Сначала про то, как я начала писать. Это как бы не добровольно произошло. Для начала меня заставили:

– Пиши свои воспоминания о девяностых!
– Шо я могу о них помнить умного?
– Пиши! Мне в книгу нужны будут вставки.

Я начала что-то рисовать «про девяностые», мутно путая их со второй половиной восьмидесятых, потому что водораздел между ними у меня отсутствовал. Я ориентируюсь по этапам своей жизни, а не окружающего. Но что-то написала.

По ходу узнала, что писать почти разучилась. Не литературно писать, а в прямом смысле. Ведь последний раз я что-то писала в школе. А в институте пошли конспекты лекций, где слова рисовались на уровне тр./пр. При этом эти тр./пр. на каждой дисциплине значили разное. Разнилось и по темам внутри дисциплин. «Тр.» могло быть и трудовыми ресурсами, и транспортом, и траекторией… А «пр», раз уж мы именно их избрали для примера, могло быть и «пролетарий», и производство, и промышленность, и продукция, и… Короче, писать слова полностью я разучилась, и это смотрелось для меня дико странно, ведь я такого о себе не знала. Но под страхом критики «заказчицы» текста я как-то пробивалась.

Но прошёл годик, и мои муки что-то остались не востребованы. Тогда я, поняв, что волшебник не прилетит, извлекла все эти листки сбивчивых историй и примерно за месяц всё сама систематизировала, немного добавив, и немного отбросив. Получилась повесть «Исповедь жены военного строителя». Я её возлюбила за муки свои, тем более, что там описывалось как мне было долго-долго хреново- хреново.

И когда я с этим закруглилась, то вспомнила, что был у меня один интересный пост про удивительную встречу. Вот именно его я и считаю началом моей добровольной писательской активности.

А было так: у меня произошёл конфликт, который оказался достаточно любопытным казусом, и я, как все нормальные женщины, бросилась его описывать своим друзьям по телефону. Но после третьего звонка я поняла, что- нет! Одному одно недосказала, другому тоже не так смешно отобразила, а с третьим на другую тему перешла. Что и как я вообще хочу поведать миру? Я села и изложила. Потом читала и переделывала. И пока я этим углублённо занималась, то почувствовала: «Хорошо мне!» Типа как нашла себя в этом.

После того как текст на мой взгляд был полностью — до упоения готов, то мне абсолютно не захотелось его ни рассказывать, ни читать вслух. Я просто его перекинула всем кому ещё хотела позвонить, и тем, кому уже звонила. На том и исчерпала эту тему.

А потом был ещё конфликт в аптеке с провизором, который требовал у меня наличие какого-то рецепта с печатью. И я, спокойно купив себе это лекарство в соседней аптеке, пришла домой и опять описала произошедшее. И мне опять стало легко и не обидно с этого конфликта. «Это же – моё!» – подумала я. Это мой метод самотерапии.

«А вдруг ты ни с кем не поругаешься? И что у тебя от этого тем не будет?» – возник странный вопрос об источниках вдохновения. «Как не будет? Будут!» -сказала я себе, взяла словарь финансовых терминов и стала делать понятные даже детям (на мой взгляд) истории, объясняющие сущность каждого их выбранных мною слов. Не знаю кому я и что наобъясняла, но моя эпоха канцелярита всё уходила и уходила вдаль — откуда пришла.

Поэтому я считаю, что каждый должен для себя попробовать: «Может мне понравится писать тексты?»