Краснодар 1954 года. Мне шесть лет. У пацанов всех возрастов особой популярностью пользовался хулиганский район Покровка. Здесь находился Северный рынок. Он был, по нашим понятиям, огромный — занимал целый квартал. Его территория, огороженная забором, была разделена пополам. Одна половина представляла собой обычный южный базар с рядами и ларьками, где всю неделю торговали овощами и фруктами, молоком, яйцами, хлебом и другими продуктами. Вторая половина была асфальтированной площадкой, в углу которой находился деревянный павильон керосиновой лавки. Снаружи у крыльца стояла железная бочка с крантиком, наполненная керосином. Платишь в лавке, выходишь, сам поворачиваешь крантик и набираешь керосин в свою тару. В то время готовили в основном на примусах или керогазах, керосин был ходовым товаром. А полки в лавке были заставлены полулитровыми стеклянными бутылками с денатуратом. В денатурат добавляли анилиновый краситель, чтобы люди его не пили, поэтому все бутылки были разноцветными и назывались в народе «анютиными глазками». В солнечных лучах, пробивавшихся в полутемное помещение с улицы, бутылки переливались всеми цветами радуги и походили на новогоднюю елку. Мы с пацанами специально бегали туда смотреть на эту неописуемую красоту. Стоил денатурат 5 рублей 70 копеек, бутылку после использования содержимого можно было сдать и получить назад 1 рубль 20 копеек.

Всю неделю на этой территории работала только лавка, а по выходным здесь начиналась бойкая торговля разными вещами — открывался блошиный рынок. Он назывался толкучкой, толчком. В Краснодаре рынок был не менее знаменит, чем Привоз в Одессе. Но это по воскресеньям. А в будние дни здесь собирались инвалиды-колясочники, которых после войны было очень много. В те годы в Краснодаре работал один из немногих, возможно, единственный в СССР шорно-седельный комбинат. Еще имелась кожно-галантерейная фабрика. Там и там отходами производства были продукты кожи, которые просто выбрасывали на свалку в центре города, у озера Карасун. Инвалиды кожу собирали и плели из нее ремни — как поясные, так и для наручных часов, поводки и ошейники для собак. Свои изделия они продавали на пустующей в будни территории толчка. Очереди я к ним ни разу не видел — заходили редкие покупатели. Какой-то доход инвалиды, наверное, со своего «бизнеса» имели, но, думаю, собирались больше для того, чтобы пообщаться.

Примерно часам к шести, когда жара спадала, они посылали кого-нибудь из своих наиболее ходячих товарищей к керосиновой лавке, как вы понимаете, не за керосином. Брали бутылку денатурата и скромно отмечали свои «коммерческие успехи». И тут начиналось то, ради чего мы с мальчишками бегали на ту часть рынка, что называлась толчком. Инвалиды устраивали гонки на колясках. Накал страстей среди участников и зрителей был таким, что нынешняя «Формула-1» просто отдыхает. А в зрителях недостатка не было: собирались чуть ли не все пацаны с Покровки, а может, и из других районов. «Анютины глазки» допингом не считались, поэтому к гонкам допускались все желающие без ограничения. В отличие от той же «Формулы-1», колеса на колясках не меняли, но некоторые гонщики все же устраивали пит-стоп, чтобы дозаправиться денатуратом. А мы устраивали что-то вроде тотализатора. У каждого был свой гонщик-любимец, на которого и делалась ставка. На кон ставились целые состояния — рогатки, биты для игры в пристенок, шарикоподшипники для самокатов и другие ребячьи сокровища.

Гонки заканчивались, побежденные поздравляли победителя все тем же денатуратом, а восхищенные зрители расходились, чтобы вскоре собраться вновь.