Читать предыдущую часть: Мы — дети войны. Продолжение 2

Мы выполняли всю работа по дому и на огороде: пололи, поливали, окучивали и копали картошку. Огород был большой, поэтому полоть и окучивать было тяжело и долго. Мы пытались ускорить этот процесс: брали по 10 борозд и шли поперёк или по 2 борозды и вдоль, пололи треугольниками и квадратами. Но легче и быстрее не выходило. Но самое тяжёлое было – это полоть просо, так как всходы проса и сорняка было очень трудно отличить друг от друга.

Осенью копали картошку, а потом перетаскивали и ссыпали в вырытую на огороде яму, так как в погребе она вся не умещалась. Засыпали яму хорошо сверху, утепляли, что бы картошка до весны сохранилась. В одном году зима были очень морозная, когда весной вскрыли яму, то вместо кар-тошки увидели месиво. Мы были очень расстроены, плакали над этой ямой, так как питались, в основном, картошкой. И продавать было нечего. В этот год мы собирали по всем огородам мороженую картошку, которая осталась с осени после копки. Она была похожа на крахмал и мама из неё делала нам еду.

Я старалась учиться хорошо. И у меня это получалось. Оценки по всем предметом были 5, изредка 4. По истории и конституции у нас был своеобразный преподаватель. Уроки вёл с прибаутками: «Ну, Мария дева радуйся, не кусайся, не корябойся, иди к доске». Если кто-то отвечал урок про природу и произносил слово «степь», он начинал говорить: «Былинка к былки, не видать милки». Ученик терялся и забывал, что хотел сказать. И ещё он по первой оценке ставил все остальные в течение года: если первая оценка 5, то и потом он её будет ставить, хоть ответ был не совсем правильный. Так по истории у меня были одни 5-ки.

Но с конституцией мне не повезло. В это время, после смерти Сталина, менялись правители: Булганин, Маленков – они работали всего по несколько месяцев. Потом был Хрущёв. Мне было 13 лет. В политике я не разбиралась, тем более, что ни газет, ни радио у нас не было. Я запуталась при ответе кто кого сменил: Булганин Маленкова или наоборот. Получила оценку 3. И потом, как бы хорошо я не отвечала, всё равно в течение года и за год он мне ставил 3. А так как конституцию мы учили только один год, в 7-ом классе, то эта 3 дошла и до аттестата. В аттестате у меня были все 5, поэтому меня даже не заставляли пересдавать конституцию, просто поставили в аттестат 4.

Помогать в учёбе было некому, сестра жила в Кирсанове, а мама была безграмотной. Уроки делала при керосиновой лампе, так как в селе не было электричества. Только, когда я училась в 7-ом классе, нам в село привезли столбы. Столбы были вместе с корой, и мы их ошкуривали сами, что бы они были белые и гладкие. Приезжие парни ставили столбы в ямы, которые тоже мы копали, а потом стали натягивать провода. К каждому дому тоже подводили провод, потом в избах делали проводку, вкручивали в патрон лампочки. Когда включили свет — был большой праздник. В избах стало светло и уютно.

Это была такая романтика, мы так радовались, стремились поскорее начать работать. После окончания 7-ого класса я с подружками поехала в Кирсанов поступать учиться на электрика или монтажника-высотника. Нас, конечно, не взяли. В 8-ом классе мы решили ехать по комсомольским путёвкам в Сибирь на лесоразработки. Но путёвок нам тоже не дали, так как мы были все маленького роста и худенькие. Пришлось продолжать учиться дальше.

В 8-ом классе мама решила сшить мне пальто на заказ. Купила ткань-драп и повела меня к портнихе, которая снимала с меня мерки. Что бы пальто носилось долго, везде делали припуски на вырост. Пальто получилось мне велико. Я закончила в нём 10 классов, но до его размера так и не выросла. Потом, когда приезжали к маме в отпуск, дети заворачивались в него и играли во дворе.

В школе у нас был хор. Я всегда стояла в центре 1-ого ряда и декламировала стихи: «нас не сбить с пути, тропой Ленинской мы пройдём крутой перевал….». Голос у меня был громкий, дикция хорошая. И ещё на праздники мы делали пирамиды, когда внизу становились на руки и коленки 5 человек, на них — 4, на них- 3, потом -2 и на них должна встать я, так как была самая маленькая и лёгкая. Долго тренировались, потому что только я начинаю залезать, пирамида разваливается, и я сверху падаю. Но на празднике получалось хорошо. Тогда такие пирамиды были в моде.

В школе проводились уроки труда. Нас учили работать на тракторе. У меня это плохо получалось, так как я была маленького роста и не доставала до педали. Я только рычаги двигала, а педаль нажимал преподаватель. Я и на велосипеде не доставала до сиденья, кататься научилась, а тормозить не могла. Чтобы остановиться, врезалась в забор.

В селе тогда все жили без паспортов. Поэтому, что бы поехать куда-нибудь учиться или работать, надо было брать из колхоза отходничество для получения паспорта. Отходничество выдавали не всем, надо было долго хлопотать и отработать после школы в колхозе 2 года. Я получила паспорт только благодаря сестре Вере, так как она жила в г. Кирсанове и прописала меня к себе. И всё равно паспорт пришлось выбивать всеми правдами и неправдами.

Потом Вера окончила педучилище и, по распределению, переехала в Узбекистан. Её направили в кишлак преподавать русский язык. Ей было трудно, потому что она не знала узбекского языка, а ученики не знали русского. Мама поехала к ней на зиму, когда я училась в 9-ом классе. Что бы мне было не страшно, пустили квартирантов из нашего села. Это были Ермаковы мать и дочь (дочь Елена Егоровна потом закончила пединститут и работала в нашей школе).

Через год Вера из кишлака переехала в г. Наманган. Я уже училась в 10-ом классе. Мама снова на зиму уехала к ней, а я перешла жить к дяде Гриши в Ветровку. Эта зима была очень морозной, и мы часто не учились, грелись на печке. В 10-ом классе у нас как-то никто не встречался с парнями, кроме Нины Шигиной. Она встречалась с курсантами военных училищ, которые приезжали на каникулы. Мы всем классом над ней подшучивали. Один раз, перед её приходом в класс, написали мелом на доске «Чёрт с ним в шинели, лишь бы деньги гремели». Но она на нас не обращала никакого внимания.

Окончив школу, я поехала к Вере в Наманган. Впервые ехала одна на поезде далеко с пересадкой в Ташкенте. На вокзале решила сдать вещи в камеру хранения, что бы погулять по городу до отхода поезда на Наманган. Там принимал вещи старенький узбек. Узнав, что я хочу одна прогуляться, а был уже вечер, он меня никуда не отпустил и напоил чаем. Мы с ним побеседовали, и он объяснил, что такой молодой девушке одной гулять нельзя.

Приехав к Вере, я решила поступать в пединститут на математический факультет. И тут меня настигло эхо войны. В моём свидетельстве о рождении была подтёрта первая буква фамилии и копию с него в нотариусе не снимали и не заверяли. Когда мне давали паспорт, видимо, не заметили это. Пришлось делать запрос в ЗАГС. Когда прислали новое свидетельство, приём в институт уже закончился, и я вернулась к маме домой. Работала год в колхозе. Делали прививки яблоням в молодом саду.

На следующий год снова поехала к сестре. Тут выяснилось, что в пединститут надо сдавать экзамен по узбекскому языку. Стали искать, где не надо сдавать узбекский язык, и нашли только медицинское училище. Я хорошо сдала экзамены по русскому языку, литературе, истории, и была зачислена на санитарно-фельдшерское отделение. Я не представляла себе, что это за специальность, где я буду работать и чем заниматься. Однако, о таком выборе я никогда не пожалела. Видимо это была моя судьба. Я 48 лет, с удовольствием, отработала в санитарной службе в разных отделах, повышала квалификацию и получила высшую категорию. Благодаря стажу работы и высшей категории, зарплата у меня сравнялась с зарплатой начинающего врача. Я получила удовлетворение.

В группе Наманганского медицинского училища у нас были студенты разных национальностей: узбеки, казахи, русские, татары, корейцы, греки, евреи и др. Студенты все дружили и часто ходили в парк. Парк был прекрасный, было много цветов, роз, танцплощадка с духовым оркестром, аттракционы, плавучий ресторанчик среди водоёма. В праздники по проводам за-пускали что-то похожее на салют. Люди красиво и ярко одевались и прогуливались по парку. Мы с Верой тоже ходили на танцы. Такую красоту я видела впервые. Казалось, что ни у кого не было никаких забот и проблем.

Читать следующую часть: Мы — дети войны. Продолжение 4