.

— Я назову тебя…Гельмут Хельсинг – Произнес великодушный колдун в ту ночь, держа младенца в своих руках.

Всю свою дальнейшую жизнь мальчик растет в доме усыновившего его ведуна.

Проходят столетия.

Середина 20-го века. 1953 год. Вампиров стало меньше, чем 400 лет назад, но они по-прежнему терзают города и умело скрываются среди людей.

Германия. Выросший очень добродушным к людям и привлекательным внешне, высокий, зеленоглазый брюнет Гельмут в свои «юные» года работает сварщиком на крупном заводе. О том, что случилось с ним во младенчестве, ему не рассказывали. Типичная осенняя погода действует на парня, словно успокаивающая мелодия, горячей расцветки листья медленно опускаются на асфальт и головы прохожих, а ветер дует, сметая их с поверхности. Сгущаются сумерки, и Хельсинг собирается домой. Подойдя к дороге, Гельмут видит, как на дряхлую старушку несется машина, водитель которой не успевает вовремя нажать на тормоз. Герой, мгновенно среагировав, бежит к ней и уводит в сторону прочь от дороги, спасая хилой женщине жизнь. Престарелая гражданка от всей души благодарит своего спасителя, на что тот с улыбкой отвечает: «Пустяки, мэм. Берегите себя.»

Хельсинг возвращается домой. Подойдя к самому хорошо обустроенному и симпатично построенному зданию на всей улице, освещенной фонарями, он заходит внутрь. В доме, наполненном музыкальными инструментами, склянками, книгами, а также свечами и различной утварью, что беспорядочно лежат почти в каждой комнате, его уже ждет поседевший Джахфороэл, который все эти четыре века черпал силы из наполнявшей его тело магии лишь для того, чтобы как можно дольше быть со своим воспитанником, которого он за это время успел полюбить, как родного сына.

— Гельмут, мальчик мой. Что-то не так? Вернулся позже, чем обычно. — Поприветствовал паренька старый чародей, приподняв голову и отвлекшись от прочтения очередной тонкой книжки.

— Мастер Таддеус! Не гневайся, на заводе задержали. — Ответил ему Гельмут, бросив пыльную сумку на пол в прихожей.

— Чай закипел. Садись, поешь.

За столом Джахфороэл начинает сильно кашлять, да так, что у сидящего рядом Гельмута создается впечатление, что чародей вот-вот ласты склеит: колдуну становится нехорошо. Обеспокоенный юноша заботливо сажает его в кресло и протягивает стакан воды.

— Я, пожалуй, пойду прилягу… – слабо сказал чародей, приложив ладонь ко лбу.

После долгого сна, который явно пошел ему на пользу, колдун бодро и, заметно окрепнув, встает и сообщает приемному сыну, что они двое приглашены на крупный ужин этим вечером.

Собираясь в своей комнате, Гельмут надевает гладкую, белую рубашку, аккуратно завязанную темно-красную бабочку, стильный черный пиджак, острые сверкающие туфли и белые перчатки. Нарядившись, он встает перед зеркалом, и его голову заполняют размышления о бытие и о том, как чудесно ему живется. Его философские думы прерывает Джахфороэл, собравший свои длинные седые волосы в хвост и так же, как и его воспитанник, одевшийся в красивый вечерний костюм. Надев позолоченные круглые очки и замаскировав свой магический посох под обычную трость, он вместе с Гельмутом выходит из квартиры, закрывает дверь и спускается по лестнице. Следующие пять-шесть часов Гельмут и старик проводят на званом ужине в шикарно обустроенном заведении в центре города, за прекрасной, исполняемой специально приглашенным оркестром музыкой и вкусными закусками, десертами и спиртными напитками.

Наступает утро нового дня. Гельмут просыпается и не находит в доме колдуна. Из записки, оставленной на столе, он узнает, что Джахфороэл пошел за хлебом, и через несколько секунд после прочтения юноша слышит звук открывающейся двери. Волшебник возвращается домой, и после беседы о проведенном вечере он и Гельмут пьют горячий чай. В один момент чашка колдуна падает на пол, из-за чего все содержимое проливается на пол, а сам колдун начинает сильно кашлять и чуть ли не терять сознание. Гельмут готовится вызвать скорую, но Джахфороэл его останавливает, говоря, что в этом нет необходимости.

— Кажется, время пришло…. – с беспокойством промолвил колдун.

— Что? Для чего? – Любопытно и волнительно спросил Гельмут.

Неуклюже усевшись заново, маг начинает рассказывать о тех временах, когда вампиры почти завоевывали страны, входя в доверие королей и королев, но Хельсинг понимает, что это лишь фон и чародей что-то явно ему не договаривает, пытаясь обойти самое главное. Раза два старик проговаривается о раскрытии некой тайны, и после многочисленных попыток Гельмут все же добивается от него внятного ответа. Как оказалось, магия покидает тело колдуна и скоро наступит его кончина. А когда он умрет, с Гельмута спадут наложенные во младенчестве чары, из-за чего тот станет вампиром, как и его предки. Понимая, что нет смысла скрывать тайну прошлого юноши, Джахфороэл рассказывает ему все, что произошло с ним, когда он только родился, и о том, как он его нашел.

— Я…я не могу поверить, мастер. Я – вампир?? Как такое возможно?? Почему ты раньше мне не говорил?! – Восклицает Хельсинг, хватаясь за голову, искренне не желая верить в услышанную правду.

— Если бы ты это знал…твоя жизнь была бы совсем другой. Для тебя все было бы другим, понимаешь? Ты не смог бы познать этот мир как человек… — Печально ответил ему чародей.

— То есть, когда тебя не станет, я стану одним из этих злобных кровопийц??

— Я пытался уберечь тебя от этого…Я до сих пор жив только, потому что черпал жизнь из своей магии ради тебя. Чтобы как можно дольше быть с тобой рядом и…чтобы ты как можно дольше прожил прекрасной человеческой жизнью. – Уже с сожалением и тоской сказал Джахфороэл.

— Неужели нет никакого способа отменить превращение?

— Это может сделать…лишь великий Амбассадор Ночи. Самый сильный и могущественный из вампиров после их прародителя.

— Где мне его найти, мастер Таддеус? – Поинтересовался Гельмут с нарастающей уверенностью.

— Я не знаю… – Сообщил ему поникший колдун. — Знаю только то, что несколько лет назад он был министром в Париже.

— Значит, я должен его отыскать… — Решительно заявил Гельмут.

— Не вздумай! – Прозвучало строго.

— Почему?

— Он убьет тебя! Не ищи его, он несет за собой смерть, как и все они!

— …И я тоже? – Тихо и монотонно озадачил мастера парень, во взгляде которого пролетело явное сомнение.

— Мальчик мой…ты не такой, как они. – Коснувшись его плеча морщинистой рукой, проговорил Джахфороэл. – И не из-за моего колдовства. Даже без него…У тебя благородная душа и доброе сердце. Ты должен сохранить это вплоть до своей смерти…

— Но я не смогу это сделать, если стану вампиром…Поэтому я должен найти этого Амбассадора.

— Я не смогу уберечь тебя от него. – Хрипло и заботливо произнес Джахфороэл.

— И не нужно. Ты же обучил меня сражаться. – Успокоил старика Гельмут.

— Он уже знает про тебя…действие вампиризма началось. Он будет охотиться на тебя.

— Я справлюсь, мастер.

— Будь осторожен…мой мальчик. – Наказал колдун.

— Ты точно побудишь без меня один? – Заботливо спросил юноша.

— Со мной все будет нормально…

Попрощавшись с чародеем, взяв шпагу, воду и карту материка, Гельмут отправляется в масштабное путешествие.

Как и сказал Джахфороэл, за ним уже наблюдает Амбассадор, преемник герцогини Корнелии, по-настоящему грозный, сильнейший за всю историю после Мрага вампир, принадлежащий к крупной знати, с кожей белой, как мел, и глазами, мерцающими жаждой крови и злобой ярче любых огней. Эти глаза пробирают до самых гостей и способны заставить любого – будь то человек или вампир – задрожать от неимоверного страха, сковывающего тело, как железные нерушимые цепи. Его нос острый и немного поднят, чует запах крови за километры, а рот усеян кристально чистыми зубами, ровный квадратный ряд которых прерывается по обе стороны двумя клыками. Среди вампиров он славится не только чрезмерным могуществом и безграничным влиянием, но и поразительно большим, даже громадным ростом: самые высокие из его сородичей достают ему не более, чем до начала худощавой грудной клетки, а он смотрит на них сверху вниз, опуская голову под углом. Амбассадор худощав и в сравнении с Бароном и Шокрелло на две головы выше обоих, если не горбится.  Он одет как и подобает аристократу: его наряд с внушительным воротником округлой формы увешен золотом, каждая пуговка и каждый шов выполнены безупречно и роскошно. Воротник придает очертанию его головы еще более внушительный вид, делая ее с виду еще больше, чем она есть на самом деле. Множество острейших золотых шипов, торчащих из плеч, спины и затылка, сверкают в свете Луны, как зубья ночного зверя при свете фонарика в кромешной мгле.

Амбассадор быстро узнает дитя, и вдруг он чувствует какую-то тревогу при виде Гельмута. Глаза его широко раскрываются, в них читается сильное беспокойство, но вампир подавляет это внезапно нахлынувшее чувство. Почистив увешенными кольцами и перстнями когтистыми руками губы, а подбородок — платком от крови и заинтересовавшись юношей, аристократ вызывает к себе в кабинет своего главного подчиненного, одетого в украшенный орденами темно-сиреневый с вкраплениями черного мундир секретаря Шокрелло, достаточно высокого худощавого вампира с сероватой кожей и волосами длиной до затылка, несколько волнистых прядей у которого свисают к плечам. Лицо у него сильно вытянутое, скулы выделяются и делают лицо еще больше похожим на череп, а светло-фиолетовые глаза таки сияют высокомерием, преданностью и умом. И силой он был совсем не обделен: считался самым жестоким и опасным из всех приближенных Амбассадора.

Ему дается поручение: выследить, где живет Хельсинг.

Гельмут стоит на почти пустом вокзале, ожидая поезд. Легкий ветер развивает его слегка взъерошенные волосы и заставляет в очередной раз задуматься о прелести простой человеческой жизни, которую он так боится потерять. Слышится шум приближающихся вагонов. Хельсинг садится в поезд, и тот отправляется в путь.

По дороге, смотря в окно и любуясь мелькающей мимо него природой, паренек засыпает. Будит его совершенно внезапный женский визг в соседнем вагоне. Вскочив с места, он бежит туда, где раздался крик, и видит там нескольких шокированных пассажиров, вставших в ужасе над валяющимся в луже крови трупом молодого обезглавленного человека. Гельмут, поняв, что в этом поезде что-то не так, начинает осматривать каждый вагон, и, дойдя до самого первого, предотвращает нападение кондуктора на средних лет мужчину. Когда кондуктор поднимает голову, оскаливая зубы и…клыки, Гельмут понимает, что перед ним вампир. Быстро достав острую шпагу, он вступает в поединок с кровопийцей и, зная, что главной слабостью всех вампиров, помимо серебра и крестов, является их главный орган, пронзает его сердце, побеждая противника.

— Вы в порядке, сэр? – Поинтересовался Хельсинг у спасенного пассажира, переступив через омерзительный труп вампира.

— Да, сынок…благодаря тебе. Спасибо. – Поблагодарил его пожилой мужчина.

— Не за что. – Вежливо сказал Гельмут ему в ответ.

Хельсинг выбрасывает тело поверженного вампира из вагона на ходу, и до утра поезд едет дальше.

Рассвет.

Поезд приезжает на конечную станцию.

Гельмут прибывает во Францию, куда его привела карта.

Убийство в поезде поручают расследовать немолодому, немного полному, но очень ответственному и порядочному следователю Чарльзу Уильямсу. Потерев густые коричневые усы, поправив очки при осмотре человеческого трупа в вагоне и рассмотрев следы когтей на одежде, он быстро понимает, что убийцей был вампир.

— Вынести тело!

Двое пассажиров, переживших немалый испуг во время происшествия в поезде, указывают пальцем на Гельмута, еще не ушедшего с вокзала. Уильямс догоняет его и уводит на разговор, в участок.

— Итак…свидетели говорят, вы сражались в вагоне с вампиром, убившим того пассажира. Это правда? – Начал допрос следователь.

— Да. Когда я понял, что кондуктор – вампир, я атаковал. – Спокойным тоном, сложив руки на коленях, ответил ему Гельмут, даже не думая сопротивляться и думая о том, как бы скорее закончить этот допрос и уйти с миром.

— Вампиром был кондуктор?? – Удивился Чарльз.

— А другие люди, вышедшие из поезда, вам об этом не сказали?

— По всей видимости, от страха они напрочь позабыли об этой детали. Несмотря на то, что…вы применили холодное оружие в вагоне поезда с другими пассажирами, арестовать вас за это нельзя в данной ситуации: как никак вы спасли целый поезд от последующих убийств невинных людей. Прежде, чем отпустить вас, молодой человек, я задам последний вопрос. Будьте любезны, ответьте.

— Спрашивайте. – Продолжал спокойным тоном говорить Гельмут.

— Вы – охотник на вампиров?

— М…простите?

— Вы еще совсем молод, – Стал пояснять следователь –, но смогли так запросто справиться с вампиром, сородичи которого направо и налево убивали и убивают людей тысячами. Как вам это удалось? Вы, должно быть, охотитесь на них.

— Нет, сэр…Я не охотник на вампиров. Я просто умею сражаться шпагой и знаю, что уязвимое место любого вампира – его сердечный орган. Вот и все. Теперь я могу идти?

-…Вы можете идти. Благодарю за сведения. – Сказал закончивший записывать данные в свой блокнот Чарльз.

— Всего хорошего. – Сухо произнес Гельмут, после чего вышел на улицу.

Оказавшись в столице, он, спрашивая у прохожих про министра, одновременно рассматривает красивые улицы и сооружения. Однако, он не понимает французского языка прохожих и, ломая голову над проблемой, так ничего и не придумывает. К концу дня, когда Солнце уже заходит за горизонт, он не находит никакой зацепки и, разочаровавшись, поднимается на Эйфелеву башню и там, нервно схватившись руками за голову, встает у самых перил. Вдруг с ним начинает диалог, будто объявившийся из воздуха бородатый, мускулистый наездник по имени Фили́пп Цето́у, мужчина сорока лет, чей внешний вид определенно говорит о большой физической силе, железной воле и нежелании часто пользоваться головой. К удивлению Хельсинга, этот человек говорит с ним на одном языке, и им удается выстроить нормальную беседу.

— Я весь день опрашивал местных о министре. Тебе известно что-нибудь о нем? – Спросил у незнакомого человека Гельмут.

— Я так-то тоже приезжий. На пару недель прибыл сюда, отдохнуть от дел, развеяться, Париж все-таки, город сам понимаешь, дивный. – Как-то весело ответил незнакомец.

— Да, согласен…То есть ты ничего не знаешь о министре? – Переспросил Гельмут, все еще надеясь хоть что-то узнать.

— Нет. Ты только за этим сюда приехал?

— Ну…да, наверное. Мне просто очень нужно. – Отведя взгляд куда-то вниз, сказал Гельмут.

— Зачем он тебе? – С интересом спросил бородач.

-…Ты – единственный, с кем я могу нормально поговорить во всем городе. В общем, дело в том, что…я узнал, что министром здесь был верховный вампир. Некий Амбассадор Ночи. Понимаю, это звучит странно, но…мне нужно, чтобы он сделал меня человеком навсегда.

— Так ты вроде…Постой, то есть ты не человек? – Напрягся незнакомый мужчина и в непонимании почесал затылок.

— По своей истинной природе я…вампир. – Гельмут смутился и даже как будто пристыдился. – И я им стану, когда мой приемный отец уйдет на тот свет. Понимаешь, я…Эй, эй, ты что!? – Честно ответил Хельсинг, после чего заволновался, заметив в миг одичавший взгляд собеседника и его руку, потянувшуюся к оружию на левом боку.

— Ты…один из них?? Ты чертов вампир! – Закричал Филипп.

Услышав про истинную сущность парня, его собеседник, достает кнут и начинает без объяснений яростно сражаться с Гельмутом. Успешно контратакуя удары противника, юноша наносит ему ответные, тем не менее, Филипп от них уворачивается. Искры летят в разные стороны, а звуки страшно хлыстающего балки кнута сотрясают воздух. В ходе боя и Гельмут, и наездник падают с башни, но, повиснув на балке и спрыгнув с нее, остаются невредимы. Хельсинг пытается угомонить противника, и они на время прекращают схватку.

— Что на тебя нашло?? – Переводя дух, спрашивает Гельмут, не понимая причину столь внезапно нахлынувшей на Цетоу агрессии.

— Вампир! Твои собраться лишили меня семьи! – Не затихая, гневно говорил ему Филипп. — Моя жена и двое моих сыновей были ни за что убиты вампиршей!

Цетоу рассказывает, как жил тихой, семейной жизнью в Америке, был охотником, за что ему хорошо платили. Жена была у него действительно была, любящая и милая, и дети были! Два мальчика, днями и ночами игрались во дворе и помогали отцу в быту, радуя родителей своим детским смешком. И однажды, поздней зимней ночью, в его дом зашла девушка-вампир. Филипп нанес ей раны, но в ту кровавую ночь от ее рук погибла вся его семья. С тех пор он выжжен ненавистью ко всему вампирскому роду и поклялся убивать каждого вампира, который встретится ему на пути. Гельмут, узнав о трагедии наездника, выражает искренние соболезнования и сожаление, а также любезно предлагает Филиппу отрезать свой палец или руку, как трофей. В этот момент Цетоу смотрит на него, как на сумасшедшего из психбольницы.

— Ты что отмороженный? – Непонимающе спросил Филипп.

— Это было бы справедливо.

— Да ты безумец!

Прямо посреди беседы у Гельмута выступают узнаваемые вампирские когти: Джахфороэл слабеет.

— Нечисть! – Вновь заорал наездник.

Филипп снова нападает на Гельмута, и сильно ранит его в живот, вследствие чего тот сбегает с поля боя. Ранение оказывается достаточно серьезным, чтобы у парня пошло кровотечение, и он, убедившись, что Цетоу потерял и не преследует его, прижимая левую руку к животу, садится на каменную плитку, и промывает рану водой, которая, становясь красной, стекает в канализацию. В этот момент Хельсинга находит некая девушка поразительно красивой внешности: ее глаза сверкают в ночи ярким янтарным блеском, как блестит идеально очищенное золото, отмечены черновато-красной подводкой, а ресницы длинные и густые, темно-коричневые волосы длиной до груди, замотанные в аккуратные локоны, безупречно вьются при каждом грациозном движении владелицы, а необыкновенно гладкая кожа, как кажется Гельмуту, в свете фонаря, стоящего в метре от пары, имеет нежно-белый цвет. На ней был надет слегка облегающий темный наряд с подчеркнутыми наплечниками, выглядывающими из-под волос, в области живота – завязан корсет. Барышня подступила к юноше на высоких кожаных сапогах, украшенных золотишком.

Не произнося ни слова и расправив руки, которых почти не было видно под закольцованными перчатками, она нападает на встречного, и они начинают сражаться. Однако, из-за полученной раны Гельмут быстро проигрывает и теряет равновесие, роняя шпагу и падая перед противницей. Будто бы почувствовав текущую кровь, незнакомка садится перед ним, и какое-то время они пристально смотрят друг на друга, не отрываясь. Посмотрев на ранение, девушка залечивает его, приложив свою руку с белыми ногтями к источнику кровотечения и удерживая ее некоторое время, после чего, отвернувшись, говорит Гельмуту, чтобы тот шел в театр по ту сторону реки, на прямой улице. Затем она исчезла в ночной темноте так же внезапно, как и появилась. Не успевший толком ничего понять Гельмут, пребывая в состоянии удивления и смятения, встает и, подняв с дороги шпагу, идет к берегу находящейся неподалеку реки, где плывут лодки с людьми, наслаждающимися красотами столицы. Невольно посмотрев по сторонам, он видит в нескольких сотнях метрах от себя богато одетого мужчину в черной треуголке, задумчиво смотрящего на воду, в которой ярко отражается Луна. Хельсинг подходит к нему, планируя спросить дорогу до театра. На пиджаке у мужчины красуется золотой орден с надписью «Барон».

— Прошу прощения. Месье? – Обратился Гельмут к чем-то странному мужчине с чуть заметной горбинкой на прямом носу. Он рассмотрел задумчивого господина поближе: тот был не так атлетично слажен, как Филипп, но был много уравновешенней. Его лицо с того ракурса, с которого смотрел на него Гельмут, было очень плохо видно, и все, что он сумел разглядеть, кроме носа, это серовато-желтые глаза с очень короткими ресницами, преобладающий белый оттенок кожи, не свойственный обычному человеку, и неаккуратно растущие в разные стороны усы и бородку, которые росли будто бы неправильно. Треуголка его выглядела дорого, как и мундир.

— Чего тебе, малой? – Монотонным голосом спросил он подошедшего юношу.

— Не подскажите, пожалуйста, как мне до вон того театра добраться? Я знаю, что надо перейти на ту сторону, а после…куда идти не знаю.

— Неместный?

— Нет, я не местный.

— После того, как с моста сойдешь…Увидишь статую воина на коне и с мечом, — Так же монотонно продолжал говорить незнакомец в треуголке. — Там прямая улица. Никуда не сворачивая, по той улице иди и между домов увидишь театр.

— Благодарю, месье. Всего хорошего!

-…

В ответ тот мужчина промолчал. Даже не шевельнулся. Разве что глаза его проследили за Гельмутом до ближайшего фонарного столба.

Гельмут идет к мосту, соединяющему два берега.

Проводив его взглядом, Барон медленным шагом, держа рука за спиной, идет в сторону гавани.

Шокрелло, между тем, посещает Германию. Накинув на себя старомодное длинное пальто, вампир исследует улицы Мюнхена, находит завод, где, как он выяснил перед миссией, работает Гельмут, замечает, как сильно здешние люди отличаются от парижан, становящихся наиболее частыми жертвами Амбассадора.

— Эти жалкие люди…такие довольные, такие счастливые…Аж смотреть тошнотворно! В Париже все бояться Великого, а здесь…Мерзость! – Вполголоса, скалясь на улыбчивых прохожих, возмущается секретарь Амбассадора.

Мимо Шокрелло проходит начальник того завода, коренастый мужчина лет пятидесяти, не меньше, по имени Стив, и вампир, узнав его по увиденной в кабинете повелителя фотографии, которую ему показали для ясности, идет за ним. Нагнав его, он зажимает беспомощного по сравнению с ним амбала в переулке и требует назвать место проживания Гельмута. Любой человек, увидев бы какой-либо страх в глазах Стива, искренне удивился бы, посчитав это простой небывальщиной: в городе доныне его знали как непомерно жесткого, бескомпромиссного и бесстрашного громилу, а тут он хвост поджал, как напуганный пес. И не зря: что значат его человеческие мускулы против запредельной физической силы и темной магии вампира? Стив, чуть ли не заикаясь, вжимается в каменную стенку позади себя и дрожащим от страха голосом говорит улицу, где находится дом его молодого сотрудника. Когда вампир, злобно прищурив глаза, разворачивается, начальник завода, переборов страх, достает пистолет и пытается его застрелить, но Шокрелло мгновенно реагирует и, отобрав огнестрельное оружие, убивает человека, ловко и с наслаждением отгрызая ему голову.

— А кровь-то ничуть не хуже, чем у парижан! – Придерживая шею Стива когтистыми руками и высасывая алую жидкость, тонкими струями и мелкими фонтанами вытекающую из тела, восторженно произносит Шокрелло.

Порт «Сан-Логра» в Швейцарии. Глубокая ночь. Барон, все также держа руки за спиной, изредка почесывая их, стоит у причала в ожидании важной персоны. Пришвартовываются два больших судна, которые, судя по гнилой в некоторых местах древесине, несколько испортившимся веревкам и грязным парусам, уже изношены, но при этом ничуть не хуже новейших кораблей, плывут так же хорошо, как и те, что спустили на воду полминуты назад сразу после окончания постройки. Находящийся на борту Амбассадор, гордо идя к мостику, обращается к светлоглазому матросу-вампиру в порванной шляпе, темной бомжеватой куртке с парой оторванных пуговиц и в бардовых дырявых перчатках.

— Жаругис. – Обратился Амбассадор Ночи к этому матросу.

— Да, сэр…

— Палубу чисть тщательнее. И не забудь вытащить из трюма тела тех врачей. – Так, будто между делом, командовал Амбассадор.

— Слушаюсь, сэр… — Слегка гадким скрипучим голосом, поклонившись, сказал Жаругис.

Косо и грозно посмотрев на него, держащего в руках швабру, Амбассадор спускается к Барону, и вдвоем они идут в город, по пути обсуждая нынешних людей и сравнивая их с прошлыми поколениями, которые они за долгие тысячелетия своей жизни успели повидать. Матрос Жаругис, подступив к мостику, по которому спускался его хозяин, промывает там оставшиеся от обуви Амбассадора пятна, после чего кладет швабру в сторону и достает из трюма семь трупов докторов, которые были убиты вампирским владыкой накануне. Почти полностью обескровленные мертвые тела он выбрасывает в воду с высоты двадцати метров, а после продолжает драить палубу.

Закончивший трапизничать в том переулке Шокрелло, следя за Джахфороэлом, вышедшим на улицу, заходит в нужный дом. В квартире колдуна вампир застает того врасплох.

Тот оборачивается и видит перед собой одного из сильнейших вампиров всех времен.

— Верный пес Амбассадора…Оказал мне честь, кровопийца ты чертов. – Встретил он незваного гостя.

— Не нужно любезностей, чародей. Моему господину известно, что ты растил мальчишку. Не уж то полюбил? Как тошно! – Презрительно говорил ему Шокрелло.

— В отличие от вас…Мы, люди способны любить. И эта любовь дает нам силы. – Смело отвечал ему Джахфороэл.

— Он даже не родня тебе. Почему ты так его полюбил? Вы, люди, что же, настолько жалки?

— Мы не так могущественны, как вы, это правда…Но это не значит, что мы не можем дать вам отпор. Я в ответе за этого мальчика! И я буду его оберегать…

— Несмотря на твои таланты в области магии…Ты даже более ничтожен, чем мой брат, что выполняет всю грязную работу и сейчас протирает полы на кораблях господина. Он просто жалкое вампирское отребье, которое даже не обладает Скорбью!

— Я не тот, кто остановит вас. – Заявил чародей. — Но я тебе обещаю…Рано или поздно вашему омерзительному роду настанет конец!

— Не бывать этому. – Сразу сменившись в лице, возразил Шокрелло. — Итак, начнем, пожалуй, сначала. Скажешь, где он – дам тебе дожить до вашей последней встречи. Это весьма выгодное предложение, как я считаю.

— Если я умру сейчас…он станет вампиром… — Подумал про себя старый маг.

Колдун атакует врага, но лишь отвлекая его внимание.

— Сражайся!

Вампир яростно начинает поединок с магом, который уже было собирался покинуть квартиру. Вытащив из передней части своего посоха острый серебряный клинок, Джахфороэл демонстрирует противнику свое мастерство владения мечом и ведет бой на равных с вампиром. Но тот, без труда блокируя и отражая атаки чародея и периодически уклоняясь акробатическими, грациозными движениями, все же, возымев преимущество над человеком, продвигается к победе и вынуждает старца отступить. Предчувствуя совсем скорое поражение, колдун, из всех сил сдерживающий вражеский натиск, прекращает битву и, отшвырнув вампира на метр, уходит, разбивая стекло в окне и вылетая, как освобожденная из клетки птица, в облике светящегося сгустка магической энергии.

Оставшись один в его квартире, наполненной самыми разными вещами, Шокрелло начинает исследовать его в поисках какой-либо важной информации. Перебирая шкафы и ящики, вампир случайно находит замаскированную под ковровую стену дверь и со скрипом открывает ее. За ней оказывается личная крипта чародея, куда никто и никогда, кроме самого чародея не попадал (даже Гельмут об этом месте не знал) и где вампир замечает волшебный шар, один из древних колдовских артефактов. Этот шар позволяет видеть события прошлого, настоящего и будущего! Взяв ценную находку, Шокрелло покидает дом Джахфороэла, исчезая в свете Луны.

Тем временем, Гельмут, перейдя реку через мост, идет по прямой оживленной улице. Пройдя мимо статуи воина на коне и машинально посмотрев на нее, он идет дальше, не чувствуя за собой слежки. В конце улицы парнишка видит тот самый театр – большое подсвеченное здание с круглым куполом и вертикальными окнами. Из-под колонн его, стоящих по обе стороны, установлены прожекторы, которые направляют золотые лучи вверх, ткани цвета огня делают его немного похожим на шатер. Гельмут заходит внутрь и среди множества сидящих спиной к нему зрителей не сразу замечает ту девушку. Их взгляды одновременно пересекаются, когда леди поворачивает голову ко входу, а Гельмут осматривает зал театра, который изнутри выглядит меньше, чем снаружи, и Хельсинг садится на свободное, прямо рядом с девушкой место, после чего они какое-то время молчат, уставившись на сцену.

— Я думала, ты придешь раньше. Заблудился? – С легкой улыбкой спросила барышня, в душе хихикнув и переведя взгляд на парня.

— Немного. Но один добрый месье в треугольной шляпе мне помог. Зачем ты ждала меня? Кто ты вообще такая? – Начал разговор Гельмут, понятия пока не имеющий, как ему вести себя с незнакомкой.

— Меня зовут Изабелла.

— Что ты хотела?

— Я почуяла запах твоей крови. Поэтому пришла, залечила твою рану, ты, кстати «спасибо» не сказал, и мне захотелось познакомиться поближе.

— Почуяла запах крови? Постой… – Задумался Гельмут. — Но ведь это могут делать только…

В этот момент он смотрит в ярко светящиеся глаза Изабеллы, и та улыбается ему, приоткрывая рот и показывая свои клыки.

— Ты вампир??

— Потише…Не нужно так громко. Я не собираюсь тебя убивать. И я тебе не враг. – Вмиг успокаивает собеседника Изабелла.

— Ты – вампир, а все вампиры – зло! – Уже громче говорит Гельмут.

— Слишком однобоко. Думаешь, если бы я собиралась тебя убить, то залечила бы твою тяжелую рану? – Озадачивает его тогда вампирша, чуть повернув голову на бок.

-…Шпагу я не достаю. Ты вроде куда симпатичнее других вампиров. Итак, ты исцелила меня на берегу. Как ты это сделала? – Спрашивает ее Гельмут, не чувствуя никакой опасности.

— С помощью вампирской магии. — Ответила Изабелла. — Она называется «Скорбь».

— Магии? Вампиры тоже владеют магией? – Изумляется юноша.

— Только часть из них. Те, кто получили благословение Мрага…Тем он даровал Скорбь. Он – величайшее существо на планете…Нет никого его сильнее. – Было сказано уверенно и достаточно громко.

— Такие злобные твари, как вампиры, недостойны магии. Ее достойны только хорошие люди, которые используют ее на благо других.

— Не все вампиры злобные, Гельмут…Я тебя уверяю. Ты просто еще не все знаешь.

— Откуда те известно, как меня зовут? – Вполне закономерно интересуется Хельсинг у собеседницы.

— Я многое могу узнать о тебе, просто коснувшись тебя. Все вампиры связаны друг с другом, во всех нас течет единая кровь Мрага. И, когда твоя кровь попала на мою руку, твое имя само пришло мне в голову. – Объясняет ему Изабелла, затем садится глубже в кресло. –  Как я полагаю, ты немец?

— Да. – Гельмут кивнул. Я пока не доверяю тебе полностью. Если вообще могу доверять.

— Я сказала тебе правду: я не хочу тебя убивать, потому что ты другой! Ты отличаешься и от нас, и от них…Я вижу это. – Говорит вампирша в более серьезном тоне.

— Мне кажется, что я трачу здесь время…

— А ты куда-то спешишь?

— Я должен найти вашего главаря. Амбассадора Ночи. Чтобы он даровал мне человеческую жизнь навсегда…

— Ты серьезно? – Усмехается Изабелла. — Думаешь, Амбассадор, который желает господства вампиров на всей планете, позволит тебе остаться человеком? Так мало того. Ты еще и сам идешь к нему в лапы. Твоя глупость кажется мне весьма забавной.

Девушка посмеивается.

— Я не хочу быть, как вы, ясно? Я хочу остаться человеком. Но времени у меня мало… — Немного ворчливо говорит ей Гельмут.

— Амбассадор сейчас здесь, во Франции, вместе с Та́ргором Море́лем. Но все его называют Бароном.

— Бароном…Ты знакома с ним? – С интересом спрашивает Хельсинг.

— Он мой отец…

— Он?? Барон твой отец? – Образ Барона, которого он ранее повстречал и у которого спросил дорогу сюда мигом возник в его голове.

— Да, но…сейчас ему нет до меня дела. Несмотря на то, что мы вампиры, отцом он был хорошим. – С грустью и тоской начинает говорить девушка. — Он любил меня и заботился обо мне. Мама моя только умерла, когда я была маленькой…и она меня не любила, ведь сама была человеком до обращения. А вот папа очень любил. Но сейчас все свое время тратит на служение Амбассадору.

Гельмут замечает, что девушке хочется заплакать, но она себя сдерживает.

— Его воля для вас – закон, да?

— Тебе ли не знать. – Отговаривается Изабелла. – Никто не смеет его ослушаться. Говорят, он может слышать душу Всевышнего.

— Мраг – фальшивый бог. – Напористо возражает Гельмут.

— Он и твой бог тоже! – Рявкает Изабелла, не понимая позиции Хельсинга.

— Нет…Я не вы. – Спорит юноша, на протяжении всей своей жизни считавший Мрага просто живым мифом. – И не хочу быть, как вы.

— Быть может, ты однажды поймешь… – Изабелла задумалась. –  Но можешь не быть фанатиком, как мой отец, напрочь забывший, что у него есть дочь.

-…Сочувствую…Изабелла.

— У меня есть к тебе вопрос…

Девушка не успевает спросить, так как в этот момент начинается представление. Шелковая красная занавес открывается, и на сцене появляется Факир, талантливый фокусник и заклинатель, в прошлом гастролировавший по всей территории Европы. Одетый в огненный, красно-желтый костюм с многочисленными заколками, пряжками и пластинками, он подходит к краю. Волос его не видно под тугой повязкой, сверху которой красуется пара птичьих перьев, одно больше другого, и платком цвета клинового осеннего листа, который вдвое обернут вокруг головы. Он, оглядев всех зрителей маленькими относительно носа и рта карими глазами, начинает показывать головокружительные фокусы с огнем; дыхание пламенем, огненные фонтаны, перемещения по всему залу, как видится зрителям, методом телепортации, огненные кольца и другие невероятные трюки заставляют зрителей, не отрываясь и не моргая, смотреть на сцену с открытыми от удивления глазами и ртами. Во время исполнения у Факира отпадает его протез — искусственная кисть руки, которая выглядит как настоящая, и катится со сцены на пол к ножкам зрительских кресел. Несколько негодяев начинают насмехаться над фокусником и оскорблять его прямо с мест, отчего тому хочется провалиться сквозь землю со стыда. Разозлившись на невоспитанных молодых людей, отчитав и прогнав их из театра, Гельмут поднимает с пола руку фокусника и протягивает ее обратно владельцу.

— От всей души благодарю тебя, добрый юнец. Я в долгу перед тобой…

— Не стоит, сэр. Продолжайте свое выступление.

Присоединив руку на место, Факир продолжает и успешно завершает представление, после чего под гром аплодисментов кланяется зрителям и уходит за закрывающуюся занавес. Произвел фурор!

Гельмут и Изабелла, признавшие талант артиста, встают с мест и затем уходят за угол для продолжения своей беседы. Юноша, запрятав шпагу подальше от посторонних глаз, просит вампиршу помочь ему найти Амбассадора, и та соглашается, причем охотно. Под конец их разговора из-за полотна с изображениями льва и тигра выходит наездник, который все это время следил за Гельмутом.

— Филипп?!

— Я сильно тебя покалечил? Похоже, ты еще не отведал крови, раз так же уязвим, как простой человек. – Замечает Цетоу с явно пониженной агрессией.

— Мне кое-кто помог, спасибо, что спросил. Зачем ты следил за мной? – Интересуется у него юноша, припоминая, чем закончилась их первая встреча.

-…А это…стоп. Ты?? – Внезапно и гневно обращается Филипп к Изабелле.

— Черт! Вот нужно было тебе накануне познакомиться именно с ним?

— Вы с ним знакомы? – Касаясь рукой шпаги, задает вопрос Гельмут.

— Она убила мою семью! – Во весь голос кричит Филипп.

Наездник яростно атакует вампиршу, и между ними завязывается бой, который прерывает Гельмут. Успокоив бойца, он пытается наладить между ним и девушкой разговор, но Филипп наотрез отказывается говорить и просто рвется на Изабеллу с оружием в жажде растерзать ее.

Лишь через несколько совместно проведенных часов двум врагам удается заключить временное перемирие. Для этого Изабелла сделала хитрый ход: говоря так, что Гельмут не слышит, стоя чуть в сторонке, вампирша, не подходя к Филиппу близко, обещает ему, что при встрече с Амбассадором Ночи – верховным вампиром, стоящим за всеми остальными – тот получит возможность его убить. Со всей изощренностью, без пощады, уничтожить самого главного кровопийцу мира. Это ли не будет счастье для Филиппа? Мститель с кнутом соглашается на это.

Затем троица начинает думать, как им попасть в Швейцарию, где обитает Амбассадор. Факир, придя в себя после выступления, случайно слышит их разговор и подходит к ним.

— Прошу меня извинить.

— Вечер добрый, сэр. Вы выступили великолепно! Давно вы практикуете такие трюки? – Прилично спрашивает у него Гельмут.

— Давно. Несколько лет назад я работал в цирке. – Отвечает фокусник. — Там я как-то укрощал львов, и один из них…однажды откусил мне кисть руки во время репетиции. Руководство цирка выгнало меня, и я остался без работы. Но потом я…приехал сюда, в Париж. И нашел свое место в этом театре.

— Думаю, здесь вам даже комфортнее, чем в цирке.

— Определенно. Я хочу помочь вам, в благодарность за ваше великодушие, молодой человек.

— Мы…кое-куда собираемся. – Поясняет парень, сомневаясь в том, стоит ли брать с собой бывшего циркача.

— Куда вы направляетесь? – Интересуется у него тот.

— В Швейцарию. – Суровым тоном и с недовольным лицом отвечает Филипп, у которого на лбу написано «Я не хочу, чтобы ты шел с нами!».

— Я знаю, как вам туда добраться! – Загорается Факир.

— На кораблях наверно?

— Боюсь, на корабле не получится. Вы не сможете отсюда отплыть. Один влиятельный вампир контролирует все порты в Европе. – Говоря об Амбассадоре, возражает Факир. – Но я знаю другую дорогу.

— Какую? – Интересуется Гельмут, поглядывая периодически на закатывающего глаза Филиппа.

— Один из грузовиков моей бывшей цирковой труппы у меня остался. Если пересечем горы, то прибудем в Швейцарию через часа три. Четыре максимум.

— И вы готовы отправиться с нами в такой тяжелый путь? – Спрашивает Гельмут, смотря на фокусника с благодарностью.

— Ты помог мне, сделал мне добро. Позволь ответить тебе тем же.

— Ну…в компании веселее будет. Если что меня Гельмутом звать. Ее Изабеллой. Это Филипп.

— Очень приятно. Пойдемте за мной. – Любезно, поворачиваясь, говорит Факир.

Троица идет в ангар, что стоит недалеко от черного хода театра, и там стоит грузовик, старенький потертый, но вполне пригодный. Рядом с ангаром и внутри него, в полутьме слабоосвещенного ржавого помещения, со сгорбленными спинами безмолвно блуждают рабочие. У одного в руке запачканный, по-видимому, в крови лом, у другого – небольшой молоток, а некоторые с пустыми руками шагают. Но это шагание, отдающееся эхом в жутковатой тишине, заставляет Гельмута и Филиппа немного напрячься, но они вместе с остальными продолжают идти к машине. Когда они проходят мимо, один рабочий, тот, что с ломом, шедший в противоположную сторону, принюхивается и, приподнимая немытую голову в каске, пускает на пол слюнки. Так же начинают вести себя другие рабочие. Они оскаливают клыки и, шипя, медленно поворачиваются к Гельмуту, Факиру, Изабелле и Филиппу.

— Вампиры! – Посмотрев на кровожадных бледных существ, ужасается фокусник.

Одна из тварей в рабочей форме, что пошла в атаку одной из первых, с ревом подбирает пистолет, выпавший у Хельсинга в момент начала неожиданного нападения, и стреляет в Факира, но Морель, заметив это в миг отталкивает того в сторону, спасая ему жизнь и давая возможность завести грузовик. Пока фокусник в спешке заводит машину, Филипп, Гельмут и Изабелла сражаются с вампирами в пределах ангара, наполнившегося звуками металлического звона, разорванной плоти и диких голодных криков. Фокусник трясущимися руками поворачивает руль и на ходу подбирает остальных, после чего грузовик, пробивая закрывающиеся двери ангара, с ревом выезжает на улицу, оставив позади вампиров-рабочих.

— А мы с тобой неплохо сработались вместе. – Отдышавшись, подметил Гельмут.

— А то. – Согласилась с ним Изабелла.

Четверка, уместившись в грузовик, выезжает в путь.

 

 

                                      Глава II

   С недавних пор Амбассадор знает о мальчишке. Теперь он знает, что герой пророчества все еще жив…И в этот момент аристократ вспоминает чрезвычайно давние события, в которых он участвовал.

Его разум бросает в прошлое, в период Нового времени.

1640 год. С момента покушения на герцогиню, о котором Амбассадор еще вспомнит далее, и рождения Избранного, которого его сородичи целой толпой понесли в лес на верную смерть, прошло ни много ни мало больше века. Даже не догадываясь о судьбе, как все думают, давно мертвого ребенка, герцогиня и ее служанки со спокойно душой беседуют в большой, богатой комнате, увешенной массивными костяными люстрами и факелами и усеянной крупными сундуками и исключительно золотой посудой, чуть испачканной засохшей кровью. Вдруг раздается стук в дверь.

— Входите. – Громко говорит герцогиня.

— Леди Корнелия. – Вежливо, учтиво поклонившись при входе говорит вампир-дворецкий. – В лесу нашли забулдыгу, иностранца. Хотели убить, так он сам троих наших прирезал.

— Это человек?

— Да, человек.

— Поймать. И доставить в замок живым. Я хочу посмотреть на него…

— Как прикажите. – Так же смиренно поклонившись, сказал дворецкий, после чего ушел, закрыв за собой дверь.

Того человека не поймали…Но он еще даст о себе знать.

В то время Амбассадор, хоть и умел обращать вампиров в людей и наоборот, но все равно не был столь велик и влиятелен из-за своего титула, он, хотелось ему того или нет, был обязан подчиняться приказам герцогини, в которой, к слову видел себя самого, отчего еще сильнее ждал ее смерти, чтобы пользоваться той же властью в качестве ее преемника. А отношения у них были сложные: несмотря на то, что по своей силе он превосходил Корнелию и в честном поединке совершенно точно мог одолеть ее, в чем никто, кроме графа не сомневался, Амбассадор терпеливо ждал ее самостоятельной кончины, ведь, если бы он убил ее, это обратило бы против него всех остальных вампиров, он бы потерял свою репутацию в глазах свиты, которую в то время называли Обществом Мыслителей. Эти вампиры обладали запредельными и недоступными для других (даже для Амбассадора или герцогини) умственными и духовными способностями, позволявшими им проводить разные полезные ритуалы или даже в некоторых случаях давать своим сородичам новые дары. Убей Амбассадор герцогиню, Мыслители сразу бы об этом узнали и встали бы против него, вследствие чего тот потерял бы огромную силу и хороший «козырь». Так что он не решался на этот поступок. И ждал. О чем думали Мыслители, когда погиб муж Корнелии – неизвестно никому. Со временем их Общество распалось (произошло это почти через год после смерти герцогини), и их дело продолжили их последователи – вампиры-маркизы, которых Мыслители тайно обучали своему мастерству, о чем Амбассадор узнал спустя только десятилетия.

Ввиду своего статуса, титула и властного характера герцогиня Корнелия обращалась очень сурово и даже жестоко с провинившимися слугами: помнится, горничную, которая один раз нечаянно уронила на роскошный ковер два бокала вина, споткнувшись о выступ на полу, вампирша заставила двое суток без перерыва отсортировывать вырванные специально для этого наказания зубы, уши и пальцы убитых и обескровленных жертв вампиров в темном подвале при одной свече, предварительно сделав бедолагу человеком, чтобы та больше помучилась, изнуряя себя этим отвратительнейшим для людей занятием. Не все провинившиеся выдерживали такое, потому их, не ответивших за совершенные проступки тяжелой грязной работой, просто убивали, медленно или быстро – уже решал сам палач, которому давалась полная свобода в отношении обреченных на смерть несчастных. Как это не удивительно, чаще всего этим самым палачом был Амбассадор, любимым способом убийства мучеников которого была гильотина. А вот учесть тех, кто провинился серьезно, например, упустил из-под носа добычу или взял хотя бы одну золотую монетку из хранилища аристократов, была еще более жуткой: их убивали сразу, без пощады и промедлений, преимущественно пригвождая к усиливающим обычный эффект, накаленным серебряным крестам (так, что руки и ноги находились под одинаковым углом), после чего постепенно протыкали сердца большой серебряной иглой. В эти минуты…зверские крики несчастных эхом расходились на несколько этажей, да так, что вся многочисленная прислуга замка в ужасе сметала каждую пылинку, осматривая даже малейший сантиметр пола, лишь бы не оказаться на месте тех бедолаг. И только Амбассадор знал, что после смерти провинившихся герцогиня наливала их кровь в ванну, и проводила там часы, а то и дни, причем кровь как человеческую, так и вампирскую. Но не ко всем герцогиня была жестока…Были и те, с кем она всегда считалась и кто даже по-настоящему нравился ей. Например, Старший Мыслитель, который чаще своих единомышленников контактировал с аристократией, включая Корнелию и Амбассадора. Эта троица могла ежедневно собираться в комнате герцогини и выпивать, выпивать много и долго, и беседовать на самые разные темы, будь то сценарий следующей казни или колдовские штучки в лесу, а убирать потом за ними приходилось еще больше и дольше. Слуги боялись пропустить хотя бы пятнышко…И не зря. Именно Старший Мыслитель по просьбе Амбассадора проводил с ним тренировки по искусству телепатии, при этом подметил однажды: «Будь Избранный жив, он бы уже владел этой силой даже без тренировок». Смерть лидера Мыслителей холодным утром 1787 года стала для герцогини и ее приближенных тяжелой утратой, и похоронен он был со всеми почестями, после чего его место занял более молодой, но не менее опытный вампир, которого, впрочем, не воспринимали так же серьезно и уважительно, как его более мудрого и дисциплинированного предшественника.

Муж герцогини также был для нее важен и любим. Их редко можно было увидеть в разных комнатах, они вдвоем пировали, танцевали и разговаривали о потомстве, западный аристократ по имени Изекил дарил супруге столько сокровищ, что их количество можно было бы сравнить с половиной тех сокровищ, что были у родителей Амбассадора или, например, с количеством золота, которым владела целая страна. Незадолго до гибели этот статный вампир с осиной талией, острыми скулами и аккуратными черными когтями познакомился в одном из своих немногочисленных странствий с Таргором, которого в то время еще не называли Бароном…Был он тогда совсем уж молод. Эти двое быстро нашли общий язык, присвоив славу «лучшего морского дуэта за всю историю вампиров»: вдвоем они переплывали океаны, попадали в шторма и бури, охотились на людей в других странах. Но однажды их пути разошлись…Почему – никто не знает, даже герцогиня. Но многие, включая Шокрелло и Жаругиса, которые тогда тоже были совсем молодыми и неопытными, предполагают, что причиной ссоры двух капитанов стали разногласия в вопросе, касающемся герцогини. Как бы то ни было, их последняя встреча прошла отнюдь не гладко: с перепалкой, короткой немотивированной схваткой и печальным концом. Не виделись они больше. Никогда. А еще через пятнадцать лет, как раз в период беременности жены, Изекил умер, на его похороны Таргор все же заглянул. Герцогиня горевала много дней, отказывалась принимать ванны и пить, рыдала без остановки…Никто не тревожил ее в эти часы, а Амбассадор, слыша ее истерики через стены, сидел и просто молчал, утопая в размышлениях.

К Амбассадору герцогиня не испытывала большого уважения, по крайней мере, она не проявляла его. Но часто женщина отмечала его силу, целеустремленность, умение убеждать и отстаивать свою точку зрения, за что аристократ, в те времена носивший титул графа, пользовался весомым авторитетом в замке, который никто не пытался оспорить. Возможно, Корнелия могла бы относиться к Амбассадору по-другому, если бы не держала зла на него за его давний, бесчестный, непростительный поступок…Но так же, как и он, она не могла его убить из-за страха потерять свою репутацию в глазах сородичей и Мыслителей. Его убийство означало бы для нее изгнание и потерю власти, богатств и влияния. Несмотря на часто совместное времяпрепровождение Амбассадор и герцогиня не были в ладах друг с другом, и это времяпрепровождение было лишь деловым, вынужденным…Но граф питал симпатию к Корнелии за ее жестокий нрав, настойчивость, заключающуюся в том, что женщина всегда брала свое по праву, идя напролом, а также умение удерживать в своих руках власть до самого конца. Последнее явно объединяло, но абсолютно не сближало двух этих личностей, которых другие вампиры прекрасно знают и глубоко уважают.

А пока знатные вампиры проживали в золотых покоях в замках, в деревнях коротали свои дни люди. Обычные люди, крестьяне, каждую ночь становившиеся жертвами вампиров как в лесах, так и в своих домах. Но вот в лесах…было одно место, куда вампиры не совались: хижина, в которой жил Джахфороэл. Эта лачуга была защищена снаружи мощным магическим барьером, который колдун сам создал, а изнутри – серебряным ограждением, поэтому ни один вампир не проникал на его территорию. Здесь-то маг и растил подобранного в лесу ребенка, настоящим именем при рождении которого так и не удостоили. Его чародей воспитывал вместе со своим родным сыном – Иреном, который мало контактировал со своим сводным братом. Так и растил Таддеус двух мальчиков в своей лесной хижине, вдали от кровопийц-аристократов, скорбя об утраченной дочери, что умерла от чумы больше полутора века назад. Несколько раз его видели в деревне, он туда приходил за едой и бытовыми вещами, после чего шел обратно в лес. В деревне, что находилась в нескольких километрах от вампирского замка, мага знали и славили, ведь он, помимо того, что, бывало, спасал крестьян от нападений вампиров, еще и лечил людей от болезней, спас не все, но жизни достаточно многих. Жаль, что раньше он был не настолько опытен, чтобы спасти от недуга и любимую дочь…

Где-то в 1800-ых годах состоялась последняя встреча Амбассадора и Корнелии. На тот момент Шокрелло уже вовсю служил аристократу, Общество Мыслителей было распущено, герцогиня постарела, а ее преемник взял себе всю власть…В день похорон вампирши-предсказательницы, матери Избранного, холодным утром сентября Амбассадор не явился. Он лишь смотрел безэмоциональным взглядом из окна на церемонию прощания с почившей и обряд кремирования.

 

 

Глава III

Пустынные улицы Швейцарии. Барон и Амбассадор Ночи продолжают беседу, неторопливо идя по безлюдным улицам и параллельно убивая одного очкастого прохожего и с удовольствием на лице выпивая его крови.

— Этот мир был подконтролен страху перед нами…А сейчас эти…люди живут, ничего не боясь. – Размышляя, вполголоса говорит Барон.

— Перемены – это мальчишка. Теперь у этих людишек есть надежда, что они могут защищаться от нас…А это уже уменьшает их страх перед нами. –  Также с размышлением подтверждает Амбассадор Ночи.

Барон утвердительно кивает.

— Нет на свете чувства прекраснее, чем то, когда ты ощущаешь их трепет и страх. Люди жалки и слабы, и мы веками этим пользовались. Ваша задача – травить человеческое общество изнутри…Проливать как можно больше их крови в почву.

— Господин. – Подойдя сзади, добывший ценную вещь Шокрелло обращается к хозяину.

Секретарь Амбассадора показывает ему и его собеседнику добытый им магический шар из дома Джахфороэла. Используя его, вампиры узнают больше про Гельмута, его детство и про предсказание герцогини.

— Не может быть…Это был он?! – Вспомнив юношу, ужасается Барон, ранее не знавший Избранного в лицо.

— Старик это сделал.

— Если он истребит нас всех, надо убить его сейчас!

— Но сам он тоже вампир. И когда чародея не станет, чары спадут. — Проговаривает Амбассадор Ночи. — Тогда я заставлю мальчишку принять нашу сторону…Раз он избранный, значит в нем сокрыта непомерная сила. И я смогу ее использовать. Пускай найдет нас.

— В-ваша воля – закон, мой лорд…Но волшебника тогда надо убить. Верно? – Интересуется Барон у господина.

— Верно…Я поручаю эту миссию тебе, уважаемый Барон.

— Благодарю, повелитель. Я почту это за честь. – Опустив голову, говорит ему Барон.

— А что вы прикажете делать мне, мой господин?

— Ты, дорогой Шокрелло, отправишься в Америку. Там тебя будет ждать мой иностранный агент, он все тебе объяснит на месте.

— Ваше слово для меня закон.

Когда аристократ взмывает в воздух на крыльях тьмы, улетая под ярким лунным кругом, Шокрелло и Барон остаются вдвоем, и прежде, чем отправиться на свои миссии, они, проводив хозяина взглядом в небо, затевают спор.

— Думаете, вы находитесь в его глазах выше, чем я? – С легкой насмешкой прашивает Шокрелло у коллеги.

— Этого я не говорил… — Задумывается Барон. — Но могу точно вас заверить: он не проявлял ко мне неуважения.

— Я служу господину дольше, чем вы удерживаете свое звание, Барон. Мой брат сейчас жалкое отребье, коротающее время на корабле со шваброй в руках, а я в это время – правая рука Амбассадора…

— Это…несправедливо. Неправильно. Вампиры не должны быть жалкими, как люди. Сам я тоже был немощным падальщиком, полюбившим женщину…Я понимал, что любовь свойственна только людям. И все же у меня появилась дочь, которую я воспитал сам. И я горжусь тем, чего добился!

— Тогда и вас я могу сравнить с ним. Но не буду. Вы хоть и барон, увешенный золотом, но моего почета не заслуживаете. – Насмешливо унижает Барона Шокрелло.

— Думаете, оно мне нужно?

— Если не нужно, можем не церемониться и решать вопрос честным поединком. – Предлагает Шокрелло.

— Я принимаю вызов.

Барон и его собеседник начинают сражаться. Превосходя соперника в выносливости, скорости и магическом арсенале, секретарь Амбассадора не оставляет более ловкому и меткому оппоненту шансов, и из суровой, беспощадной битвы, как и в прошлые разы, победителем выходит Шокрелло, поваливший недруга и приставивший к его сердцу длинное темное светящееся фиолетовым демоническим огнем лезвие. Барон признает поражение, после чего двое вампиров без слов поворачиваются друг к другу спинами и покидают территорию Швейцарии.

Тем временем, Факир, Изабелла, Гельмут и Филипп продолжают свой путь. Грузовик, управляемый фокусником, выехав за границы Франции, приближается к горам. Сидя в кузове, Хельсинг смотрит, как Морель что-то пишет в своей книжке растрепанным голубиным пером.

— Что ты делаешь? – Обращается он к Изабелле с вопросом.

— Да так. – Отвечает девушка с остановившимся посередине странички пером в руках. — Иногда я…пишу истории, которые раньше читала отцу. Он хранит все мои записи.

— Хм, интересно. Видимо, он действительно неплохой отец, хоть и вампир…Мне сложно уместить это в голове.

— При этом, ты сам ведешь дружбу с вампиршей, которая убила как минимум трех невинных людей. – Грубо влезает в разговор Филипп, сдерживающий себя от нападения на ненавистную ему Изабеллу, сидящую в метре от него.

— Ты сам сначала со мной дружелюбно общался, а потом чуть не убил. – Вставляет Гельмут.

— Все вы мужчины одинаковые. – Кажется, с малой издевкой, чуть улыбаясь, говорит негромко девушка. — Но Гельмут мне пока больше всех нравится.

— Молчи. – Грубит ей Филипп, по-прежнему сдерживая себя. Придет ли его терпению конец?

— Эй, товарищи-путешественники. – Обращается ко всем троим Факир, сидящий за рулем.

— Что такое?

— Сейчас мы встанем…

— Почему?? – Возмущается Хельсинг.

— Тут еще повозки впереди. Из-за снега условия передвижения плохие, так что дело дрянь. Будем стоять в этом каравае какое-то время.

И действительно: посмотрев вперед, тройка, сидящая сзади, видит линию повозок, протяженностью не менее сотни метров и движущуюся крайне медленно из-за нестабильной погоды. Гельмут недовольно хватается за голову и уже было собирается заворчать, но вдруг в горной тишине слышится грохот: начинается обвал. Сверху, прямо перед грузовиком, сходит огромная лавина, в которую попадают все проезжающие по узкой дороге транспортные средства, включая и тот, внутри которого сидят Гельмут и его попутчики. В ходе катастрофы люди, попавшие под снег, гибнут почти все разом, а грузовик фокусника падает вниз с огромной высоты. От смертельного падения его и остальных спасает так вовремя появившийся здесь Джахфороэл, своим посохом наколдовавший магические защитные пузырьки, в которые попадают члены группы. Однако, четверка оказывается разделена горной стеной и снежными глыбами, упавшими сверху во время обвала: Гельмут, Изабелла и Джахфороэл приземляются на одной стороне, а Факир и Филипп – на другой.

— Мастер Таддеус! – Радостно вскрикивает Гельмут. — Как вы здесь оказались?? Вам лучше?

— Я слабею…На дом напали, Гельмут. – Дряхлым голосом сообщает колдун, подпираясь при ходьбе посохом.

— Как напали?? Вампиры?

— Да. Пришел главный…помощник Амбассадора. Его правая рука…Он нашел мой дом. – Похрипывая, рассказывает чародей.

— Ты сможешь привести сюда наших друзей? Может, телепорт или нас как-нибудь на ту сторону? – Не понимая, о чем в данную минуту ему беспокоиться, молит.

— Ваше спасение отняло слишком много сил…Моей магии не хватит. Гельмут. Мне осталось недолго…

Встревожившись, Хельсинг переговаривается с фокусником, при инциденте в горах сломавшем правую руку, и наездником через слой льда и снега, и они договариваются встретиться в Швейцарии, когда все туда доберутся. Затем с опаской и надеждой знакомит приемного отца с Изабеллой, и тот на удивление спокойно реагирует на тот факт, что она — вампир. Понимая, что состояние мага критическое, Гельмут решает сначала вылечить его, а потом продолжить путь в Швейцарию. Девушка пытается его отговорить, но потом сама же соглашается с его идеей. Ее поведение кажется парню странным, и он всячески смотрит на нее с интересом, пытаясь найти в ней что-то, за что можно зацепиться при серьезном разговоре.

— Никакое человеческое средство не исцелит меня! – Волнуясь, признается Джахфороэл. – Мой недуг – это магия…А магия может побороть только магия…Помочь может только вода, обладающая необыкновенными, потусторонними свойствами…Она тоже пропитана магией.

— О чем вы…

— Изумрудный Источник…Он способен на волшебство, соизмеримое с моим. – Говорит чародей на последним издыхании.

— Где он находится? – Задает вопрос Гельмут.

-…В Венгрии. Южная сторона…

— Значит, отправляемся туда.

Колдун, с трудом взмахивая посохом, создает крупных магических лисиц, оседлав которых, он, Гельмут и Изабелла, пускаются в путь.

Тем временем, фокусник и Цетоу, пройдя несколько километров пешком, натыкаются на небольшую конюшню. Они подходят к крепкому курящему мужчине и спрашивают, где они сейчас и как попасть в Швейцарию.

— Через несколько километром отсюда, там за лесом, находится торговая гавань. У той реки всегда стоит лодка моего приятеля. Сможете с ним договориться – он довезет вас до границы Швейцарии. – Объясняет смотритель конюшни, пуская дым изо рта.

— Это замечательно. Только вот…

— Можем ли мы попросить у вас, сэр пару ваших лошадей? – Прерывает фокусника Филипп.

— Хах, боюсь нет, дружок. Этих драгоценных лошадей я никому не дам. – Здоровяк продолжает с удовольствием курить.

— С вашими лошадьми ничего не случится, будьте уверены. – Пытается убедить смотрителя Филипп. — Я сам – умелый наездник с двадцатилетним стажем.

— Наездник, говоришь? – Уточняет крупный мужик, заинтересованно убирая сигарету. – Хм, давай-ка так: посоревнуемся. Бой на седле, только ты и я. Победишь – двое жеребцов ваши, если нет, то…ну, пеняйте на себя. Идет?

— Идет.

— Ты умом тронулся? – Беспокоясь о неудаче, возражает Факир. — Посмотри на него! Да он тебя порвет, как тузик грелку.

— Я справлюсь. Просто не мешай мне.

Соперники готовятся.

Каждому из участников выдают по лошади: мужику – черную, Филиппу — белую. Смотритель, бросив сигарету, садится в седло и берет в руки булаву. Филипп, погладив морду скакуна, также садится в седло и берет дубинку. Соревнование начинается! Проходит первый удар – соперники, не слетев с кобыл, остаются в равновесии, второй – не шелохнулись, третий – не падают. И вот наконец четвертое скрещивание клинков – и Филипп одерживает победу: смотритель, не успев заблокировать удар дубинкой, падает на землю под ржание черной лошади. Признав победу Цетоу, он уводит животное, на котором сидел он, обратно в стойло, и со скрипом открывает другую деревянную дверь.

— Оставляй себе эту. – Курящий мужчина указывает пальцем на белую лошадь. – Твоему другу вот, тоже красавец.

— Благодарим вас, добрый человек. — Поглаживая лошадь с прямой белой гривой, говорит Филипп.

Дав путникам двух лошадей, смотритель ощупывает карманы и понимает, что где-то посеял зажигалку, что явно приводит его в бешенство, судя по сменившемуся на красный цвету морщинистого грубоватого лица.

Факир любезно поджигает ему сигарету одним щелчком пальцев, образовавшем желтовато-красную искру пламени.

— В цирке выступаешь?

— В театре.

— Успехов тебе. А ты, дружок, очень хорош. Заглядывай как-нибудь еще, повеселимся. – Закуривая, прощается смотритель конюшни.

— С превеликим удовольствием. – Говорит ему в ответ Цетоу.

Пожав мужчине руку, он и фокусник из Парижа седлают выданных им лошадей и оправляются в сторону лесу.

Между тем, Амбассадор стоит на краю горного обрыва перед величественной Луной, чей свет освещает его глаза, такие яркие и такие…преданные, как и он, сильный перед людьми и другими вампирами, но слабый, перед тем, кто так долго выжидает. Амбассадор слышит голос в своей голове. Потусторонний, смешанный и пугающий голос, пробирающий до костей, но вовсе не пугающий его, ведь он постоянно слышит его. После этот демонический голос слышится уже наяву. Дух Мрага является ему во всей своей призрачной красе, и вампир без колебаний склоняется перед ним.

— Я почти готов к реинкарнации в материальном мире…Но мне нужна еще кровь…больше, больше крови! – Требует дух великого Мрага.

— Тогда вы ее получите, владыка – Смиренно обещает ему Амбассадор Ночи. — …Я лично позабочусь об этом.

Задавшись целью добыть кровь Гельмута для Всемогущего, Амбассадор летит в Швейцарию, к магическому шару. Коснувшись его, он видит пророчество, в котором Гельмут, как и было предсказано, уничтожает весь вампирский род. Посмотрев в него вновь, вампир видит картину настоящего, которая сменила картину будущего на круглом стеклянном экране: юноша вместе с Джахфороэлом и Изабеллой направляется в Венгрию. В телепатии Амбассадор особенно преуспел и связаться с Бароном, с которым его разделяют тысячи километров воды, гор и лесов, для него не составляет ни малейшего, даже самую малость энергозатратного труда. Он велит Морелю после убийства колдуна схватить юношу и привести его в Йегенсторф, где он будет ждать. Барон, послушав его, смотрит на троицу с горного склона. Приглядевшись к последнему из силуэтов, он узнает в скачущей на волшебной лисице женской вампирской фигуре свою дочь и приходит в шок и гнев, затем нападает: спрыгнув прямо перед Гельмутом, он сбивает его и старика с ног, растворяя наколдованных животных в воздухе.

— Отец!

Нанеся когтями Хельсингу и Джахфороэлу раны в области живота и отбросив их, он подходит к дочери.

— Что ты делаешь рядом с ними? – Грозно посмотрев в глаза Изабелле, спрашивает ее до предела рассерженный Барон, которого она доселе не видела настолько злым.

— Все сложнее, чем ты думаешь, дай мне объяснить! – В панике лепечет девушка, смотря в ему в лицо.

-…У меня есть приказ. – Оскалившись, Барон приподнимает края треуголки и, давая угрожающим взглядом понять, что разберется с дочерью позже, разворачивается и обездвиживает ее Плющами Скорби, своей излюбленной техникой Скорби, создающей на теле черные дымящиеся кандалы в виде черствых листьев, которые сковывают любые движения, и подходит к крихтящему от боли парню, после чего присев рядом, с ненавистью посмотрев ему в лицо, хватает его за горло.

— Не надо, постой, отец!

Достав кинжал, Барон проводит им по груди Гельмута, вследствие чего образовывается еще одна рана, на этот раз уже более глубокая и кровоточащая, и из нее вытекает много свежей крови. Враг аккуратно собирает ее в предварительно подготовленную пробирку. Отбросив Хельсинга в сторону и положив пробирку во внутренний карман мундира, вампир вступает в бой с хилым Джахфороэлом.

— Для своего возраста, ты силен. Превосходные умения… – В его словах его прослеживается некая крупица уважения, а в движениях и атаках – поразительная ловкость, сила и точность. Битва дается Таддеусу с трудом. От всех его магических атак вампир уклоняется, чередуя это быстрыми ударами сбоку и со спины. И когда магу своим посохом удается зажать один кулак противника, тот, воспользовавшись вторым, со всего маху вонзает лезвие в печень Джахфороэлу.

— Не-е-ет! – Увидев это, истерически кричит шокированный Гельмут во весь голос.

Колдун, смотря на кинжал, торчащий из его живота, хрипит, а его дыхание утяжеляется. Посох выпадает из его холодных рук. Вампир, подсев к поверженному чародею, осматривает его и пробует его кровь на вкус. Насытившись ею и пройдя через Гельмута, валяющегося в крови и безуспешно пытающегося нанести врагу хоть какой-то урон, Барон лишает бессмысленно сопротивляющуюся Изабеллу сознания и, взяв ее на руки, уходит.

Посмотрев им вслед, истекающий кровью Гельмут, еле передвигаясь и прижав левую ладонь к ране на груди, ползет к Джахфороэлу и со слезами на глазах берет его за руку.

— Гельм…прости. Прости меня. – Издавая последние вздохи, говорит волшебник.

Из глаз юноши непроизвольно начинают речными потоками идти слезы.

— У тебя еще есть шанс…еще есть надежда. Ты…

— Что, мастер? Не молчите, умоляю…

— Ты еще можешь… — Делая паузы на драгоценный глоток воздуха, бормочет старый чародей. — Еще можешь остаться человеком…Держи.

— Что, что это?

— Этот ключ…Ключ от моей библиотеки, в Мюнхене. За дверью…где был шар. Там есть древняя библиотека. Найди…ее, там ты узнаешь…

— Что узнаю, мастер??

— Самое сокровенное…

— Таддеус…Таддеус! Не бросайте, меня, нет! – Проливая слезы, кричит Гельмут.

— Однажды я…заглянул в тот шар. Увидел…ее. Эта девушка, Гельмут…она…она должна открыть тебе сердце. Береги его, мальчик мой…Береги. Сердце…

— Папа…нет…Простите…

Закрыв глаза и перестав дышать, Джахфороэл умирает на руках у приемного сына. Гельмут окровавленными руками прижимает его мертвое тело к себе и оплакивает колдуна. Похоронив его, он оставляет у могилы посох и идет в неизвестном для себя направлении, но пройти ему удается всего несколько метров: от кровотечения и упадка сил Гельмут теряет сознание и падает на землю.

Группа случайных туристов находит его лежащего без сознания, и юношу везут в ближайшую лечебницу.

Тем временем, Барон заходит в резиденцию своего господина, Йегенсторф. С явным волнением он, освещаемый светом горящих факелов, что повешены на стены, проходит через по-светски обустроенные коридоры. Амбассадор, молча, принимает его в своем кабинете, и его лицо быстро меняется, когда он не видит Гельмута, которого должен был увидеть связанным пленником в руках слуги. Встав с золотого стула, он подходит к Барону и оставляет ему несколько царапин за провинность. Но тот, дабы поскорее успокоить хозяина, суетливо достает пробирку с добытой кровью юноши и показывает ему ее, после чего Амбассадор, взяв ее, начинает внимательно разглядывать.

— Хорошо. Хвалю. – Не отрывая взгляд от колбы и вертя ее в руке, говорит Барону Амбассадор.

— Сэр…

-.

— Она…была с ним. С ним заодно. Я не принес мальчишку, потому что отвлекся на дочь. – Признается ему Барон, виновато опуская глаза в пол.

— Ваша дочь…предательница? – Уточняет Амбассадор, показывая своим лицом нарастающий гнев.

— Прошу, помилуйте…ее. Можете убить меня. Но оставьте ее в живых.

Амбассадор, презрительно и злобно посмотрев на Изабеллу, решает не убивать ее отца и все же помиловать ее саму.

— В темницу ее! – Приказывает аристократ.

Повелев Барону удалиться, Амбассадор в приподнятом настроении спускается по длинной лестнице вниз, в главный зал. Это богатое место пропитано и тьмой, и роскошью, раньше в нем проводили балы люди аристократической крови, но сейчас, все, что от них осталось – это их запылившиеся черепа, кости и давно иссохшая кровь. Встав на середину, вампир призывает Темную Святыню, древнейшую гробницу самого Мрага. В ней таится сила…Душа Мрага по-прежнему тесно связана с этим камнем, и, когда на него падает кровь Избранного, сам воздух сотрясается, а огонь, так охотно пылающий на концах многочисленных свечей в одночастье гаснет, оставляя за собой только струящийся дымок. Алая кровь растекается по темному камню, окрашивая его в бордовый цвет, и Амбассадор, потеряв голову от восторга, касается его своими когтистыми лапами, как будто гробница медом помазана. И сразу в его глазах все начинает двоиться и троиться, руки – дрожать, а тело – гореть черным, как смоль, пламенем, которое окутывает всю фигуру. Акт перерождения! Шум вокруг стихает, и вампир смотрит на свои чуть костлявые руки – они остались такими же. С дорогой одеждой почти то же самое: шипы на золотом воротнике удлинились в несколько раз и волосы острыми ветками разошлись в разные стороны, образовав подобие солнечного диска с его лучами, что исходят со всех сторон и во все стороны. А на лице…все как было. Кожа так же бела, клыки так же остры, нос так же поднят.  Лишь глаза утратили прежний вид – теперь в них нет зрачков. Нет ничего. Есть только пустая алая мгла, закрывшая собой все пространство внутри глаз, и она светится, еще сильнее, чем раньше.

«Что-то поменялось внутри меня…» — Думает Амбассадор, замечая некоторые перемены, произошедшие с ним после насыщения гробницы кровью Избранного. – «Я чувствую…я чувствую…что мое сердце стало крепче. Сильнее. Оно не способно умереть!»

И это правда: теперь его сердце неуязвимо. Ни меч, ни игла, ни пуля его не поразят. Ни серебро, ни крест ему не навредят. Амбассадор, ставший обладателем силы и славы вампирского мессии, стал фактически бессмертным!

— Я…Тьма! Я непобедим! Наше господство будет вечным! Но этот мальчишка…Он исполнит пророчество. Это все еще может произойти…Я должен склонить его на сторону тьмы, должен сделать так, чтобы присоединился ко мне. И тогда он станет самым могущественным слугой!

Амбассадор-мессия начинает ждать, когда вампиризм Гельмута начнет проявляться в нем.

Тем временем, Филипп и Факир, пройдя через лес, добираются до гавани. Они находят человека по имени Маркус, приятеля того смотрителя конюшни и просят его о помощи. Вот совпадение: ему как раз нужно повезти в Швейцарию некоторые товары, а потому он соглашается подбросить туда и двух пришедших. Маркус, узнав лошадей своего товарища, оставляет их своим работягам, поручая вернуть их хозяину, что те и выполняют. Положив овощи и фрукты в лодку, он делает место для Факира и Филиппа в задней части, после чего, гребя веслами, отплывает от берега. Лодка спокойно плывет по реке несколько часов, за это время фокусник и наездник узнают трагические истории друг друга. Факир родился в бедной семье и рос вместе с двумя старшими братьями, которые помогали его отцу ручной работой. А сам он был слаб с рождения. Хил и немощен. Часто болел. Его семья стабильно кочевала из города в город, и последним местом, где они провели время вместе, был Париж. Когда они жили в его окрестностях, почти в такой же бедности, мать, добрая и заботливая женщина, которую звали Сьюзен, заболела чумой и скоропостижно умерла в муках. Через полгода в результате такого же заболевания чумы скончался и один из братьев Факира. Сам Факир тоже однажды подхватил чуму, но, к всеобщему удивлению, держался на ногах, сама судьба берегла его от смерти, хотя он должен был умереть еще раньше матери и брата. Он сам не понимал, как так вышло, но до сих пор предполагает, что ему помогали медитации. Второй его брат и трудяга-отец умерли через пару лет, чума забрала и их. Зарабатывать на жизнь тяжелым ручным трудом он не мог, слег бы в могилу при первой же переноске мешка весом более десяти килограмм. А вот в фокусах и гимнастике он был очень хорош. И когда понял, насколько талантлив, стал усердно тренироваться. Так и оказался в цирке, а после потери руки – на улице. Думал, что скоро умрет от голода, но его уличные выступления как-то привлекли внимание владельца французского театра, и его взяли туда работать. Он нашел себя там.

Маркус молчали слушает, стараясь грести как можно тише.

— У меня тоже матушка от чумы умерла… – Потерев молодую коричневую бороду и зашмыгав, заговорил вслед за фокусником Цетоу. – Юнцом тогда был я. Еще моложе нашего парнишки. Такая милая женщина была…Врачом работала, людей в нашей деревне лечила. А себя спасти не смогла…А отец был человеком скверным. Пил пиво и ром каждый вечер, сидел без дела…И на меня ему было начхать. После похорон матушки он стал еще более гадким. Срывался на мне. Когда мое терпение спустя год лопнуло, я, хлопнув дверью у него перед носом, ушел из дому. Подрабатывал посыльным в деревне, но затем уехал в Америку, где узнал, что моего дурака-папашу убили вампиры, когда он пьяный шел по улице. Но мне было уже все равно…Он это заслужил. Зарабатывал в Арканзасе дикой охотой, а потом…встретил свою любовь. У нас с Марией родились дети, и я стал абсолютно счастливым…Но потом появилась эта девчонка и убила их…Убила всю мою семью. Моя жена, мои дети…умирали у меня на глазах! – Факир и Маркус сочувственно смотрят на говорящего. – Тогда я поклялся убивать любого вампира, что встретится мне на пути. И я уехал оттуда. Продал наш дом, и вернулся в родную деревню на какое-то время. В Париж прибыл лишь за тем…чтобы развеяться. Собраться с мыслями, отдохнуть и осознать эту чертову жизнь.

Далее следовало траурное молчание.

А в ответ на вопрос фокусника о том, как два его новых знакомых, один – сидящий перед ним с веслами, а второй – великодушно одолживший ему и его приятелю коней, Маркус говорит: «Мы с Эрнестом знакомы с малых лет. Его родители были моряками и погибли в шторме, когда ему было двадцать, а я до того же возраста рос со своими предками, которые сели в тюрьму. Потому мы часто проводили время вместе. Потом служили вместе с Германии. Иногда я заглядываю к нему, мы пьем, веселимся.»

За беседой под открытым небом троица даже не замечают, как пролетают часы. На половине пути лодка, пошатываясь на совсем слабых волнах, неудачно пересекается с одним из кораблей Амбассадора, и по его приказу матросы-вампиры нападают, так оперативно, что сидящие в лодке не успевают среагировать и прыгнуть в воду. Прихвостни мессии на гнилых веревках спускаются в лодку, на которой и не вмещается больше пяти пассажиров, но и двух матросов хватает, чтобы, спрыгнув за спиной Маркуса и, вцепившись когтями ему в кожу, перерезать глотку. Его труп выбрасывают в море. Связав наезднику и фокуснику руки и подняв их на борт, вампиры бросают пленников в трюм, а за происходящим, безмятежно расхаживая по деревянному скрипучему полу и горбатясь, наблюдает неприметный Жаругис, первый увидевший лодку с палубы.

Плененных Факира и Филиппа везут в Америку.

Проходят 2 дня.

Гельмут приходит в сознание в лечебнице, вокруг него стоят медицинские аппараты с трубками и прочим, а надета на него вместо тех пуговичного кожаного жилета с переброшенным через левое плечо ремешком для ножей и пуль, тонкой куртки с повязками на конце рукавов и полу-кожаных штанов с ботинками, которые он носил прежде, больничный халатик для пациента. С перевязанной бинтами грудью, пластырями на лице и руках он оглядывается по сторонам: вокруг больничные бело-зеленые стены с круглыми окнами, столы, койки, а также умывальники, за которым моет руки невысокий врач. Заметив, что юноша очнулся, он спокойно в привычной для немолодого умелого доктора манере подходит к нему, надевая чистые перчатки.

— Как вы себя чувствуете, мистер Хельсинг? – Спрашивает он.

Взявшись за голову, Гельмут переводит взгляд на свои нездоровые руки, а после на врача.

— Нормально…Боли вроде не чувствую. Голова еще немного трещит. Откуда вы знаете мою фамилию?

— Мой старый приятель из Парижа вас узнал. – Отвечает усатый и почти лысый врач.

— Кто? – Интересуется парень, приподнявшись в кровати.

— Чарльз Уильямс. – Проговаривает доктор имя человека, с которым Гельмут общался в допросной комнате сразу после выхода из поезда на перроне несколькими сутками ранее. Вышло так, что следователь по случайности оказался в этом городе по очередному делу: на днях трех неосторожных горожан, вышедших поздней ночью на улицу в обнимку с бутылками пива, свирепо атаковал очередной вампир: одному оторвал руки, а затем загрыз, другого полностью выпотрошил, забросав часть дороги выпавшими наружу органами и залив ее литрами крови, которая была благополучно напавшим вампиром отведана. Однако, третьему с поврежденной глоткой, повезло выжить, уйти от того место прочь, пока убийца был занят его собутыльниками, и удалось доковылять до лечебницы, в которой его, как единственного свидетеля и выжившего, и навестил Чарльз, после разговора с пьяницей случайно увидевший в соседней комнате Гельмута и быстро узнавший его.

— Ясно… — Еще приходя в себя и потирая не совсем здоровое лицо, бормочет Хельсинг. — Доктор. Что с моими руками?

— Мм, час назад с вами произошло что-то странное: вены на руках сильно вздулись, как у…как у вампира. Это ненормально. Они вмиг обезобразились, но затем это прошло. Потому я ждал, пока вы проснетесь. Думал, вы скажите мне что-то по этому поводу.

— Я…должен идти, спасибо. – Начиная одеваться в свою одежду, в которой он был до того, как попал сюда, и которая лежала на табуретке в углу помещения, недалеко от кровати, благодарит доктора Гельмут.

— Но подождите, вы еще слабы! Вам нужно отдыхать. Сейчас вам уходить опасно!

— У меня слишком мало времени…

Взяв вещи, в том числе пистолет, патроны к нему, нож, крест и карту и выйдя из лечебницы под возмущенные возгласы врачей, Гельмут, оказавшись на улице и на приличном расстоянии от входа в медицинский комплекс, достает неординарной формы ключ, отданный Джахфороэлом перед смертью, и вспоминает про библиотеку в его доме, о которой чародей ему говорил, прежде чем уйти на тот свет.

В родной город он прибыл приблизительно через три часа. Припомнив дорогу домой, юноша, прокручивая в своей голове слова врача, которые не дают ему покоя, задумчиво проходит тусклые улицы, не оглядываясь по сторонам, из-за чего даже чуть не попадает под колеса проезжающего прямо перед его носом автомобиля.

— «Как у вампира…как у вампира…как у вампира…» — Повторялось в его мыслях, отчего с волнением начинало куда быстрее колотиться его сердце.

Волновала его теперь больше всего мысль о том, что его обратное перевоплощение уже началось. «Кто знает, как быстро будет действовать процесс обращения…Я должен успеть! Должен успеть любой ценой!»

Не обращая внимания ни на что вокруг себя и торопливо шагая прямо, Хельсинг добирается до своего дома на восьмой улице. Поднявшись на нужный этаж по старой, как его почивший приемный отец, каменной лестнице и зайдя в квартиру, Гельмут видит следы минувшей бойни: перевернутая с ног на голову и валяющаяся по всем углам мебель, стеклянные осколки, разбросанные как гвозди, вдребезги разбитое зеркало. Сбоку от распахнутого окна Хельсинг видит открытую, потайную дверь, обнаруженную ранее слугой Амбассадора, и, подойдя ближе, включает фонарь, после чего спускается вниз по той же лестнице. Внизу, под квартирой действительно оказывается крипта колдуна, откуда был похищен шар. В дальнем углу виднеется большая, каменная дверь с замочной скважиной посередине, куда Гельмут вставляет ключ, открывая вход в огромную, древнюю, как египетские пирамиды, библиотеку. Книг, свитков и просто листов старой бумаги здесь настолько много, что глаза разбегаются, а руки так и тянутся ко всему подряд. У него снова случается приступ вампиризма: на руках вздуваются синие вены и самопроизвольно выдвигаются гнилые когти. Аж в ушах противно зазвенело! Мессия взывает к нему, но Гельмут сопротивляется, не давая склонить себя на сторону зла.

— Будь со мной…Присоединяйся к нам…И обретешь такую силу, о которой и не ведаешь.

— Прочь из моей головы! – Кричит парень, держась за кружащуюся голову.

— Ты станешь всемогущ…Станешь сильнее миллиарда колдунов! Лишь послушай меня, дитя мое…

— Я сказал прочь!

Боль в голове достигает пика.

— Как долго ты еще сможешь бороться? Тебе не сбежать…и не спрятаться…От самого себя. – Обращается Амбассадор-мессия к Гельмуту на расстоянии.

Ему удается прогнать жуткий голос Амбассадора из своей головы. Надолго ли?

Листая книгу за книгой, парень находит важную информацию: вода из того чудотворного Источника, помимо прочего, может также даровать иммунитет к любой заразе, и из этого Гельмут делает вывод, что, если он отопьет из него, сможет предотвратить свое обращение в вампира. В его душе рождается надежда, а надежда – первый шаг на пути к заветной цели. Вознамерившись добраться до Источника, он кладет столь полезные записи в сумку, полирует свою шпагу и закрывает библиотеку на ключ, который кладет в потайной мелкий кармашек той же сумки, чтобы никто другой не смог туда попасть. Однако, поднявшись обратно, он вдруг садится на стул и вспоминает про Изабеллу.

— Я не могу просто бросить ее там…Я должен вытащить ее из плена. Она спасла мне жизнь…я ей обязан. – Вспоминается тут же ему.

На выбор между спасением новой знакомой и походом к своему собственному вероятному спасению Хельсинг тратит не так много времени, как на это могло бы потребоваться другому при иных обстоятельствах. Он благородно решает отложить поход к Источнику и сначала спасти вампиршу, однако, он понятия не имеет, где ее держат. Выяснить это можно, и для этого поиски юноша начинает в порту, ведь туда на корабле прибывает свита Амбассадора-мессии. Свита эта, к слову, весьма уважаемая в светских кругах, и ее члены являются одними из старейших вампиров во всей Европе. Глубокой ночью дюжина вампиров в черных халатах спускается с палубы во главе с мессией. Им навстречу выходят гвардейцы с винтовками, при виде Амбассадора, который смотрит на них, как жираф на зайца, с высоты трех метров, которые, сразу затрясшиеся от ужаса, понимают, кто перед ними безмолвно стоит. Они, пытаясь побороть окутавший их с пяток до макушки страх, направляют на сошедших с корабля винтовки, и Амбассадор приказывает своим подчиненным убить солдат. Начинается схватка между амбассадорской свитой и немецкими гвардейцами, в ходе которой проворные вампиры жестоко атакуют и расчленяют людей в военных мундирах, принимаясь за кровавое пиршество. Смотревший на происходящее из-за стоящих в ряд бочек Гельмут во время отвлекающей вампиров недолгой битвы пробирается на корабль и отрезает веревки, из-за чего корабль отплывает от берега.

Увидев рядом с краем палубы Жаругиса, он сначала целится в него пистолетом, но затем, всмотревшись в его жалобные мутные глаза и робкую позу, понимает, что этот вампир несчастен и мягок, малодушен и слаб. Его палец отказывается нажимать на курок и пускать в сердце этого существа роковую пулю. Матрос помогает ему и говорит: «Я знаю, кого ты ищешь…Тех двух парней поймали и увезли в Америку, в город Орландо, в лапы Шокрелло, правой руки хозяина». Услышав это, Гельмут решает тоже отправиться туда, чтобы узнать у секретаря амбассадора-мессии, где держат Изабеллу, и заодно спасти Филиппа и Факира.

Аристократ, который с неширокой и величественной улыбкой смотрел на то, как его свита под звуки хруста костей и отрываемых друг от друга и от тела кусков мяса расправлялась с гвардейцами, и между делом, продвигаясь меж падающих с искаженными лицами трупов, пробовал их кровь, внезапно поворачивается лицом к матросу и юноше и пронзает второго свирепым взглядом. Амбассадор, не моргая, смотрит на Гельмута так, словно они знакомы всю жизнь и встретились спустя тысячу лет то ли как старые враги, то ли как старые друзья. От его нечеловеческого и пробирающего до дрожи взгляда у Хельсинга подкашиваются колени, но он берет себя в руки и с яростным криком бросается в атаку, но против вампирского бога оказывается совершенно бессилен: шпага и лезвие ножа просто с треском ломаются при ударе по телу Амбассадору-мессии, а пули со звоном отскакивают от того места, где расположено его сердце, не причиняя никакого вреда. Верховный вампир, подойдя почти вплотную к напуганному и шокированному Гельмуту, протягивает ему когтистую руку, предлагая истинный путь, но тот отвергает его и, понимая, что на этом корабле ему не уплыть, вынужденно использует вампирские крылья, чтобы сбежать. Как ему это удалось, он сам не знает: в момент угрозы, когда Хельсинг подумал: «Нужно уходить!», темные крылья дыма сами образовались за его спиной и подняли его в воздух. Ему быстро и легко удается совладать с новообретенной способностью, которая на самом деле, как он пока не знает, все эти четыре сотни лет жила в нем, и Гельмут летит в небо, исчезая в облаках.

— Пусть идет. Он не сможет устоять. – Говорит мессия, стоя на месте в ответ на возмущенные комментарии приближенных.

Жаругис, не отрывая взгляда от хозяина, садится перед ним на колени, когда тот поворачивается к нему суровым лицом. Амбассадор поручает матросу любыми средствами разобраться с телами убитых гвардейцев.

Северная Америка. Город Орландо. Шокрелло забирает у агента чемодан с некоторыми вампирскими реликвиями и разным дополнительным золотом, подготовленный заранее Амбассадором. Ему после этой встречи сообщают о двух привезенных пленниках, знакомых с избранным, и вампир, явившись в гавань, дожидается скорого прибытия судна, на котором их везут. Судно пришвартовывается. Шокрелло лично сопровождает связанную тугими веревками пару с корабля до здания в саду, называемого «Оранжереей». «Оранжерея» эта представляет собой футуристичную постройку прямиком из фантазий конструктора-алкоголика: ярких цветов, за исключением красного, которым окрашена часть квадратной крыши и подсвечены боковые стены, нет, но есть совершенно хаотичные формы, зазубренные, слегка кривые, напоминающие клиновый лист. Она никак не похожа на пыточную или лабораторию, и тем, кто там не был, явно показалась бы чем-угодно, кроме пыточной или лаборатории, но тем не менее каждый вампир знает, что это место служит лабораторией и пыточной, по совместительству. Внутри Филиппа и Факира разделяют: первого отводят в закрытую камеру и крепко привязывают к креслу тугими ремнями, а второго изолируют в морозную комнату, похожую на комнату в психиатрической больнице. Цетоу пытается порвать ремни, но у него не получается: закрепили их будь здоров. К нему заходит Шокрелло и начинает его допрашивать. Выведав, что Филипп является ярым ненавистником вампиров и убивал их десятками, он выкладывает все Барону и Амбассадору-мессии. Барон, узнав, что пленник пытался убить его дочь, приказывает немедленно оторвать ему конечности и голову, но секретарь главы предлагает не убивать Филиппа быстро, а подвергнуть его пыткам, которые вызывается провести лично. Амбассадор дает ему разрешение на это.

И бедолага Цетоу, к своему несчастью, оказывается в полном распоряжении довольного до предела Шокрелло. Он не подозревает, насколько умело этот вампир умеет пытать. Он не разговаривал с теми несчастными, кто оставался совсем ненадолго жив после пережитых в этой комнате наедине с вампиром-секретарем пыточных часов. Он еще не родился, когда стоящему перед ним с улыбкой до ушей вампиру поручили первую пытку – мелкую шалость, легкую разминку, по мнению детей Мрага, которая выливалась в настолько ужасающие и истошные истерические крики боли, что от них закладывало уши и вызывало рвотные позывы у тех, кто их слышал. Шокрелло подготавливает все необходимое: магический шар, хирургические инструменты, клетки с  птицами и грызунами, и еще много чего того, что пленник разглядеть не сумел. Предвкушая щенячий восторг от грядущего развлечения, сменивший свой аристократский мундир на более скромное и бытовое одеяние – черно-серый халат, накидку из кожи ужа и предметы униформы мясника на скотобойне – Шокрелло прибегает как к физическим, так и к психическим методам пыток, истязая разум и тело мученика: сперва, с помощью магического шара он показывает Филиппу ужасную гибель его семьи, проигрывая запись прошлого раз за разом, снова и снова, при этом удерживая голову бедолаги так, что тот не может смотреть не в какую другую сторону, только вперед на страшную картину своего прошлого. Колдовство хрустального шара воссоздает точные копии тел жены и детей страдальца и рисует перед его глазами то, как из их тел струями, как из фонтана, вытекают литры крови, как из их гниющих тел вылезают опарыши, как члены его семьи истошно вопят, в то время, как им выкалывают глаза, отгрызают уши и режут кожи до самых костей.  После завершения пыток разума Шокрелло с довольным лицом бросает к ногам Филиппа самые реалистичные, насколько это возможно, проекции черепов его жены и детей, заставляя того громко кричать от бессилия и горя и наслаждаясь этим зрелищем. Далее еще не до конца насытившийся стонами и криками боли, отчаяния и горечи Шокрелло переходит уже к физическим пыткам, первой из которых становится мучительно долгое прижигание тела Филиппа раскаленным металлом: к его плечам, шее, локтям и бедрам приставляют раскаленные до сильнейшего кипятка металлические пластины, которые медленно жгут тело несчастного. Нарастающая боль смешивается с ограничением движений, из-за чего Цетоу не может шевельнуться с места и вынужден буквально плавиться заживо, доставляя удовольствие и радость Шокрелло, с садисткой улыбкой наблюдающему за мучениями человека и уже планирующему следующую пытку. После обжигания раскаленным металлом покрывшийся в некоторых местах язвами Филипп подвергается введению особых болезнетворных химикатов через укол в спину и ребра: вещества, введенную через острейшую тонкую иглу, оказывают столь болезненное и разрушительное действие на мышцы и ткани пленного, что кожа буквально начинает терять свой естественный цвет, прогнивая на глазах и вздуваясь, вены синеют и выходят наружу так, что по ним, как по дорожкам, можно провести игрушечные машинки. Последующими пытками становятся пытка, при которой руки мученика смазываются медом и маслом и облепляются крошками хлеба, привлекающей голодных крыс, и грызуны, непрерывно кусая руки, обгладывают их до мяса и крови. За этим следуют пытка гвоздями, веревками, водой, железным намордником и другими ужасающими пытками, которые Филипп уже и не в состоянии будет вспомнить. И все это время вампир-мучитель Шокрелло поддерживает в нем жизнь, не давая умереть, а то еще не дай Боже, не настрадается, как следует: вампир всячески подлечивает сильные раны и повреждения на теле Филиппа, чтобы потом снова подвергнуть его очередной пытке, заставляя того неимоверно изнывать, и тем самым принося себе огромное удовольствие.

Пытки продолжаются трое последующих суток.

На протяжении всего этого периода Факира держали в закрытой морозильной комнате, где тот на третий день был уже на грани смертельного обморожения. Температура в помещении стояла настолько низкая, что фокусник, согревая себя слабеньким огнем, не мог толком двигать покрывшимися в первые минуты инеем пальцами. Пар из его, кажется, застывшего в открытом состоянии от мороза, рта, выходил так интенсивно, а трясся он до такой степени, что это непрекращающееся движение всем тело начало его…понемногу согревать? Хотя, это, вероятнее всего, был уже обман разума самого Факира, который пытался хот как-то защитить его от безумия.

На четвертый день к Факиру лично приходит Амбассадор-мессия и приказывает вытащить его из морозильной камеры, провести до другой комнаты и выделить из его организма как можно больше крови. С измученным до смерти, изуродованным от пыток Филиппом, на котором живого места не осталось, вампир приказывает сделать то же самое.

Гельмут, все сильнее и настойчивее подавляя в себе вампиризм, добирается до Оранжереи и видит нескольких охранников-вампиров на входе. В одном из больших, квадратных окон он видит Шокрелло, а в прозрачном коридоре на втором этаже – Факира, которого ведут два помощника.

Спрятавшись в кустах, парень начинает придумывать план.

«Я спешу на помощь…» — Думает он, размышляя над тем, как проникнуть внутрь и вызволить пленников.

 

 

Глава IV

Ветер. Не слышно не птиц, не шума воды в ближайшей лесной чаще…

Замок Йегенсторф. Ночь. На нижнем ярусе, где через решетку в стене пробивается лунный свет, коротает скучные, тихие часы Изабелла. Несколько дней, прошедших с гибели чародея и ее заточения в этой темнице, вампирша проводит одинаково: черкая белым мелом из старой, человеческой кости по стене, рассматривая через решетку коридоры, освещенные факелами, и записывая что-то в свой дневник. Вот что она написала на старой бумаге: «Люди пишут…начиная эти записи со слов про дорогой дневник…Почему дорогой? Просто бумага. Но для меня она важна не меньше, чем для них…Ведь больше мне нечего делать. Поэтому тут я записываю все то немногое…самое интересное, что происходит. И печальное…и радостное. Хотя…что радостного было? После смерти мамы я осталась на попечении отца. Да, в то время Амбассадор уже морочил ему голову, но папа помнил про маленькую дочь…Я помню только свет. И он связан с ним. Папа научил меня всему…Дал мне все, что мог…И мог бы продолжать давать самое главное – свою любовь. Но вот я взрослела…и с его стороны было все меньше внимания. Его разум заполучил в свои руки великий Амбассадор. Но я ничего не могу с этим сделать…Я знаю, что за предательство должна была умереть. Меня должны были казнить, но…я еще жива. И только благодаря отцу, ведь кроме него никто другой не стал бы просить меня помиловать. Мне об этом прямо не сказали, но я точно это знаю. А если я попробую вспомнить, что было в прошлом…Я родилась здесь, в Швейцарии. Я вроде писала об этом. Но напишу еще раз. Всегда приятно вспомнить и записать что-то хорошее…А хорошее было только в прошлом. Моя мать была человеком. Но до моего рождения папа обратил ее в вампира, и появилась я. Мне говорили, что при обращении в вампиров люди утрачивают воспоминания из своей прежней, человеческой жизни. И, видимо, это правда, ведь мама вела себя так, словно была вампиром с самого начала. Она явно не помнила, что спасала жизни людей и лечила их от болезней. Она точно не любила меня так, как любил меня папа. Он научил меня сражаться, охотиться, жить по правилам этого мира…И я была удивлена…что он подумал обо мне, когда был разговаривал с Мессией. Он все равно уберег меня…Меня заперли, но не казнили. Но я предала Амбассадора, потому что…меня заинтересовал он. Гельмут Хельсинг. Это имя…такое красивое, и принадлежит избранному. Когда мы были в театре, я узнала его лучше…он честный, справедливый, великодушный – такой, какими всегда были люди. Но я не хочу, чтобы он жил под этой маской…Когда он поймет, что он выше людей?»

Девушка продолжает писать.

— Изабелла. – Слышится голос из темноты коридора.

Девушка молчит, сидя спиной к решетке.

— За все это время ты не издала не единого звука. Ты не голодна? – Подходя к камере, спрашивает Барон у дочери.

— Ты пришел открыть замок?

— Он…не позволит. – Прискорбно заявляет Барон.

— Неужели у него получилось?

— Да. Он обрел высшую власть…

— Можешь передать ему мои поздравления. – Впервые дерзит отцу вампирша.

— Изабелла…Зачем ты разочаровываешь меня? – Шипит ей тот в ответ.

— Если бы ты не вмешался тогда, все могло бы быть по-другому.

— Ты предала Верховного! – Гневно кричит на девушку Барон, стоя по ту сторону решетки.

— Ну и пусть! – Ответом кричит ему в лицо дочь, да так, что эхо расходится на весь ярус, прерывая здешнюю как правило гробовую тишину.

Между двумя вампирами встает напряженное молчание.

-…я дал клятву… — Спокойно и крайне тихо, с примесью печали начинает вновь говорить Барон. — До самой гибели…служить нашему господину…верой и правдой. Он властен над всеми нами. Он – король для всех нас. И для тебя в том числе…

— Тогда служи ему, как верный пес на цепи, отец.

— Ты так же своевольна и упряма…как твоя мать. – Упрекает тот свою дочь.

— Он будет искать избранного? – Спокойно спрашивает Изабелла отца.

— Он его найдет. Он верит, что мальчишка не устоит перед вампирской силой…А ты хотела связать свою судьбу с ним?

— Даже с учетом того, что ты не дашь разрешения…Я хочу побыть с ним. Он…какой-то другой. Я хочу узнать его поближе. – Легонько подложив руку под щеку, проговаривает Изабелла.

— Великий мессия доберется до него. – Утверждает ее отец. – Если мальчишка сам не придет.

— Ты убил его отца?

— Колдун никогда не был его отцом. Его отцом был супруг герцогини, аристократ с запада. Я лично был с ним знаком, хоть и недолго.

— Он…тоже был вампиром?

-…

— Его настоящий отец. Муж герцогини. Был вампиром? – Спрашивает повторно Изабелла.

-…Да. – Будто выдавив из себя ответ, вдобавок тяжело кивая, говорит Барон.

— Что стало с его матерью? – Интересуется девушка.

— Она была убита…Но породила чудо…Вампира, что отрекается от крови. Такого никогда не было. И, если он сможет противостоять воле мессии…станет причиной нашей всеобщей погибели. Но я верю, что его судьба стать вампиром неизбежна. Предназначение не должно быть исполнено.

— И что у тебя останется, если он нас изничтожит? – Осуждающе задает вопрос Изабелла своему отцу.

-…Когда я потеряю веру, титул…и господина…У меня останешься только ты. – Помолчав какое-то время, отвечает вампир. — Мое единственное дитя.

С грустью посмотрев на дочь, Барон уходит.

А в «Оранжерее», между тем, куда Гельмут незаметно проникает, обезвредив двух сторожей на входе, пробив им сердца своей шпагой двумя молниеносными ударами. Он успевает вовремя: как раз в тот момент, когда ослабевших до смерти Факира и Филиппа привязывают к стульям, чтобы извлечь из них кровь. Юный боец атакует вампиров, сразу убивая ассистентов, и вступает в поединок с Шокрелло, руководящим операцией. В не тесном железном помещении, чем-то на этажах ниже напоминающем бомбоубежище, освещенном зелеными люминесцентными лампами на круглом потолке и полу-бетонных стенах, между ними начинается схватка.

— Где Изабелла, говори! – Кричит Гельмут, совершая удар шпагой по диагонали в направлении головы противника, который без труда блокирует его, закрывая лицо рукой, которая сдерживает лезвие.

— Нагло ты сюда заявился… — Оскаливая острейшие клыки и контратакуя, говорит ему Шокрелло.

— Отвечай на вопрос! – Пнув его коленом и затем атаковав шпагой повторно, требует Гельмут.

Перехватив серебряное лезвие, начинающее со временем обжигать его кожу, его противник берет его за волосы и, чуть ли не выдирая их, Шокрелло перебрасывает парня, и, когда тот падает от него за несколько метров, легким взмахом четырех пальцев устремляет в Гельмута черные сверкающие шипы, острые как бритва, на мерзко поблескивающей, извивающейся лозе.

— Кристальная черная стрела!

Но смертоносный прием Скорби оказывается Гельмутом умело отражен. Ему долго не удается нанести урон противнику, но сам он несколько ударов пропускает, и, когда Шокрелло, акробатически его перепрыгнув, запускает в него ударную волну из черной субстанции, юноша уже истекает кровью в нескольких местах, но его природа позволяет ему регенерировать. Воспользовавшись крестом, который ему таки удалось вытащить в момент паузы, Гельмут, обходя вражеские атаки, приближается к вампиру-секретарю и зажимает его в углу, приставив к его шее жгучий крест.

— Говори, где она, живо! – Снова требует он, нанося ощутимую боль противнику.

— В замке, в городе Берн. Тебе…тебе все равно не уйти! Ты уже проиграл! – Угрожает ему Шокрелло, щурясь от нарастающей боли в области шеи.

Гельмут готовится пронзить его сердце, но ему мешает прибывшая свита Амбассадора, с которой раненому юноше явно не справиться. Понимая, что противников слишком много, а он в весьма «потрепанном» состоянии, Гельмут освобождает друзей, перерезая ремни, берет под руку Филиппа и вместе с Факиром покидает здание под хитрым взглядом и самодовольной ухмылкой Шокрелло, заманившим его в обитель Амбассадора.

Трое бежавших останавливаются в лесу.

— Господи…что они с тобой делали? – Ужасаясь состоянию и зверски измученному внешнему виду Филиппа, думает Гельмут.

-…П-пытали…Ффф…

— Как ты вообще выжил после такого?? Что делать? – Начинает паниковать парень. —  Думай, думай…Я…я могу кое-что попробовать, но…не уверен, что получится.

— До больницы он не протянет. – Скукожившись от мороза, который еще не до конца покинул его тело, вставляет Факир.

Гельмут пытается использовать Скорбь, чтобы залечить повреждения на теле наездника, но ему удается лишь улучшить состояние мученика до того уровня, сделав так, чтобы тот продержался до лечебницы, куда его приводят товарищи спустя примерно час. Факир также остается там, в той же лечебнице, чтобы прийти в себя после прибывания в Оранжерее. Пока он и Филипп восстанавливаются, Гельмут решает в одиночку отправиться в замок, чтобы вызволить Изабеллу.

Оставив двух приятелей врачам, Хельсинг находит Йегенсторф по картам.

Наступает ночь. Проходя по американским улицам, Гельмут берет немного еды и воды, а также натыкается на мастерскую. Вход в него представляет собой хлипкую дверцу, обведенную железной рамкой, а само заведение весьма небольшое, снаружи не превышающее своими размерами одну комнатку в средней квартирке. «Нужно зайти сюда» — Думает про себя Гельмут, посматривая на свою изношенную, почти разваливающуюся на глазах шпагу, которая уже явно не пригодна для ведения боя. И там ему куют новое оружие. Безупречный, идеально ровный, длиною в метр и шестьдесят пять сантиметров меч из чистого серебра. Выковав этот прочный и сверкающий в свете Луны, как костер в непроглядной тьме ночного леса, меч, мастер в грязных перчатках выдает клинок новому владельцу. Получив его, Гельмут выходит из мастерской. У него вновь случается приступ вампиризма: в голове снова слышится демонический амбассадорский голос, на трясущихся руках выступают длинные острые когти, а во рту – заметные клыки, но юноша сопротивляется изо всех сил, делая глубокий вдох один за другим и концентрируясь на голосе своего разума, он прогоняет внутреннюю тьму. Как долго он еще сможет бороться?

С невысокого, корявого дерева, стоящего слева от парня, за ним наблюдает, резко покачивая пернатой головой вперед, черный ворон, который ведет себя далеко не как обычная птица.

Чтобы добраться до города в другой стране, ему приходится снова воспользоваться крыльями, чего ему делать не хочется, но все же ему это нужно, и, взлетев, Гельмут направляется в Швейцарию.

И вот перед ним замок, он подходит к дверям, держа наготове меч. Внутри оказывается тихо и темно, лишь факелы освещают поглощенные ночной мглой коридоры. Рассчитывая на чутье, юноша, продолжая держать наготове меч, идет к лестнице, ведущей на нижние ярусы, и, бесшумно по ней пройдя, осторожно исследует туннели темницы, пытаясь глазами найти в одной из камер юный женский силуэт, но натыкаясь пока только лишь на находящиеся в камерах мертвые гнилые обескровленные тела, либо на иссохшие, целые и, наоборот, разваливающиеся человеческие скелеты. Вдруг в тишине Хельсинг слышит птичий крик, и сзади на него летит тот самый ворон с рынка. Гельмут успевает лишь заметить его тень на освещенной огнем стене, как птица, взмахивая крыльями и пуская во все стороны черные перья и дым, обращается темно одетым мужчиной, который атакует парня острыми когтями. Напал, вроде, человек весьма высокого роста, ничуть не горбившийся (наверное, из-за периодически торчащих виднеющихся на спине крылышек), сальными волосами до низких плеч, собранными в мелкий хвост книзу, острыми чертами лица, такими как нос, подбородок и скулы, нос этак принципиально напоминает тот же птичий клюв, просто вертикальный и белый. Одет он в кожаные, шерстеные и тканевые лохмотья, лежащие друг на друге и образующие некое подобие доспеха. На плечах, штанах и локтях поверх длинных черных накидок, чуть дырявых, видны пошатывающиеся от колебаний вороньи перья. Яркая, насыщенная искрами и боевой хореографией схватка с незнакомцем-оборотнем дается Гельмуту не слишком тяжело и заканчивается тем, что ударом меча юноша задевает факел на стене, и тот, упав, разжигает на каменном полу бушующий огонь, распространившись по коридору, сильно обжигает противника, который даже вскрикивает, из-за чего тот вынужденно отступает.

— Что это было… — Звучит очевидная мысль в голове Гельмута.

Освещая себе путь в темнице, Гельмут находит наконец камеру, где сидит Изабелла. Он подбегает ближе, и девушка, замечая его, удивленно поворачивается.

Они начинают полушепотом переговариваться через толстую решетку.

— Как ты…

— Я пришел за тобой. – Перебив девушку, говорит Гельмут. Как открыть дверь? Где ключ?

Изабелла немного медлит с ответом, показывая лицом, что удивлена его появлению. Затем говорит:

— У тюремщика…Юкси́ра Баре́тти. Это оборотень.

— Проклятье! И где его искать?

— Ты, судя по этим перьям, с ним подрался. – Отмечает девушка, обращая внимание на мелкие вороньи перья, что остались на одежде Гельмута, как прилипшая шерсть.

— Подрался? То есть тот человек-ворон – тюремщик? Подожди меня.

Вернувшись на место прошедшего боя, Гельмут поднимает с пола ключ, который оборотень выронил во время схватки и, по-видимому, забыл подобрать обратно. С ним юноша снова идет к камере и открывает железную дверь, и Изабелла оказывается на свободе. Выйдя за пределы решетки, девушка смотрит в глаза Гельмута, их взгляды сами собой устремляются друг к другу и загораются теплом и искренностью. Изабелла прикасается к уже не столь здоровому по человеческим понятиям лицу юноши и проводит по нему рукой. Ее коготки нежно обходят его побледневшую кожу, давая пальцем поласкать щеку.

-…Спасибо тебе. – Искренне благодарит парня Изабелла.

Схватив ее за руку, Гельмут срывается с места, и они вдвоем убегают от пришедших по тревоге вампиров-стражников. Выбравшись из темницы, пара выходит наружу и бежит в сторону леса, а с балкона за ними смотрит Амбассадор, облизываясь и оскаливая клыки.

Изабелла и Гельмут, пройдя через ночной лес, останавливаются на передышку в маленькой деревушке и садятся перед мельницей, на деревянную скамью, переводя дух. Отдышавшись, они еще какое-то время молчат, смотря в лица друг другу.

— Они мучали тебя там? – Интересуется Хельсинг.

— Нет. Не мучали. – Отвлеченно отвечает девушка. –  Я просто сидела за решеткой, в гнилой камере, слушая вопли других заключенных. Это тоже, знаешь ли, не очень весело.

— м…А ведь могли просто казнить.

— А что ты делал все это время? – Спрашивает юношу вампирша, чуть склонив голову в сторону.

— После того, как твой папаша напал на нас и убил мастера… — Тон голоса Гельмута меняется на более тихий и сердитый. — Я, отлежавшись в луже крови, потерял сознание и проснулся в больнице. Меня подлечили, и затем я полетел в Америку, освободил Факира и Филиппа, узнал у секретаря Амбассадора, где тебя держат и отправился за тобой.

— Ты весь этот путь, от тех гор до Америки, прошел, чтобы вызволить меня?

Гельмут утвердительно кивает, не отводя взгляд от девушки, которая своим лицом показывает, насколько тронута его поступком и благодарна ему.

— Как ты добрался сюда без корабля?

— Мне пришлось использовать крылья. Я…я сразу смог полететь! – Вдруг вырывается у Гельмута. — Я ни разу до этого не летал, и вдруг у меня вот так сразу получилось. Как такое возможно?

— Ты – избранный. – Так объясняет Изабелла. — Вот почему тебе так легко далась магия. Твой потенциал выше, чем у любого другого вампира. Именно поэтому Амбассадор так хочет склонить тебя на сторону тьмы…

— Я никогда не приму сторону тьмы! – Восклицает парень.

— Ты использовал Скорбь…Это твой первый шаг к становлению вампиром. Процесс необратим.

— Нет…Нет, нет, я…Я найду Источник и отопью из него, оставшись человеком. Это должно помочь.

— Но, если ты останешься человеком, пророчество сбудется, и все вампиры будут изничтожены, включая моего отца! – Возражает вампирша.

— Изабелла…Мне слишком дорога моя человеческая жизнь…Ты не хочешь гибели вампиров, но я вижу, что ты другая. Ты отличаешься от них, твоя душа иная. И…я не хочу, чтобы ты умерла. – Думая сразу о нескольких судьбах и сбиваясь мыслями, говорит ей собеседник. –  Я попробую найти другой выход! Я сделаю так, что ты не умрешь.

— Это…невозможно, Гельмут.

— Я все равно должен попытаться.

Когда Хельсинг пытается уйти на поиски Источника, вампирша пытается его остановить, и между ними завязывается кротчайший поединок, в котором выигрывает ничья. Гельмут, убрав меч, кладет руку на плечо Изабеллы, обещая, что найдет третий вариант, но та все равно твердит ему о пророчестве. В этот момент юноше приходит в голову идея: при помощи магического шара попытаться найти в будущем способ остаться человеком и при этом сохранить жизнь девушке. Изабелла вызывается пойти с ним и говорит, что знает, где шар.

— Сейчас в замке, но через десять минут его будут перевозить в Венгрию. Мы его перехватим. – Говорит девушка.

— Отлично. Тогда идем туда.

Между тем, Амбассадор-мессия, стоя в своем кабинете у большого, прямоугольного окна, чувствует голод и требует свежей крови. Шокрелло, получив приказ, живо выходит во двор замка и гордо идет к воротам, за которыми стоит свита с партией плененных ими бригадиров, среди которых числится и отец Юксира, Нолан. Потрепанных грязных людей, дрожащих от ужаса в ожидании ужасного, связанных веревкой, ведут к аристократу, и при виде него группа несчастных людей теряют дар речи от окутавшего их страха, их колени и руки  неистово трясутся, глаза раскрываются настолько широко, что в них можно засунуть по золотой монете. Присутствующие во время пиршества господина Барон, Шокрелло и Юксир наблюдают, как Амбассадор-мессия поочередно, жестоко перерезает глотки каждому из бригадиров и пьет их кровь, утоляя голод. Брызги крови летят во все стороны, попадая на пол, стены и вампиров, стоящих подле хозяина. И вот, очередь доходит до Нолана, который в последний раз смотрит на сына, так грустно и так…разочарованно. Только сейчас оборотень по-настоящему понимает, что его отцу не жить. Амбассадор убивает мужчину, прежде чем провести лезвием ножа по его горлу, трогает его вспотевшее от страха лицо своими когтями, и из раны вытекают литры крови, которые с удовольствием выпивает вампир, бросая труп несчастного на пол как плюшевую изжившую себя игрушку. Юксир, увидевший смерть своего отца от начала и до конца, впадает в шок и чуть ли не нападает на Амбассадора-мессию, но вовремя останавливается, понимая, что ему не справится с верховным вампиром. У тюремщика зарождается ненависть к вампиру-аристократу, и в своих мыслях он клянется ему отомстить.

Между тем, Факир, поправившись в больнице, заходит к Филиппу, который лежит со множественными перевязками, трубками и ужасными шрамами. Цетоу понемногу приходит в себя, хотя все еще не может встать с кровати из-за слабости и последствий проводимых над ним пыток.

— Где Гельмут? – Спрашивает Филипп, повернув голову к Факиру.

— Пошел спасать ту девушку. – Отвечает тот ему. – Она ведь вампир, да?

-…Да…И он завел с ней дружбу.

— Ты убьешь ее при вашей следующей встрече…Так ведь? – С опаской задает вопрос фокусник.

— Судя по моему состоянию, мы не скоро это узнаем…

Собеседник из театра слегка улыбается и кивает.

— Ты ведь колдовать умеешь, так выследи их. – Говорит хриплым голосом наездник.

— Я? – Изумляется его словам Факир. — Я не умею колдовать. С чего ты это взял?

— Ты можешь создавать огонь.

— Я фокусник. Создавать огонь — это скорее…просто моя способность. Мое умение. Простой трюк, не более!

— И какие у тебя еще «способности»? – Критично спрашивает Цетоу.

— Ну-у. – Задумывается Факир. – Я могу становится невидимым, телепортироваться на определенные расстояния. Атаковать, защищаться или делать трюки огнем. Но ты, пожалуй, прав. Мне стоит попытаться найти их. А ты пока лечись.

Фокусник, потерев руки и поднатужившись, охватывает в облако пыли, как при броске дымовой шашки, и отправляется на поиски Гельмута и Изабеллы. Проходя мимо городской площади, он замечает одетую в черные одеяния толпу: Амбассадора, его свиту и…группу британских вампиров-аристократов – маркизов, которым мессия заплатил те деньги из кейса в обмен на то, что те провели особый обряд крови при помощи своих уникальных способностей Скорби. Факир следит за вампирами, которые идут к Йегенсторфу, чтобы обсудить там все условия с мессией. Они проходят в большой роскошный зал с огромной хрустальной люстрой и садятся за большой круглый стол. Фокусник подслушивает их план: через две ночи собраться на площади и использовать Темную Святыню, которая соберет всю накопившуюся, пролитую человеческую кровь, после чего господство вампиров станет вечным.

— А что делать с мальчишкой и бежавшей девчонкой? – Спрашивает Шокрелло, стоящий рядом с Амбассадором.

— Будем ждать, пока Скорбь не соблазнит его, и он сам к нам не придет.

— Что за мальчик? – Вдруг спрашивает один из маркизов.

— Избранный. Из пророчества великой герцогини. – Объясняет Амбассадор-мессия. — Он всеми силами отвергает свою истинную природу вампира, желая остаться человеком. Но я заставлю его стать одним из нас. И тогда…он станет моим самым могущественным и непобедимым слугой.

— Что, если он найдет способ избежать пророчества? – Высказывает свои опасения другой маркиз.

— Он пытается сделать это прямо сейчас…его чувства к дочери Барона растут…Он не допустит ее гибели. Сила Скорби рано или поздно поглотит его. И он уже не сможет ей противостоять.

Факир, услышав этот разговор и прячась за углом, тихими, медленными шагами уходит, и, когда он уже спускается по лестнице, почти добираясь до выхода, его атакует Юксир. Они с Факиром начинают сражаться. Обращаясь вороном, бывший тюремщик уклоняется от всех атак фокусника и контратакует его, в облике человека ударяя ногами и когтями. Их схватка продолжается в течение некоторого времени, и побеждает в ней Юксир, не добивающий поверженного противника, но поваливший его на землю.

— Ты кто такой? – С недобрым лицом интересуется он.

— Ты один прислужников Амбассадора! Иди к черту.

— Я больше не служу Амбассадору! – Говорит Юксир в лицо Факиру. — Я хочу ему отомстить!

— Отомстить? За что?

-…За то…что он убил моего отца. У меня на глазах! Сегодня!

— Мне жаль…Но ты ведь понимаешь, что не одолеешь его в одиночку? Он слишком силен и могуч. – Комментирует Факир.

— Знаю. Именно поэтому я ищу некого «Избранного». Говорят, он тот, кто покончит с вампирами раз и навсегда. – Задумчиво произносит оборотень.

— Тебе нужен парень из пророчества…Я знаю его. И ищу сейчас.

— Если тот, о ком ты говоришь, действительно он…Я с тобой.

Мужчины решают довериться друг другу и пожимают руки в знак мира.

— Тогда не будем терять время. – Решительно говорит Факир.

Тем временем, Гельмут и Изабелла проникают на территорию огражденной пристани, где Шокрелло передает магический шар маркизам, готовившимся отплывать. Пара нападает на вампиров, и начинается схватка, в ходе которой Гельмут отбирает шар. Секретарь Амбассадора хватает его за шею и, используя свои телепатические умения, лезет в разум врага, тем самым узнавая, что его цель – Изумрудный Источник. «Черт, прознал, гад!» — Думает Хельсинг в этот момент, ударяя противника со всей злости. Гельмут, вырывается из его рук, нанося удар лезвием по всему лицу вампира, оставляя ему так огромный шрам, и вместе с девушкой взлетает на крыльях. Шокрелло, глядя в небо, сообщает Амбассадору-мессии и Барону о побеге Изабеллы, после чего вместе с маркизами поднимается на палубу корабля и отправляется в Швейцарию. Узнав, что Источник, который ищет избранный, может сделать того человеком навсегда, Амбассадор приказывает отыскать водоем раньше, либо остановить Гельмута по пути к нему. Однако, не он, не его приближенные не знают, где именно находится Источник, потому верховный вампир принимает радикальные меры.

— Раз уж неизвестно, где этот Источник…Уничтожить всю Венгрию! Разнести полностью, до последнего камня! Чтоб ничего целого там не осталось! – Отдает сей приказ Амбассадор-мессия.

— Мой повелитель. Но ведь там есть ваши поданные, страна населена другими обществами аристократов-вампиров.

— Это не имеет значения. – Более строго говорит мессия. – Нельзя допустить, чтобы мальчишка нашел Источник. А если ты смеешь возражать моей воле…Я напомню, что ему помогает твоя дочь. В этот раз я могу ее не пощадить. Помни об этом, Барон.

Молча, Барон с покорностью приклоняется перед Амбассадором.

— Я сообщил Шокрелло. Он подготовит дирижабли для атаки на страну. – Докладывает другой слуга в стороне от Барона.

Наступает утро.

Гельмут и Изабелла, остановившись на берегу, достают добытый шар.

— Ты отлично летаешь. Я же говорила, Скорбь полностью тебе подвластна.

Гельмут смотрит на нее, закатывая зеленые, как летняя трава, глаза.

— В тебе огромный потенциал…Ты сильнее любого другого вампира и способен даже поравняться с самим Верховным.

У Хельсинга вновь случается приступ вампиризма. И он вновь подавляет его, но уже с куда большим трудом, чем раньше. Теперь ему куда сложнее заставить демонический голос в своей голове замолчать. Куда сложнее заставить когти и клыки исчезнуть.

— Ты все еще сопротивляешься… — Констатирует Изабелла, будто жалея Гельмута.

— Я не поддамся Скорби. Не поддамся силе вампира!

— Давай заглянем в будущее. И все увидим.

Гельмут активирует магический шар, и перед его глазами все начинает плыть и темнеть. Юноша чувствует что-то среднее между болью и параличем, его голова раскалывается, мышцы ноют, а в глазах отражается яркая вспышка света. Последнее, что он видит перед тем, как его ослепляет свет, это Изабелла, так же, как и он закрывающая лицо руками.

 

«Они ушли в будущее…На 30 лет вперед…Неужели ему подвластно даже время? Нет. Это не так…Но он способен видеть его, ощущать, как материальный предмет…Дело не в шаре: даже в молодом возрасте, в самом рассвете сил…Чародей Таддеус не мог путешествовать во времени с помощью этого шара. А Избранный смог. Его сила невообразима…

Но его сердце, так сроднившееся с обычными людьми, пытается противостоять этой великой силе…Я даю ему время подумать. Рано или поздно он поймет…Мы с ним едины. Я – это он, а он – это я. Наша мать породила нас…Я родился вместе с ним, внутри него, в утробе…Ведь родители были вампирами. А значит, и их ребенок тоже вампир. Но колдун разлучил нас, сделав его человеком на долгие сотни лет. И вот он мертв. Чары исчезли. И я вновь существую внутри него…Но он считает меня злом, чужеродной скверной, несущей горе. Он отвергает меня…Моя надежда…остается только на нее. Она – ключ.»

 

Гельмут открывает глаза…

 

Он и Изабелла переместились в будущее, в 1983 год.

Хельсинг обнаруживает у себя в руке песочные часы, отмеряющие время прибывания пары в этом времени.

— У нас есть всего час. – Посмотрев на предмет, говорит вампирша своему спутнику.

— Положу в сумку.

— Это…тот парижский театр?

— Где? – Прищуриваясь, осматривается Гельмут. —  …Очень похож. Сэр!

-? – Поворачивается к нему прохожий с грязными пакетами.

— Простите, уважаемый. – Продолжает парень. — Что это за город?

Посмотрев на юношу, как на ненормального, смущенным, недоумевающим и даже чуть презрительным взглядом, гражданин в длинном пальто, отвечает.

— Париж это. Пить надо меньше!

Гражданин идет дальше.

— Да…это тот театр. – Понимают оба юных вампира.

— Пойдем туда? Того гляди, и что-то интересное будет. – Предлагает Изабелла.

— Почему бы и нет.

Переодевшись в обычную одежду, пара идет по направлению знакомого им театра, и по дороге туда Гельмут, идя неспешным прогулочным шагом, смотрит на изменившиеся дома, да и в целом улицы, выглядящие уже по-другому, нежели чем в прошлом. Причем, за все то время, что они шли к зданию с куполом, Хельсинг и Морель не встретили не одного вампира.

— Неужели я все-таки это сделаю? Она…погибнет? Я не хочу этого… — Думает герой пророчества про себя, потирая руки и понимая, что за последнее время совсем растерял покой.

Массивные, деревянные двери театра остались прежними. Зайдя внутрь, Изабелла и Гельмут смотрят по сторонам, обращая внимание на большое количество людей, пришедших на представление и одетых в деловые костюмы.

— Интересно, есть ли среди всей этой кучи народа вампиры?

— Вампиры не носят солнечные очки. Ну, насколько я знаю. – Неполностью уверенно говорит Гельмуту девушка. – Да и кожа тут у всех, как у людей.

Пара заходит в зал. Свет постепенно гаснет, прожекторы направляют на сцену, куда выходит владелец театра, сын Факира, что видно по его костюму, детали которого до последней ниточки идентичны костюму приятеля Гельмута из прошлого. Молодой человек представляется Говардом, но в этом театре он известен, как Факир-младший.

— А где его отец…Где тот Факир?

— Ты про того фокусника? Да…что-то не видать его. М, кажется, начинается, Гельмут.

 

«Впервые она обратилась к нему по имени…Их связь крепнет.»

 

— Да начнется представление! Поприветствуем Щелкунчика! – Звучит из-за кулис голос ведущего.

Шоу начинается.

В начале артист показывает череп с явно выделяющимися, вампирскими клыками, что заставляет девушку как-то понервничать и задуматься. Но после демонстрации сцены, называемой «Памятью ужасов прошлых лет», то есть тирании вампиров, артист уходит за шторы, после чего начинается главное шоу.

Гельмут и Изабелла, как и в прошлый раз сидя в среднем ряду, смотрят на по-настоящему завораживающее, красочное представление: на фоне сладкой, спокойной, как водная гладь, музыки по всей сцене плавно переливаются огоньки и ленты, вспышки и свет прожекторов, огромные мыльные пузыри с актерами внутри и отблески разноцветных ламп. Неотрывно наблюдая за происходящим на сцене, Изабелла, в глазах которой теперь отображается не жестокий, вампирский нрав, а искреннее очарование, привлекает внимание рядом сидящего Гельмута. Тот смотрит на нее и больше не видит в ней той жаждущей крови злобы, что присуща другим вампирам. Нет. Теперь он видит в ней восхищение и даже улыбку наслаждения на лице. Улыбку, как у человека. И не того наслаждения, что вызвано свежей кровью, а того, что люди испытывают, когда видят что-то необыкновенное и приносящее радость. Хоть ее клыки, бледная кожа и не характерные для людей глаза никуда не делись и все так же заметны, ее лицо излучает искренность…и удовольствие от созерцания того, что, как думал до этого момента Гельмут, может доставлять подобные чувства только людям. Хельсинг понимает, что в вампирше что-то изменилось…

Представление заканчивается, и Изабелла вместе с Гельмутом и остальными зрителями восторженно хлопает. Выходя из театра, пара начинает бурно обсуждать шоу, но не замечает, как перед ними останавливается человек. Гельмут случайно сталкивается с ним, и тот роняет кошелек. Юноша поднимает его, отдает хозяину, и тот поднимает голову, после чего Хельсинг и Морель удивленно вглядываются в черты лица одетого в черное пальто мужчины. Им оказывается постаревший на тридцать лет Юксир, который узнает обоих вампиров.

— Ты…тот парень, с которым я сражался в темнице верховного вампира тридцать лет назад? – Уточняет старик Юксир.

— Д-да…это я. – Подтверждает Гельмут.

— А ты? Тебя зовут Изабелла, да? Та, что сидела в камере под номером двадцать один.

— Да, это я, Баретти. – Приятно удивляясь этой встрече, отвечает вампирша.

— Почему ты так же молод, как и тогда? Она – вампир, и с ней все понятно.

— Это…долгая история. Эм…можете сказать, где Факир, что выступал в этом театре?

-…Пойдем ко мне. У себя дома я вам все расскажу.

Изабелла и Гельмут, переглянувшись меж собой и пожав плечами, следуют за Юксиром. Придя к нему домой, на центральной улице Мюнхена, они садятся на диван, а сам Юксир идет на кухню и наливает чай. Вернувшись в гостиную с тремя чашками зеленого чая, он начинает говорить. Но пить его юные гости не спешат, хоть и, поднося чашки к губам, делают вид.

-…Начну с начала, пожалуй. – Это было сказано постаревшим человеком-вороном далеко не с радостным лицом. —  После того, как…верховный вампир убил моего отца, я поклялся отомстить ему. Я знал, что мне не убить его в одиночку, но знал про того, кому это по силам. Избранному. – Оборотень посмотрел на Гельмута. – Я искал тебя. И в этом мне помогал Факир. Мы так и познакомились с ним, прежде хорошенько подравшись. Ты, кстати, не злись за ту бойню в темнице, тюремщиком я тогда был, работа такая была, сам понимаешь.

— Да, да, конечно, я понимаю. Все нормально. Итак, что дальше? – Поторапливает его Хельсинг.

— Мы с Факиром отправились тебя искать. – Продолжил старик, смотря на двух вампиров, в чьих лицах так и читался сплошной интерес. – Сдружились мы, отличный парень оказался. Я все же нашел тебя, но… После этого я помню лишь то, что вампиров разом не стало. Совсем. Они все будто испарились, исчезли с лица Земли. Это случилось спустя день или два после убийства друга Факира, следователя, мистера Уильямса.

— Следователь Уильямс, говоришь? А как он умер? – Спрашивает пенсионера Гельмут.

— Головы лишился. Семнадцатого июня пятьдесят третьего. Это в газетах было. В общем-то…я затем зажил обычной жизнью. Через пару лет, когда Факир вышел из комы, он женился на американке, и у них появились двое детей. Один вот стал владельцем театра, где он работал, а второй вроде в госслужбу ушел. Сын продолжил его наследие в театре…

— Из комы? – С удивлением переспрашивает Гельмут.

— Я не помню, как это произошло…

— А что с ним сейчас? Где он? – Закидывает старика вопросами юноша.

Юксир тяжело вздыхает.

— Полтора года назад…его не стало. Он умер от рака.

Повисает траурная тишина. Помимо смерти фокусника Гельмут и Изабелла также узнают о том, что театр был реорганизован, замок продан, а Венгрия уничтожена.

«Сколько ж всего случилось за эти тридцать лет…» — Подумал герой из пророчества.

Достав песочные часы, он понимает, что у них со спутницей осталось чуть больше получаса. Трое сидящих в гостиной принимаются рассказывать истории своей жизни.

— Я рос и воспитывался сильным колдуном. – Начинает свой рассказ Гельмут. — Моя мать, герцогиня-вампирша вместе с другими аристократами попыталась избавить этот мир от угрозы, которую видела во мне. Увидев пророчество, она оставила меня в лесу, на съедение диким животным. Но чародей нашел и спас меня. А после…взял к себе. Он научил меня читать, писать, считать, вести быт, хозяйство, сражаться с оружием и без. Когда я был маленьким, мой сводный брат вышел из дома в лесу и забрел в чащу, где его убили вампиры. Отец не мог пережить это горе, и ему стало невыносимо дальше жить там. Поэтому мы переехали жить в Германию. После совершеннолетия я пошел в армию и участвовал в людских войнах. Когда война закончилась, я вернулся домой. Друзей у меня не было. Я рос одиночкой, но не жаловался на свое одиночество. А мой опекун, тот колдун старел…И я все больше приближался к становлению вампиром. Потом повстречал ее. – Гельмут глазами показал на Изабеллу, сидящую рядом. – ,пережил смерть приемного отца, сам чуть не умер и вот теперь ищу способ….

Гельмут прерывает свой рассказ и задумывается. Задумывается о том, чего он на самом деле хочет: до недавних пор он точно знал, что его цель – любой ценой остаться человеком. Но теперь…Когда он знает, что это будет означать свершение пророчества, и, как следствие, смерть Изабеллы, судьба которой ему уже не безразлична…Он не знает, чего ищет. С недавних пор все изменилось. Источник даст ему возможность остаться человеком, но ведь тогда он потеряет ее и продолжит жить, обманывая себя и внушая себе, что он тот, кем на самом не является. Что ему делать? Как поступить?

Дальше говорит Юксир.

— Я…искренне тебе соболезную. Не представляю, каково это, когда тебя пытается убить собственная мать…Мой отец был бригадиром. Мать занималась торговлей. Способность обращаться в ворона я унаследовал от деда. Он помер от чумы, еще до моего рождения, поэтому я за несколько месяцев сам научился летать и превращаться. Когда я и моя мать были в гостях у родственников, в их доме случился пожар. Я выжил, вылетев в окно, и позвал пожарных. Мою маму спасти не смогли…Когда я вырос, меня взяли на службу к Амбассадору. Я показался им полезным, имея способность перевоплощения, и меня сделали тюремщиком. Платили очень хорошо, поэтому я не возражал, хоть и мысль о том, что я буду работать на вампиров, как-то беспокоила меня, да и моего отца тоже. Я видел много…Как в темнице замка пленники умирали и убивали себя сами, как поедали крыс или друг друга, как секретарь Амбассадора пытал особо провинившихся, как его свита литрами наливала человеческую кровь в бокалы…Это было…ужасно. Отвратительно. Но отцу нужны были деньги. Таких денег, которые мне платил Амбассадор, я просто не мог добыть где-либо еще. Поэтому я не уходил. И вот однажды его и его товарищей привели связанных веревкой к Амбассадору. Я был там тогда…На моих глазах эта клыкастая тварь убила и испила крови моего отца…И после я поклялся отомстить. Но не вышло.

— Мистер Баретти…Мне очень жаль.

— Изабелла. Ты что расскажешь?

— Я родилась в семнадцатом веке. Моя мать была человеком до тех пор, пока мой папа не обратил ее в вампира. Мы с ней никогда не были близки: в глубине души она не любила меня, и я знала это. Она не заботилась обо мне. Просто искала пропитание и дремала. Порой мне казалось…что она так и осталась человеком. Просто с вампирской маской. Мой отец был жесток с ней и ласков со мной. На одном из баллов, куда была приглашена наша семья, я вживую увидела Амбассадора…Была еще маленькой. Его тень накрыла меня, как Луна накрывает Солнце во время затмения. Он наклонился ко мне и прикоснулся к щеке, сказав папе, что я одарена Скорбью. Помню, я тогда чуть-чуть его испугалась. С малых лет мой отец учил меня владеть Скорбью, и спустя много лет я добилась мастерства в области вампирской магии. В одну темную ночь моя мать обезумила, напала на своих и дерзнула Амбассадору. Тогда моему отцу пришлось придать ее Суду Мрага, после чего она была обращена обратно в человека. На рассвете следующего же дня ее повесили. Мой отец присутствовал на ее казни, но меня не пустил. После ее смерти он стал относиться ко мне еще более ласково, чем раньше, я точно знала, что он любит меня. Он давал и позволял мне все, учил охотиться и скрываться среди людей, уделял мне много внимание и времени. Я повзрослела, стала охотиться на людей сама. Как-то в одной норвежской деревне я была ранена священником, его чертов крест прожег мне пол лица и груди, мне стало тяжело идти, я почти умерла. Я смогла от него скрыться, но была обессилена. И вот наткнулась на ближайший дом, где были люди. Мой голод и жажда излечиться были неутолимы и взяли надо мной верх. Я ворвалась в тот дом и убила трех человек…

— Филипп… — Хельсингу приходит осознание.

-…Да. Потом я об этом…как-то сожалела. …он выжил. И возненавидел меня.

Старик отводит взгляд немного в сторону, будто поминая кого-то.

— После я покинула ту деревню, шло время, и я стала замечать, как папа все реже и реже уделяет мне внимание. Из уважения к папе Амбассадор позволял ему не участвовать в важных делах, а вместо этого заботиться о ребенке. Но я понимала, что это не будет продолжаться вечно. Предоставив меня самой себе, он полностью посвятил свою жизнь служению Амбассадору. Но его любовь ко мне не погасла…Я точно это знаю. И вот, последние сто двадцать лет я сама по себе. Стараюсь держаться подальше от Амбассадора и светской суеты, он постоянно устраивает баллы и встречи аристократов. И поверьте, там невыносимо скучно…

— Последние сто двадцать лет? Будь ты человеком, еще бы в старшую школу ходила, больше семнадцати тебе на вид не дашь. – Делает Гельмут комплимент барышне.

— Мне триста сорок семь лет. – Говорит обоим девушка.

— Во дела…А тебе, Хельсинг? – Интересуется старый оборотень.

— Мне четыреста. – Отвечает Гельмут.

— То есть даже в престарелом возрасте…Я куда моложе вас обоих. Забавно…Кровь шестидесятилетнего торговца утварью вас интересовать не должна.

Последняя фраза вызывает у компании добрый смех. Однако, песок осыпается почти полностью, время на исходе. Пообещав Юксиру, что они еще встретятся, Гельмут и Изабелла, сами того не заметив, берутся за руки и сфера переносит их обратно, в их время, а Юксир из будущего остается в думах и непонимании стоять на месте в гостиной своего дома.

Вернувшись в 1953, два бурно обсуждают свое недолгое путешествие в будущее и обдумывают дальнейшие действия. Получив сведения о том, что Венгрия будет уничтожена слугами Амбассадора, Гельмут предлагает разделиться: он отправится туда, надеясь, что Источник еще цел, а Изабелла, чтобы не попасться на глаза Шокрелло и его подручным будет ждать его в Америке, вдали от Йегенсторфа и Амбассадора. Девушка сначала спорит, намереваясь идти вместе с юношей, но тот убеждает ее в том, что, если она окажется в Венгрии, ее схватят. Вампирше приходится согласиться, и она, используя Скорбь, исчезает в лунном свете, пока Гельмут, подчистив свой меч, решительно летит к Источнику.

 

 

Глава V

Красивая звездная ночь. Луны почти не видно за облаками.

Шокрелло готовит бомбы, унесенные вампирами еще со времен Второй мировой войны. Снарядив им дирижабль и сев на него с Бароном, маркизами и слугами, Шокрелло берет курс на Венгрию, которую Амбассадор приказал сровнять с землей.

— Не уж то господин велел все государство уничтожить?

— Все. До последнего кирпича. – Отвечает Шокрелло на вопрос Барона.

— А почему маркизы с нами на борту?

-…Смотрят за проделанной работой. Он заплатил им не меньше пяти миллионов. Нам нужна кровь, и добывать ее можно не только путем высасывания ее из людей на улице.

Приблизившись к границе страны, вампиры активируют сброс бомб. Города массово начинают полыхать, везде пожары и паника, дома, сады, целые кварталы разрушаются до основания.

Гельмут не успевает прибыть раньше, чем от Венгрии остаются одни руины. Шагая среди сотен трупов горожан, герой с ужасом понимает, что здесь произошло. Выйдя на горящую, разрушенную улицу Хельсинг видит в небе дирижабль вампиров, а это значит, что те еще не ушли.

— Власти даже не успели предпринять меры сопротивления…Не успели вывести большинство гражданских и дать отпор… — Думает про себя Гельмут.

Думы его прерывают Шокрелло и Барон, вышедшие из-за угла обломков здания.

— Он мой. – Твердо говорит Барон.

— Нет, я хочу его на куски порвать. – Спорит Шокрелло.

— Пошел вон!

Раскрыв глаза от проявленной коллегой дерзости и интереса, Шокрелло, молча, отходит в сторону, предоставляя Барону возможность разобраться с Гельмутом.

— Где моя дочь?

— Вы держали ее в темнице, как дикое животное в клетке! Я ее освободил. Она – единственная из всех вас, кто не является обезумевшим фанатиком.

— Из-за тебя она пошла против нас…Ты виновен в этом!

— Если бы вы действительно были любящим отцом, вы бы поддержали ее!

— Ее бы казнили, не моргнув глазом за предательство, если бы я не вмешался! – Кричал Барон, пропитанный злобой по отношению к Гельмуту. — Она предала меня, Верховного и всех своих по твоей милости!

— Она избирает свой, правильный путь! И вы не должны мешать.

— Если ты Избранный…Значит, сможешь выжить, если я вырву тебе язык, подлец.

— Если вы и дальше продолжите слепо подчиняться Ему, Изабелла окончательно потеряет отца! Я знаю, каково это, терять отца…Вы забрали его жизнь! И за это я буду мстить.

После произнесенных слов об отцовстве, Барон на короткое время задумывается и опускает взгляд, вспоминая про убийство Джахфороэла. В этот момент Гельмут атакует его, но вампир вовремя реагирует на удар, и в непродолжительной, шумной дуэли юноша проигрывает.

— Нужно было убить тебя еще тогда, в Париже. – Утверждает вампир.

Барон замахивается на него своей саблей, намереваясь его прикончить, но юнца спасает так удачно появившаяся темноволосая, крепкая женщина, охотник на вампиров по имени Луиза, которая, отрубив руку быстро регенерирующему Барону, бросает ему и остальным врагам под ноги дымовую бомбочку, позволяющую воительнице и мечнику скрыться. Потеряв их двоих из виду, Шокрелло выходит из себя, обвиняя Барона в том, что тот не дал коллеге сделать все самому, и гордо идет к дирижаблю.

Гельмут и Луиза присаживаются за обрушившимся, жилым домом, и им удается начать важный разговор, в котором выясняется, что Луиза – родная тетушка Гельмута, сестра герцогини, лишившаяся вампирских сил по воле Амбассадора. Парня переполняет шок от услышанного, множество эмоций смешиваются в одну душевную бурю: от горького разочарования до не доступной ему ранее радости. Луиза крепко со слезами обнимает племянника, и тот обнимает ее в ответ, все еще пребывая в состоянии сильнейшего шока. Женщина соглашается сопроводить Гельмута до Источника, который, по ее словам, во всей этой разрухе мог уцелеть. По дороге к нему они продолжают разговор.

— Где ты была все эти сотни лет? Почему я не знал, что ты жива?? Что происходит?! – Задает множество вопросов шокированный появлением тети ее племянник.

— Оох, дрогой Гельмут…Все…Сложно. Я не была в Европе, когда ты родился. В то время я колесила по Америке и вербовала аристократов во служение герцогини, твоей матери…Однажды я повстречала молодого человека, который завоевал мое сердце…Он был добр и обходителен со мной и был советником короля. Мы с ним полюбили друг друга, и, когда король узнал об этом, он приказал моему возлюбленному сразиться в дуэли с прославленным рыцарем-вампиром тех времен, что убедиться в его силе. Дуэль состоялась в тронном зале, прямо на глазах короля, его жены, его и моих поданных… Подлым приемом тот вампир победил и убил советника…Мою единственную, вечную любовь. После этого я темной ночью нашла того рыцаря в распивочной и убила его, свершив месть, после чего покинула королевство. К сестре я вернулась лишь, когда узнала о том, что у нее родился сын. Но было уже поздно…Они уже отправили тебя на верную смерть. Тебя…малое, беззащитное дитя! Твой отец, западный аристократ…Попытался остановить меня, когда я набросилась на слуг сестры со шпагой за то, что они сделали. От сестры я узнала, где тебя оставили, но, придя на то место…я тебя не обнаружила. Я подумала, что ты погиб…что у этих кровопийц получилось тебя убить. Это стало для меня последней каплей, и я всей душой возненавидела вампиров. И поклялась истребить их всех, до единого. Я пошла против твоей матери и всех аристократов. В наказание Амбассадор силой Мрага обратил меня в человека, забрав вампирскую силу. Так я стала простым человеком. С тех пор я собрала элитное снаряжение и отправилась на поиски своей цели – вампиров, которых собиралась убивать одного за другим.

— Это сколько тебе лет, получается? – Задумавшись, интересуется Гельмут.

— Мне восемьсот тридцать вампирских лет. – Отвечает ему Луиза, местами оглядываясь назад. — Твоей матери на момент смерти было полторы тысячи. Чуть больше века назад я узнала, что в Европе число вампиров увеличилось и примчалась туда по морю. Меня встретил главный лакей прародителя всех вампиров, и прямо в порту мы с ним сразились. Он одолел меня и привел к своему хозяину. Вспомнив Амбассадора Ночи, я попыталась его убить, но у меня не вышло, и после этого меня посадили в тюрьму. Вдруг со мной по ту сторону решетки со мной заговорил знакомый голос…Это была моя сестра. Герцогиня. Твоя мать…Она сильно постарела, но вампирская сила сохраняла в ней жизнь. Она тогда явилась на аудиенцию к Амбассадору.

— Моя мама была знакома с Амбассадором??

— Да…Они были знакомы. И Амбассадор уважал ее. Назвав меня ошибкой природы, она пошла к нему, и пока они разговаривали я сбежала. И вот с тех я путешествую по планете и при каждой встрече с вампиром без промедлений убиваю его. Мне доложили о нападении псов Амбассадора на Венгрию, и я прибыла сюда.

За час дороги Луиза и Гельмут доходят до Источника, который, к их удивлению, оказывается целым и нетронутым. Посмотрев в древних записях, взятых Избранным с собой, он подбирает достаточную дозу воды из Источника и начинает ее пить, но не успевает выпить до конца, так как его прерывает Барон, жаждущий найти пропавшую дочь. Оставшиеся капли текут по земле и растворяются. Вампир хватает Луизу за горло и почти убивает ее, но на помощь прилетает ворон и начинает клевать голову и когтями царапать лицо Барона, давая Факиру возможность взять Гельмута и его тетю, после чего телепортироваться в другую точку пространства, прежде чем бомба падает в это место, уничтожая Источник. Ворон, поняв, что остальные успешно переместились, также улетает с места бомбардировки.

Фокусник телепортирует Гельмута и Луизу в Германию, где те садятся на скамейки, пытаясь осознать то, что произошло, казалось, за считанные секунды.

— Кто это? Что вы забыли в Венгрии? – Спрашивает ничего не понимающий Факир.

Прилетает ворон, при приземлении обращаясь в человека.

— Это моя тетушка, Луиза. Луиза, это мои товарищи, Факир и Юксир.

— Очень приятно. – Знакомится женщина.

— Взаимно, мэм. – Любезничает Факир.

— Нам тоже очень приятно. Итак. Что вы там делали??

— Факир! Как это понимать? Почему ты с ним? Он с нами?? – Удивляется Гельмут при виде человека-ворона, с которым они не так давно сражались.

— Я думал, ты мне объяснишь, что происходит!

— Так, спокойно, мальчики, успокойтесь. Сейчас разберемся. Я нашла Гельмута в Венгрии, когда тот был на волоске от смерти от рук Барона.

— А потом мы пошли к Источнику, который я собирался найти еще до этого, чтобы остаться человеком. Но я не успел допить из него…несколько капель пролилось.

— Значит ли это, что действие этой воды не сработает и он все-таки станет вампиром?

 

«Ни Луиза…ни его друзья…ни сам Гельмут не смогли дать ответ на этот вопрос. Могу дать только я…его внутренний голос, его вампирская душа, которая ему ненавистна. Он пока не слышит меня, потому что не хочет принимать…Но скоро он услышит. Он еще не понял…Но я его сила почти безгранична. Он сильнее, чем думает…И ему подвластно даже пророчество, которое он может обойти. Но это произойдет лишь в одном случае: если он не предаст любовь…К ней.

И ему не суждено будет остаться человеком, если он будет с ней.»

 

В уши Гельмута врезаются бунтующие крики людей в нескольких кварталах отсюда. Судя по звукам, люди в ходе революции массово бастуют на улицах, разнося постройки и крича во весь голос. Герой пророчества, его тетя, фокусник и человек-ворон бегут на приближающиеся звуки и выходят на улицу, где ранее был дом, в котором жили Гельмут и Джахфороэл. От родной, так ему полюбившейся многоэтажки из-за революции остаются одни руины. Под обломками юноша находит фотографии в разбитых рамках и стеклах, что были в его квартире, и его наполняют гнев, грусть и обида. Прижав найденные фотографии к груди, Гельмут мысленно просит прощения у приемного отца и снимки становятся чуть мокрыми от проливающихся на них слез. Несколько часов он остается сидеть перед разрушенным революционерами домом. Эта трагедия оставляет значительный след и глубокий шрам в душе Гельмута, который с этого момента разочаровывается в людях.

Придя к своим, Гельмут говорит, что надо отправляться в Америку, к Изабелле.

— Что за Изабелла? – Не зная о девушке, спрашивает племянника Луиза.

— Ты о ней не рассказал родной тетушке? – Посмеиваясь, говорит Факир.

— Эмм…Это был сюрприз…

— Должен был быть, судя по всему. – Добавляет оборотень.

— Интересно, как там Филип…

 

Тем временем в Америке:

Поправившегося Филиппа перевозят в одну из небольших больниц города Сан-Диего. Туда приходит накрывшаяся человеческими вещами Изабелла, которая продолжала писать в своем дневнике:

«Чем больше времени я провожу с этим парнем…Тем больше понимаю, насколько он отличается от всех. Понимаю, кем он может стать и кем хочет быть. До этого я была одна…С тех пор, как отец посвятил себя Амбассадору, я была одна. Но вот я побывала с ним в театре, в горах, в замке, деревушке, на берегу и даже в будущем…И за все это время мне ни разу не было с ним скучно или хоть чуть-чуть грустно…Рядом с ним я чувствую себя свободной, важной, настоящей…Он все еще смотрит на меня как на вампира, но глаза его не злы…В них читается жажда правды и справедливости. Я вижу это. В нем. Я жду…жду, когда он сделает правильный выбор. Мне уже становится наплевать, что будет с этим миром и Амбассадором. Я просто хочу, чтобы он был рядом. Хочет ли он того же?» 

Изабелла закрывает и убирает свой дневник. Заметив в одной из палат Филиппа, она идет к нему, не сомневаясь, что тот попытается напасть. Но, когда она садится около его кровати и он открывает глаза, переводя взгляд на нее, Цетоун какое-то время молчит, и на его лице отчетливо виднеется что-то среднее между яростью и спокойствием.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду Гельмута. – Отвечает Изабелла.

— А где он сейчас?

— Махнул в Венгрию, в поисках водоема, что может сделать его человеком навсегда. Подобных тебе мучеников в списке Шокрелло немного. Да и опробовать крыс он решил впервые…

— Урод…Когда я в следующий раз его увижу, я ему глаза вырву и руки переломаю.

— Даже для такого яростного и горящего жаждой мести воина как ты, он слишком силен.

— Мне не нужны твои комментарии, нечисть. – Грубит вампирше поправившийся после пыток Филипп.

-…Я не знала, что такое жалость… — Помолчав, решает признаться Изабелла. — Не знала, каково это – сочувствовать другим и понимать чужую боль. Но теперь я понимаю…что ты пережил тогда. Поняла, какую боль причинила тебе, убив твою семью…Мне жаль. Правда, жаль. И я не жду твоего прощения, просто…я осознала, что сделала тогда. Благодаря ему.

Филипп смягчается в лице, но все еще относится к вампирше с осторожностью и злобой.

В конце их беседы в палату заходят Гельмут, Луиза, Юксир и Факир.

— Филипп! Как ты? – Подходит Гельмут к кровати наездника с вопросом.

— Жить буду. Иду на поправку…Кто это с вами?

— Тетушка. Познакомься, это наш товарищ, Филипп. Думаю, вы найдете общий язык.

— Филипп.

— Мисс Хельсинг.

Посмотрев в сторону, женщина замечает Морель.

— Это и есть та Изабелла, о которой вы говорили?

— Да…Это Изабелла. Изабелла…Это моя тетушка. Луиза. Мм, тетушка, тут такое дело…

— Она вампир! Отойди прочь от моего племянника!

Увидев клыки и глаза Изабеллы, Луиза стреляет в нее из арбалета, но Гельмут встает на ее защиту. Он и Юксир удерживают охотницу, и герой из пророчества пытается убедить тетю в том, что вампирша на их стороне. Луиза долго спорит с племянником, но из любви к нему все же убирает оружие и решает дать Изабелле шанс. Собравшись вместе, группа решает отдохнуть где-нибудь, и, пока Цетоуна выписывают с костылями, Луиза обсуждает с ним и Юксиром ситуацию. Как и говорил Гельмут, его тетя и Филипп быстро поладили, рассказав друг другу свои истории и то, как из-за вампиров они оба потеряли своих близких. И Филипп, и Луиза готовы в любой момент убить Изабеллу, но женщину тревожит реакция племянника в том случае, если они это сделают. Ровно так же ее тревожат и его отношения с девушкой.

Узнав о существовании Луизы, мессия вампиров решает использовать ее, чтобы склонить Гельмута на темную сторону при помощи Скорби и злобы. Для этого он отправляет Шокрелло за Избранным и его командой с поручением сделать так, чтобы женщина умерла тихо и без видимых повреждений.

Группа решает провести ночь в гостинице, в нижней части города. Факиру удается телепортировать всех лишь до соседней улицы, дальше все идут пешком до приятной на вид гостиницы. Заселившись, Луиза идет принять душ, Юксир приносит фрукты, курицу и салат, Факир – воду и немного алкоголя, Филипп обустраивается на кровати и засыпает, а Гельмут с Изабеллой остаются одни в другой комнате.

Положив меч и свое снаряжение на комод, Гельмут зажигает канделябр у зеркала и садится на край постели рядом с вампиршей.

— Теперь среди нас появился еще один желающий меня убить. – Замечает Изабелла.

— Я попросил ее дать тебе шанс. Она сдержит слово. – Утверждает Избранный.

— Почему она человек?

— Амбассадор сделал ее человеком в наказание за ее предательство.

— Предательство?

— Она выступила против вампирской тирании, и попыталась убить сестру, а после и самого Амбассадора.

— Папа рассказывал мне, как люди зависимы от своих чувств. Как могут поступать, когда ими овладевают эти чувства…Я не верила, что можно быть настолько слабыми, но…за последние несколько десятилетий я поняла, что все не так просто. – Ласково и задумчиво говорит девушка.

— Когда мы с Луизой были в Венгрии, нас нашел твой отец и тот в костюме. Барон ищет тебя. И он не успокоится, пока не найдет.

— Да, я знаю…

— Ты точно уверена, что сделала правильный выбор, ввязавшись со мной во все это?

-…Я не о чем не жалею. – Посмотрев сначала в воздух, затем в лицо Гельмута, отвечает вампирша.

 

Руки Гельмута и Изабеллы соприкасаются, их взгляды устремляются друг на друга с неистовой силой. Чувствуя какое-то притяжение между собой, Изабелла и Гельмут начинают снимать одежду, закрываются в спальне и проводят жаркую ночь вдвоем.

Посреди ночи Шокрелло незаметно проникает в гостиницу, жестоко убивая ее управляющего и нескольких посетителей и выпивая их кровь. Найдя нужную дверь и подобравшись близко к кровати Луизы, вампир накладывает особые руны, которые приводят к возникновению внутри организма женщины злокачественной опухоли. Сделав дело, Шокрелло покидает гостиницу, так же тихо, как они сюда и попали.

Наступает утро. Переспав с Изабеллой, Гельмут просыпается раньше нее. Закрыв штору, чтобы солнечный свет не бил прямо на вампиршу, Гельмут встает с кровати, одевается, пьет стакан воды и понимает, что за последние сутки у него не было приступов вампиризма. Герой древнего пророчества осознает, что за прошедшее с момента первого посещения тетра время они с Изабеллой сильно сблизились и она находится в серьезной опасности из-за его желания остаться человеком. И тогда Гельмуту приходит мысль: а если попытаться сделать ее саму человеком?

— Тогда мы сможем быть вместе, и пророчество ее не погубит! – Придумывает Гельмут. — Надо попробовать…Точно. Луиза!

Пока Изабелла, Факир, Филипп и Юксир спят, Гельмут садится есть за стол с тетей и говорит ей о своей идее.

— Я не думаю, что это возможно, Гельм. Обратить вампира в человека может только Амбассадор. – Подмечает охотница.

— Неужели нет другого способа? Вообще никаких других вариантов?

-…Может быть…в моей обсерватории. Там могли сохраниться какие-то файлы или данные. Вряд ли там будет что-то написано о превращении вампира в человека, но там есть много сведений о вампирских ДНК.

— Будут полезны любые сведения. Что за обсерватория?

— Два года назад я вместе с группой ученых построила обсерваторию, так как интересовалась звездами в то время. – Рассказывает Луиза. — Там есть кое-какие сведения о вампирском мессии, я вела по ним крупное исследование, поскольку больше было негде. Мою квартиру тогда продали. Когда я уехала, ее должны были перестроить, но не перестроили. Так что там можно найти что-то.

— Далеко эта обсерватория?

— В получасе отсюда, если на машине.

— Вряд ли Факир сможет телепортировать нас всех так далеко… — Почти неслышно говорит Гельмут.

— Не нужно. Моя машина сейчас у одного из здешних, в гараже. Я сейчас пойду, пригоню ее сюда.

— Хорошо, тетушка. Спасибо!

— Гельмут. – Обращается женщина к уже развернувшемуся парню.

— Да?

— Ты же понимаешь, что это безумие? Ее не должно быть с нами!

— Тетушка, я обещаю тебе, она за нас. Она не причинит нам вреда.

— Ты точно ей доверяешь? – Спрашивает Луиза юношу.

-…Да. Точно доверяю. – Утвердительно отвечает ей юнец.

Посмотрев на племянника и поцеловав его в лоб, женщина накидывает пальто, надевает сапоги и выходит на улицу, закрывая дверь и даже не подозревая о подсаженной ей ночью опухоли. Еще немного постояв у двери, Гельмут идет в спальню и будит Факира. После просыпаются Юксир и Филипп, а после них – и Изабелла. Спускаясь вниз по лестнице, Луиза улавливает запах нескольких трупов и, остановившись на нижнем этаже, наблюдает, как полицейские и следователи осматривают пять посетителей гостиницы, убитых этой ночью свитой Амбассадора. В ужасе женщина посылает племяннику сообщение, в котором рассказывает о случившемся, после чего идет за своим автомобилем.

Во время того, как все едят салат и курицу в номере, Изабелла начинает чувствовать жажду крови.

— У нее такой голод??!

— У вампиров жажда крови и голод это одно и то же! Она сейчас убьет кого-нибудь! – Хватаясь за оружие, восклицает Филипп.

Гельмут пытается отвлечь ее, всячески сдерживает, и девушка даже на какое-то время перестает испытывать жажду, но скоро это повторяется, и жажда становится нестерпимой. Схватившись за живот и голову, чуть ли не скуля и хромая, Изабелла не в силах себя сдержать бежит на этаж, где расследуется массовое убийство. Распихнув полицейских и следователей, вампирша бросается на один из трупов и начинает жадно пить из него кровь, утоляя дикую жажду. Изумленный ее нахальством и поведением полицейский грозно наставляет на нее пистолет, за ним повторяют и остальные, однако, первый выстрел не наносит Изабелле никакого вреда, и рана почти мгновенно заживает. Пытаясь игнорировать угрозы полиции, девушка продолжает пить кровь из трупа молодой студентки, но повторный выстрел злит ее, и она нападает на людей. Гельмут спускается на этот этаж, и, увидев, что вся полиция собирается убить Изабеллу, достает свой меч и начинает сражаться с защитниками порядка. В коридоре с залитыми просохшей кровью стенами начинается схватка между парой вампиров-отступников и отрядом полиции. Насытившаяся кровью Изабелла, ведя бой бок о бок с Гельмутом, слышит, как поднимается подкрепление. На помощь полицейским приходит спецназ с серебряными сетями и оружием. В нескольких метрах от Гельмута солдаты связывают Изабеллу и бьют ее шокерами, и, увидев это, тот в состоянии нарастающего гнева использует Скорбь. Мощность атаки превосходит все ожидания, и магические, темные, ало-малиновые, шипастые ветки́ проходят через весь коридор, приводя к гибели всех находящихся в нем, кроме самого Гельмута и Изабеллы. Только после случайного массового убийства юноша осознает, что только что случилось, и в ужасе садится на пол, не отводя испуганный и шокированный взгляд с усыпанного трупами и залитого кровью коридора.

В этот момент он будто теряет связь с материальным миром: в его глазах все начинает расплываться, громкий голос Изабеллы утихает, и на смену ему приходит уже другой. Пространство вокруг него искажается, а затем тот и вовсе будто бы мысленно переносится в квартиру, где он жил с колдуном. Но как же так, ведь тот дом был разрушен толпой революционеров? Верно. Тот дом уничтожен. А место, куда попал Избранный, это лишь проекция его сознания, где происходит ключевая встреча в его жизни – встреча с его истинным «я», его вампирской душой, которую он отвергал все это время.

— Наконец-то это случилось…

— Почему я оказался здесь?? Ты…ты копия меня! Что или кто ты?!

— Я…это ты. А ты – это я. Ты так упорно пытаешься скрыться от своей истинной сущности, что становишься слеп к самому себе. Пора тебе сбросить человеческую маску, Гельмут. Стань тем, кто ты есть на самом деле и кем всегда был. Ты вампир. И тебе не сбежать от своей природы.

— Я убил их…Я убил…убил тех людей! Я просто хотел защитить ее, но я их всех убил! Моя сила – проклятье.

— Твоя сила позволяет тебе не умирать при смертельных для людей ран. Благодаря ней ты спас ее, спасся с корабля и можешь еще больше! И более того. Никакой человек ни за что и никогда не полюбил бы вампира…

— Я не хочу этого…

— Тебе придется принять меня. Ты не изменишь своей природы…

Их диалог заканчивается, и Гельмут, узрев настоящего себя, переносится обратно, в реальный мир, в окружении своих товарищей, спутницы и тетушки.

— Мы уже было подумали, ты умер! – Радуется пробуждению героя Факир.

— Что с тобой случилось??

Гельмут успевает прийти в себя, но не успевает ничего ответить, так как ко входу подъезжает машина Луизы.

Факир и Филипп садятся в автомобиль, и Луиза начинает ехать, остальные – Изабелла, Гельмут и Юксир – взлетают в небо и летят вслед. Спустя сорок минут они добираются до полузаброшенной обсерватории. Открыв тяжелые, позолоченные двери, тетушка Избранного вместе с другими заходит в главный зал со множеством свитков, техники, большим телескопом и стеклянной крышей, откуда видны звезды. Разделившись, все начинают искать информацию о вампирских генах.

Между тем, Чарльз, закончив расследование по делу массовой смерти находящихся на этаже гостиницы гостей и полицейских, едет в кафе недалеко отсюда, чтобы немного расслабиться. Несмотря на свою профессию, следователь все равно был ошарашен тому, что увидел в том коридоре, но чай дает ему возможность немного успокоиться.

— Сколько же убийств за столь короткое время…

Обсерватория. Хельсинг, роясь в ящиках и по полкам, бросает взгляд на вампиршу. Убедившись, что его не слышно, Гельмут подходит к Изабелле и вкратце рассказывает о том, что с ним случилось в гостинице. Им обоим становится понятно, что действие вампиризма уже не остановить, Хельсинг утратит прежнюю жизнь и прежнюю личность…Но в конце Изабелла задает лишь один вопрос: «Что ты будешь делать, если здесь мы не найдем способ сделать человеком меня?». В ответ парень отвечает: «Если ты и умрешь…Я умру вместе с тобой. Стоя рядом и держа тебя за руку.»

…

—  Все вампиры исчезнут с лица Земли…если я уничтожу Амбассадора.

— Значит, и мы с тобой тоже… — опустевшим взглядом произносит Изабелла.

— Может и нет, я найду какой-нибудь выход.

В этот самый момент оба вампира понимают, что их романтические чувства взаимны, и Изабелла обещает, что пойдет с Гельмутом до самого конца. Отныне она верна ему, а не Амбассадору, а он ставит главной задачей защищать ее, любой ценой.

— Я нашла кое-что!

Филипп, Юксир, Факир, Гельмут и Изабелла сбегаются к большому столу, где стоит Луиза с потрепанными записями, из которых становится понятно следующее: «Уничтожить Амбассадора-мессию, и как следствие – всех остальных вампиров, можно лишь, уничтожив вырезанное из груди сердце Мрага, которое хранится в Темной Святыне, гробнице в Йегенсторфе. Только в этом случае вампир и все его дети умрут».

Гельмут начинает детально изучать записи, после чего Луизе внезапно становится плохо. Подсаженная опухоль начинает действовать. Гельмут экстренно выносит тетушку на улицу, вызванная скорая быстро приезжает и забирает женщину, другие едут за ними.

В больнице состояние Луизы ухудшается, спустя несколько минут и безуспешных попыток врачей предотвратить действие опухоли она мучительно умирает, ее пульс останавливается.

— Она не дышит! Не дышит! – Громко говорит один из врачей.

— Электротерапию, быстро! – Еще громче говорит другой врач, стоящий рядом.

Несмотря на усилия врачей им не удается спасти жизнь охотницы на вампиров. Через три дня Луизу хоронят на кладбище, ее могилу ставят недалеко от могилы Джахфороэла. После смерти тети Гельмут впадает в депрессию, а Филипп решает выяснить, кто подсадил опухоль. По случайности он ловит одного из вампиров замка на улице, и в ходе допроса узнает, что в смерти женщины виновен Амбассадор-мессия, подославший на задание свою свиту. Прострелив зажатому у стены вампиру сердце, Филипп возвращается к команде с добытыми сведениями.

— Я всегда знал, я говорил, что вампиры – злобные твари, которых надо истребить! – Срывается Филипп. — Мало того, что они натворили за целую историю, так еще с нами тащится одна из них!

— Постой, приятель, причем тут она?? Она ведь не убивала ее. – Удерживая Цетоуна, сказал Факир.

— Но она может убить любого из нас, в любой момент, ей все равно на нас, а ты ее защищаешь?!

— Ты для того и пошел с Гельмутом, чтобы добраться до Амбассадора и прикончить его! Мы должны работать вместе.

— Я не собираюсь работать в одной команде с ней. Я убью ее здесь и сейчас!

Цетоун нападает на Изабеллу, и та сопротивляется, но не атакует в ответ. Факир останавливает наездника, пытаясь его успокоить, и тот, переполненный гневом, грубо убирает бывшего приятеля от себя, называя его и остальных «слепыми дураками», после чего, плюнув в пол и разочаровывающе посмотрев на фокусника, поворачивается спиной и уходит, покидая команду.

Опрашивая врачей в больнице, Изабелла пытается найти Гельмута, чтобы его утешить, но не находит. За окнами начинается дождь…

 

 

 

Глава VI

С момента похорон охотницы на вампиров прошла ровно неделя.

Шокрелло приходит к хозяину с новостью о смерти Луизы. Сообщив о ее кончине, вампир ждет довольной реакции от господина, и получает ее. Почувствовав на расстоянии, что Гельмут принял свой вампиризм, Амбассадор радостно закрывает глаза, складывает руки и на какое-то время замолкает. Шокрелло прерывает тишину, подчеркивая, что Изабелла перешла на сторону героя из пророчества и противится мессии, на что тот отвечает кратко.

— Пускай.

— Позвольте, господин, но…Это ведь недопустимо! – Возмущается секретарь, резко переходя на более громкий тон секретарь. –  Она же предательница.

— Пусть они сблизятся. – Спокойным, умиротворенным голосом говорит Амбассадор. — Так, мы сможем подобраться ближе к мальчишке. Если я ее убью, он точно придет за Сердцем и уничтожит всех нас. Иди, Шокрелло.

— Сир.

Амбассадор поворачивается к своему секретарю.

— Неужели вашей власти и силы не хватает для того, чтобы подчинить его своей воле в любой момент?

Затягивая с ответом, Амбассадор отводит взгляд в сторону, будто не желая признавать своей неспособности контролировать вампира из пророчества.

— Он не просто юный вампир…он — Избранный, Шокрелло. – Сказал мессия. – Сила его хоть и скрыта внутри него, но она куда больше, чем у любого другого вампира…Я могу воздействовать на его сознание только в случае его эмоционального срыва. Поэтому я жду…

Получив ответ и молча поклонившись, Шокрелло уходит, закрывая за собой дверь. Когда он стоит на балконе под Луной и звездным небом, его взгляд устремляется в море. Вампир вспоминает, как Гельмут сбежал из лап Амбассадора тогда, на корабле, вынужденно и впервые применив Скорбь. «Неужели среди нас есть еще какой-то предатель, кроме дочери Барона?» — эта мысль долго не покидает голову Шокрелло, и тот решает навестить Жаругиса.

Вампир-матрос, в это время, находясь на корабле с красными парусами, выбрасывает трупы убитых людей из трюма в воду. Закончив это дело, он убирает швабру и идет к лестнице, чтобы спуститься в город, но путь ему преграждает Шокрелло.

— Куда собрался?

— Выпить. Тебе какое дело? – Дерзит матрос брату.

— Твоя работа – чистить палубу и заниматься мертвыми телами.

— Я уже все это сделал. Дай пройти.

— Кажется, ты забыл, насколько я сильнее и могущественнее тебя, братец.

— Мне плевать…Я просто хочу быть равным тебе, не для Верховного. Нет. Для себя…

— Ха! Это смехотворно! – С издевкой говорит своему брату Шокрелло. — Тебе никогда не приблизиться ко мне. Ты слаб и никчемен! Даже крови добротной не пьешь!

— Мне оставляют только кровь трупов! Пока вы, аристократы испиваете свежую, живую кровь литрами! Если бы тех двоих не было приказано привести к тебе, я бы испил их крови прямо на корабле, куда их поймали.

— Я всегда был впереди тебя. И свой титул, между прочим, я заработал честно, руководствуясь своими знаниями и опытом.

— Вся твоя золотая жизнь полетит ко дну, брат. Даже ты понимаешь, что Верховному при его-то силе и возможностях не нужны никакие подручные.

— Тогда почему, думаешь, я у него на службе столько тысячелетий? – Пытаясь вывести Жаругиса, спрашивает Шокрелло, не ожидая ответа.

— Ты хочешь славы и его одобрения. А ему просто не охота марать руки в своих целях.

-…Как же ты все-таки глуп, братец.

Посмеявшись над братом, Шокрелло улетает прочь, перед этим бросая под ноги матроса голову безжалостно убитого комиссара. Жаругис, как-то задумываясь, вспоминает их с Шокрелло прошлое: они родились в нищем районе Швейцарии, вдали от светских балов, и жили жизнью падальщиков, их родители были вампирами, занимавшимися ежедневными убийствами бездомных в подворотнях. Жаругис с рождения был слаб физически, поскольку не получал достаточно крови, от родителей, добывавших еду лишь для себя, ему доставались только мелке остатки добычи, без свежей крови, а Шокрелло жадничал и также долгое время был обделен пищей. Однажды их отец, горбатый, неприятный вампир узнал об измене своей жены. В гневе он жестоко растерзал ее и ее любовника, в конце вырвав обоим сердца и проглотив их, и после стал еще более жестоким, чем раньше. Всю злобу он вымещал на двух сыновьях: морил их голодом, отрывал руки, точил о них когти, намертво привязывая цепями к мебели.  Изрядно настрадавшись, юные Жаругис и Шокрелло бежали из дома, отправились в город, стали воровать и убивать детей. Они держались вместе, но чувств, что должны быть между родными братьями, между ними не было. Однажды судьба разделила их: спустя меньше года после бегства от жестокого отца два брата сильно поругались из-за того, что один предлагал выйти в свет и обрести высшую цель, а второй хотел оставаться в тени и отомстить отцу.

— Нам надо продвинуться вверх, дойти до аристократии! – Спорил старший.

— Нет, ты не прав! Нужно выживать, и не рисковать! – Спорил младший.

Затем по воле случая они оказались на разных континентах, и после этого перестали общаться. Следующие столетия Жаругис занимался мореплаванием и торговлей, питаясь в основном кровью далеко не первой свежести уже убитых людей, а его брат стал выходить из тени и перешел на крупные убийства. Слухи о деяниях Шокрелло, свирепствовавшего и днем, и ночью в самых разных частях стран, дошли до самого Амбассадора, и тот заинтересовался этим славным малым. Шокрелло быстро смог ему понравиться, и во время аудиенции Амбассадор взял его к себе на службу, дав ему высшую цель в жизни и введя его в светское общество. Спустя короткое время Шокрелло дал ему клятву верности до своего последнего вздоха.

 

Порт. Барон стоит на причале, ожидая прибытия иностранного гостя.

— Капитан Спаркс прибыл, сэр. – Сообщает Подошедший вампир-слуга.

Перед ним в ночном тумане сгущается корабль с поломанным носом и красными парусами. К Барону, с винтовкой на спине и ножами на переброшенном через правый бок ремне, спускается узколицый вампир. Лицо у него такое же бледное, а еще непропорционально худое с впалыми щеками и глазницами, словно кожа просто натянута на череп. Его нос крючковат и мал, а глаза не больше, чем у Барона, и схожего с ним, но чуть более мутного оттенка, прикрыты с обеих сторон неаккуратно висящими черными грязными прядями волос, что доходят до его грудной клетки, создавая на ней сесть из спутавшихся сальных волосинок. Одеждой он не отличается от типичных людей-пиратов: в таких же жилетах, рваных тряпках, в шляпке с птичьим пером. Прибыл это бывший солдат, а ныне корсар голландского происхождения по имени Хьюго, странствующий в южных морях, которого Барон лично завербовал. По его собственному плану, пират обворожит Изабуллу, та жениться на нем и вернется на сторону отца.

В то время, как отец изменницы рассказывает о ней, то недовольно размахивая руками, то глядя по сторонам от себя, не замечая безразличного к этой теме взгляда жениха, тот думает только о том, какая награда его ждет. Вампир-пират, как квалифицированный наемник, фиксирует, запоминает в голове важную информацию, но глаза его выдают, что у него другая цель. Ему явно нужна не Изабелла, но Барон, у которого внезапно пробудилось отцовское желание выговориться относительно поступка дочери, слишком занят бесконтрольной выдачей гневных комментариев и ругани, когда говорит, что натворила вампирша. В конце концов он заканчивает, и, дождавшись этого, Спаркс, мягко закатив глаза, сосредотачивается на словах нанимателя: «Если сможешь вернуть ее ко мне, заполучишь столько золота, сколько захочешь.»

Пожав бледные, украшенные кольцами руки, Барон и Спаркс идут «обсудить формальности».

Между тем, Амбассадор решает устроить очередной светский вечер, гости которого, конечно же, вампиры. Чистятся полы, ставятся стулья с золотыми деталями, зажигаются золотые свечи, готовятся блюда – словом, полным ходом подготовка к вечеру аристократов. Пока замок украшают роскошью, Амбассадор вместе с Шокрелло и свитой идут в лес, что стоит под замком, там слуги держали для них плененных женщин, их детей и сироток. Вампиры принимаются с наслаждением истязать их, наполняя бочки свежей кровью для предстоящего вечера, а всю лесную округу – адскими людскими воплями о помощи и горькими рыданиями. Останки несчастных остаются на том же месте.

Кладбище. Рассвет. Гельмут стоит у могилы приемного отца и поставленной здесь же неделю назад могилы тетушки. Его кожа бледнеет, с каждым часом его состояние все меняется.  Приняв тот факт, что его судьба неизбежна и он скоро станет вампиром, хочет он этого или нет, юнец, прежде чем уберечь Изабеллу от ее сородичей, намеревается лично отомстить Амбассадору, отдавшему приказ убить Луизу, и не перестает думать о мести Барону, убившему Джахфороэла. Однако, с Бароном дела обстоят сложнее, так как Гельмут не знает, как на смерть отца от его рук отреагирует Изабелла, которая все же успела полюбить его. Оставив цветы на каждой из двух могил, вытерев слезы и мысленно попросив прощения у погибших близких, Гельмут идет в старый тетушкин дом и собирает все найденные охотницей записи в сумку, а после находит Факира и Юксира на этаже ниже. Те рассказывают ему, что Филипп ушел из команды после смерти Луизы.

— И…куда он ушел?

— Мы без понятия. Он просто развернулся и покинул нас… — Уставшим голосом отвечает Факир.

— Ясно…А где Изабелла? – Интересуется у друзей парень.

— Она искала тебя пару дней, — Говорит Юксир. — а после вернулась сюда. А буквально несколько часов назад она вышла на улицу, сказав, что скоро вернется.

— Какой дальше план, Хельсинг?

— Я буду искать Амбассадора и его прислужников. Один. Сопровождать меня в наших с Изабеллой похождениях опасно. Позаботьтесь о себе. – Как настоящий лидер, проговаривает Гельмут.

— Как же так? Я ведь обещал, что помогу тебе!

— Я же сказал, что дальше пойду один! – Впервые кричит на фокусника Гельмут.

Наступает тяжелая пауза.

— Вы и так сделали для меня больше, чем должны были. Хватит. – С благодарностью и сожалением говорит герой пророчества. – Вам пора позаботиться о себе, Факир.

Юксиру и Факиру не остается ничего другого, кроме как молча согласиться и пожав вампиру руку и пожелав ему удачи, покинуть дом.

Гельмут меняет свою одежду на более темную, кладет меч в ножное, а пистолет – в кобуру, после чего выключает в здании свет и закрывает двери на ключ, отданный ему тетушкой незадолго до ее смерти. Сев в ее автомобиль, он едет по городу в поисках Изабеллы, и находит ее в парке, сидящей у фонтана с дневником в руках, в котором были последние ее записи.

«Его тетушки не стало три дня назад. Он потерял еще одного родного человека…Мне искренне его жаль. Я хотела бы помочь ему, хоть как-то, но не могу…Он исчез, и я не могу даже сказать ему слова поддержки. Да и вряд ли у меня это получится убедительно. Эта женщина внушала силу и уважения, и она вполне могла меня убить, но не сделала этого, потому что он ее попросил. Он защищает меня. От Филиппа, от нее, и даже от моего отца, который сейчас ищет меня по всему свету. Что он сделает, если у него получится меня выследить? Возможно, посадит меня в еще более строгую, самую глубокую и охраняемую темницу…А, быть может, он и вовсе не сможет в этот раз спасти меня от казни, к которой меня приговорит Верховный за мое предательство…Но я точно знаю, что уже не перейду на его сторону: он отнял у меня отца, и мне ненавистно его общество аристократов. Я хочу идти с Хельсингом до самого конца.» — Пишет девушка.

— Изабелла!

Встретившись, два вампира обняли друг друга, и вампирша высказала свои соболезнования.

— Спасибо…Это…это для тебя.

Хельсинг протягивает девушке напиток со свежей кровью, который очень нравится ей, и Морель, поблагодарив его, начинает с удовольствием его пить. После этого она и Гельмут идут к автомобилю, садятся в него и уезжают из города.

Изабелла случайно оставляет свой дневник на скамье у фонтана.

— Гельмут. Ты меняешься… – Заметила Морель.

— Я знаю…Теперь это не остановить. Я принимаю это. – Посмотрев ей в лицо, сказал юноша.

За этим последовало короткое молчание.

— И куда мы поедем?

-…Я пока не знаю. Я должен найти Темную Святыню и уничтожить сердце Мрага.

— Тогда я с тобой.

— Тебе так опасно идти со мной…

— Я хочу освободить отца от служения Амбассадору. А сделать это можно, только прикончив его. – Решительно сказала тогда Изабелла.

— И ты не держишь на меня зла за то, что я собираюсь погубить тебя и всех наших сородичей?

— Если я погибну, пусть даже от пророчества…Я прожила не самую плохую вампирскую жизнь.

Дальше снова следует молчание, но два вампира и без слов понимают друг друга: оба они отправляются покончить с Амбассадором.

К вечеру Уильямс заходит перекусить в небольшое кафе и, сев за стол, пересматривает список убитых за эти три недели людей, вписанных в учетный блокнот. В это же заведение по совпадению заходит Факир, который сразу узнает Чарльза.

— Чарльз, дружище!

— Марк! Во дела! – Приветствует следователь старого приятеля, прищурившись. – Сколько лет, сколько зим…

— Рад тебя видеть, Чарльз. Какими судьбами ты здесь?

— Я расследую весьма частые убийства мирных граждан. Очевидно, что вампиры стали действовать с большей активностью. – Уверяет Уильямс, листая блокнотом перед другом.

— М-мда-а…

— Ну расскажи хоть, как у тебя с работой? – То хватаясь за кофе, то кладя его на стол, спрашивает следователь.

— Полный порядок. Вот из цирка перебрался в крупный театр в Париже. – Вкратце рассказал фокусник.

— Хм, очень хорошо, рад за тебя. А что привело тебя в Америку?

— Я путешествовал с одним…добрым человеком. Но сейчас он ушел в сольное плавание. Думал, вот сегодня вернуться домой, во Францию. Меня ждет театр. – Объясняет Факир, не договаривая всей правды.

— Не советовал бы тебе сейчас лететь во Францию.

— Почему?

— Ты ведь знаешь, что практически вся современная аристократия – это вампиры? – Намекает фокуснику его друг.

— И что с того?

— Завтра во Франции, в центре Париже, состоится балл. – Разъясняет следователь. –  И организовывает его их лидер. Сильнейший из вампиров, аристократ-мессия. Там будет очень опасно.

— Но ведь…там мой театр, моя работа! Как же так? – Огорчается Факир.

— Придется подождать здесь пока. Если не хочешь стать декоративным украшением на вампирском баллу.

— Да, это разумно…

— А что за человек, с которым ты путешествовал? Кто он?

-…Он…приятный, великодушный малый. Пришел в театр, на мое выступление. Я видел его в его глазах искренность и добро…Он поступил со мной так, как никто другой со мной не поступал: заступился за меня, протянул руку помощи, даже не зная меня. Я вызвался сопроводить его в его путешествии, дабы отплатить ему за его доброту. Но сейчас я уже ничего не могу для него сделать.

Чарльз учтиво и похвально кивает в ответ.

— Дай Господь ему здоровья и долгой жизни. – Даже не подозревая о том, что тем парнем, о котором рассказал ему только что его приятель, был тот же юнец, которого он допрашивал в Париже, говорит он, допивая горячий кофе.

Друзья решают пройтись вдвоем до отеля и, пообедав, выходят из кафе. Переходя дорогу, Уильямс замечает машину, которая, не останавливаясь перед пешеходом несется на его товарища. Следователь отталкивает Факира в сторону, при этом сам оказываясь сбитым автомобилем.

— Чарльз! Чарльз, о Господи! Скорую сюда, живо! – В панике кричит фокусник на всю улицу, подбегая к отлетевшему на метр товарищу.

В больнице Уильямсу диагностируют несерьезные повреждения: ушиб таза и нескольких костей. Пролежав несколько часов с бинтами, следователь выписывается. Надев свои круглые очки и пальто поверх клетчатого костюма, Чарльз выходит из больницы, встречает Факира, который от всей души благодарит друга за его благородство, выпивает с ним,  а после доходит с ним до большой улицы, где прощается с фокусником. Тот вызван Юксиром по «важному делу», потому Факиру приходится покинуть товарища. Тепло попрощавшись, он и Чарльз обмениваются улыбками, после чего Факир исчезает в облаке дыма, перемещаясь к оборотню. Еще какое-то время посмотрев на то место, Чарльз идет в парк.

Тем временем, Барон и Хьюго в покоях первого заканчивают обсуждать детали женитьбы корсара, и Барон выдает последние сведения о ее местоположении. Вампир-голландец, осмотрев богатые покои отца Изабеллы, присматривается ко всему этому добру, что он собирается забрать, после чего отправляется на поиски своей невесты по велению Барона, а тот, свою очередь, идет отчитываться Амбассадору, который вызывает его к себе почти сразу после того, как пират уходит из замка.

— К чему это самовольство, Барон? – Спокойным, уравновешенным тоном спрашивает Амбассадор-мессия, заставив своего подчиненного в спешке прибежать в кабинет и покорно опустить голову в пол.

— Я…прошу прощения, мой повелитель. Я виноват. Но…позвольте, я напомню вам…что моя дочь…

— Твоя дочь – предательница! – Гневно восклицает мессия с такой силой, что Шокрелло даже отходит на один шаг в сторону.

— Да, мой господин… — Чуть ли не дрожащим голосом, соглашается Барон.

— И все же…Я тогда пощадил ее. Потому что ты этого попросил. Надо думать, я тогда ошибся. Не так ли?

В ответ Барон стыдливо молчит.

— Тебе есть, что сказать, Морель? – Осуждающе спрашивает Шокрелло.

— Я всецело принадлежу вам, мой повелитель. – Смотря на Амбассадора, четко сказал Барон. — Я безгранично предан вам…Но я должен был подумать и дочери.

— Сейчас я увижу…Во-от. Увидел. Его душу. Да…Он принял свою вампирскую природу. Как я и хотел… – Отвлекается мессия мыслями при упоминании имени изменницы, что в данную минуту путешествует с Избранным.

— Но он все еще хочет убить вас, господин. И девчонка с ним заодно! – Добавляет Шокрелло, стоящий рядом.

— Но главная часть дела сделана…И во многом, я должен признать, это ее заслуга.

— Она будет жить? – Интересуется Барон.

— Пока да. Но за ваше самовольство…Барон. Я им недоволен. Вы не сообщили мне о том, что привлекли к делу корсара Спаркса.

— Я виноват…Но я поручил ему задание. Он никак не помешает вашим планам. – Обещает Барон. – А если помешает…отвечать буду я. В этом случае я приму любое ваше наказание, мой господин.

— Хмм, хорошо…Но не забывай! Я наблюдаю. Всегда.

— Сир…

Поклонившись, Барон покидает кабинет.

Шокрелло, которого сильно злит самовольство коллеги и предательство его дочки, выходит вслед за ним и, презренно, злобно посмотрев на Барону, взлетает на крыльях тьмы неизвестно, куда.

Между тем, Филипп, достав себе пару тяжелых пистолетов, устраивается на службу, на китобойное судно офицером и поднимается на отбывающий корабль с белыми, в некоторых местах грязными парусами, взявшее курс на морской участок с большим скоплением китов. Во время плавания он спускается в трюм подальше от палубной суеты и садится на пол, уставившись в пустоту. В его голове мешаются совершенно разные мысли, он пытается осмыслить все, что с ним произошло начиная с первой встречи с Гельмутом на Эйфелевой башне. За эти три недели он успел побыть для героя древнего пророчества напарником, врагом и даже другом, правда на совсем уж короткое время. А те пытки? Он пережил их напрасна? Ради чего все это? Да просто ради мести! Ради банальной мести, жажда которой переполняет его. И лишь ради мести Амбассадору Ночи, что является этому миру воплощением всего вампирского отродья, Филипп согласился пойти с Гельмутом, превозмогая свою ненависть к Изабелле, отомстить которой у него была далеко не одна возможность. Осознав это, Цетоу отрекается от мести аристократу и сосредотачивается на конкретной цели – на Изабелле, которую он ненавидит всей душой и всем сердцем. Он дает своей погибшей семье и самому себе клятву, что убьет ее любой ценой.

— Она заплатит за все… — Думает Филипп, сжимая кулаки.

Сан-Диего. Парк. Тот самый парк, где Изабелла случайно оставила свой дневник. Хьюго пребывает в город, и гордо ступает по улицам парка, вызывая странные, непонимающие и презирающие взгляды прохожих. На его пути встречается Чарльз со своими коллегами по работе, которых он распихивает, чтобы пройти дальше. Недовольные и рассердившееся граждане начинают оскорблять корсара, даже не подозревая в состоянии алкогольного опьянения, что перед ними вампир. Разозлившийся пират подходит ближе и без труда отрывает бедолаге Уильямсу голову, да так легко и быстро, что тот не успевает ничего понять и, даже не издав никакого звука напоследок, его голова, отделившись от тела камнем падает на асфальт, после чего пират нападает на двух других людей, валит их на плитку и вспаривает им грудные клети, как дикое животное. В панике и ужасе окружающие их горожане разбегаются, кто куда, и на всей территории парка не остается никого, кроме вампира и трех убитых им людей. Выпив кровь у тех двух, которым он вспорол тела, Хьюго оставляет трупы и идет к скамье у фонтана, обнаруживая там дневник Изабеллы. Удобно сев, вампир полностью читает его, узнавая о Гельмуте и их с девушкой связи, о том, где и с кем они были, и о том, куда намерены идти, после чего закрывает дневник, разрабатывая план поисков невесты. Его мысли прерывает словно сгустившийся из воздуха Шокрелло и встает перед корсаром.

— Вы ведь не из этих…людишек. Верно? – Уточняет голландец.

— Думаю, все видно. Барон нанял вас, чтобы найти дочь, а после женить вас на ней. Зачем вы согласились? Вы ведь ее даже не видели ни разу.

— Мне не нужна его дочь. Я ее знать не знаю, и жениться на ней тоже не хочу. Я согласился лишь для того, чтобы после брака незаметно прибрать к рукам его богатства. – Раскрывает свой замысел корсар.

— Богатства Барона?

— Да. Как только я их заполучу, я сразу исчезну. Да так, что он меня никогда не найдет. – Гнусно ухмыляясь, говорит пират.

— То есть вы тоже против него…Это мне и нужно было. – Довольно говорит Шокрелло.

— Что вы имеете в виду? – Спрашивает у него Хьюго.

— Понимаете ли…М…Я присяду. – Тот показывает пальцем на свободное место.

— Извольте.

Секретарь Амбассадора садится на скамью рядом с корсаром, и они продолжают разговор.

— Я хочу убрать Барона. – Сдержанно объясняет свою позицию Шокрелло. – Он противен мне. Он смеет перечить воле Верховного, а его дочь – предательница, что перешла на сторону Избранного, стремящегося истребить всех нас. Барона надо исключить из схемы. И раз уж вы тоже против него, стало быть, мы можем заключить союз. И вместе устранить его, после чего вы без труда заберете все его богатства. Все его золото. Его и его дочери. Вы унесете с собой столько богатств, сколько и представить в голове не сможете!

— Хм…А знаете…мне нравится такая мысль. Очень нравится. Вы меня заинтересовали.

— Есть предложение даже лучше! – Сразу добавляет Шокрелло. – Сделка, капитан.

— Сделка? – Переспрашивает корсар-вампир.

— Да. Я сам найду девчонку для вас, а вы, когда придет время, разберетесь с ее отцом. Так никто ничего не узнает, и мы оба выиграем. Ну-сс, по рукам?

-…По рукам. Я согласен.

Шокрелло и Хьюго жмут друг другу руки в знак союза.

— Превосходно…До скорой встречи, капитан.

— Господин секретарь! – Зовет новоиспеченного партнера Хьюго, пока тот еще не скрылся.

-?

— Передайте Барону это. – Просит голландец, протягивая ему записи невесты.

-…Обязательно.

Взяв в руки переданный корсаром дневник Изабеллы, Шокрелло взлетает в небо.

Поправив свою круглую, украшенную ярким пером шляпу, корсар подбирает с асфальта оторванную голову Чарльза и забирает ее с собой.

Шокрелло отправляется в замок, чтобы с помощью магического шара узнать, куда направляются Гельмут и Изабелла. Узнав все, что ему нужно, вампир разбивает стеклянный шар вдребезги, чтобы враг не мог воспользоваться им, когда будет здесь. Этим же он аргументирует свое действие перед Амбассадором, пришедшим на звук битого стекла. Сообщив своему господину список гостей предстоящего светского вечера и проследив за выполнением работ к его приготовлению, Шокрелло заходит в покои Барона и, полебезив перед ним, отдает ему дневник его дочери, затем тихо улетая в окно. Открыв и перечитав записи Изабеллы, ее отец впадает в ярость и в гневе сжигает дневник дотла: он, потрепав его в руках, бросает на пол два роскошных канделябра и в одночасье вспыхнувшее алое пламя швыряет дневник. Предмет начинает гореть сразу, его поверхность покрывается черной коркой, а бумажные листы, загибаясь и извиваясь, отбрасывая от себя искры и горящие кусочки, скукоживаются в открытом огне, который не оставляет от него ничего целого. Барон еще долго продолжает смотреть на пылающие остатки дневника, обгорелые черные страницы, в которых Изабелла изложила все свои мысли о Гельмуте и о том, как изменилась ее жизнь после встречи с ним…

 

 

                                         Глава VII

Звездная, темная и в то же время теплая ночь. Сидящие в автомобиле Гельмут, глаза которого постепенно становятся неестественного для человека насыщенного ярко-бирюзового цвета, и Изабелла с интересом и удовольствием разговаривают буквально обо всем, что приходит им на ум. Просто разговаривают…понимая, что скоро их время в этом мире кончится. Если они смогут добраться до сердца Мрага.

Увидев мысли героя пророчества и страшась за свою жизнь, Амбассадор решает, если это слово применимо к действию короля вампиров, «перестраховаться»: перепрятать Темную Святыню в другое место, чтобы Гельмут не нашел сердце.

«Хоть Всевышний и вампир…Он все равно боится смерти…»

Когда он с волнением переносит гробницу, ему является видение, оно же и пророчество, согласно которому Гельмут таки истребит всех вампиров на Земле, стерев их всех до единого с лица планеты. Видение вызывает у него животный страх, который он чувствует впервые за долгие тысячи лет. Страх того, что его правлению придет конец…что он и его род сгинут от руки Избранного…В голове Амбассадора начинают мелькать какие-то воспоминания, а затем он и вовсе вспоминает всю свою прежнюю жизнь:

Он появился на свет в 502-ом году до нашей эры. В то время, как все остальные вампиры по мере взросления отращивают мелкие коготки и рождаются с бесцветными глазами, Амбассадор родился сразу с острыми когтями и выразительными глазами пурпурного цвета, что дало основание предрекать ему большую власть. Его родители быстро научили его искусству владения Скорбью и с детства кормили самой свежей кровью. В возрасте 200 лет (16-17 по человеческим меркам) Амбассадор получил благословение Мрага, что дало ему выдающиеся телепатические и ментальные способности. В начале 900-го года Амбассадор познакомился с герцогиней, которая сразу разглядела в нем неимоверную силу. Выращенный в условиях светской жизни, Амбассадор стал рядовым аристократом и после убийства своих родителей, которое он совершил из побуждения безделия и с целью хоть как-то, на какое-то время, себя развеселить, заполучил их слуг и оставшееся наследное золото. Рассылая своих поданных по всему свету, он накапливал могущество, богатства и, что еще более важно, кровь для планируемого воскрешения самого Мрага. Тогда же он взял к себе на службу Шокрелло, который ему сильно приглянулся, словно щенок в питомнике. Когда Амбассадор узнал о беременности герцогини, ему явился кошмарный сон, после которого его сердце ушло в пятки: геноцид вампиров от рук ее сына, который должен вот-вот родиться. Он начал бояться угрозы для себя и своей власти. В какой-то момент он даже задумал отравить герцогиню, чтобы она не смогла родить сына. Поздней ночью он залил в стакан для женщины яд, в котором было жидкое серебро, разбавленное и добавленное в напиток таким образом, что понять этого, не попробовав на вкус, было невозможно, и отправился к ней. В комнате герцогини был и отец Гельмута, который учуял неладное, ведь знал, что прежде Амбассадор никогда не приходил к его жене один, по своей воле, так еще и со стаканом напитков. Он решил разобраться. Не пустил нежданного гостя в комнату. Выйдя за пределы комнаты, два аристократа завели напряженный разговор, и муж беременной вампирши раскрыл замысел Амбассадора, после чего между ними состоялась ожесточенная дуэль, в которой Амбассадор победил и убил противника. Найдя труп мужа, герцогиня впала в агонию, из-за чего на место дуэли собрались все гости-вампиры и поданные. Амбассадор не стал отрицать свою вину и честно признался беременной герцогине, что убил отца ее ребенка в поединке, аргументировав свой поступок тем, что сын герцогини представляет опасность для всех вампиров. Однако, ему не поверили. Собравшиеся понимали, что против такого сильного и могущественного вампира, как Амбассадор Ночи, они не выстоят, потому все ждали слова герцогини. Оплакав мужа, та попросила Амбассадора оставить ее ребенка в живых, говоря, что никакого пророчества нет, а взамен пообещала сделать его своим преемником, оставив ему после своей смерти все, что у нее есть: власть, драгоценности, слуг, имущество. И с тех пор она его ненавидела. С огромным трудом Амбассадор, подумывая в таком случае убить ребенка попозже, когда герцогиня состарится и отдаст ему все, что обещала, согласился на ее условия, поддавшись соблазну…Через один день родился Гельмут. Аристократ присутствовал при родах и видел, как герцогиня ужасается увиденному пророчеству, которое ранее всеми силами отрицала. Наблюдая, как она и толпа ее сородичей шли в лес, чтобы оставить там на съедение младенца, Амбассадор убедился в том, что предсказание не сбудется и он никогда больше не увидит Гельмута. К сожалению, или к счастью…он ошибся. Всю свою дальнейшую жизнь он богател, распространял своих слуг, устраивал балы, пировал и добывал крови, количества которой хватит, чтобы вернуть в этот мир Мрага.

Вспомнив прошлое, Амбассадор в спешке и ужасе переносит Темную Святыню из замка в другую точку света, на высокий холм, под грубое, голое черное дерево. Закопав его там, Амбассадор накладывает на это место заклинание: достать гробницу возможно будет лишь в условиях угасающего солнца и лишь его собственными руками. Поможет ли это?

Между тем, Гельмут и Изабелла подъезжают к границе Америке, дальше море…замок, где, как они думают, находится гробница, за тысячи миль отсюда. Им приходится оставить автомобиль и взлететь, чтобы добраться до Швейцарии по воздуху. Полетев на темных, магических крыльях, два вампира оказываются атакованы наемниками прямо в небе: их сбивают из пушек, из-за чего пара падает в воду. Шокрелло видит юных предателей с высокой скалы и сообщает о находке Хьюго. Тот, сразу получив послание, снаряжает свое судно, собирает на борту свою команду подчиняющихся ему ради выживания людей-пиратов и выходит в море. В одном месте огромного океана собираются сразу все: и Гельмут со спутницей, и наемники, и пираты во главе со Спарксом, и даже корабли китобоев с Филиппом на борту. Цетоу подходит к краю судна и, посмотрев в подзорную трубу, замечает в воде бывшего товарища с девушкой.

— Все-таки поддался ее чарам…Нужно брать девку! Вампиршу схватить! – Командует Филипп.

Начинается масштабное морское сражение с участием трех флотилий. Поднимаются большие волны, на небе сгущаются тучи. Пираты обстреливают корабли наемников, а после Изабелла, выбравшись из воды, прыгает к ним на палубу и добивает оставшуюся группу негодяев, успевая подпитаться их кровью. Гельмут же, поднявшись к ней, переводит пушки на флот корсара.

— Это кто там еще в шляпе стоит??! – Увидев на другом судне Хьюго, задается он вопросом.

— Без понятия! Гельмут, сбоку! – Кричит ему девушка.

Пока юнец атакует корабли корсара из пушек, справа подплывает корабль с Филиппом на борту, и тот лично запускает гарпун прямо в Изабеллу, пронзая ее насквозь, и, закрепив ее таким образом, закидывает потом на палубу, после начиная стрелять по вражеским кораблям, включая и тот, на котором находится Хельсинг. Флот Хьюго терпит потери, но главное его судно остается целым, и с него пираты атакуют китобоев. Параллельно выстрелам из пушек, пираты прыгают на корабли китобоев, и на палубах начинаются кровопролитные бои, в процессе которых все больше воинов замертво падают на пол, роняя свои мечи и шпаги и истошно крича от ран. Филипп, пленив девушку и связав ей руки серебряной цепью, сходит с атакуемого корабля и ступает на другой, после чего победоносно встает перед Изабеллой.

— Ну что, нечисть. Пора бы с тобой уже разобраться!

— За что твои люди сейчас сражаются? Все это только ради моей поимки? Я этого не стою! – Пытается образумить офицера связанная вампирша.

— Я не знаю, зачем ты понабилась тому уроду в шляпе, но я покончу с тобой раньше.

— Ты готов погубить даже своих людей, чтобы…отомстить за семью. Это благородно…Но я не собираюсь подыхать здесь!

— Не смей даже заикаться о моей семье, которую ты отняла у меня! – Кричит Филипп Изабелле в лицо. — Я должен был убить тебя еще там, в театре! Но нет…я поддался уговорам этого глупца-мальчишки!

— Ты хотел добраться до Амбассадора, но теперь ты обречен! Как и вся твоя команда.

Офицер смотрит на своих сослуживцев, которые в эту минуту десятками погибают на других кораблях от рук пиратов голландского вампира. На мгновение в голове Филиппа звучит мысль: «Что я наделал…»

На помощь Изабелле приходит Гельмут, раскидавший по сторонам людей на палубе. Держа наготове меч, Избранный приближается к офицеру.

— Филипп…

— Ах, кого я вижу! Пришел за своей подругой? Так вот, поздно!

— Отпусти ее немедленно!

— Нет, Хельсинг. Довольно! Я слишком долго терпел и ждал. Пора ей умереть…

— Повторю еще раз: отпусти ее сейчас же! Я не хочу снова драться с тобой.

— Она это заслужила.

Цетоу готовится нажать на курок, наведя пистолет прямо на сердце вампирши.

— Нет! – Крикнул Гельмут, бросаясь в атаку.

Хельсинг нападает на офицера и разрезает цепи.

— Скажи мне правду, Хельсинг. Прежде…когда мы еще были в одной команде, да даже в театре…Ты притворялся? Ты строил из себя белого и пушистого, чтобы использовать всех нас? – Озадачивает Филипп запутавшегося в себе Гельмута.

-…я…

— Ты защищаешь одну из тех, кто убил твоих родных! Ты убиваешь невинных людей ради этой твари!

Гельмут молчит, обвинения об офицера.

— Тогда, на Эйфелевой башне…Я проникся к тебе симпатией. Ты показался мне хорошим парнем…Даже будучи под заклятием, ты был не лучше своих сородичей. Кровопийц и убийц!

— Все изменилось…

Диалог прерывает Хьюго, который пробивает тело Гельмута насквозь саблей, выбрасывает его в море, как тряпичную куклу, и хватает Изабеллу за руку, однако, схватить ее не получается: та, отрубив корсару противную правую руку, прыгает в воду вслед за возлюбленным. Смотря в мутную, усеянную деревянными и железными обломками кораблей и мертвыми, как человеческими, так и вампирскими телами морскую гладь, голландский вампир не видит юную пару и, опустив винтовку с саблей, подходит к Филиппу, который оказывается окружен пиратами.

— Итак…ты, стало быть, знаком с мальчишкой? – Со скрытым высокомерием спрашивает он.

— Пошел к черту. – Грубит ему офицер.

— Будет тебе. Ты ненавидишь ту девушку. – Подмечает Хьюго, который наблюдал, как злобно стоящий перед ним человек таращился на его невесту и винил в смерти семьи. – Моя цель – ее убить. И, если ты скажешь мне, куда они направляются, у меня это получится. Я сделаю всю работу за тебя!

— Последнее, что я стал бы делать…помогать вампиру. Чем ты можешь поклясться, чтобы я тебе верил? – Спрашивает Цетоу в отчаянии.

— Тебе нужно доказательство? Я привел сюда целый флот. Сразу, как только узнал, что эта девчонка здесь. Не просто так ведь.

— И то верно… – Думает Филипп.

— Теперь скажи. Куда они идут.

— …Им нужен ваш хозяин…Они идут убить Амбассадора. В Швейцарию.

Корсар неожиданно начинается громко хохотать.

— Ой, глупый-то какой! Жалкий, глупый человечишка. – С издевательскими смехом и улыбкой говорит голландец. – Не нужно мне эта информация. Мне просто было интересно…каково твое отчаяние и горе, что ты согласился помочь вампиру! Признаю, ты заставил меня искренне посмеяться…

Выйдя из себя, Филипп нападает на вампира, и они начинают сражаться между собой. Человеку удается нанести несколько хороших ударов по врагу, но тот все равно побеждает, на нем не остается и следа.

— Счастливо оставаться.

— Паршивый урод!

— Все живо на корабль! – Скомандовал пират.

Голландец с командой покидает китобойное судно.

Цетоу остается один посреди моря и множества разбитых кораблей. Посмотрев вокруг, офицер понимает, что дальше ему идти бессмысленно. Понадеявшись на слова корсара, он осознает, что помог вампиру, и это осознание не дает ему покоя. Взяв в руки второй пистолет, приложив палец к спусковому крючку и закрыв глаза, Филипп нажимает на курок. На весь горизонт, в могильной тишине ровного моря, среди руин раздается оглушительный звук выстрела. Филипп выстрелил себе в голову. Его бездыханное тело с грохотом падает на деревянный пол корабля.

Над беспокойным морем и дымящимися судами пролетает ворон.

Гельмут и Изабелла выходят из воды, правда, на два разных берегах, за несколько сотен метров друг от друга. Хельсинга, кожа которого окончательно приняла бледно-серый вампирский оттенок, находит спецназ Германии, и по обвинению в массовом убийстве его пытаются схватить. Когда тот оказывает сопротивление, солдаты применяют серебряные клинки в виде крестов, обезвреживая юношу. Его связывают и везут в Мюнхен.

Что, тем временем, происходило с Изабеллой? Что же, после того как она вышла на песчаный берег и не обнаружила героя пророчества, она начала его искать. Но искала недолго, так как вдруг, вперемешку с шумом морских волн она услышала чей-то, явно мужской, хриплый голос. Сразу поняв, что это не голос Гельмута, девушка встала на месте и, приготовив когти, стала ждать, пока появится источник звуков. Им, к большому удивлению вампирши, оказался Жаругис, которого та уж точно не ожидала увидеть.

— Кто ты? Не подходи! – Угрожая, говорит Изабелла.

Жаругис послушно останавливается в трех метрах от нее, на плохо освещенном квадратном метре.

— Вы, должно быть, не помните меня, госпожа Морель? – Хрипло спрашивает он, не делая шагу ближе.

— Нет. Не помню. А мы знакомы?

— Мы с вами встречались лишь однажды. – Говорит матрос. – Когда ваш отец, Барон, уважаемый член ближнего круга Хозяина…взял вас еще маленькой девочкой в первое плавание. Я наблюдал, как он, держа вас на руках, показывал вам морские просторы…Как вы восхищались теми странствиями в компании вампиров-моряков. Не припоминаете?

-…нет. Я не помню… Вы знаете моего отца?

—  Конечно, знаю. – Подтверждает Жаругис. — И давно. Я сопровождал его во всех его плаваниях. А их было немало.

— Как вы здесь оказались? – Спросила Изабелла, убрав когти.

— Проплывал тут недалеко. Видел, как вы вышли на этот берег. И видел ту бойню в море. Вы, должно быть, хотите найти своего спутника? Он вышел на другом берегу.

— На другом берегу? Значит, мне надо туда!

— Боюсь, вам уже некого там искать…Его схватили. Сейчас везут в тюрьму. – Осведомляет девушку Жаругис.

— Вы не лжете? – Не доверяя матросу полностью, спрашивает его Изабелла.

— К сожалению, нет. Я не знаю, в какую именно тюрьму его повезут…Видел лишь людей в военной форме.

Изабелла садится на ближайший камень и начинает думать, что ей делать дальше. К ней подкрадывается отчаяние.

Вдруг ее посещает мысль, будто матрос может ответить ей на многие вопросы. Тем более, по его словам, они виделись до этого, а на вруна или злого подлеца он совсем не похож.

«И чувство ее не подвело…Ведь он действительно многое знает, по крайней мере то, что важно знать ей. Говорить с этим вампиром легко…все его окружение смотрит на него свысока, и ведь без слез-то на него не взглянешь: хилый, с грязными жирными волосами, в неопрятной одежде…он так…жалок, и в то же время так…полезен. А кто мог бы подумать на него? Разве что только Амбассадор, что может прочесть мысли любого вампира. Но ему это не нужно. Ведь он никогда не сомневался в верности своих слуг, и правильно: Изабелла, Гельмут и Жаругис – единственные из сотен тысяч, которые противятся его воле. До них такого еще никогда не было: вампиры убивали людей, питались их кровью, строили собственное общество. А, впрочем, и сейчас так же: они убивают людей, питаются их кровью и теперь живут в своем обществе…Но я могу все изменить…И я собираюсь это сделать. Меня сейчас…? Меня сейчас ведут в тюрьму, где я намерен проторчать недолго, поскольку мне некогда. Я легко разрушу стены своей камеры или выломаю решетку. А сейчас вырваться не могу: люди связали меня серебряными цепями. Я смотрю на связанные руки: на них отчетливо заметны вены, а на пальцах растут когти. Мой слух, мое зрение, обоняние усилились до сверхчеловеческих пределов. Хотя есть ли предел в моем случае? Так или иначе…сейчас меня волнует только одно…Как бы с Изабеллой ничего не случилось, пока я не с ней. Хотя она вполне может за себя постоять…Она забрала мое сердце. И я обязан забрать ее с собой на вечный покой…Пускай пока поговорит с тем матросом.»

Жаругис присаживается на камень перед Изабеллой. Она решается задать ему вопросы.

— Вы знаете, кто тот пират? И зачем я ему нужна?

— Это капитан Спаркс. – Начинает рассказывать Жаругис о Хьюго, вспоминая его. — Вампир-корсар родом из Голландии. Я помню его еще юнцом в американском флоте. Он рано осиротел, и говорил мне, что собирается всю жизнь посвятить мореходству. Мы с ним тогда служили бок о бок, хотя в то время он был намного моложе меня. Из-за того, что в море он часто пропадал на целые годы, а то и десятилетия, ему нужно было питаться человеческой кровью прямо во время плавания…Поэтому его команда в основном состоит из людей, которые служат рабами на его корабле. Когда ему требуется пища, он убивает их, а затем швартуется в любом порту и берет новых рабов. Умно…

Параллельно разговору двух вампиров на песчаном холодном берегу Гельмута везут в тюрьму в Берлине. Для него оборудуют особую камеру с серебряной решеткой и серебре́ными стенами. Когда связанный Гельмут в сопровождении вооруженных агентов идет по коридору бетонной тюрьмы, он обращает внимание на одного из надзирателей, который читает газету. Что там написано? Обычный человек вряд ли бы смог разглядеть за те пару секунд, что его вели бы под руки по тому коридору, но Избранный своим сверхчеловеческим зрением успел прочитать дату: «17 июня».

«Баретти говорил об этом дне…Семнадцатое июня тысяча девятьсот пятьдесят третьего! Я точно это помню.»

Пока юноша думает, у него забирают ножи, которые не успели отобрать на берегу, после чего агенты спецназа почти бросают его в камеру, а затем быстро закрывают замок, пребывая в полной уверенности, что заключенный не сбежит. Осмотревшись вокруг и несколько раз обжегшись о серебро, Гельмут, потирая лицо рукой и думая о Чарльзе, садится на пол под заблокированным прутьями окном, куда ярко бьет лунный свет.

Вдруг…из темного угла камеры, где ничего не видно, слышится какой-то шорох. Не видно совсем ничего! Только слабый шорох…а потом второй, за ним третий. Будто кто-то дергает железными пряжками на ремне или сапогах.

— Кто здесь? – Встав с пола и напряженно устремив взгляд в темный угол, спрашивает не пойми кого Гельмут.

К прежним шорохам прибавляется хорошо слышимое в ночной тишине дыхание. А затем к стене с окном подходит некто, освещенный лишь наполовину, с чуть полной фигурой, в коричневом пальто и в круглой шляпе. На табуретку садится человек, в котором Гельмут, увидев освещенную светом из окна половину его лица, узнает Чарльза.

— М-мистер Уильямс? Как вы…откуда?

— Здравствуй, Хельсинг. Тебе здесь, наверное, скучно в одиночестве… – Слегка протерев очки платком, говорит живой следователь.

— Вы же умерли? Должны быть мертвы. Разве нет?

— Как видишь, я жив. Знаешь, что стало с тем поездом? На нем больше не ездят. Люди боятся. Но о юном бойце, победившем вампира шпагой в тесном вагоне, прознал чуть ли не весь город.

— Но газета…старец… — Почти шепотом, задумавшись, произнес Избранный.

Наступает пауза. Гельмут недоверчиво смотрит на неожиданного гостя, пока тот с ним говорит. Окончательно же его сомнения развеялись, когда парень посмотрел в глаза собеседнику в момент упоминания даты сего дня: тот уклончиво на секунду отвел взгляд куда-то в сторону.

— Вы не Чарльз Уильямс. Настоящий Чарльз умер, лишившись головы…

Два заключенных продолжают смотреть друг на друга, ничего не говоря. Но взгляд мужчины в очках изменяется на более гнусный и узнаваемый. Гробовая тишина прерывается.

— Кто вы такой? – Вполголоса, словно моля об ответе, спрашивает Гельмут.

Тут таинственный ночной гость совсем меняется в лице: брови его опускаются, как у человека, что разозлился в один миг, а обнадеживающая улыбка пропадает, будто ее и не было. Он, не показывая своей мимикой никаких эмоций или чувств, снимает круглую шляпу, после чего принимает свой истинный облик. Как оказалось, все это время с Гельмутом разговаривал Шокрелло, пришедший сюда за ним. Однако же, разоблаченный вампир нисколько не огорчается тому, что Хельсинг раскрыл его, а лишь в ироничной форме хвалит юношу.

Два параллельных разговора заканчиваются одновременно. Не вспотев и победив Гельмута в кратком бою, Шокрелло, выбивая стену, забирает его из камеры. Сковав паренька цепями, он по воздуху, летая под облаками, появляется на другом берегу, где застает своего брата за костром с Изабеллой, ранит матроса, отбрасывая в сторону резким ударом по лицу, после чего, так же легко, как и с Избранным, справившись с девушкой, усыпляет ее заклинанием, несмотря на ее попытки сопротивления и вызывает Хьюго, сообщая координаты. Тот довольный приплывает к берегу, забирает всех, кто здесь есть, кроме матроса, на борт, и вампиры на корабле корсара отправляются в Швейцарию, где сейчас во всю идет бал на светском вечере, организованном Амбассадором. Жаругис, поднявшись и залечив рану, смотрит на уплывающий пиратский корабль, после чего спешит на свою небольшую лодку и следует за ним.

В замке, на балу, тем временем, бушует бал:

Вампиры-аристократы пируют и веселятся. Зал украшен канделябрами, золотыми колоннами, алыми коврами, свисающими с верхних концов высоких окон, роскошной мебелью и, конечно же, фонтанами свежей, вкуснейшей крови, которую гости с удовольствием пьют литрами. Амбассадор-мессия, сидящий в величественном уютном кресле, позади которого установлена высокая статуя Мрага, смотрит на торжество, держа в руке бокал. Им овладевает гордость за то, что он смог создать для своего народа мир, где вампиры могут торжествовать, пировать и веселиться…Такова была мечта Мрага. Сбылась? Лишь отчасти.

«Признаю: на месте Амбассадора я бы тоже был собой горд. Ведь быть лидером…тем, на кого опирается и рассчитывает целый народ, так нелегко. У него тоже есть мечты…как у простых людей. Он мечтает создать рай для своих. Для нас. Хочет защитить своих. И за это его можно уважать.»

К концу бала Амбассадору сообщают о поимке Гельмута и Изабеллы и об их скором прибытии.

— Хорошо…очень хорошо… – Почти про себя говорит аристократ.

Тем временем, Юксир, после произошедшего в море пролетевший над берегом, где были взяты юноша с девушкой, разговаривает с Факиром в Берлине. Оборотень, сильно напрягаясь, рассказывает другу о гибели Чарльза, самоубийстве Филиппа, аресте Гельмута и похищении его и Изабеллы. Фокусник решает проникнуть на бал Амбассадора и помочь Хельсингу, а вдобавок, отомстить корсару за смерть Уильямса, но человек-ворон пытается его отговорить. Однако, Факир настроен решительно, и, не слушая товарища, он перемещается в камеру, где держали Гельмута. Она пуста. Стена выломана.

«Нужно еще поискать.» — Думает фокусник и, прячась от солдат, обыскивает несколько тесных помещений, стоящих в ряд напротив камеры вампира, и в одной из них находит оружие юнца. Он берет найденные меч и ножи в охапку и исчезает.

Тем временем, на корабле Хьюго, два вампира-предателя просыпаются после наркоза в трюме с надежно привязанными серебряными цепями к палке руками. Хельсинг поясняет спутнице, что их везут в Йегенсторф, а он-то, собственно, не против, ведь намерен найти там гробницу, не зная о том, что ее оттуда перенесли в другое место. До швартовки судна они с девушкой успевают обсудить то время, что они были в разлуке, на разных берегах. Когда Изабелла упоминает про Жаругиса, парень вспоминает его.

Пираты сбрасывают якорь, судно причаливает на недалеком расстоянии от замка. Голландец громкими шагами спускается в трюм и поднимает пару, а затем его команда выводит их на палубу. Шокрелло, взяв Гельмута под руки и сжимая их так, что тот не может ими двигать, ведет его к замку, а за ним таким же спешным шагом идет Хьюго, так же сильно, как и парня, держа невесту. Хельсинга отправляют прямиком к Амбассадору, закончившему светский прием, а Изабеллу – к ее отцу.

Через пять минут первый оказывается уже напротив Повелителя.

— Итак…как дорога? – Саркастично спрашивает мессия.

— Ты преследуешь меня…Хочешь, чтобы я наконец перешел на твою сторону, так вот: не бывать этому!

— Спокойно, дитя мое. Посмотри на себя. Ты стал почти совершенным: коготки еще дорастут, и все. Я не собираюсь ничего с тобой делать, кроме как просто поговорить. Ибо мы с тобой не враги… – Чуть нагнувшись, говорит Амбассадор.

— Ошибаешься. Ты – мой враг. А я – твоя погибель. Я положу твоему правлению конец. – Угрожает ему Избранный.

— Неужели?

— Но прежде я спрошу…Что ты сделаешь с ней? Куда ее повели?

— За свою подругу можешь не беспокоиться…Мне нет до нее дела. Я могу убить ее в любой момент, в отличие от тебя, но не буду. С ней будет говорить ее папаша… – Издав в конце слабо слышимый смешок, объясняет юноше Амбассадор.

Пока Гельмут разговаривает с владыкой, Изабелла находится в другой части замка, одетая в длинное (до щиколоток) богатое, украшенное жемчугом в области дерзко сшитого корсета и шеи черное платье, обрезанное в плечах, на которые пришита прозрачная черная ткань с колючими розами. На шве посередине в ряд крепятся драгоценные камни красных и черных оттенков и разнообразных форм: от острого выпуклого треугольника до плавной розы размером с монету. На шее надето массивное жемчужное ожерелье, с которого на ключицы свисают такие же драгоценные камни, ниже корсета, в верхнем углу которого красуется золотая объемная фигура летучей мыши, раскрывшей рот в ожидании добычи, поверх ткани сетчатой, книзу полупрозрачной юбки, повешены дополнительные жемчужные выпуклые формы в виде крыльев летучей мыши и тканевые ленты цвета мглы. На голове у Изабеллы надета тяжелая тиара, состоящая из скрепленных между собой человеческих косточек. Стоя перед зеркалом, в котором она не отражается, девушка осматривает помещение, как вдруг слышит приближающиеся шаги. К ней заходит Барон, так же не отражающийся в зеркале.

— Ты прекрасно выглядишь, дочка. – Ласково говорит он.

— Что все это значит? Почему меня так нарядили, зачем поймали?

В ответ Барон стыдливо опускает глаза, затем снова поднимая их прямо в лицо дочери.

— Скажи мне! – Не сдерживая себя, кричит девушка, глядя на отца.

— Я…нанял капитана. Чтобы он тебя нашел…и вернул. – В голосе Барона отчетливо чувствуются решимость и сожаление.

— Вернул…При помощи женитьбы? Как ты мог?! – В нарастающей истерике возмущается Изабелла.

— У меня не было другого выхода! Ты, моя единственная дочь, сбежала и объединилась с Избранным, что может погубить весь наш род! Что еще мне оставалось??

— Он не такой, каким ты его считаешь, отец!

Два вампира продолжают кричать друг на друга вплоть до того момента, пока девушка не замечает остатки страниц ее сожженного дневника.

— Ты хотя бы замечал? Замечал, что мне не хватает самого главного? По вине нашего мессии. – В слезах задает Изабелла своему отцу самый важный в это мгновение вопрос.

-…я-я…

— Пора начинать свадьбу! – Заявляет совершенно тихо и неожиданно оказавшийся здесь Хьюго.

Изабелла понимает, что бессильна в этой ситуации. Других гостей-вампиров начинают собирать в том же зале, где недавно проходил бал аристократов.

Все ждут Амбассадора-мессию.

Находясь в комнате с Гельмутом, аристократ прознает о начинающейся брачной церемонии.

— Что ж, мне пора, мы еще увидимся…

Мессия оставляет пленного в запертой комнате, но сразу после закрытия двери в помещение влетает ворон, дожидавшийся, пока Верховный уйдет. Перевоплотившись, Юксир сообщает Гельмуту о женитьбе корсара и освобождает его, после чего они, выломав дверь, спешат в главный зал, где уже начинается церемония. Довольный Хьюго и Изабелла, всем своим видом показывающая, что находиться здесь в данную минуту противнее, чем пресную воду залпом пить, стоя у алтаря, слушают слова Амбассадора.

«Наш род непобедим! Непоколебим! И великолепен! Узрите, как эти два сердца укрепят наше величие и увековечат его в истории!» — По-ораторски толкует Амбассадор.

Его речь заканчивается. И, выждав этот момент, голландец внезапно для всех, включая и рядом стоящего Барона, достает голову Чарльза, преподнося ее невесте и таким образом соблазняя девушку, которая при виде такого «подарка» теряет самоконтроль и пьянеет.

— У него получилось… – Радостно, но негромко произносит восторженный результатом Барон.

Стоя напротив отца Изабеллы и прямо позади корсара, Шокрелло незаметно готовит иглу с ядом из расплавленного до жидкого состояния серебра, которую планирует дать пирату.

Успешно соблазнив вампиршу, Спаркс придерживает ее и параллельно подходит к Шокрелло, который все так же незаметно вытаскивает иглу из-за пояса и, приподняв так, что ее не видно за рукавом, готовится отдать Хьюго. Но торжественную церемонию прерывают Гельмут и Юксир, врывающиеся в зал и начинающие раскидывать всех и все, что находится перед ним. Амбассадор использует Скорбь, чтобы угомонить героя пророчества, но тот использует против него свою магию и отталкивает мессию назад, что очень удивляет и даже пугает его, его слуг и гостей.

Юксир поворачивается и оказывается лицом к лицу с пиратом, который яростно нападает. В бою оборотень проигрывает: враг валит его на пол и жестоко отрывает ему крылья вместе с мясом, после чего выбрасывает в окно. На помощь Гельмуту приходит Факир, бросая ему в руки его меч.

Отблагодарив фокусника, Хельсинг, оббегая и сбивая с пути врагов, бросается к Изабелле. Она явно пьяна…И тогда Гельмут, подняв рукав, делает себе разрез, из которого начинает течь кровь. Он дает девушке отведать этой крови, и это срабатывает! Та приходит в себя.

— Как я рада тебя видеть!

Выйдя на всеобщее обозрение, Амбассадор-мессия объявляет: «Пора закончить этот хаос!»

«В этот момент все затихло. Все, кто дрался в одночасье замолчали, и перестали крушить все вокруг. Мессии в голову пришла отличная мысль…»

— Честный поединок! Избранный сразится с женихом! – Провозглашает Амбассадор.

Изабелла, Факир и часть гостей устремляют свои взгляды на Гельмута.

Тот принимает вызов.

— Постой, не соглашайся! Тебе нужна будет помощь. – Беспокоясь о возлюбленном, говорит ему Изабелла.

— Я справлюсь с ним…Обещаю. – Гладя девушку по щеке, говорит ей Гельмут. – С соглашаюсь сразиться!

Все присутствующие – Амбассадор, Изабелла, Барон, Шокрелло, Факир, гости-вампиры и маркизы, все друзья и враги – отходят в сторону и встает в один ряд, чтобы посмотреть на дуэль.

Противники готовятся к бою.

Гельмут смотрит на свой меч, крепко берется за него обеими руками и встает на позицию.

Хьюго проводит рукой по лезвию своей сабли, крепко хватается за ее ручку обеими руками и встает на позицию.

Ожидание…Тишина…

— Да начнется поединок! – Выкрикивает Амбассадор.

Бойцы начинают ожесточенную схватку. В первые минуты не один из двух противников не пропускает удары, звучит треск металла о серебро, летят искры, взмахи клинков рассекают воздух. Зрители – враги, стоящие плечом к плечу друг к другу, без сомнений этим недовольные и косо друг на друга смотрящие – внимательно следят за боем. В один момент Гельмуту удается выбить саблю из рук корсара, но тот блокирует следующий удар острым нечищеным ножом и продолжает мастерски драться уже им. Сломав герою пророчества запястье, пират берет его в захват, держа одной, свободной рукой за волосы, а второй – за локоть, после чего ногой отбрасывает от себя. Регенерировав травмированное запястье, Хельсинг перенаправляет резкий удар вражеского ножа и перебрасывает противника через себя на другую сторону, но тот не сдается. Вдруг юнец попадает в эпицентр действия магии: на него падает столб света, цвет которого аналогичен магическим приемам, которые при жизни использовал Джахфороэл.

— Кто смеет тебе помогать?! – Кричит голландский вампир.

Рванув вперед и проведя быструю атаку, Гельмут забирает преимущество в бою, и в итоге, сражаясь дальше с противником на равных, одерживает победу в поистине не легкой дуэли.

Изабелла и Факир радуются и восторженно хлопают парню. Победитель не успевает даже подумать о том, что случилось во время боя, так как Спаркс, намереваясь покинуть зал, пробивает тело Хельсинга насквозь, после чего встает и…

— Он уже проиграл! Это жульничество! – Восклицает Факир.

Начинается новая массовая битва в зале: Гельмут, Факир и Изабелла против Шокрелло, Барона и гостей-вампиров. Фокусник расправляется с маркизами, сжигая на улице, у причалов, почти все корабли, на которых те собирались трусливо сбежать, и рубя их тела серебряной мачете, затем протыкая сердца каждого поочередно. Во время сражения в замке Хельсинг, схватив с пола серебряный клинок, атакует Амбассадора, пронзая его сердце насквозь, однако, тот, ранее обретя устойчивость к этой уязвимости, не обращает на удар внимания. Гельмут понимает, что прямым физическим способом мессию не убить…Значит надо быстрее искать Святыню! Не тут-то было: перед мечником опять встает Амбассадор, который, тянув к нему свою когтистую руку, пытается подчинить его своей воле. Но Гельмут, борясь за свое сознание, противостоит мессии и, применив против него Скорбь, отбрасывает владыку в стену. Пройти к месту, где была гробница, юноше мешает Барон, неимоверно разгневанный тем, что творит Хельсинг и питающий к нему одну лишь ненависть. Гельмут, усиленный навыками Скорби, а также злобой и жаждой мести, вступает с отцом возлюбленной в поединок, в ходе которого не без помощи Факира одолевает и ранит Барона в голову.

— Ты убил его! Теперь заплатишь за это!

«Крики сами вырывались из моего рта. Когда я поверг его на пол и пробил его череп клинком, я возвысился над ним. Встал перед ним и просверлил взглядом, смотря на него сверху вниз, а он…смотрел на меня в ужасе. Я увидел это. Во мне кипела ярость и злость, пока я пялился на убийцу моего отца. А затем я перестал себя контролировать. Меч был далеко от меня, ближе был отличный столовый нож, не менее острый, чем мастерски выплавленное лезвие. Я схватил этот нож и набросился на Барона с яростными криками…Он ничего не мог сделать, я прижал его руки к полу и стал со всей силы дырявить его тело. Я раз за разом, без конца вонзал нож в его сердце, надо мной взяли верх эмоции. А он мог только всхлипывать от боли и выблевывать свою кровь, которая вытекала с каждым моим новым ударом. И нож, и мои руки, и наши с ним лица были в крови…»

Изабелла в ужасе замечает возмездие возлюбленного и бежит к израненному, обессилевшему отцу.

Только теперь Гельмут успокаивается и возвращает контроль над собой, смотря прямо перед собой на то, что он только что сделал.

«Только, когда я увидел Изабеллу, я пришел в себя. Ко мне вновь вернулся рассудок. И я убрал нож…потом посмотрел на ее отца…И осознал, что случилось, пока я, переполненный ненавистью, карал горе-папашу…»

Истекая кровью, Барон говорит с нависшей над ним, заплаканной дочерью в последний раз, поглаживая ее лицо.

— Девочка моя…прости меня…Прости за всю ту боль, что я причинил тебе за все эти сотни лет…

— Пап, папа…Залечи раны!

— Н-не могу…Я…милая…

— Умоляю, сделай что-нибудь, папа!

— Я виноват перед тобой…Дочь моя…Дай мне слово. Что…что покинешь этот мир счастливой. Пусть Луна благословит тебя…И Великий Мраг позволит тебе уйти, познав истинное…с…с-час…тье…

— Нет, папа! Нет!

Поцеловав руку дочери, передав ей массивный семейный перстень с красивым угольно-черным камнем и взглянув на нее в последний раз угасающими глазами, Барон умирает на руках Изабеллы, в центре полуразрушенного зала.

Гельмут, испытывающий стыд и свою вину, но при этом уверенный в правильности свершенного, медленно и неуверенно садится около девушки и пытается ее приобнять, но та убирает его руку прочь, заливаясь слезами. Поняв, что она зла на него, парень решает пока оставить горюющую возлюбленную…

 

                      

                                         Глава VIII

Банкетный зал замка. Еще недавно, каких-то десять (или около того) минут назад здесь проходил вампирский бал, за ним – сорванная церемония свадьба…А сейчас на полу валяются разбитое стекло, перевернутые столы, сбитые картины, алые розы, человеческая голова. И Изабелла с трупом Барона на руках, в луже крови…Она оплакивает его в гордом одиночестве.

Тем же утром вампирша хоронит отца в лесу, недалеко от Йегенсторфа. Молча стоя у могилы, она не слышит шагов приближающегося к ней Амбассадора-мессии, который, посочувствовав, встает недалеко от девушки.

— Он был хорошим слугой… – Медленно произносит вслух владыка, смотря на Изабеллу и будто ожидая ее реакции.

Дочь почившего все так же стоит на месте, не поворачивая голову к своему господину.

— Отец из него вышел не подарок, но тоже достойный. Не так ли? – Продолжает говорить Амбассадор никак не реагирующей на его комментарии девушке.

— Дайте мне умереть вместе с Избранным…Это единственное, о чем я могу попросить. – Переключив взгляд с могилы на мессию, говорит ему девушка.

— Ты могла попросить что-нибудь иное…ну, скажем, чтобы я вернул твоего отца к жизни.

— Что?

— Я могу вернуть его сюда, в мир живых. Но не за бесценок…

— Вы хотите использовать меня в своих целях, и для этого применяете шантаж. – Перечит вампирша.

— Молчать! – Велит со злостью мессия.

Осознавая, с кем она говорит, и находясь с могущественным владыкой, что может от нее мокрого места не оставить, наедине, Изабелла, все-таки чуть испугавшись, не до конца, но приклоняет перед ним голову в ожидании.

— Выслушай условия. – Сдерживая себя от того, чтобы не убить предательницу за ее дерзость, сухо говорит Амбассадор. – Избранный нужен мне живым. Но он наотрез отказывается мне повиноваться. Так если он не желает слушать меня…Он, наверняка, послушает тебя. Сделай так, чтобы он добровольно подчинился мне. И тогда я верну тебе отца.

Девушка впадает в ступор от услышанных условий и всерьез задумывается о том, как ей поступить.

Амбассадор подходит к ней, присаживается, смотрит ей в глаза и своими когтистыми пальцами берет ее за нижнюю часть лица, сжимая подбородок.

— Пока что я тебя отпускаю. И даю немного времени подумать. Ты можешь идти…

Изабелла, не оглядываясь, покидает это место, уходя в раздумья.

Тем временем, Хьюго, убедившись в смерти Барона, проникает в его хоромы, где его глаза расширяются и разбегаются от увиденного количества золота и драгоценностей. Осмотрев полки и шкафы и обходив помещение, голландец, раскрывает мешок и начинает бросать в него все, до чего дотягиваются его руки: вазы, чаши, украшения, редкие камни, скипетры, одежду. Доверху наполнив свой мешок, едва не разрывающийся от накопившегося внутри добра, корсар, обшаривший всю большущую комнату Барона, тихо выходит, стараясь не привлекать внимания. По пути к дверям он натыкается на кабинет Амбассадора, в приоткрытом ящике которого замечает что-то сверкающее. Любопытство берет над вампиром верх, и тот, оставив мешок за дверью в кабинет, заходит внутрь, идет к ящику, полностью открывает его и видит множество золотых слитков.

— Вот так повезло! – Думает про себя пират, жадно смотря на находку.

Недолго думая, Спаркс достает небольшую сумку, которую всегда носит с собой на спине, под винтовкой, и начинает нагло воровать золото аристократа. Управившись за несколько минут, более чем довольный взятым богатством Хьюго успешно покидает замок и идет к причалу. Спустя менее часа приходит Амбассадор-мессия и, зайдя в свой кабинет, видит открытый ящик, откуда пропало его золото, и это приводит его в сильнейшее бешенство, которое, впрочем, не сравнить с тем, которое он испытывает при неповиновении других вампиров. И все же, поняв, что его золото украдено, аристократ сносит весь шкаф, разбивая его на куски, и в этот момент в дверной проем заходит Шокрелло, не осмеливающийся подойти к разъяренному хозяину в момент его буйства. Увидев пустые ящики, где ранее были золотые слитки, секретарь мессии сразу понимает, кто является вором. Так и не показавшись господину, он идет за корсаром, который не успел отплыть на своем корабле слишком далеко.

Их взгляды пересекаются. Они встают друг напротив друга.

— Разве мы не разошлись на кончине Барона. Уговор выполнен. – Не ожидая вновь увидеть Шокрелло после уже свершенной сделки, говорит ему Спаркс.

— Этого в нашем уговоре не было. – Указав когтистым пальцем на сумку с золотом Амбассадора, говорит уже бывший партнер пирата.

— Мои планы немного изменились…Я уже собирался уходить, честно. Но блеск слитка привлек мое внимание, и я забрал то, что…вполне заслужил.

— Нет, не заслужил. – Возражает Шокрелло. – Не забывай, что Барона ты так и не убил.

— И он все равно сдох. А без меня этого бы не произошло, стало быть, все справедливо. – Кривляется перед ним корсар, пытаясь оправдать свой поступок.

— И что ты сделал, напомни? Очаровал девчонку на каких-то жалких несколько минут. Я нашел ее для тебя, сделал всю работу! Даже несмотря на то, что ты не выполнил свою часть сделки, ты получил богатства Барона, как и хотел. И вместо того, чтобы уйти с этими богатствами, ты решил еще обворовать. Обворовать Верховного! – Обвинительным тоном говорит Шокрелло.

— Ай, да не будь таким занудой. Я более, чем уверен, что у него еще тонны этого золота, а я, считай, почти ничего не взял. – Продолжает спорить с ним Спаркс.

— Я ошибся, доверившись тебе. Ты – просто наглый, жадный, гнилозубый пират! А за то…что ты обворовал Всевышнего, я лично тебя прикончу.

— Посмотрим. Я буду бороться за свою награду!

Два вампира сходятся в кровавой битве на корабле корсара посреди моря. Славящийся своей меткостью Спаркс никак не может попасть в сердце противника, а тот, прыгая с мачты на мачту и рвя паруса, атакует то сверху, то сбоку. Выбив винтовку из рук голландца, Шокрелло отрубает пирату ногу, которую тот охотно регенерирует, останавливая на время регенерации секретаря мессии тяжелой пушкой. Пропустив удар, а затем – два, Хьюго теряет саблю, и его соперник с легкостью ломает его нож, словно стеклянную тарелку.

«Мальчик на побегушках!» — Называет пират своего бывшего недолговременного союзника прежде, чем пасть от его атак.

Обессиленно лежа на краю судна, пират надменно и криво ухмыляется, показывая лицом, что он ни о чем не сожалеет, в том числе и о воровстве. Шокрелло жестоко убивает и, тем самым, карает его: по одному щелчку его пальцев из-под деревянного пола вылетают три противно-черных штыка, острейшие концы которых одновременно вонзаются в сердце Хьюго, пробивая его, как шампур мясо. Перерезав всех его рабов в трюме, вампир делает несколько дыр в корабле, после чего спокойно уходит и судно тонет вместе с погибшим капитаном.

Больница в маленьком швейцарском городке, вдали от Йегенсторфа. Несколько часов тому назад сюда привели Факира, который в битве с Бароном получил тяжелейшие травмы, из-за которых попал в кому. Его, лежащего под капельницами, с бинтами, пластырями и повязками навещает Юксир, которому тоже неслабо досталось: в схватке с корсаром в замке он выжил, но помимо крыльев, потерял еще и память: он утратил часть воспоминаний, а голова его разрывается от всего того, что он запомнил.

Между тем, в том же городке сам Гельмут, которого все еще не покидает чувство вины перед Изабеллой и соседствующее с этим чувство справедливости и выполненного долга, стоит у порога церкви в думах. Он уже полностью стал вампиром: глаза его приобрели величественный насыщенно-бирюзовый цвет, острые клыки отросли, кожа обрела белый оттенок, когти выросли и достаточно заострились, а вены на руках совсем вздулись. Жажда крови не утихает в нем, но он сдерживает ее, сам не зная, как ему это удается.

«Мастер отомщен…Но чего этим добился я? Из-за меня Изабелла потеряла отца так же, как я потерял своего. Но ведь не она убила Джахфороэла…Почему она должна теперь страдать…Страдать из-за меня. Чем она заслужила такую боль? Да, как и все вампиры, она убивала людей сотнями, но…она ведь искупила свою вину. Я приношу ей одни несчастия. По моей вине она стала изгоем для своих…по моей вине она лишилась отца…и по моей вине скоро сама умрет…Почему она до сих пор со мной? Почему до сих пор не убила меня за всю ту боль, что я ей причинил? Неужели ее любовь ко мне настолько сильна…Если так, выходит, я ее не достоин. Такой любви. Я причинил ей слишком много боли, а она все равно идет со мной до конца…Я хочу сделать ей что-то хорошее. Я не искуплю этим всю свою вину, но может смогу…Нет. Не смогу. Я не заслуживаю прощения. Пообещав себе и Джахфороэлу, что я не стану таким, как они, я стал таковым: жестоким и злоупотребляющим своей силой…»

«Час назад…я увидел своих настоящих родителей. Они явились мне в моем видении. Оно было недолгим, но все-таки я успел поговорить с той самой герцогиней, которую знает каждый вампир, которую называют моей биологической матерью…и ее мужем, о котором знают немногие и которого называют моим биологическим отцом. Он — малоизвестная личность на фоне моей матери…Они стояли вместе. Смотрели на меня недружелюбно. Оно и понятно: по их мнению, я уже как четыреста лет должен быть мертв. Мне не составило труда сказать им прямо, что я их ненавижу. Они для меня никто, всегда были никем, они мне не родители, и никогда ими не будут. Эта женщина родила меня…и в тот же момент пожелала отправить на тот свет. А этот не был рядом, чтобы его остановить, он не был против того, что его единственный сын умрет, не прожив и дня с момента рождения. А все, потому что моя мать в свое время думала о благе всего их народа. Так же, как Амбассадор сейчас: оба они не хотят, чтобы вампиры вымерли…Они хотят, чтобы Тьме, детьми которой являются вампиры, принадлежала власть над всем живым. Так завещал Мраг…Я постараюсь не допустить этого. Пусть даже ценой собственной жизни.»

«Там, у алтаря…я смог образумить ее. Была ли любовь причиной того, что она смогла перебороть себя и стерпеть? Или же это просто я так могуч? Амбассадор говорил, что, являясь Избранным, я превосхожу по силе даже его самого…а, значит, любого другого вампира и подавно. Но я не использую свою силу в полной мере! И к тому же, я достаточно слаб для вампира, ведь за все это время практически не употреблял в пищу людской крови. Не от того ли, что во мне еще есть что-то человеческое…Что-то, что позволяет мне мыслить, как человек. А не как жестокий кровопийца. Но я вампир…это точно и необратимо. И точно еще одно: я ни за что не умру без Изабеллы. Она для меня ангел и судья…»

Хельсинг касается первой ступени церкви. Затем второй. Затем третьей. Он шагает по ступеням неторопливо и слабо.

Зайдя внутрь церкви, она ловит своим тело лучи дневного солнца, вовсю бьющие в помещение через высокие окна. Пройдя к круглому подсвечнику, Гельмут зажигает три свечи: за приемного отца, за тетушку и за Изабеллу.

Первая свеча.

— Мастер Таддеус…спите спокойно. Я отомстил за вас, можете покоиться с миром. Я помню все ваши наставления и уроки…и сохраню их в своей памяти до самой смерти. Вампиры всегда были злом…но я люблю одну из них. Люблю всем сердцем. Я не могу жить без нее, прошу примите это…И спасибо, что помогли мне в той дуэли…Я услышал ваш голос, и он спас меня. Вы всегда будете в моей душе.

Следом ставится вторая свеча.

— Тетушка Луиза…прости, что я не смог тебя защитить. Не смог спасти от гибели. Но ты указала мне путь…благодаря тебе я знаю, что мне надо сделать, чтобы избавить этот мир от тьмы. Спасибо…

Ставится третья, последняя свеча.

— Пусть Изабелла сама выберет свой путь…Как ей поступить. Она имеет на это право. Я же не имею права решать за нее…Пускай она будет счастлива. Пускай просто будет счастлива…

Пока ее спутник находится в церкви, Изабелла сидит на скамейке в Париже. На той самой улице, где произошла их с Гельмутом первая встреча, к северу от моста, меж высокими домами, под деревьями, посаженными на аллее…Девушка прокручивает в своей голове все время, проведенное с юношей, их совместные приключения и радости. Предаваясь воспоминаниям, она улыбается, но не может выбрать. Сидела она там долго. И все никак не могла решить, как ей поступить.

— Мы с ним столько пережили вместе…И я должна все это предать…предать его, чтобы вернуть отца. Как? Неужели эту цену придется заплатить…

Вспомнив предсмертные слова отца, Изабелла осознает, что единственный способ для нее умереть счастливой – умереть вместе с Гельмутом, ведь именно рядом с ним она ощущает истинное счастье. Но стоит ли ей бояться гнева Амбассадора, если она ему откажет? И что еще более для нее важно – может ли она простить возлюбленного? Да, может…Ей хватит воли и чувств, чтобы простить его за то, что он сделал. Хоть и с трудом, но она может: Гельмут таки освободил Барона от служения Амбассадору, а Изабелла…Она уже давно поняла, что верность и преданность ее отца своему хозяину нерушима. И даже мольбы дочери не могли и не смогли бы никогда этого изменить…

Девушка мысленно просит прощения у погибшего отца, говоря, что сделала выбор, и клянется, что умрет счастливой. Использовав Скорбь, она узнает местоположение Хельсинга и летит к нему, выходящему из церкви по тем же ступеням.

Пара воссоединяется на ступенях божественного здания.

— Изабелла, я хочу извиниться перед тобой…За все. – С волнением, приблизившись к возлюбленной, начинает юнец.

— За все?

— Я причинил тебе боль…много боли. Со мной ты постоянно была в опасности, в беде…из-за меня лишилась отца. Я виноват. Я не достоин тебя…

— Наши отцы могут покоиться с миром…Мой папа наконец свободен…А твой отомщен. Стало быть, все честно. Я давно всех потеряла…Даже, когда он был рядом, я была одна. Но потом мы с тобой встретились…Ты дал мне новую жизнь. Избавил меня от одиночества…и сделал меня живой. И я благодарна тебе за это…

В эту секунду сердце Гельмута сжимается от умиления и грустной радости, боли и при этом…легкости. Будто с его плеч спала целая скала, бремя которой он носил.

— Но как ты можешь быть мне благодарна? – Спрашивает он вампиршу, продолжая себя винить. – Я причинил тебе столько боли. Нет, я не достоин прощения. Мне…

— Гельмут. – Прерывает Изабелла взволнованного и покрасневшего от смущения, паники и сомнения вампира. – Я уже простила тебя. Все хорошо.

В порыве какого-то неконтролируемого состояния и желания искупить вину Гельмут внезапно достает пистолет и приставляет его к своему сердцу, готовясь выстрелить, но девушка молниеносно реагирует и, убрав держащую оружие руку юноши назад, трепетно касается его волос и плеча, после чего они страстно целуются в губы. Оба вампира закрывают глаза, и Хельсинг, ослабив хватку, выпускает пистолет, бросая его на плитку, затем освободившейся рукой аккуратно взяв возлюбленную за талию, а второй – коснувшись ее скулы. В то мгновение, стоя на фоне прекрасного сине-темного, чуть рыжеватого неба, ваппиры-отступники поцеловались с самой выраженной и глубокой нежностью, весь мир для них исчез в тот момент.

«Я понял, что она действительно меня простила…Хотя я и не считаю, что заслужил прощения. Когда мы поцеловались, я понял, что она не хочет моей смерти. Ах, если бы я мог сделать так, чтобы она осталась бы жива…Мне хотелось, чтобы наш поцелуй не заканчивался…он был таким теплым, настоящим, поистине чудесным. Я люблю ее. И так будет всегда!»

«Разъединив губы, мы еще раз посмотрели друг на друга. Наши с ней лица были настолько близко, что я видел в ее глазах свое отражение…Какие же у нее красивые глаза…Самые дивные из всех, что я видел за свою долгую жизнь. Даже не знаю, как так вышло, что только сейчас, в четыреста лет, я обрел любовь, ради которой готов отдать жизнь. Уму не постижимо! Итак, мне пора. Нам пора. Мы пойдем вместе. На поиски гробницы.»

Проходя мимо порта, где на удивление мало ларьков и торговцев, целыми днями орущих в подобных местах с целью привлечь тех, кто что-то здесь купит, пара натыкается на Жаругиса, в привычном для него порядке вещей скромно драящего палубу одного из кораблей. Между ним и парой завязывается разговор, в ходе которого матрос узнает, куда направляются его собеседники.

— Бессмысленно идти в замок. Гробница не там. – Раскрывает вампир правду.

— Что? Как не там? – Удивляется Гельмут.

— Верховный перепрятал ее.

— Куда?

— Туда. На тот холм, под черным голым деревом. – Подойдя к краю причала и показывав на дальний холм, что за городом, говорит матрос.

— Святыня там? – Уточняет Изабелла.

— Да. Она там.

— Спасибо, что сказали об этом, Жаругис. Вы сделали благое дело. – С благодарностью говорит Гельмут.

Прежде чем продолжить путь, Хельсинг, отойдя на метр, останавливается и еще раз поворачивается к матросу, затем спрашивает:

— Скажите…Почему вы помогаете нам?

— Мне плевать, кто победит и что будет дальше. – С выразительным, суровым взглядом и повышенным тоном отвечает Жаругис. – Главное, чтобы мой брат Шокрелло сгинул!

— Ваш брат?? – Шокировано спрашивает ошеломленный герой пророчества.

— Пойдем, Гельмут. Мы спешим!

Поторопив юношу, Изабелла кивает моряку в знак благодарности, и, попрощавшись с ним, вместе с Гельмутом идет к холму.

Амбассадор быстро прознает о том, что Жаругис сообщил им, где находится гробница с его погибелью, он увидел это, не сдвинувшись с места, сидя в своем кабинете в замке. В тот же день он отдает приказ казнить изменника.

— С превеликим удовольствием! – Восторженно говорит Шокрелло, уже готовя гильотину.

На площади, где столпились и люди, и бродячие вампиры, начинается процесс казни. При виде вышедших целыми стаями вампиров люди – продавцы магазинов, водители, бомжи, джентльмены и прочие – испуганно разбегаются, но некоторые, например пьяные, еле ходящие и мало что в данный момент соображающие оболтусы – остаются глазеть. Гораздо больше собралось других уличных вампиров, пришедших увидеть, как поступают их господин с теми, кто ему не подчиняется и осмеливается предавать его. Шокрелло приводит связанного, даже не сопротивляющегося брата и садит его на колени перед гильотиной.

— Наконец ты перестанешь мозолить мне глаза. – Чуть смеясь, с легкостью, радостью и ненавистью к матросу говорит Шокрелло.

— Пошел ты. Вот увидишь, мало тебе пировать осталось.

Оставив брату еле затягивающийся шрам на лице, секретарь Амбассадора говорит ему последнее слово, которое тот услышит от него.

— Позорище…

Следом выходит мессия. Он бросает на предателя безжалостный взгляд и после, повернувшись к нему полу-боком, приставляет свою руку к его груди. Процесс обращения прошел быстро. Клыки, когти и бледная кожа у матроса исчезли, и он поднял голову, став теперь обычным смертным, обычным человеком. Похвалив своего самого преданного и сильного прислужника, Амбассадор становится у края платформы перед десятками собравшихся. Увидев его, все пришедшие посмотреть на зрелище вампиры преклоняют колени, выражая почтение и верность своему владыке.

— Сейчас на ваших глазах свершится мой суд! Пусть это мимолетное представление станет для всех моментом просвещения и уроком! Никто не смеет предавать мессию! А с каждым, кто на такое пойдет, я поступлю так же, как с этим несчастным изменником! – Толкает речь аристократ, заставляя всех присутствующих, кроме Шокрелло, задрожать.

Смирившись со своей судьбой, Жаругис, что совал голову в деревянную выемку между двумя досками механизма, закрывает глаза. Амбассадор отдает приказ.

— Отсечь!

Шокрелло дергает за рычаг, и лезвие гильотины падает вертикально вниз, обезглавливая его брата. Кровь брызгает на него, на пол и частично на костюм владыки. Подняв отрубленную голову матроса, Амбассадор показывает ее всем, кто стоит перед ним, после чего бросает куда-то в толпу.

После казни Жаругиса, мессия вместе с секретарем обсуждает дальнейшие действия во дворе замка.

— Мой господин…Что будем делать? Если они доберутся до гробницы, нам всем настанет конец!

— Правильно…Но у нас еще есть шанс. Хоть они и знают точное местоположение Святыни, им неизвестно то, что она защищена моим заклятьем.

— Простите, сир, что? Заклятье? – Недоумевающе спрашивает Шокрелло.

— Да, когда я переносил гробницу в то место, я наложил на нее особое заклинание, благодаря которому никто кроме меня не сможет ее достать. – Разъясняет мессия своему секретарю. – Это можно сделать лишь моими руками, а, значит, у них не получится.

— А что, если…он сможет разбить ваше заклинание? Он ведь Избранный. Сила его непомерна.

— Хм, очень может быть…Его истинных сил вполне хватит, чтобы разбить заклинание. – Обеспокоенно говорит Амбассадор.

— Нужно идти туда. Сберечь гробницу.

— Ты прав, дорогой Шокрелло…Готовь дирижабли! – Велит Амбассадор. – Мы отправимся за мальчишкой и предательницей.

— Считайте, все уже сделано, мой господин.

Шокрелло собирает нескольких слуг у площадки, где стоят дирижабли.

— Поднимайте!

Огромные тяжелые воздушные машины взлетают в синее небо, которое готовится скоро окраситься в жаркий, красно-оранжевый закатный цвет.  Амбассадор, поднявшись вместе со своей свитой на крышу Йегенсторфа, телепатически обращается ко всем вампирам на планете, приказывая им двигаться к холму, где закопана гробница. Вампиры со всего света: из Европы, Америки, Азии, лесов, городов и гор массово сбегаются на зов хозяина и, оскаливая зубы, готовясь к защите своей реликвии, выходят из тени и движутся туда же, куда и два юных предателя.

Итак, Гельмут и Изабелла прибыли на заветный холм.

— Вот оно, то самое дерево, о котором говорил Жаругис. Мы добрались…

— Оно неживое… – Смотря на черное лысое, будто саженное дерево, проговаривает девушка.

— Как и вся эта земля. – Замечает с ней юноша.

— Гробница закопана прямо перед ним. Надо торопиться.

Изабелла смотрит и указывает парню на виднеющиеся вдалеке на горизонте вампирские дирижабли и приближающуюся армию своих.

— Я задержу их. А ты раскопай Святыню. – Приготовившись к битве, говорит храбрая вампирша-отступница.

— Нет, стой! Их там слишком много, ты не справишься одна!

— Не беспокойся за меня, мой герой…Твой задача – найти Святыню. Ты должен это сделать! Давай.

Не желая отпускать возлюбленную, но понимая важность дела, Гельмут прижимает ее к себе и целует в щеку.

— Поклянись мне, что вернешься живой. – Держа вампиршу за запястье, просит ее Хельсинг.

— Клянусь. – Крепко сжав его руку, говорит девушка, после чего бросается в бой.

Как только Гельмут использует Скорбь, чтобы достать гробницу, его сзади, поднимая темным магическим штыком над землей и бросая им назад, атакует Шокрелло, вставший затем перед деревом вместе с Амбассадором.

— Я не могу позволить тебе прикоснуться к Святыне! Или подчинись мне…или умри. – Говорит парню Амбассадор.

— Я никогда тебе не подчинюсь, и не мечтай! – Доблестно противится ему Гельмут, приготовившись к схватке.

— Что ж, хорошо…Так прими же свою смерть.

Гельмут достает и хватает обеими руками свой серебряный меч.

Амбассадор остается, как наблюдатель, судья и Господь на месте.

С парнем уверенно и довольно выходит сражаться его секретарь, его самый верный слуга.

Готовясь к предстоящей схватке и порвав на себе всю одежду, за исключением шелковых черных брюк, сапог и тканей чуть выше бедер, Шокрелло принимает свою вторую форму, которую не доводилось видеть некому, кроме Амбассадора: на его посеревшей спине со звуком рвущейся плоти отрастают большущие крылья с кожаными перепонками темно-фиолетового цвета, натянутыми на черные тонкие кости, как у летучей мыши, а на голове, на уровне висков, прочь от вьющихся сальных волос – полуметровые изогнутые сверкающие рога темного оттенка, когти на руках удлиняются в два раза, становясь прочнее алмаза, кожа белеет еще больше, склера в глазах темнеет, и вместе с ней зрачки, ставшие по-кошачьи прямыми и острыми, приобретают еще более насыщенный и яркий цвет.

От увиденной ужасающей трансформации Гельмута даже на короткий миг одолевает ступор, а в конечности поступает дрожь, но он берет себя в руки, стиснув зубы и взявшись за рукоять меча настолько крепко и сильно, насколько его хватает.

Между ним и врагом начинается последнее беспощадное сражение.

Тем временем, Изабелла вступает в бой с многочисленными вампирами, пришедшими на зов Амбассадора и медленно, но верно подступающими к холму. Заметив ее, аристократ при помощи телекинеза притягивает девушку к себе и сковывает Скорбью.

— Все-таки ты не приняла мое щедрое предложение…А жаль. Твой папа огорчен.

— Не смей упоминать моего отца! – Кричит Изабелла в лицо мессии.

— Не советую так орать…

Заткнув девушку, Амбассадор пронзает ее клинком в плечо, прибивая к стволу дереву, как убитого охотником кабана гвоздями на стену.

— Изабелла! Не тронь ее, мерзавец!

Гельмут со всех ног бежит на помощь девушке, но ему мешает Шокрелло, яростно атакующий его молниеносными движениями.

— Нет уж, дружок, ты мой!

Шокрелло не дает противнику пройти, желая нанести ему как можно больше увечий, прежде чем убить. Мастерски маневрируя и облетая Избранного, вампир наносит удар за ударом, периодически закрывая себя крыльями, сдерживающими вражеские удары. Чередуя магические атаки и атаки сверкающим мечом, Гельмут успешно наносит ему мало ощутимый урон, при этом сам падая на землю от приемов врага и в последний момент успевая откатываться в сторону, чтобы не получить фатальный удар. В один момент ловким движением Хельсингу удается попасть мечом в крыло Шокрелло, а затем отрубить ему руки, но тот за один лишь миг, что юноша моргнул, регенерирует раны, затягивая перепонку и отращивая новую конечность, как будто никаких повреждений и не было.

— Живучая тварь! – Раздраженно и громко выкрикивает Гельмут.

Со сверхзвуковой скоростью атаковав противника рогами, Шокрелло обезоруживает его и даже вводит в состояние короткой контузии, что дает ему возможность вонзить свои когти прямо в сердце юного воина, благо, тот вовремя приходит в себя и ломает атакующему пальцы, удерживая их перед своим телом, правда, тот этого даже не чувствует, как ни в чем не бывало продолжая бой.

— Как же я хочу тебя прикончить, поганец ты этакий! – С улыбкой чуть ли не до ушей во время исполнения приема с подлетом и тройным ударом когтей выкрикивает Шокрелло.

Подобрав с земли меч, Гельмут блокирует неминуемую атаку и ударом с разворота лишает противника половины рога, с шумом упавшей под ноги владельца. Взбесившись, тот, схватив парня за горло и протаскав его так несколько метров по воздуху, отбирает меч и использует его против хозяина. Но тот, опасаясь серебряного оружия, перехватывает удар и бросает меч в сторону дерева. Прямо во время сражения Гельмут, пытаясь ввести противника в транс, касается его головы рукой и видит его мысли, узнавая таким образом о заклинании, защищающим гробницу.

— Солнце скоро сядет…Изабелла! Достать Святыню можно лишь его руками! – Кричит он своей возлюбленной на расстоянии в десятки метров.

Услышав юношу, зажатая у дерева Амбассадором Изабелла поднимает меч и острейшим лезвием отрубает своему владыке кисти обеих рук, отчего тот в гневе бросает ее в сторону с такой силой, что та теряет сознание на несколько секунд, но затем приходит в себя и тратит все свои силы на мощнейшую магическую атаку, отшвыривающую мессию вдаль. Держа в руках меч, вампирша, придерживая живот, спешит на помощь возлюбленному.

Секретарь мессии, воспользовавшись своей темной смертоносной головокружительной комбинацией Скорби отправляет израненного противника в нокаут. Встав в полете прямо напротив Избранного, распрямив крылья в облачном спокойном, уже темнеющем небе, Шокрелло летит на измотанного, лежащего в ссадинах и порезах  Гельмута, готовясь убить его последней атакой, но совершенно неожиданно…буквально в считанных сантиметрах от носа юноши его противник застывает в нападающей позе. Его лицо искажается: яростная, злобная ухмылка сменяется шоком и отчаянием…глаза его в миг округляются и как-то угасают, щурясь как будто от острой боли, а изо рта мощным потоком начинает литься кровь. Только посмотрев ему за спину, уже почти готовый принять гибель Хельсинг понимает, в чем дело: меж края головы и левого крыла вампира он видит Изабеллу, которая в полете смогла поразить Шокрелло прямо в сердце, вонзив в него со спины меч, вышедший с другой стороны.

Враг начинает истошно кричать, даже реветь от боли, как смертельно раненый хищник. С грохотом и сквозной дырой в левой части груди Шокрелло падает на рыхлую землю, задыхаясь от своей же, не перестающей хлестать из сердца и рта крови. Ловя гниющими на глазах руками текущую нескончаемым ручьем кровь и валяясь в истерике, он бросает взгляд на Амбассадора и читает на его лице разочарование, искреннюю грусть и жалость.

— Нет! Нет! Я не могу умереть! Как такое возможно?! Не-ет! Не умру, я не хочу умирать! – Умирая и обращаясь в прах, восклицает Шокрелло, проливая горькие слезы на покрасневшую от его крови траву и землю.

Рога и крылья поверженного вампира растворяются в темной пыли, а его тело начинает рассыпаться.

На глазах Амбассадора его самый преданный и могущественный прислужник умирает…

 

Дело идет к закату. Поднявшись на ноги, залечив полученные в тяжелейшем в своей жизни сражении раны и воссоединившись со своей избранницей, Гельмут идет вместе с ней к дереву.

— Они уже близко…

Хельсинг, прихрамывая, берет отрубленные кисти рук Амбассадора и ими достает из-под земли Темную Святыню, затем вскрывает ее и достает оттуда вампирскую реликвию, их всеобщую погибель – черно-красное, искрящееся, плавно бьющееся сердце великого Мрага.

— Осторожно! – Чувствуя кого-то сзади, кричит Гельмут.

Амбассадор атакует пару со спины, из-за чего парень роняет сердце. Мессия встает перед ним.

— Оставьте нас в покое… – С ненавистью в голосе громко говорит герой пророчества в лицо владыке.

— Боюсь, это невозможно…Ты сам это начал, дитя…Ты! Виновен во всем этом.

В ответ Гельмут ничего не отвечает.

— Я хочу предложить тебе выбор. – Вдруг говорит аристократ.

— Не слушай его. – Слабым, тихим голосом говорит Изабелла, положив руку на плечо избраннику.

— Я могу сделать тебя человеком…И тогда ты, стоя на этом самом месте, понаблюдаешь за тем, как твоя подруга рассыпится в прах. – Сказал вдруг мессия. – Или…ты можешь стать моим верным слугой, и вы оба будете жить вечно и счастливо. Выбирать только тебе.

Защищая своим телом сердце, Амбассадор замолкает и ждет ответа Избранного.

Гельмут впадает в ступор. Отчаяние. Раздумья.

Но, посмотрев на возлюбленную, он все же делает свой выбор.

— Я выбираю третий вариант…

— Что? – Недоумевающе спросил аристократ.

— Мы умрем вместе, и ты пойдешь с нами!

После этих слов Гельмут перепрыгивает за спину мессии, хватает сердце и со всей силы сжимает, а после раздавливает рукой темную органическую субстанцию так, что она растворяется в воздухе.

— Не-е-е-ет! Что ты натворил??! – В агонии кричит вампир-мессия.

За ударной волной, прокатившейся по всей поверхности планеты, следуют сгущающиеся над холмом тучи и гром, а после…Все вампиры начинают испарятся. Растворяться в пыль…Это же учесть настигает и Амбассадора, упавшего от бессилия и злости на колени. Последнее, что он видит перед смертью – Гельмут и Изабелла, стоящие вместе вполоборота к нему.

— Как же-е…так… — Хрипло, полностью рассыпаясь сказал мессия, проклиная двух изгоев.

Вслед за умершим господином в прах обращаются все те вампиры, что шли сюда…Остаются только Хельсинг и его возлюбленная, которые, впрочем, прекрасно понимают, что жить им осталось считанные минуты.

— Что ж, все кончено…Мы это сделали. – Говорит Изабелла.

— Да…Мы это сделали. – Поддерживает Гельмут. – Неужели ты счастлива сейчас, осознавая, что грядет?

— Я…счастлива, прощаясь с миром рядом с тобой. Простись и ты, пока есть время.

Поцеловав руку девушки и взяв на себя грехи всего вампирского рода, юноша проходит несколько нелегких шагов, оставляя меч лежать под деревом, и подходит ближе к краю холма, чтобы насладиться закатом в последний раз. Алый свет озаряет его лицо, падая на глаза.

Два оставшихся вампира начинают также рассыпаться. Предвещая свой конец, Гельмут и Изабелла вдвоем целуют друг друга на фоне прелестного последнего для них заката, крепко берутся за руки и вместе, плечом к плечу, не сожалея ни об одном прожитом дне, покидают этот мир и уходят в Ад…

 

 

                             

                                       Эпилог

 

Прошло двенадцать лет.

Йегенсторф демонтирован. Внутри еще остались напоминания о его владельце: старый кабинет с разнесенным шкафом, побитые зеркала, в которых никто из обитателей не видел своего отражения, усатая человеческая голова в банкетном зале…А еще в одном темном коридоре по-прежнему висит большая, хоть и запылившаяся, в некоторых местах покоцанная, но целая картина. На ней красивая, клыкастая герцогиня пьет из бокала кровь, заменяющую ей вино, и ее супруг, западный бледный аристократ, держит в руках точно такое же «вино». Эти двое упырей, навеки вошедших в историю своего народа, произвели на свет настоящее чудовище – чудовище и для людей, и для вампиров, которое по своему собственному желанию отреклось от своей мощи во благо тех, среди кого он вырос. Вместе с другими своими, Мыслителями, их последователями, Амбассадором и его слугами, супруги, возможно, пируют где-то на том свете, и после сбывшегося пророчества уж точно не вспоминают и не будут вспоминать своего единственного ребенка.

Кладбище. Люди часто приходят сюда, чтобы особенно почтить память своих предков, живших в период страшной тирании кровопийц, которые сейчас уже никому не угрожает. К вечеру, когда солнце почти садится, к одной из могил подходит женщина с белыми розами и стаканом святой воды. Это пришла свояченица Филиппа, чтобы проведать и его, и свою старшую сестру с племянниками. Оставив цветы на четырех стоящих, можно сказать, вплотную друг к другу надгробий, женщина, протирая промокшие от слез глаза платком, уходит. Она проходит мимо еще нескольких могил: могилы героя, чьего тело под землей нет, его приемного отца, что был юноше словно родной, его тетушки, отдавшей жизнь за благое дело, его знакомого следователя, чей труп лежит в гробу без головы…В море и лесу похоронены еще…ушедших в мир иной много. Их очень много.

Факир все еще находится в коме. Может, он видит сны? Если это так, там должен быть тот юный иного склада ума и типа вампир, с кем он лично был знаком — герой, когда-то кардинально изменивший мир. Оборотень, старея, нередко навещает его в больнице.

Конец осени. Мюнхен.

В город, где уже понемногу начинает идти снег, приезжает молодых лет врач-окулист по имени Оуэн, праправнук Ирена Джахфороэла. Мужчина с рюкзаком наперевес проходит по германским улицам в поисках нужного ему дома.

— Так-с, следующая улица. – Бормочет он.

Через несколько минут ходьбы перед глазами Оуэна возникают руины того дома, в котором жил его предок вместе с приемным сыном. Рядом, докуривая сигарету, стоит немолодой джентльмен в шляпе, к которому медик подходит с вопросом.

— Прошу прощения, сэр. – Обращается Оуэн к незнакомому мужчине.

— Вечер добрый. Вам что-то нужно? – Оборачиваясь, с невыразительным лицом отвечает джентльмен.

— Не подскажите, пожалуйста, я пришел по адресу?

Врач протягивает незнакомцу бумажку с указанием адреса дома, дабы убедиться, что он не ошибся.

— Да, вы пришли по адресу. Это тот дом.

— Б-благодарю, сэр…

— Вы ищете кого-то?

— Здесь, насколько мне стало известно, живет мой дальний родственник вместе с молодым парнем, которого многие здесь знают.

— Длинноволосый старик с мечником? Так их нет в живых вот уже двенадцать лет.

— Как «нет в живых»? Двенадцать лет??

— Старик был убит за границей…А парнишка просто пропал, тело его не нашли.

После услышанного Оуэна захлестывает волна шока, печали и смятения, он еле стоит на ногах, роняет из рук бумажку и в панике хватается за голову.

— Этого мечника частично знал мой коллега следователь. Он рассказывал мне о том, что поведал за время своей работы. О том…что здесь, да и во всем мире было двенадцать лет назад…

— Вы про массовое исчезновение вампиров? Не понимаю. – Не зная, о чем думать и путаясь в мыслях, говорит Оуэн.

— Пойдемте. Присядем. Я вам много чего расскажу…

Немного успокоившись, медик идет со следователем к ближайшей скамье.

Выбросив истлевшую сигарету, мужчина в шляпе начинает рассказывать почти ничего не понимающему и совершенно не знающему давнюю терзающую сердца многих людей историю. Он рассказывает ему о тех страшных днях, когда вампиры охотились на улицах городов, убивали десятки людей в сутки, кошмарили горожан…о том, как один герой спас жизни людей в целом поезде по пути во Францию, о том, как его не раз видели сражающимся с вампирами, рассматривая в нем спасителя и благодетеля, и о том, как однажды…этот необыкновенный человек отправился в путешествие, из которого уже не вернулся…

— Говорят, с ним видели девушку…Вампиршу.

— Неужели? – Удивленно и увлеченно спрашивает Оуэн.

— А еще…Вот, что помнит целый мир: после того, как этот неизвестный юноша отправился в то злополучное путешествие…все вампиры исчезли, да. Их нет с тех самых пор. Они просто пропали, все разом. Как будто и не было их никогда…Очевидно, это его заслуга.

— Я очень мало об этом знаю…Слишком.

— Хм, тогда вам…

— А ведь знаете…Мой прапрадед! – Перебивает следователя окулист. – Он жил как раз тогда, когда вампиры были на вершине своей власти. А прадед…ну позже. И все же он тоже застал их времена.

— Дед? М? Полагаю, тоже. – Подняв к верху брови, с догадкой уточняет вежливый джентльмен.

— Да…Он много мне рассказывал о том, сколько зла причиняли людям эти кровопийцы.

— Оттого и благодарны все мы тому мальчику. За то, что он стер их с лица Земли. Раз и навсегда.

— Но как ему это удалось? – Интересуется Оуэн.

-…

Джентльмен, отведя на время раздумья взгляд, молчит.

— Я не знаю ответа на ваш вопрос. – Отвечает он. – Многие им задаются, да вот ответ получить никому еще не удалось. Не было там людей…Чтобы увидеть.

— Вы говорили, что ваш коллега был знаком с этим юношей? Это правда?

— Знаком «по делу». Он лишь допрашивал его. Эх-х, бедный Уильямс…умер и опустился под землю без головы. Неплохой был человек. Работу свою любил и знал лучше любого другого.

— Без головы? – Не удивляясь этой подробности, будучи врачом, спрашивает еще раз Оуэн.

— Да, без головы…Да вампир к этому руку приложил, очевидно же! Кто еще мог. Но до того…Уильямс смог поговорить с тем человеком. С его слов, парень этот был лет восемнадцати на вид, точный, вежливый, спокойный. На вопрос о том, как победил вампира в вагоне, ответил, что просто умеет драться шпагой и знает главную уязвимость всех этих тварей.

— Сердце…Сердце ведь? Дед мне рассказывал и про это тоже.

— Сердце, сердце. Пробьешь его, любой вампир и поляжет сразу. Но даже мне было бы сложно поверить в то, что простой, хоть и совершеннолетний юнец, пусть даже способный драться, смог бы в одиночку убить вампира, который до того без труда прикончил и изувечил тело другого пассажира.

— Это действительно как-то необычно…вот бы узнать об этом герое побольше.

— Останься Уильямс жив, может он и рассказал бы о нем больше…Но увы.

— А вы видели когда-нибудь живого вампира?

Посмотрев в пустоту и застегнув пуговицы на пальто, малознакомый мужчина отвечает утвердительно.

— Когда я был подростком и бегал, где попало, на меня и пару моих дворовых приятелей напал вампир. Мне тогда удалось убежать, но вот тех двух ребят…этот упырь поймал и убил. Даже на расстоянии я слышал, как он чавкает, поглощая кровь. Думается мне иногда…что герой этот тоже был одним их них. Ведь как иначе объяснить тот факт, что он смог убить другого вампира? Все в один голос скажут: «Он – освободитель! Он – богатырь!» Мне верится в это. Охотно.

Оуэн, не отрывая взгляд от следователя, сидит на скамье и все думает: кто тот герой? Кем он был на самом деле? И что с ним стало?

К сожалению или к счастью, он это никогда не узнает. И никто другой тоже не узнает. Ведь не было в тот момент свидетелей на том холме…

Недалеко от него были найдены дирижабли, которые при потере своих пилотов, упали на землю. Их нашли, а потом разобрали на металлолом.

А тот холм…Когда зима кончилась и снега начали таять, он преобразился. Вот к нему уже идет заросший, морщинистый Юксир, который скрывает остатки своих оторванных годы назад вороньих крыльев под плотным слоем одежды: свитером, сверху жилеткой, а сверху жилетки черным, немного потрепанным плащом. Оборотень поднимается на покрывшийся нежной зеленой травой холм и трепетно с неким сочетанием умиротворения и грусти смотрит на окрепшее цветущее дерево. Под ним лежит серебряный меч…без хозяина. Человек-ворон садится на одно колено и поднимает его с травы, обеими руками держа перед собой и разглядывая. На его конце еще осталась кровь…она уже засохла, размылась, ее видно мутно, но она осталась…А вокруг не души. В тишине и полном одиночестве Юксир внезапно слышит птичий щебет и, подняв голову кверху, видит двух кружащих в небе ласточек…

— Они так похожи на них. – Думает Баретти, наблюдая за парой белых птиц, вместе летящих под солнцем среди облаков.

И ведь правда: они так похожи на Гельмута и Изабеллу.

В чистом, новообретенном небе…Гельмут и Изабелла так же свободны, как они. Так же сильны своей волей, как они. И так же счастливы вдвоем, как они…Два вампира предпочли служению тьме общую счастливую смерть. И, если говорить конкретно о них, это было самым правильным и благоприятным решением. Да они навсегда покинули этот мир. Они ушли туда, откуда никто не возвращается и откуда они сами возвращаться никогда не захотят…Ведь Гельмут и Изабелла вовремя поняли, что нет для них лучшего места, чем обитель смерти и грехов, где они могут быть наконец навсегда вместе и в своей великой любви свободны. И никто этому уже не воспрепятствует: ни кровавая герцогиня, предсказательница Корнелия…ни богатейший вампир-аристократ, обретший силу мессии Амбассадор Ночи…ни их всемогущий темный повелитель, дух древнейшего зла и прародитель рода вампирского, великий Мраг.

Гельмут и Изабелла теперь не нуждаются в том, чтобы искать пути спасения или бегства, дабы насладиться временем, проведенным друг с другом. Не нуждаются даже в крови! Увидев свет друг в друге, они поняли, какова их судьба и что эта судьба их настигнет. Они даже…ждали ее. Дождались. Своей общей, совместной, счастливой для них судьбы.

Их души теперь покоятся в бесконечном потустороннем царстве вечно алого света…там их не потревожат и не разлучат. Никогда.

 

 

                    Конец