Любви все возрасты покорны, любовь взрослой женщины и парня – история из жизни.

Задумывалась ли я когда-либо над тем, что моя скучная и размеренная жизнь может вдруг невероятным образом перевернуться, превратившись в бурный поток легкомысленных поступков и сумасшедших любовных страстей? Откровенно говоря, нет. Но это произошло…

Тот субботний день начался тихо и мирно. Ничто не предвещало бурных событий. С утра я отправила сына на рынок и с энтузиазмом принялась за уборку. Мыла, терла, драила.

Чтобы было веселее работать, включила погромче магнитофон. Наверное, поэтому услышала звонок в дверь лишь тогда, когда он стал, чересчур, настойчивым.

— Опять Пашка забыл взять с собой ключи, — пробормотала я, направляясь в прихожую.

Открыв дверь, увидела перед собой высокого красивого брюнета в белой футболке и шортах, с зачехленной теннисной ракеткой в руках. Увидев меня, парень слегка растерялся, поэтому я заговорила первой:

— Здравствуйте. Вы к кому?

— К Паше, — улыбнулся он. — Мы с ним собирались на корты пойти.

— А я его на рынок командировала…

— Спохватившись, я сдернула с головы пеструю косынку, представляя, как ужасно, должно быть, выгляжу в старых бриджах, без макияжа, с половой тряпкой в руках. — Но он вот- вот должен вернуться. Проходите.

Проводив гостя в комнату сына, бросила в ведро тряпку и, ополоснув руки, помчалась переодеваться. Натянув сарафан, подошла к зеркалу. Вроде бы ничего, вот только подкраситься не мешало бы. Но удобно ли оставлять гостя надолго одного? Нет, неудобно…

Любви все возрасты покорны

«Думаешь, я вру? — спросил Костя. — Зря. Поверь, я знают многих женщин, которые гораздо моложе тебя. Но, ни одна из них не стоит твоего мизинца. Ты красивая умная, добрая».

Я смотрела в его грустные глаза и видела в них немую просьбу. «Я люблю тебя. Выходи за меня замуж» — тихо сказал он и вдруг опустился передо мной на колени».

Не успела подумать, как раздался звук отпираемой двери. Паша вернулся. Войдя в прихожую, весело закричал: «Мать! Предлагаю по случаю выходного дня устроить грандиозный праздник желудка. Я тут деликатесов накупил!»

— Очень хорошо, — выглянув из спальни, отозвалась я. — У нас как раз гости. Вернее, гость. Не догадываешься, кто?

— Дурья башка! — выругался Пашка. — Я же с Костей на корты обещал пойти.

— Теперь не успеем, — раздалась реплика его друга, затем появился он сам. — Привет!

— Привет! — Пройдя навстречу друг другу, ребята обменялись рукопожатием.

— Надеюсь, с мамой ты успел познакомиться? — поинтересовался у приятеля сын.

— Не совсем, — замялся тот, потом повернулся ко мне: — Простите, что сразу не представился. Я Костя. Мы с Пашей вместе работаем. Недавно, но уже подружились.

— Очень приятно, — поправив челку, улыбнулась я. — Ах да… Алла Ивановна.

Знакомство состоялось. Через десять минут мы втроем сидели на кухне и поедали приготовленный с вечера плов и принесенные Пашкой деликатесы.

— Обалденный плов! — не удержался от похвалы гость. — Научите готовить?

— Научу, — кивнула в ответ я. — А-а-а… Ты что, сам себе готовишь? (По просьбе Пашкиного приятеля я стала говорить ему «ты».)

— Приходится, — улыбнулся он. — Я ведь один живу. Мама с отцом в Смоленске.

— Так ты приезжий! И как давно в Москве?

— Почти десять лет. Вообще-то родители настаивали, чтобы после окончания института я возвращался домой, но я остался здесь.

— Привык к столичной жизни?

— Можно и так сказать. Да и самостоятельности хочется, а живя с родителями, волей-неволей приходилось бы подчиняться. Не знаю, как вы, а моя мама — настоящий диктатор.

— А у нас полнейшая демократия! — махнул рукой Пашка. — Правда, мать?

Не знаю почему, но слово «мать» вызвало в душе протест. Раньше не вызывало, а теперь… Хорошо хоть старушкой не назвал, потому, что иногда такое тоже случалось. Короче говоря, я Пашке не ответила.

После завтрака собралась мыть посуду, но Костя сказал, что согласен взять эту неприятную процедуру на себя:

— Вы готовили, Пашка ходил на базар, я убираю — все справедливо.

— Мытье посуды не мужское занятие! — попыталась возразить я, но парень решительно отобрал у меня передник.

— Моя мама считала иначе, поэтому к домашнему труду я с детства приучен. Так что идите в комнату и спокойно отдыхайте. Что и куда расставить, мне покажет Пашка.

— Ладно, — уступила, наконец, я, однако из кухни уходить не стала. Уж очень приятно было общаться с неожиданным гостем…

С той самой субботы у Кости выработалась привычка проводить у нас оба выходных, а месяца через три он стал появляться практически каждый день. Причем предпочитал разговаривать не с Пашкой, а со мной.

Постепенно беседы становились более откровенными, можно даже сказать, интимными. Говоря по правде, меня это удивляло, ведь мой собственный сын никогда настолько мне не открывался.

Пашка был убежден, что мне, с моим «совдеповским» воспитанием, не могут быть понятны проблемы современной молодежи. К моему «шефству» над Костей относился скептично, но в открытую насмехаться остерегался.

Я же все чаще ловила себя на мысли, что думаю о Косте не как о старшем товарище сына, а как о мужчине, которому хочу нравиться. «Это глупо, ведь он видит во мне лишь мать друга!» — упрекала саму себя.

А вечером снова надевала что-нибудь поярче и тщательно поправляла слегка поплывший за день макияж. Пусть не думает, что в сорок лет женщина чувствует себя древней старухой…

Как-то в субботу Паша забыл предупредить Костю, что идет на свидание с девушкой (с тех пор как она у него появилась, друг постепенно отошел на второй план).

В общем, мы с Костей волей случая остались один на один. Поначалу все шло как обычно: мы рассказывали друг другу о событиях дня, шутили, пили чай. Засиделись далеко за полночь. Наконец Костя собрался уходить.

Не успел подняться из-за стола, как погас свет. Ойкнув, я попыталась нащупать на столе зажигалку, и вдруг почувствовала руку Кости на своей спине, затем ощутила на шее его горячее дыхание.

Испугавшись, вскочила, с грохотом опрокинув табуретку. Хотела сделать шаг к двери, но оказалась в мужских объятиях — таких крепких, что сопротивляться не имело смысла. А если сказать честно, то мне этого и не хотелось…

Не помню, сколько мы так стояли. Целовать меня Костя не решался, зато шептал на ухо такие нежные слова, что я терялась, как девчонка. Не знала, что отвечать, только все больше и больше отдавалась во власть его сильных рук.

Это что, любовь взрослой женщины и парня? Вот они уже коснулись моей груди, и тут внезапно вспыхнул свет. Вскрикнув, я отшатнулась в сторону, чувствуя, как краска стыда волной заливает лицо, шею. Зато Костя стоял бледный как мел. Стоял и смотрел в пол. Молча.

— Уходи, — сдавленно попросила я. — Пожалуйста, Костя…

Не дожидаясь ответа, убежала в ванную комнату. Через минуту хлопнула входная дверь. Я решила, что это ушел Костя, поэтому отважилась выйти. В дверях столкнулась с Пашкой: «Ты?!»

— Папа Римский! — рассмеялся в ответ сын. — А ты чего это такая перепуганная?

— Свет отключали, — буркнула я, косясь в сторону выходящего из кухни Кости.

— Свет? — переспросил Пашка. Заметив в дверях друга, запнулся: — И ты здесь? Ну-ну…

Объяснять сыну, что произошло, было стыдно. Да он, собственно, и не пытался ничего выяснять, привык, что Костя у нас по выходным пропадает. Ну, задержался разок дольше обычного, что с того? Короче говоря, Пашка тогда ни о чем таком не догадался. И все равно я не знала, куда девать глаза.

Ночью долго не могла уснуть. Подойдя к окну, смотрела на затянутое тучами неба. Вздыхала: надо же, ни одной звездочки! Плохой знак. Ох, плохой…

Вернувшись в кровать, свернулась калачиком и неожиданно почувствовала себя такой опустошенной, старой, что наконец-то разревелась….

Рано утром уехала на дачу. Дел накопилось невпроворот, только они не отвлекали от тревожных дум о вчерашнем. Не могла я об этом не думать, про любовь взрослой женщины и парня молодого, никак не могла!

Вспоминала крепкие объятия Кости, его страстный шепот и чувствовала, как молодость и желание горячей волной разливаются по истосковавшемуся по мужской ласке телу. Возвращаясь, домой, предчувствовала встречу с Костей.

Не ошиблась: он ждал меня у подъезда. Несчастный, с глазами раскаивающегося грешника. Шагнув навстречу, загородил дорогу:

— Скажете, чтобы ушел, — умру!

У меня нервно перекосило лицо:

— Но я стара для тебя, понимаешь? Да и ерунда это все. Каприз!

— Неправда! — почти выкрикнул он.

Теперь я стояла перед выбором: быть с любимым, но потерять, сыт или сохранить семью, оставив все как прежде? И то, и другое меня не устраивало но ведь нужно было что-то решать!

Шагнув вперед, схватил меня за плечи: — Вы… Ты… Ты лучше всех, слышишь?! И я тебя люблю! Так сильно, что… В общем, больше жизни! «Ты ошибаешься, мальчик!» — хотела сказать я, но вместо этого вдруг уткнулась лицом в его плечо. Голова кружилась от счастья. Любит! Он меня любит!..

Спустя минуту мы целовались в подъезде. Как сумасшедшие. «Никогда не встречал такой женщины, — в перерывах шептал мне на ухо Костя. — С ума сходил с тех пор, как тебя увидел! Пашке завидовал, представляешь?! Только потому, что он мог быть с тобой сколько захочет! Смешно?»

Что я могла ему ответить? Что тоже все время ждала наших встреч? Что начала ходить к косметологу — в надежде, что смогу повернуть вспять проклятое время?

— Поднимемся ко мне, — шепнула чуть слышно, — Пашка собирался вечером уходить на ночную дискотеку.

— Ты, правда, хочешь, чтобы мы…

— Запнувшись, он посмотрел мне в глаза. — Ну-у-у…

— Очень, — кивнула я.

Это было правдой. Мое тело хотело его отчаянно, настолько, что все мысли и страхи улетучились из головы вместе со здравым смыслом. Да и как было его не хотеть? Такого молодого, красивого! С бездонными черными глазами, в глубине которых плескалась неведомая притягательная сила.

Теперь я уже знала, что не могу сопротивляться их безраздельной власти… Никогда не забуду нашей первой близости. От избытка восторженных чувств мы оба смеялись и плакали. И совсем не ощущали стыда — даже я при всей своей закомплексованности.

Проснувшись утром, долго смотрела на умиротворенное Костино лицо. И вдруг отчетливо поняла, что обречена любить его вечно. Только его и никого больше.

Несмотря на разницу в пятнадцать лет и всю абсурдность своего поведения. Одного лишь боялась — разговора с сыном. И все-таки он состоялся. В то же утро. Костя нарочно Пашку дождался, хотя я настаивала, что ему лучше уйти.

Когда Пашка узнал, что произошло, поначалу лишился дара речи. Потом посмотрел на друга с искренним недоумением:

— Зачем тебе это?! Ну, скажи! Ты знаешь, как относятся у нас к подобным связям!

— Это не связь! — перебил его Костя. — Это любовь! И мы… Мы скоро поженимся.

— Чего-о-о?! — вытаращил глаза Пашка. — Ну, вы вообще! Совсем из ума выжили? Да над вами весь свет будет потешаться!

— А мне плевать, что и кто будет говорить про любовь взрослой женщины и парня! — спокойно произнес Костя. — На все плевать!

— Поня-а-атно… — насмешливо протянул сын. — А детишек? Детишек тоже будете рожать? Или ты меня усыновишь?

— Перестань! Конечно, тебе кажется нелепым, что я люблю твою мать. Но это так, и тебе придется с этим смириться.

Мое тело хотело его отчаянно. Настолько сильно, что все мысли и недавние страхи улетучились из головы. О каком здравом смысле можно говорить, когда женщина влюбляется до потери пульса? И неважно, что возлюбленный ненамного старше твоего ребенка.

— Ни-ког-да! — по слогам произнес Паша и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.

— Тебе лучше уйти, — всхлипнув, сказала я Косте. — Пусть он немного успокоится, подумает. Ему ведь труднее, чем нам, правда?

Проводив любимого, отправилась в ванную. «А если Паша прав? — думала, стоя перед зеркалом. — Посмотри на себя! Ну! Запавшие щеки, размазанный макияж, закрашенная седина. Кого я хочу обмануть?

Может, стоит остыть и понять, наконец, что мое место на диване перед телевизором, а не рядом с молодым парнем? Какая к черту любовь взрослой женщины и парня молодого! Разве люди поймут? Даже сын — и тот не понял. Ни меня, ни Костю. И это ужасно».

Смыв с лица остатки косметики, я уныло поплелась в комнату. Подойдя к двери Пашкиной комнаты, постучала, попросив впустить. Но он мне не ответил.

— Ну и ладно, — обиженно произнесла я. — Можешь злиться, раз у тебя нет сердца…

С тех пор прошло восемь месяцев. Мы с Костей расписались и живем в квартире моей двоюродной тетки. Она единственная, кто нас понял.

Хотя… Вчера позвонил сын, сказал, что уже не злится и хотел бы встретиться. Не только со мной, но и с Костей.

— Приезжай! — обрадовано ответила я.

И едва не разревелась от счастья…