Власть, одуревшая от счастья управлять развитым социализмом, готовила очередную забаву для народа — первомайскую демонстрацию. В первую очередь расписывалась схема прохождения колонн с флажками, флагами и прочей изобразительной частью мимо трибуны. Когда все было сверстано и уточнено, куски колонны раздавались всем организациям, как руководство к действию. Схема раздачи была проста и эффективна — обком давал пинка райкому, райком — областному управлению, управление — организациям, предприятиям и учебным заведениям. Нашему достославному училищу досталось: колонна из пятисот учеников, полупьяный корпус профессорско-преподавательского состава, духовой оркестр для поднятия духа, а для придания экзотики — по тридцать человек афганцев, вьетнамцев и кампучийцев. Главным же гвоздем нашей колонны назначался Земной Шар. Предполагалось, что Земной Шар что-то там должен был символизировать, и его надо было нести, или везти, или, в конце концов, катить по площади Ленина посредине нашей колонны. Всё было в наличии уже сейчас в феврале, а шел именно февраль. Закавыка была только в Земном Шаре, вот его-то как раз и не было, и его необходимо было создать. Ответственность за выполнение этого архиважного задания возложили на нашего механика Григория. Гриша был человеком простым и прямолинейным, его интересовали только два параметра — срок и размер. Срок был установлен строго к Первому мая, а размер колебался в растяжимом параметре — чем больше, тем лучше. Как известно, Господь Бог сотворил все сущее за неполную неделю, и что из этого вышло, мы все знаем. А Грише на сотворение одной только Земли отводилось больше двух месяцев. В помощь ему были приданы два архистратига – Валентин Дмитриевич (Митрич) и Михаил Артемьевич (Артёмыч) – мастера производственного обучения. Первый был известнейшим местным художником. Его картины на тему техники безопасности висели на стенах многих кабинетов и в мастерских — люди там были изображены бесполыми с одним и тем же выражением лица. Именно Митрич должен был придать Земному Шару окончательный лоск и блеск, сотворив моря и океаны, а также сушу и льды. А вот Артемыч, как виртуоз штукатурного дела, должен был придать поверхности Земли естественный рельеф, то есть горы сделать похожими на горы, а моря… – вот тут был вопрос, как поступить с морями, ибо воду, где ей положено быть, к Земному Шару надолго не приклеишь. Но три головы лучше одной, и Троица стала плодотворно думать над сотворением планеты Земля в местном масштабе, то есть вполне официально после обеда запираться у Гриши в мастерской и пить вермут. Некоторые промежуточные идеи прорывались из запертых стен наружу и бурно обсуждались на малых педсоветах. Мы узнали, что Земной Шар будет огромным, он будет вращаться, а там, где Москва, будет воздвигнут Кремль из фанеры, а там, где наш город, будет стоять макет доменной печи, а из трубы валить дым. Теоретическая часть проекта веселой компании Творцов затянулась до неприличия. Пора было переходить непосредственно к самому акту творения. Надо отметить, что на каких-нибудь малозначимых предприятиях и ранее делались большие первомайские глобусы. На тонкий проволочный каркас натягивалась марля, нашивались бумажные цветочки и готово! Неси его хоть ребенок. Но мы-то, мы-то!!!! Нам ли связываться со всякой дамской кисеёй! Потому было решено — глобус будет из металла! Другой материал Гриша не признавал, и работать с ним считал делом неприличным. На складе была пачка неликвидного алюминиевого листа — он и пошел на земную мантию. А материал каркаса подсказала преподавательница физкультуры у девочек. Алюминиевый обруч! Обруч тут же распилили, разогнули и прикинули, что таких надо много. На следующий день выгребли из магазина «Старт» все обручи, что там были, а именно, пять штук. Остальные разобрали до нас, так как обруч на первомайской демонстрации — штука номер два после цветочков. Тогда был брошен клич, и ученики за хорошие оценки натаскали обручей на настоящий Земной Шар. Творцы нарисовали проекцию глобуса и… возникла пауза. Как известно, глобус поделен на параллели (широты) и меридианы. Нулевая параллель — экватор задавал основной габарит Шара. Его склепали из нескольких обручей, исходя из размеров Гришиной мастерской, плюс полтора метра, чтобы водить хоровод вокруг с дрелью и молотком. Вышел размерчик — о-го-го!!! С этой частью работы проблем не возникло. Но другие широты надо было угадать по длине окружности точно. Примитивной формулы пи на де Троица не знала, и Творцы пошли опытным путем. Было угроблено много обручей, времени, и все зря. На этом этапе я был подключен к проекту в качестве научного консультанта. Надо было видеть лица Творцов, когда они узнали, как просто можно найти длину обруча, если известен диаметр нужной широты! Но! Сначала никто не поверил в простоту решения задачи, да и я, как научный консультант, ими воспринимался явно с иронией и недоверием. Поэтому были перемерены все вёдра и колеса, все круглое и не очень — результат везде был один: пи на де!!! Наука взяла верх, а я в глазах Троицы немного подрос. Гриша, чтобы не растерять вновь приобретённые сакральные знания, написал формулу мелом на стене и обвел в рамочку! Работа закипела! За неделю создали скелет шара. Далее предстояло этот скелет покрыть алюминиевой кожей. И вновь закавыка — на натуральном глобусе такие сегменты клеятся с севера на юг, но они из бумаги, а она материал демократичный. Другое дело — алюминий. Тут ошибки обойдутся дорого. Поэтому Троица уже вполне официально обратилась ко мне с просьбой изготовить картонный шаблон. Я его сляпал довольно быстро, разорив какую-то коробку из-под чего-то там. Шаблон примерили, он замечательно лег в размер на скелете, и с тех пор в глазах троицы я навсегда воцарился самым просвещенным человеком училища! Троица лихо кромсала металл на сегменты, приколачивала их заклепками к каркасу, пила вермут — одним словом шли обычные будни по сотворению обычной планеты. Любопытные ученики заходили к Грише в мастерскую, осматривали глобус и искоса бросали вопросительные взгляды на дверь. Она была явно маловата, чтобы выкатить такой шар, но дяди дело знают, значит все правильно, и шар как-нибудь сам собой выползет. Но какой-то особенно любознательный ученик не выдержал и робко поинтересовался: а как вы будете этот шар отсюда выносить? Увлеченных Творцов, как током пробило. Мгновенно оценив ситуацию, Творцы поняли — вляпались! — и сели чесать репу. Радикальных решений было два. Первое — ломать стену. Но между шаром и стеной стоял громадный токарный станок. А его двинуть было просто некуда. Решение отпало. Приняли второе решение — шар распилить, протиснуть в дверной проём по частям и снова собрать на новом широком месте. Так и поступили. Шар собрали снова, и, чтобы скрыть все огрехи металлических работ, решили оклеить шар кусками мешковины. За дело принялся Артёмыч. Полдня ученики-добровольцы давили тюбики с клеем в огромный таз, а Артёмыч шваброй наносил этот клей на поверхность шара, и потом разглаживал на этой поверхности мешковину, выклеивая ею будущую водную гладь и земную твердь. Когда шар просох, мешковина натянулась, и проступили ребра. Надо было что-то делать. И Артемыча озарило – надо Шар Земной оштукатурить! Сказано — сделано! По всей многострадальной земной шкуре понатыкали шурупов для сцепки и понеслось. Замесив раствор, Артемыч профессионально накидывал его на шар, выглаживая огрехи мастерком, и тер тёркой. Но вот и эта часть творения окончилась. Когда все высохло, началась самая трепетная часть — эстетическая. Её возглавил Митрич. Для разминки Митрич закатал планету в голубой цвет. Обойдя шар, он остался доволен и пошел к себе обдумывать очертания тверди земной для следующего дня творения, то есть пошел продолжать пить вермут. И была ночь, и было утро. А утром следующего дня Митрич приступил к творению тверди земной. Перед ним раскинулась необозримая гладь мирового океана, и эту гладь предстояло заселить материками. Глядя в атлас по географии за пятый класс, Митрич стал вдумчиво изучать то, что по школьной программе должен был знать любой пятиклассник. Вот они, два полушария. Все просто и привычно. Просто? Как бы не так! Полушария изображены на плоском листе бумаги, а континенты предстояло трансформировать на полусферы. С такой подлой задачей Митрич сталкивался впервые и все развивал мысль — эх, вот была бы Земля квадратная. Положение опять спасли ученики. Один из них за хорошую оценку принёс настоящий глобус, и всё сразу встало на свои места. Митрич определился с масштабом и за остаток времени разрисовал планету под этот глобус. Покончив за пятнадцать минут с контурами, Митрич приступил к прорисовке деталей. СССР и друзей решено было покрасить в малиновый цвет, а врагов и колеблющихся, к какому лагерю примкнуть – в темно-коричневый. И вот, наш глобус запестрел. Предстояло обозначить местоположение нашей страны буквами СССР, указать Москву, наш город, и как-то выделить Афганистан, Вьетнам и Кампучию. Работа усложнилась — надо было решить проблему с надписями. Понятно, что СССР ложился легко и свободно на необозримые просторы нашей державы, а поди-ка придумай, как написать достойно «Афганистан» на блошиного размера территории. А тут еще столицы, а во Вьетнаме их целых две! Выход нашел Гриша – он сказал так: «Просверлим в глобусе дырку на месте Ханоя, воткнем туда флажок с нужной надписью — всего-то делов!». На следующее утро Митрич деловито написал печатными буквами «СССР», и глобус стал привычным и обычным, только очень большим. Далее, насколько позволяла карликовые территории наших друзей, были вписаны названия стран и столиц — в общем, одна сплошная скука. Праздный народ, осматривая планету, не проявлял к ней интереса. Но все изменилось, когда посмотреть на первомайское чудо зашли любопытные афганцы. Осмотрев местоположение своей страны, они стали озабоченно шипеть и хрюкать на своем басурманском языке. Со стороны было видно, что у них зрел какой-то план. Афганцы ушли, но вскоре вернулись целой делегацией. Самый смелый парламентёр завел с Митричем вкрадчивую преступную речь, что вот, мол, как-то не очень смотрится Афганистан на изображенной карте мира. Мол, маловат. И нельзя ли маленько поступиться против истины и некоторым образом поприбавить ему, то есть Афганистану, земельки? То есть отодвинуть немного границы в стороны супостатов соседей? Митрич со всех сторон был взят в оборот друзьями Советского Союза, пыхтел, вяло отнекивался, но постоянно косился на газетный сверток в руке парламентёра. В конце концов, к всеобщему удовлетворению, ситуация разродилась следующим итогом: Митрич за пол-литра водки согласился раздвинуть границы Афганистана до приличных размеров за счет соседних варварских земель!!! Операция была уникальная и нешуточная и попахивала мировым скандалом. Поэтому Митрич резко принял на грудь, тяжело вздохнул и приступил к выполнению заказа. Сто глаз ревностно следили за тем, как их родина прирастает землями. Ему давали советы, где границу следует закруглить, а где пустить повыше, или подальше. Работа так всех увлекла, что в результате Афганистан по размеру стал соперничать с Северной и Южной Америкой в совокупности. Пол-литра была допита, и Митрич решительно заявил – всё, ребята, на этом с вас хватит! Ребята согласились, что, пожалуй, и вправду, хватит. Теперь слова Афганистан и Кабул разместились на вновь обретённых землях совершенно вольготно. Новое слово в мировой истории и географии было закреплено крепкими рукопожатиями и заверениями — заходите, коли что, всегда рады — поможем. Дипломаты ушли хвалиться своими дипломатическими победами, а душа Митрича жаждала продолжения банкета. Когда весть об обретении новых земель дошла до вьетнамцев, те быстро осознали ущербность своего географического положения, и — чем они хуже — прикупив пол-литра, пошли с челобитной к Митричу выправить земельки и для своей страны. Дипломатический альянс состоялся уже по накатанной колее, то есть Митрич вновь принял на грудь и пошел щедрой кистью раздвигать границы Вьетнама. И вот уже у узкоглазой братии от таких нечаянных даров глазенки округлились настолько, что в целом заморские рожи стали походить на вполне типичные рязанские. Довольные, и здорово внешне обрусевшие, дипломаты удалились праздновать свою победу. Теперь уже понятно, что вскоре с челобитной прибыла и кампучийская депутация. С пол-литрой. Но так как они только-только приехали к нам в Союз, то по-русски не говорили ничего. Это были простые ребята, сильно побитые режимом Пол-Пота, то есть дипломатия чужда была им абсолютно, поэтому торжище было простым, естественным и лаконичным — на, пей и дай земли. Всё! Митрич кобениться не стал, и принялся весёлой неверной рукой присовокуплять к Кампучии окрестности. Но вот работа закончена, и третья депутация откланялась и ушла. Покончив с творением тверди земной и всеми её коммерческими правками, Митрич ушел в свою философию, то есть пошел допивать вермут, оставив Шар Земной бросать вызов всем мировым державам несуразностью нового передела земель. Посудите сами — Китая, как не бывало, канула в Лету и Индия со всеми своими богами и слащавыми кино-песнями. В совокупности — это половина всего человечества. За три пол-литры Творец Митрич избавил нашу планету на многие годы от перенаселения и голода. Кругом один СССР и его друзья. Вот так, совершенно бескровно Митрич решил проблемы народов. А каким народам не повезло — те не в счет! Пусть знают с кем дружить и где учиться! И настал новый день. И час настал. В мастерскую нагрянул Главнейший! Мир притих. Директор Охман, дымя беломором, как ладаном окуривал окончательный вариант тверди земной. После первого оборота вокруг обновленной планеты глаза у него вылезли. После второго оборота он стал клацать зубами, а лицо его приобрело цвет Советского Союза и его друзей на глобусе. В гневе он тыкал пальцем в тщедушную грудь Митрича и, брызгая слюнями, хрипел: «Ты смерти моей захотел?!… Да ты хуже Гитлера!… Зарезал, сволочь, без ножа — одной своей поганой кистью зарезал!…» — вот, пожалуй, и все печатные слова, которые можно было уловить в обилии кучерявых выражений директора. Охман вышивал Митрича крестиком очень доходчиво и самозабвенно. Сразу было видно — исконно русский человек! Хоть и еврей. Надо отдать должное — Охман был большим знатоком русской словесности в специфической ее части. Он виртуозно нанизывал слова друг на друга, сдабривая речь такими неожиданными эпитетами и речевыми оборотами, что и сам, кажется, приходил в восторг от такого своего красноречия. Охман орал и все допытывался у Митрича: « Кому, скотина, полсвета пропил?!!». Митрич разнос сносил раболепски и, хоть стоял нетвердо на дрожащих ногах, а всё виделось, что он стоит перед барином на коленях и причитает: «Вашсиясьтво, простите великодушно, Вашсиясь, глуп, Вашсиясь, не учён, Вашсиясь, все исправлю, ну глуп, Вашсиясь, ну что тут поделать…». Вскоре злость и ярость Охмана стали иссякать. Директор был государственным человеком и считал, что нести такую срамоту перед трибуной — политическое преступление, это конец карьеры. А до Первомая оставались три дня. Все было готово к демонстрации. Флаги поглажены, несуны назначены, бумажные цветочки, куда надо нашиты, букеты свежесрезанной лозины дозревали в ведрах на подоконниках, духовой оркестр уже выдыхал вполне узнаваемые мелодии, и только гвоздь программы был полностью забракован, охаян, оплеван, проклят, а автор его казнён. Предстояло за короткий срок смыть позор несправедливости с матушки Земли. Назначить нового Творца? — да где ж его возьмешь в такое горячее время! Все художники нарасхват — пишут первомайские призывы. Да и привлекать со стороны — себе дороже. Дело не в деньгах, а в анекдотичности ситуации. Конфуз нельзя было выпускать за стены училища. Итак, после словесного мордобоя было решено — Митричу его корыстное преступление позволить смыть кровью. Перевести его на круглосуточный режим творения. Домой не пускать! Вино пить не давать! А если начнется предсмертная агония — похмелять маленькими порциями. Поставить всю работу под жесткий контроль партийных органов, то есть местного парторга. Но вот прошли три дня, и Митрич, с запавшими красными глазами и ржавой трехдневной щетиной, представил комиссии откорректированный глобус! Гриша тут же привинтил шурупами фанерный кремль-скворечник на место Москвы и полосатую доменную трубу на место нашего города, натыкал флажков и нарисовал яркие линии к столицам братских народов, обозначив ими культурные и прочие связи. Глобус нанизали на штырь, закрепленный на тележке из четырех велосипедных колес, и стали катать по двору, репетируя.
Наступило утро Первого мая. В самую раннюю рань в училищный грузовик погрузили духовые инструменты, тележку, отдельно у борта сам глобус, расселись на корточках по бортам шесть человек — тех, кто рядом живёт, и поехали на исходный рубеж, пока не перекрыли дороги. Ничего не предвещало, но!!! На спуске крен грузовика стал большим, и наш шарик сделал первую попытку улизнуть за борт. При второй попытке он вылез за борт уже значительно, а при третьей выскочил и тихонько покатился себе вниз. Земля сошла со своей орбиты и, попирая все законы Кеплера, стала набирать обороты, подпрыгивать и терять материки. Шар, гремя всеми своими алюминиевыми потрохами, облегчился от верхней мантии и с размаха налетел на поливальный клык пожарной машины, стоящей у обочины на всякий случай. Метрах в ста от места кончины жила наша работница в частном подворье. Туда калеку и закатили в сарай. Там он пробыл два года, в дыру лазили куры и неслись там, причиняя страшные неудобства по выемке яиц. Охман, узнав о случившемся, с учетом прежних проблем с глобусом посчитал, что это судьба, и особого разноса не учинял. А Первому секретарю партии кто-то нашептал про этот конфуз во всех подробностях, и он, говорят, не раз на природе под водочку рассказывал эту забавную историю, как анекдот.