Глава 28.

Обыватели редко видят обдолбавшихся бабушек и дедушек. Пенсионеры не будут бегать по улицам и донимать прохожих или устраивать шоу на лавочках в парках. Подобное, без сомнений, веселое времяпрепровождение свойственно молодым наркоманам. Но врачи видят стариков под кайфом не реже, чем молодых. Просто потому что многие лекарства не только лечат, но и крепко вставляют.

Возраст накладывает свой отпечаток и бабуси обычно сидят смирно и тихо. Чтобы не спалиться перед внучатами, они вообще пялятся в телевизор, якобы наблюдая за идиотскими ток-шоу. Марена не стала исключением. Она тихо-мирно сидела на операционном столе и смотрела в стеклянный шкаф с инструментом. Какие топовые передачи показывало ей воображение, Денис не знал.

Бочком, готовый отпрыгнуть, он медленно пробирался в разгромленную операционную. Пока что женщина его не замечала, а Денис лихорадочно думал, что предпринять. Сначала ему показалось, что ничего, кроме бардака, не отличает операционную от любых других. Пока какой-то шланг не начал ползти к нему, а перевернутая тумбочка не вырастила пару сотен паучьих ног, бессмысленно кружась на месте.

— Ну почему не бабочки? – с отчаянием пробормотал рыцарь призрения, который недолюбливал жуков и пауков.

В операционной ожило все, что теоретически можно было сдвинуть. Даже светильник над операционным столом таращился фасеточными глазами вместо ламп. Меньше всего Денису хотелось попасться на глаза Марене и самому обзавестись парой-другой лишних ног. Медленно он пробирался к колдунье среди шевелящегося хлама.

Грамотные медики владели несколькими вариантами действий, чтобы вывести пациента из наркотического трипа, но сейчас были заняты криками и беготней. Лично Денис знал только один способ, хотя все его воспитание протестовало против этого. И все же выбора не оставалось. От количества предстоящих извинений рыцаря мутило уже заранее. Он почти успел подойти, оставалось каких-то два-три шага, когда Марена заметила мужчину и обрадованно сказала ему:

— Денисушка! Ангел мой! Как я рада, что ты пришел.

Удача не изменила Денису — его рубашку шила довольно криворукая швея, а нитки использовали гнилые и дешевые. Когда спина вспучилась болью, ткань лопнула по всем швам и рубашка разлетелась ошметками по операционной, вместо того, чтобы задушить его из-за новоприобретенного объема тела. Решив, что дальше ждать нельзя, не обращая внимания на боль и что-то мешающее за спиной, Денис подскочил к Марене и изо всех сил двинул ей кулаком в висок. Подобный способ успокоения буйных наркоманов, он видел не раз во времена бурной молодости в рабочих кварталах Харькова.

Одного удара хватило. Марена потеряла сознание, повалилась набок и едва не упала с операционного стола. Денис в последний момент успел подхватить ее на руки. За всю свою жизнь он никогда не бил женщину и от произошедшего чувствовал себя подонком. Совесть заодно напомнила ему, благодаря кому Марена вообще оказалась в больнице.

Погрузится глубже в самоосуждение ему мешал слепящий глаза свет. Он повернулся, но свет никуда не делся. Раздраженно он махнул рукой и уперся во что-то над головой. Предчувствуя недоброе, мужчина посмотрел на свое отражение в уцелевшей дверце стеклянного шкафчика с лекарствами.

— Едить твою мать! – прошептал он, глядя на сверкающий над головой нимб.

От матерной брани нимб немного потускнел и в отражении можно было различить два белоснежных крыла за его спиной. Марена не просто назвала его ангелом, обколотая колдунья сделала из него небритого херувима в самом прямом смысле этого слова. Неприличные выражения снижали накал нимба и крылья безвольно обвисли за спиной. Денис нашел какую-то простыню, завернул в нее подопечную и понес ее в коридор.

Выглядело это мощно — полураздетый ангел, несет бабушку в саване. Те из пациентов, кто не успел и не сообразил разбежаться во все стороны, уставились на него с отвисшими челюстями и круглыми глазами. От благоговения людей, нимб засиял ровным, золотистым цветом, а крылья распахнулись за спиной. Что принесло Денису несколько открытий. Для начала, нимб включенный на всю катушку слепил не хуже галогеновых фар от джипа какого-нибудь идиота на трассе. Во-вторых, когда крылья упираются в стены коридора ходить очень неудобно.

Сначала тихо, а потом, с нарастающим религиозным экстазом окружающих, с потолка начала литься музыка сфер. Сначала тихая, но очень торжественная. Кто-то принялся молиться, ожидая от посланника небес откровений и чудес. Только две вещи не вписывались в общую картину: неприличный хохот Карины и отборные матюки Дениса.

Пока Денис успокаивал подопечную самым радикальным образом, Карина успела расколдовать бригаду хирургов, из которых ее подруга соорудила абстрактную скульптуру. Медсестра перебралась с потолка на стену, а оттуда, когда влияние колдовства ослабло, на пол. Врачи хором взяли выходной и устроили психологическую разгрузку в виде грандиозной попойки. Медсестра вообще отделалась легким испугом, убедив себя, что надышалась каким-то газом. Только нервно улыбалась, если поднимала глаза к потолку.

Оставалось вывести Дениса и Марену из больницы так, чтобы за ними не последовали толпы поклонников. Задача вовсе не сложная для Карины, но она не отказала себе в удовольствии поиздеваться над рыцарем:

— Слушай, а ангелы вроде как бесполы, — ехидно спросила она – ты как, уже совсем ангел или еще чуток мужик?

Денис едва не уронил Марену, пытаясь нащупать самое ценное одной рукой. Потом понял, что ведьма его дразнит. Впрочем, он понимал, что заслужил подобное.

— Как выключить эту драную иллюминацию? – спросил он.

— Никак! – радостно сообщила ему ведьма.

Денис не видел, но был уверен, что она улыбается от уха до уха. Какая-то костлявая дама, лет пятидесяти, с вызывающим и довольно аляповатым макияжем, на четвереньках подползла к нему и уткнулась в давно не чищенный ботинок.

— Прости меня господи, — заголосила она – грешница я и блудница! Осияй меня своим светом, очисти от греха, ради имени своего!

— Приплыли, — тоскливо сказал Денис.

Карина уже даже не смеялась, а всхлипывала, когда еще пара человек, решили последовать примеру «грешницы и блудницы». Нимб над головой Дениса принялся мерцать. С одной стороны, кающиеся грешники — это очень свято, и он норовил осиять падшие души светом небес. С другой, в голове под нимбом мысли были какие угодно, только не праведные.

Колдунья наконец сжалилась над рыцарем и щелчком пальцев перенесла всю компанию в дом Марены. Люди списали все произошедшее, на взорвавшийся баллон с веселящим газом, а в искренние рассказы женщины о встрече с ангелом, не поверили даже священники, что не помешало им принять в дар ее квартиру.

Вереск прибыл через пять минут и молча осмотрел Марену. Убедившись, что пациентка в норме, намотал на ее руку гематитовые бусы, чтобы она случайно не наколдовала чего-нибудь еще во сне. После чего занялся Денисом.

— Придется резать, — коротко ответил он, осматривая крылья – если, конечно, ты не хочешь эти штуковины оставить.

Куст обошелся без своих обычных колких замечаний, за что Денис был ему благодарен. Карина вернулась из комнаты Марены. Веселое настроение покинуло ее, подруга была очень плоха и ни Верес, ни тем более, человеческие врачи ей помочь были не в силах. Она присела на стул рядом со столом, на котором лежал Денис, пока его осматривал куст.

— Я тебя понимаю, Денис – мягко и грустно сказала она – ты пытался ей помочь. Неужели ты думаешь, что мы не обратились бы к людским эскулапам, если их помощь сработала?

Денис молчал. Вереск невесть откуда достал штук пять острых лезвий и готовился к операции по удалению крыльев. Про анестезию пока никто не сказал ни слова и мужчина откровенно боялся. От этого нимб почти совсем погас, став просто полированным бронзовым кольцом, невесть как зависшим над головой Дениса. Впрочем, никто не собирался резать «по живому». Вереск нажал какие-то точки на шее рыцаря, и он перестал чувствовать тело вообще. До него доносился только хруст, скрежет и хлюпанье, что неприятно, но куда лучше боли. Перед глазами Дениса пролетело белоснежное перышко с каплей крови, как символ того, что благими намерениями выстлана дорога в ад.