Гулкие шаги эхом прокатываются по округе, отскакивая от стен мрачных домов, вторя шуму растущих вдоль длинной аллеи деревьев. Их молодые листочки только-только очнулись от томительного зимнего сна и вылезли из своих скорлупок. Зелень маленьких сочных пластинок, так хорошо различимая при свете солнца, теперь похмурнела и отливала серебром. Это бледная луна заливала их своим светом. Их, и всю мою тропу – одну из многочисленных запутанных улиц Санта-Моники.

Я, всем телом ощущая ночной, пронизывающий холодом ветер, неспешно иду со скучной работы в приевшуюся до глубины души хибару, служащую мне домом. Иду, чтобы утром, проклиная всё на свете, в очередной раз проснуться и отправиться обратно. А затем – снова ночь в кресле перед телевизором или с газетой в руках. Этот порочный круг я уже успел возненавидеть. Вид улиц, ведущих по одному и тому же маршруту который раз, жутко приелся. От лиц людей, делящих со мной этот ритм жизни, уже хочется блевать.

Но как бы моя жизнь не была сера, в глубине души ощущаю – эта ночь будет иной. Слишком уж звонким кажется переливчатое щебетанье первых весенних птиц после зимы, окунувшей город в глухую тишину; слишком вычурные, необычные тени отбрасывают уличные фонари и кислотные неоновые вывески. И слишком уж заинтересованным кажется взгляд одинокой девушки, движущейся мне навстречу. Взгляд этот обращён на меня.

Я остановился недвижим, утонув в её холодных фиолетовых глазах, ярких, словно первые ночные звёзды. Незнакомка вышла на свет фонаря, позволяя себя разглядеть: утончённые, но не теряющие небрежной грубости, черты лица, вздёрнутый носик, чёрные как смоль, распущенные волосы – эта девушка спустилась с Небес или поднялась из глубин Ада… такое изумительное создание не могло появиться на Земле.

— Красавчик… — мягкий голос прозвучал музыкой в моих ушах. — Не хочешь повеселиться?
Она подошла ужасающе близко. Терпкий аромат ириса и лаванды впился в мои ноздри, через дыхательные пути проник внутрь. Обездвижил, затуманил голову. Девушка протянула мне руку – на её пальце сверкнул золотой перстень, увенчанный крупным аметистом. Он сиял изнутри мягким сиреневым светом.

Неведомая сила стала поднимать мою онемевшую от волнения руку, не замечая жалких попыток воспротивиться. Мои пальцы мягко опустились на её ладонь… я ощутил мертвенно-холодное прикосновение, оставляющее на коже мягкие покалывания, всё моё тело охватила дрожь.

— Ты пойдёшь со мной? — это не предложение, скорее приказ.

— Куда угодно.

Я не узнал собственный голос.

Сверкнув ясными лиловыми глазами, она звонко засмеялась. Точно журчание лесного ручейка, этот смех закрадывался в душу, чтобы запомниться навсегда.

Вмиг посерьезнев, тисками сжав мою ослабевшую руку, она оглянулась по сторонам и повела меня в один из многих тёмных переулков этого Богами забытого города.

Мгновение – и мы скрылись в ночном мраке.

***

Очнулся от наваждения только перед обшарпанной дверью незнакомой квартиры. Та затрещала под напором удивительно сильных рук этой хрупкой с виду девушки. Внутри оказалось тепло и уютно: квартиру заливал приятный красноватый свет немногочисленных ламп; лёгкий беспорядок и обилие дамских вещей говорили о том, что девушка живёт здесь одна довольно продолжительное время и… не очень любит убирать в своём доме.

Минуя пару тёмных комнат, мы оказались в оклеенной кроваво-красными обоями спальне. В самом центре стояла широкая кровать, несомненно, мягкая и удобная. Вокруг неё разложена дюжина свечей, источающих приятный цветочный аромат. Приглушённый свет играет на стенах причудливыми тенями.

— Я покажу тебе кое-что… — произнесла она игривым голосом, предвещающим нечто волшебное, и одним сильным рывком сорвала с себя одежду, раскидав её по комнате. Мгновение – и мои тряпки последовали за ней.

Впившись своими горячими губами в мои, она обхватила необычайно мощными, но ласковыми и нежными руками мои плечи. Её прикосновения пульсировали на коже всё сильнее и сильнее, порой причиняя боль, но боль желанную и сладостную. Наслаждаясь этим прекрасным моментом, мы стояли недвижимо. Не шевелилась ни одна мышца моего разгорячённого тела.

В одно мгновение она отшатнулась и, хищно сверкнув глазами, одним резким толчком в грудь бросила меня на кровать. Явно не рассчитанная на такую силу, та угрожающе заскрипела. Но выдержала.

Не желая терять ни секунды, девушка последовала за мной и опустилась на мягкое покрывало. Мы, предвкушая пик удовольствия, сплелись в немом порыве безудержной страсти. Трудно было не заметить разразившееся фиолетовое пламя её мертвенно-спокойных глаз…

***

— У тебя слеза на щеке… — отольнув от моих губ, сладко прошептала она. — Позволь мне слизать её…

Странно улыбаясь, она опускалась всё ниже, пока не достигла шеи. Ещё пара прерывистых вздохов – и спокойная ночная тишина разорвалась оглушающим криком адской боли. Я вопил и изо всех оставшихся сил пытался вырваться из цепких объятий монстра. Ловушка захлопнулась.

Жизнь покидала меня с остатками сознания. Дальше – только тьма.

***

Пробудил меня жуткий холод, казалось, разлившийся по жилам, заполняющий голову. Ослабшее тело страшно ломит, словно по мне проехал грузовик, нагруженный камнями под завязку.

Я лежу на той же кровати той же неизвестной мне квартиры. Ужасный зуд в шее заставляет провести по ней рукой. Нащупав два кровавых отверстия, напоминающих собой укус длиннозубого зверя, я ужаснулся. Отведя испачканные бурой кровью руки, рассмотрел их: огромные ногти с остро заточенными краями, серая, сухая, холодная кожа запястий и почерневшие вены, по которым больше не струится кровь. Я прижал руку к груди – и не ощутил биения сердца.

— Ты… — я заметил её, сидящую в кресле напротив кровати. — Что ты сделала со мной?

— Ты теперь член моего клана, мальчик… — медленно проговорив, она хищно улыбнулась, обнажив длинные тонкие клыки, слегка прикрываемые уголками губ.

От неё всё также разит ирисом и лавандой, но теперь этот аромат кажется противным, приторным. От него слезятся глаза, а в желудке что-то бьётся, стремясь вывернуть меня наизнанку. И всё же я вспоминаю этот запах. Один единственный образ маячит у меня перед глазами, когда я вдыхаю его, и каждый вдох сильнее укореняет это в голове: свалка за моей небрежной хибарой, самый тёмный её закуток, туша пса, застывшая на земле уродливой восковой куклой и смердящая гнилью на мили вокруг. Отвратительное зловоние мёртвой плоти, вот чем является на самом деле сладкое благоухание её цветов. Я задышал часто от ужаса, в глазах потемнело, укус на шее зажёг огнём.

Я медленно поднёс запястье ближе к ноздрям: привычный запах дешёвого одеколона сменился грязной вонью ириса и лаванды.