Первые воспоминания про 8-е марта у меня с шести лет.

Солнечный день, снег выше колена, почти по пояс, птички чирикают в ближней роще, мы с товарищем штурмуем пустырь за школьным стадионом.

За пустырем, на краю рощи – хлысты вербы с мохнатыми почками, похожими на волосатых гусениц, и мы бредем к ним в снегу, переполненные желанием подарить этих мохнатых гусениц нашим мамам.

Снег сверху в ледяной корке, наст твердый, ломается на куски с острыми краями, режущими руки. Под настом снежное месиво, похожее на манную кашу, под которой течет вода по глинистой грязи. Ботинки вязнут в грязи и тяжелеют с каждым шагом. Солнце светит празднично, сияет, слепит, отражаясь от снега, печет плечи сквозь пальто.

К середине пустыря мы выдохлись, из-за воротника клетчатого пальтишка в небо лез пар, как из-под крышки чайника, кроличья шапка болталась на затылке, душила тесемками, капли пота бежали по шее и ныряли за воротник, противно холодя спину.

Я шагнул, очередной раз выдернул ногу из грязи под снегом и вдруг почувствовал, что ботинок увяз и снялся с левой ноги.

Я цаплей замер посреди пустыря. Нога без ботинка мерзла и предательски демонстрировала товарищу серые с начесом колготки из-под брюк. Кое-как утвердившись на одной ноге, я стал второй тыкаться в грязный след, шарить под снегом, пытаясь нащупать ботинок, и никак не находил его. Отчаявшись, я полез в гряз руками, быстро нашел ботинок, и счастливый вернул его на законное место. К тому моменту если грязный я был еще только местами, то мокрый я уже оказался весь, полностью.

Я выдохся, и устало лег на снег. Наст не провалился, выдержал вес моего шестилетнего тела, тогда я толкнулся ногами и – покатился на животе по льду.

Остаток пути мы с товарищем ехали по льду на пузе, похожие на двух пингвинов – в кроличьих шапках и с радостными криками. То, что лед мокрый и местами грязный смущало нас уже мало.

Ветки вербы мы ломали голыми руками, гордо оглядывались на преодоленный пустырь и были счастливы, словно покорили Северный полюс.

Назад по насту мы ползли с букетами веток, держа их, как в кино боец держит противотанковую гранату, подползая к фашистскому танку.

Так мы и вручали букеты нашим мамам, два мелких героя, победителя, выжившие и преодолевшие, в рваных штанах, промокшие и перемазанные грязью.

Мамы были рады.

Года три назад я как-то прошел тот пустырь, пересек в полтора десятка шагов, не заметил его и внимания не обратил.