Получив на руки все документы, сухой паек на шесть суток, х/б обмундирование и кирзовые сапоги, я поспешно покинул территорию части и поспешил на ближайшую электричку до Челябинска.

На вокзале Челябинска я первым делом посмотрел расписание поездов. Поезд Челябинск — Ленинград отправлялся через два часа. Но в воинской кассе билетов не было. И в течение ближайших двух недель свободных мест на поезд до Ленинграда не было. Рядом висело расписание Аэрофлота и находилась авиакасса. Но с билетами на самолет была такая же картина. Было лето, разгар летних отпусков, билеты раскупались за месяц вперед, а то и раньше.

Но в училище нужно было прибыть в срок, прописанный в моих документах. Я решил обратиться к военному коменданту. Он не остался равнодушным, а, взяв мои документы, ушел куда-то в служебное помещение возле касс. Но через пять минут вернулся и виновато развел руками. Оказалось, что в кассах не осталось даже брони. Все билеты на две недели вперед были выкуплены.

Единственное, что можно было сделать, по мнению коменданта и сотрудников кассы, — это на поезде, который отправлялся через полчаса, доехать до Свердловска и попробовать уехать в Ленинград оттуда. Свердловск являлся самой большой узловой станцией на Урале. Через Свердловск шли поезда во всех направлениях. Как сказал военный комендант, там и на Ленинград проходило несколько поездов в день, да и купить билет на проходящий поезд легче, чем на поезд местного формирования.

Послушавшись разумного совета, я взял билет на поезд Челябинск-Свердловск и уже через двадцать  минут ехал по маршруту, которым немногим меньше года назад нас привезли из Свердловска в Челябинск для дальнейшего прохождения службы.

Через несколько часов я уже стоял возле воинской кассы на станции Свердловск-Пассажирский и изучал «Расписание движения поездов по станции Свердловск».

Рядом со мной стояли еще двое солдат, и из их разговора я понял, что им тоже надо в Ленинград. Мы разговорились. Оказалось, ребята тоже едут в Ленинград поступать в военное училище. Правда, не в политическое, а в артиллерийское. А ехали ребята аж из Благовещенска. Прямых билетов там тоже не было. Ребята сначала доехали до Хабаровска, там военный комендант сумел посадить их на московский поезд до Свердловска, далее нам предстояло добираться вместе. В пути мои новые попутчики находились уже пятеро суток.

По расписанию на Ленинград через Свердловск проходило восемь поездов, плюс два прямых поезда Свердловск — Ленинград.

Но один из прямых поездов был отменен, а второй ушел еще утром. Такая же картина была и с проходящими поездами. Этот был «не в ходу», а тот уже прошел, и, в конце концов, на сегодня оставался только один проходящий поезд Челябинск — Ленинград.

Не попади мы на этот поезд, и нам пришлось бы куковать в Свердловске почти сутки до следующего поезда.

Билетов в кассе, естественно, не было. Пришлось опять обращаться к военному коменданту. Он переговорил с кассиршей, объяснил ей ситуацию, и нам было сказано находиться возле кассы, ждать прибытия поезда. Билеты могут быть только по прибытии.

За разговорами, выходами на перекур и т.п. прошло время до прибытия поезда. Прибытие уже объявили, а кассирша молчала. Уже объявили, что через пять минут скорый поезд Челябинск — Ленинград отправляется с какого-то там пути, когда кассирша встрепенулась и сказала:

— Срочно давайте документы, появилось четыре места.

Проездные документы мы держали в руках и тут же передали их в окно кассы. Девушка-кассирша сработала очень быстро, и через несколько секунд билеты были у нас в руках. До отправления поезда оставалось три минуты.

Кто никогда не был на свердловском вокзале, тот  даже не представляет, что такое большой железнодорожный узел. Огромное количество путей, подземные переходы к ним; и где-то там наш поезд, который вот-вот отправится. Видно, какая-то интуиция вела нас, но мы ни разу не заблудились и уже через пару минут выскочили из подземного перехода возле последнего вагона нужного нам состава. Глянув в билеты, мы рванули к нужному нам седьмому вагону. Проводница уже подняла ступеньки и собиралась закрывать двери тамбура, когда мы добежали до нашего вагона.

Я с трудом помню, как мы разбирались с нашими местами в вагоне. Места оказались рядом. Два боковых, нижнее и верхнее, и верхняя полка в том же отделении. Мне эта полка и досталась. Все же я был старше по званию (шучу). В вагоне было довольно жарко, да и после нашего марш-броска от кассы до вагона пот катился с нас градом. Я подошел к своей полке, поставил на нее чемоданчик, снял китель, повесил его на вешалку. Затем, расстегнув галстук, я повернулся на сто восемьдесят градусов и… застыл с рукой на узле галстука. Со стороны могло показаться, что я решил задушиться. С соседней полки на меня смотрели прекрасные голубые глаза в обрамлении белокурых волос. Девушка весело улыбалась.

Не знаю, сколько я простоял в этой идиотской позе… В реальность меня вернул голос девушки. Милое создание, уже без улыбки глядя на меня, спросило:

— Молодой человек, с вами все в порядке?

Я снял галстук, повесил его рядом с кителем, затем, снова посмотрев на чудесную незнакомку, ответил:

— А с вами? — умнее ответа мне в голову тогда не пришло.

Вы не поверите, но в эту минуту у меня в памяти промелькнули рассказы гармониста-залетчика Толи Супруна. Но только на одно мгновение.

— Просто пришлось быстро бежать, чтобы успеть на поезд. Нам только в последнюю минуту продали билеты, — уже нормально смог я объяснить девушке.

— А мы с подругами тоже перед самым отправлением поезда билеты достали. Правда, в Челябинске, — сказала моя новая попутчица.

Я в душе обозвал матерными словами кассиршу, военного коменданта, начальника вокзала в Челябинске, не забыв при этом и железнодорожное начальство всего СССР, а вслух спросил:

— И где же ваши подружки?

— Мы здесь, — услышал я ответ в два голоса.

Только теперь, оторвав свой взгляд от незнакомки, я оглядел все купе. На нижних полках сидели еще две симпатичные девушки и смотрели на меня.

Поездка обещала быть нескучной…

— Разрешите представиться, меня зовут Виктор, — сказал я, при этом по старорежимному прищелкнул каблуками, правда, ботинок, а не офицерских сапог.

— А это мои приятели Володя и Олег, — представил я дамам своих новых знакомых, которые уже расположили вещи на своих боковых полках и теперь во все глаза пялились на девушек.

Подружек с нижних полок звали Аня и Галя. Одна была брюнетка, вторая — шатенка. Правда, кто из них был кто, я уже не помню. А девушку, которая с первой же минуты так поразила мое воображение, звали Полина. Она была блондинкой с огромными голубыми глазами.

После того, как все перезнакомились, мы с Володей и Олегом вышли покурить в тамбур. Из разговора выяснилось, что ракетная часть, где служили ребята, находилась глубоко в дальневосточной тайге и так близко девушек они не видели уже больше года. Можно сказать, с самого дня отправки в часть. Уж если у нас увольнение в город было редкостью из-за постоянной нехватки личного состава, то у них в тайге об «увалах» знали только из Уставов. Не к медведям же им было ходить в увольнение.

Ну а за то время, что они с пересадками добирались до Свердловска, «романтических» встреч как-то не случилось. И вот теперь почти двое суток нам предстояло ехать до Ленинграда в компании девчат. Как мы выяснили при знакомстве, девушки тоже ехали в город на Неве.

Вернувшись в вагон, мы с милыми попутчицами стали обсуждать, чем же нам заняться, чтобы скоротать время в поездке. Время уже приближалось к ужину, а со всей этой нервотрепкой с билетами, пересадками и марш-броском по свердловскому вокзалу у меня и маковой росинки во рту ещё не было, и сейчас в животе начинался голодный бунт. Ребята тоже еще ничего не ели. Я-то хоть успел позавтракать у себя в части, а они так и не нашли времени перекусить. Девушки тоже были не прочь поужинать. Оказалось, что они со сборами в дорогу только успели утром выпить по чашке кофе.

Конечно, проще всего было бы пойти на ужин в вагон-ресторан. Но… Мы были солдатами срочной службы, а на суточные, что нам выдали вместе с документами, по ресторанам не находишься. Правда, кое-что мне прислали родители, но кто знает, что ждало меня в совершенно незнакомом, огромном городе. Даже, где находится само училище, я толком не знал. Знал только, что было оно на станции Горелово и ехать до этой станции нужно на электричке. Аналогичная ситуация была и у ребят.

Но у меня оставался нетронутым сухой паек, да еще перед самым отбытием из части лейтенант Азизов привел меня к себе на склад и снабдил всякими консервами, сказав, что все это мне пригодится. Как в воду глядел непосредственный начальник свинаря-ковбоя Щипаныча. Прощались с Азизовым мы, как настоящие друзья, да,впрочем, так оно и было. Выпутаться из таких передряг, как мы с Азизовым, прикрывая друг друга, могли только близкие по духу люди. Да и старше меня лейтенант службы тыла был всего на пару лет.

У ребят из дальневосточной тайги сухие пайки тоже оказались почти нетронутыми. И как они сказали, когда мы в очередной раз вышли покурить и в мужской компании обсудить эту тему, были у них еще кое-какие дальневосточные деликатесы.

Как человек, родившийся на Дальнем Востоке, я сразу догадался, что речь идет о красной икре и копченом лососе. Я, конечно, пробовал лосося холодного копчения и в ресторанах, и в гостях на праздничных столах, но так коптить красную рыбу умеют только на Дальнем Востоке. Ассортимент консервов, полученных мной от лейтенанта Азизова, тоже впечатлял разнообразием. Были там разные мясные консервы, но не банальная тушенка, а » Язык в желе», «Пражский паштет» и прочие деликатесы. А еще пара банок шпротов и даже одна баночка «Крабов камчатских». Ни в одном вагоне-ресторане нам бы не предложили такого меню.

А вот со спиртным у нас была засада. В вагоне-ресторане можно было купить спиртное, но цены на него там были не по нашим финансам. И тут я вновь вспомнил рассказы Толика Супруна. Долгими часами, за чисткой картошки, он рассказывал не только о своих амурных приключениях, но и как они с другими проводниками делали бизнес. Одной из составляющих этого бизнеса была нелегальная продажа горячительных напитков жаждущим пассажирам. Цены были, конечно, повыше, чем в магазине, но дешевле ресторанных. И еще я помнил из рассказов Толика, что в ассортименте у проводников кроме водки всегда было шампанское.

На наше предложение, устроить ужин прямо в купе, девушки охотно согласились. У них даже оказались с собой припасы, традиционные для советских железнодорожных путешественников: жареная курица, вареные яйца, свежие помидоры и зеленый лук. И, главное, у них было два батона хлеба.

У нас в сухих пайках были галеты, но намазывать на сухие галеты красную икру, согласитесь, это был бы моветон.

Извинившись перед девушками, мы снова вышли в тамбур. Нужно было скинуться на спиртное, что мы быстренько и сделали.  Володя с Олегом и девушками принялись накрывать стол, а я пошел в купе проводников. Быстренько обрисовав проводнице нашего вагона ситуацию, я попросил оказать содействие будущим офицерам. Проводница оказалась сострадательной, и через пять минут я уже вернулся в купе с двумя бутылками «Советского Шампанского» и бутылкой водки «Экстра».

А тут еще оказалось, что кто-то из девушек прихватил с собой в поездку бутылку пятизвездочного коньяка. Так что стол у нас получился такой, что нам бы позавидовал сам директор вагона-ресторана.

Первый тост, конечно же, был за знакомство. Мы немножко закусили и налили по второй за хорошую дорогу.

После третьего тоста решили, что каждый рассказывает коротко о себе. Из рассказа девушек мы узнали, что они закончили музыкальное училище и работали в челябинской филармонии. Были они участницами женского вокально-инструментального ансамбля. Они все пели. Аня и Полина играли на гитарах, а Галя была «клавишницей». Девушки давно хотели побывать в Ленинграде и теперь ехали к родственникам Ани, чтобы посмотреть один из красивейших городов мира.

А мы с ребятами рассказали немного о себе и зачем едем в город — «колыбель русской революции».

Наше желание стать офицерами девушкам очень понравилось, и следующий тост был за удачное поступление, в чем я, если говорить честно, сильно сомневался.

Ну а дальше, как говорится, пошло веселье, в хорошем смысле этого слова. Девушки спели парочку песен, мы с ребятами рассказывали анекдоты. «На огонек» к нам заглянули две молодые пары из соседних купе. Они принесли с собой бутылку вина и бутылку водки. Дальше — больше. Через пару часов в нашем отсеке и двух соседних собрался почти весь вагон. Так получилось, что в нем ехала почти одна молодежь. Тосты сменялись песнями, песни — анекдотами, анекдоты — снова тостами. А когда я рассказал историю о ковбое Щипаныче со свинарника, хохотал весь вагон…

Мы несколько раз выходили с Полиной в тамбур «покурить», хотя девушки не курили, так как берегли голоса.

Но все же нервное напряжение прошедшего дня, впечатления от знакомства и выпитое спиртное дали о  себе знать. Где-то часам к двум ночи мы с Полиной так, сидя, и уснули в объятиях друг друга. И не только мы.

Утром, по своей дурацкой привычке, я проснулся раньше всех. Еще не совсем проснувшись и очухавшись от выпитого накануне, я почему-то заорал на весь вагон: «Рота подъём!!! » — и только после этого открыл глаза.

Услышав привычную команду, Володя с Олегом моментально открыли глаза и, не понимая, где они находятся, потянулись к воображаемому обмундированию. А я обнимал открывшую глаза Полину и не мог понять, почему я вдруг разбудил весь вагон.

Проснувшийся вагонный народ озирался по сторонам, понемногу приходя в себя. А несколько человек вопрошающе смотрели на меня. Их взгляды ничего хорошего мне не обещали. Нужно было срочно выкручиваться. Выручила моя «солдатская» смекалка. Что-то щелкнуло у меня в голове, я сделал скорбное лицо и начал свою «утреннюю проповедь».

— Друзья! Мне жалко нас всех! — произнес я со скорбной миной на лице.

Пассажиры недоумевающе уставились на меня. Но я почувствовал, что заинтересовал их и, не давая никому  опомниться, продолжил:

— Нам осталось ехать чуть более суток, а кое-кому и того меньше. Неужели среди нас есть желающие проспать это время и потом с болью в сердце и со слезами на глазах вспоминать «напрасно проспатые часы»?!

Я так и сказал «проспатые». Пускай не совсем правильно, но меня все поняли. Ситуация виделась теперь по-другому. Меня даже стали благодарить. Прозвучали даже фразы типа: «Вот что значит будущий офицер!» Народ свою армию тогда еще любил. И только Полина, прижав свои губки к моему уху, прошептала: «Ну ты и наглец! » — и весело рассмеялась.

После того, как все обитатели нашего вагона умылись и почистили зубы, было решено устроить общий завтрак, а дальше — как пойдет. А пошло так: мы весь день что-то ели, что-то пили, пополняя свои запасы на больших станциях, где наш поезд стоял длительное время. Провизию и выпивку подносили прямо к вагону. Конечно, выпивку частникам продавать было нельзя, но ее испокон веку продавали, не особо это афишируя, и все об этом знали. Милиция, конечно, для виду гоняла торговцев, но это было так, для показухи.

Кстати, нам с Володей и Олегом новые товарищи платить ни за что не позволяли. Мужчины, почти все, тоже когда-то служили в армии и знали, сколько получает солдат срочной службы. Я помню, что за всю поездку мы платили всего два раза. Первый раз — за водку и шампанское проводнику, а второй раз — мороженщику, когда на какой-то станции покупали мороженое нашим девушкам.

Во время движения поезда мы всем вагоном пели, рассказывали всякие анекдоты, истории, небылицы … Даже пробовали играть в бутылочку.

Так незаметно подошел вечер. Уставший за день, не выспавшийся из-за раннего подъёма народ, стал понемногу расходиться по своим купе и устраиваться на ночлег. У каждого в Ленинграде были дела, и приехать туда нужно было отдохнувшими и свежими.

Мы остались одни в своем отсеке. Сидели, обнявшись, на нижних полках, шептали друг другу какую-то романтическую чепуху, целовались, но не позволяли себе ничего лишнего, а тем более пошлого. Такое у нас было воспитание.

Часам к трем ночи, бодрствующими в нашем купе оставались только я и Полина. Олег, Володя и Аня с Олей уже спали на своих полках, а мы все никак не могли расстаться. Но усталость брала свое, и часа в четыре ночи мы тоже устроились спать на своих вагонных полках.

Конечно же, я снова проснулся раньше всех. За время службы на КП я привык спать по два-три часа в сутки. А тут я проспал около четырех часов подряд и проснулся полностью отдохнувшим и полным сил. Осторожно, чтобы никого не разбудить, я спустился с полки, сходил умылся и вышел в тамбур покурить. Наверное, полчаса я простоял там, куря одну сигарету за другой. Пытался представить себе, что же будет дальше, но так ничего определенного представить и не смог.

Тут в тамбур вышли Володя с Олегом, которые проснулись немного позже. Время подходило к завтраку, и мы по привычке испытывали чувство голода. Вернувшись в вагон, обнаружили, что наши девушки уже тоже не спят. Пока они ходили умываться и наводить красоту, мы накрыли завтрак из оставшихся продуктов и взяли у проводницы шесть стаканов чая. Кофе проводники тогда еще не делали. Решено было спиртного сегодня не пить. Хоть некоторые шальные головы из соседних купе и предлагали нам выпить «на посошок», но, зная, что в крупных городах свирепствуют военные патрули, а любимыми местами их «охоты» являются вокзалы и аэропорты, мы наотрез отказались. Никому из нас не хотелось попасть в комендатуру, отсидеть несколько суток на «губе» и вместо поступления уехать к себе в часть с «волчьей» записью в документах.

Мы позавтракали, собрали вещи. Поезд прибывал в Ленинград где-то около полудня. У нас было еще часа полтора. Так как наша дальнейшая судьба была неизвестна, мы записали номера телефонов и адреса девушек, пообещав связаться с ними, как только у нас будет что-то определенное. Так прошли последние минуты нашей поездки, и вот наш состав прибыл на Московский вокзал города-героя Ленинграда.

Попрощавшись с проводницей и многочисленными попутчиками, выслушав множество пожеланий удачи в свой адрес, мы вышли на перрон. Девушек встречали родственники, к которым они приехали в гости, так что долгого прощания не получилось, их ждало такси.

Выйдя на привокзальную площадь, мы обсудили наши дальнейшие действия. По документам я должен был прибыть в училище только завтра. А вот ребятам в своем нужно было быть уже сегодня вечером, но до этого им нужно было выполнить одно поручение. Оказывается, командир их взвода был коренным ленинградцем и это он посоветовал им поступать именно в ленинградское училище, которое два года назад закончил сам. В Ленинграде проживали его родители, которым он попросил передать дальневосточные подарки: икру, рыбу и корень женьшеня. Ребята предложили поехать с ними.

Мы рассчитывали быстренько выполнить поручение и затем немного погулять по городу. Командир взвода еще в части подробно объяснил, как и на чем добраться с вокзала до его родителей, так что уже минут через сорок мы звонили в двери квартиры по нужному нам адресу.

Оказывается, лейтенант успел предупредить родителей о визите ребят. Точной даты он сказать не мог, но к встрече родители были готовы. Мы думали, что зайдем на минутку, отдадим подарки, передадим привет от сына и все — пойдем гулять по Ленинграду. Но не тут-то было. Нас пригласили пройти в большую комнату, усадили на диван и, пока мать лейтенанта собирала на стол, его отец, сам бывший офицер-ракетчик, подверг нас «допросу с пристрастием». Ему было интересно все. Да и нам нравилось отвечать на его вопросы, так как чувствовалось, что он действительно интересуется, а не отдаёт дань вежливости. Затем нас усадили за стол и накормили обедом: салатом из огурцов и помидоров, борщом, котлетами с картофельным пюре и клюквенным морсом. Всё было довольно просто, но очень вкусно и с душой приготовлено. А морс был наивкуснейший!

За обедом хозяйка дома засыпала ребят вопросами о сыне. Ребята даже не всегда успевали отвечать.

Вместо запланированных сорока минут мы пробыли в гостях два с половиной часа. Гулять по городу ребятам было уже некогда. Оказалось, что до их училища ехать довольно далеко, а прибыть туда нужно было не позднее 18-00. Так что времени у них оставалось в обрез. Мне гулять одному по совершенно незнакомому городу тоже не хотелось.

Хозяева подробнейшим образом объяснили, как добираться до наших училищ. К сожалению, нам нужно было ехать в разные стороны.

Дальневосточникам — автобусом до метро, потом несколько остановок в метро и на другом автобусе до училища. А мне — сначала на метро доехать до Балтийского вокзала, оттуда на электричке до станции Горелово. А на станции должен был быть указатель, как добраться до училища, так как поступать ехали абитуриенты со всей страны.

Мы вышли с Олегом и Володей из подъезда или, как называли его наши гостеприимные хозяева, «парадного». Пообещав обязательно найти друг друга, мы на прощание обнялись и разошлись в разные стороны. Больше Володю и Олега я не встречал. Поступили они в училище или нет, я так никогда и не узнал.

Следуя указаниям родителей лейтенанта, я довольно быстро добрался до Балтийского вокзала и сел на ближайшую электричку до нужной мне станции. Ехать было недалеко, и уже через полчаса я вышел из электропоезда на станции Горелово.