«Мольфар спросил, чего я пришла и понимаю ли, что моя просьба свести подругу из мира — смертельный грех.»

Меня зовут Ульяна, я родом из живописных Карпат. Мне тридцать лет, я замужем, мама двух замечательных детей.

В моей жизни никогда ничего чрезвычайного не происходило: детства мной занимались родители, потом — человек, за которым я как за каменной стеной. И я была уверена, что беда обходит меня десятой дорогой, что жизнь дарит мне встречи только с хорошими людьми. Так я думала, пока не получила это письмо …

Точнее, не только письмо, но и бандероль, в которой был толстую тетрадь, списан сначала ровным почерком, а затем такими буквами скорее напоминали кардиограмму. Это было послание из прошлой жизни, от человека, который годами была моей лучшей подругой, которую я считала сестрой, а мои родители имели ее вторую дочку. Я читала письмо, а потом листала дневник и не верила написанному. Это была исповедь человека о том, что на самом деле происходило в ее душе тогда, более десяти лет назад, когда я доверяла ей больше, чем самой себе.

… Маричка жила в соседнем доме, была на год младше меня. Поэтому с детства мы были лучшими подружками — вместе играли, вместе ходили в школу, даже домашние задания делали вместе. А потом у нас появились свои девичьи тайны о симпатии к ребятам, о чем знали только мы. А еще со смехом вспоминаю, как мы делали друг другу странные прически перед тем, как идти на дискотеку. Сейчас то напоминает мне какие заброшенные гнезда, а потом девушки с завистью смотрели на наши произведения. А потом в моей жизни появился Андрей, и Маричка вроде обиделась и удалилась. Наконец, я поехала учиться в город и там осталась жить, а она, как говорили ее родители, уехала за границу. Однако в письме бывшая подружка рассказала, как все было на самом деле.

«Ульяна, я пишу тебе, чтобы вымолить прощение, — начала читать я залит слезами бумагу. — Более десяти лет я терзаюсь за то, что сделала в юности, не сумев преодолеть своих зависти. Надеюсь, что после того, как расскажу тебе всю правду, наконец выздоровею, так наказываться так дальше мне уже невмоготу. в подтверждение моих слов посылаю тебе свой ​​дневник, который я начала вести, еще когда ходила в школу, тогда, когда в моей душе посиялося зло, которое впоследствии едва не сожрала меня целиком.

Сколько себя помню, мои родители всегда ставили тебя в пример — и не безобразничаешь, и хорошо учишься. А потом я стала замечать, как будто все в жизни у тебя получается лучше, чем у меня. Сначала меня это раздражало. А когда ты рассказывала о каких своих достижениях или маленькие победы с наивной радостью, я откровенно свирепствовала. И ты ничего не замечала. Мне теперь кажется, что если бы ты хоть раз меня спросила, почему, когда просматриваю твои школьные табели или напечатаны в районке стихи, у меня такое кислое лицо, я бы прямо ответила, что устала быть второй, в тени твоих успехов. Наверное, на том наша дружба закончилась бы, и я не поступила бы тяжелого греха — пожелала тебе смерти, даже больше — пыталась воплотить свой ​​черный план в жизнь.

Точкой кипения моих недобрых мыслей стал тот день, когда ты радостно рассказала, что Андрей предложил тебе встречаться. К тому моменту, скажу откровенно, мне было безразлично к этому парню. Но когда прозвучало твое признание, вдруг очень-то захотелось, чтобы Андрей стал моим избранником. Конечно, на меня никакого внимания он не обращал, ибо захвачен только тобой. У меня пропал аппетит, я стала плохо спать. В голове крутилась только одна мысль: «Почему ей все, а мне ничего?» Сейчас я понимаю, какой глупой была, и вместо того, чтобы жить своей жизнью, захотела идти твоими тропами. А чужими дорогами никому не перейти …

Или вспоминаешь храмовый праздник в селе, когда вы с Андреем впервые вышли вместе и односельчане заговорили, мол, какая красивая пара? В тот день я тебя возненавидела и замыслила зло. Еще когда услышала, как соседка рассказывала матери, недалеко от нашего села в горах живет знахарь. Правда, слава о нем была недобрая, как будто он знает с нечистым, но меня то не остановило. У меня созрел план, как свести тебя из мира и наконец успокоиться. Я собрала все свои деньги, даже некую небольшую сумму с родительской тайника украла, и отправилась к колдуну. Некая сила, а теперь я понимаю, что это был ангел-хранитель, несколько раз не давала мне возможности встретиться с тем недобрым человеком. То сначала в лесу заблудилась, хорошо хоть на тропу наткнулась и таки вышла из тех кустов, а потом не застала мольфара дома. Но я не передумала — такой сильной во мне была жажда уничтожить тебя.

Сейчас вспоминаю встречу с мольфаром, как сквозь туман: он спросил, чего я пришла и понимаю ли, что моя просьба свести подругу из мира — смертельный грех. А потом сказал: «Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Но запомни: если твоя подруга отведет удар, все упадет на твою голову». Колдун то долго шептал над твоей рубашкой (а ты такие не заметила, как я ее взяла, а потом тихонько положила на место) и дал мне напиток, сваренный из какого вонючего зелья. Впоследствии я подливал тебе того напитка к кофе или чая (этого ты тоже не замечала). Я ждала, когда ты осунется и Андрей отвернется от тебя. Поэтому когда ты попала в больницу, сходила от радости.

Но одновременно уже тогда я начала расплачиваться за грех: не могла спать, стала говорить сама с собой, и это заметили близкие. В те дни я не знала покоя, не могла усидеть на одном месте.

А то к нам пришла твоя мама и стала рассказывать, мол, Ульяна прочь обессилела последнее время, но медики не могут понять, что с ней. «Андрей, добрый ребенок, на выходные взял машину у отца и повез Ульяну к чудотворному источнику, где когда появилась Богородица. Дону сразу легче. На следующей неделе опять туда собираемся. А может, и ты с нами поедешь, Маричка?» — Обратилась она ко мне.

Я стремглав бросилась из комнаты. В ту ночь со мной это произошло впервые: мой ум как покинул тело. Как потом рассказывали родители (я в такие моменты ничего не понимала), я кричала, бросалась на них. Когда такие приступы повторились несколько ночей подряд, они отвезли меня в больницу. После длительного обследования меня отправили в сумасшедший дом. Родители в селе говорили всем, что я поехала за границу на заработки.

Дальше было несколько лет ужас: с одной стороны, меня мучили медики, препараты которых мне совсем не помогали, с другой — меня мучило собственную совесть за содеянное и страх перед ночью, когда в мое тело внушалось то темное. Путь к спасению я нашла через веру, в маленькой часовне на территории больницы. Когда становилось легче, мне позволяли гулять в саду. В его глубине родственники больных обустроили маленькую часовню. Я заметила: чем чаще туда прихожу, больше зцилююся. Со временем мне стало лучше. Я уже и не припомню, когда в последний раз ночью превращалась в зверя.

Знаю, что этим письмом взволнует, смутит тебя. Во мне теплится надежда, что когда ты прочитаешь и сможешь простить меня, я поправлюсь и смогу вернуться к жизни».

… Я отложила письмо и принялась листать дневник: «Ненавижу ее!», «Убить мало, хочу видеть, как мучается!» Читать дальше не было сил. Я собрала все эти бумаги, бросила в печь и долго смотрела, как огонь поедает чужое потеряно жизни. От бумаги остался только черный пепел, такая же темная ком засела в моей груди, пока я не вымыла ее слезами. Не из обиды, а из жалости к тебе, Маричка.