1996 год. Мединститут. Первый курс. Семинар по анатомии, спланхнология — изучаем внутренние органы. Коллоквиум по-моему был. В «кастрюльке» — мутный раствор формалина с «набором» различных этих самых органов. Вид у них уже не как в атласе по анатомии Синельникова или в морге, где все в цвете, детально прорисованно и более-менее свежо, да простят мне читатели сию игру слов. Формалин свое дело сделал, препараты — серого цвета, никакой красоты и эстетики.

Ответ держит мой одногрупник Дима, уже практически «отстрелявшийся». На «десерт», Евгения Семеновна, наш преподаватель, дама уже в годах, замечательная женщина, дай ей Бог здоровья, предлагает извлечь «в темную» из кастрюльки чего-нибудь и рассказать про выловленное. Рука Дмитрия в перчатке уверенно погружается в мутные воды раствора формалина, и на его серьезном лице вдруг появляется хитрая улыбка. Из раствора извлекается трахея с гортанью, серого цвета, за счет хрящевой структуры сохранившая форму, и напоминающая этим нечто «фаллическое», особенно если человек, который это видит, никакого отношения к медицине не имеет.

Евгения Семеновна, бросив взгляд на препарат, итересуется:

— Дмитрий, что это?..

Дима, подмигивая нам, чеканя слова:

— Это… ОН…

Евгения Семеновна, выдержав МХАТовскую паузу, медленно оборачивается к Диме, и глядя на него «ленинским прищуром», так же медленно чеканит слова:

— Уж ЕГО-то, Дмитрий, Вы должны знать в лицо…