Автор текста и пейзажа Станислав Малозёмов

«Берёзовая осень»(.Холст, масло 60х50.)

***

Оправдание художника в пользу изображенной действительности.

Я уже показывал живописную дачу на берегу горной речки. Друг меня пригласил на шашлык, а я после него ушел рисо.., тьфу, — писать этюд и заблудился. Искали меня до ночи. К сожалению, нашли.)))

А вот с этими берёзками история попроще.

Приехал я на это же место сам и в гости ни к кому не пошел. Погода мрачная была. Наклёвывался дождь.

— Ну, — решил я — надо рисо…,блин, писать очень — очень быстро. Иначе по мокрым скользким камням я до берега не доскачу. Даже не доползу.

И со страшной скоростью стал изображение изображать. Кисточки летали как у циркового жонглёра. Краски прямо как живые – сами куда надо прыгали и как надо размазывались.

— Этот пейзаж, — подумал я тоже очень быстро,- точно потянет на какую — нибудь хорошую выставку. Может даже в Лувре посмертно. Или в местной галерее «вернисаж» при жизни ещё. Если я, конечно, его домалюю и без потерь переберусь на материк.

На берегу, который я ри.. писал, росли восемь вот таких березок. И вот только когда я написал вторую — хляби небесные разверзлись и пошел такой дождь, что другого берега не видно стало. То есть рисовать( писать!!!) как бы ещё есть чего, но где оно – уже не понятно.

Стал я сматывать снасти. Затолкал всё, кроме холста в этюдник и минут двадцать переползал вправо, чтобы прибиться к тверди. Небо поливало меня сверху, река буйная — снизу. Выполз я по мокрой глине наверх и понял, что в таком виде до машины я не дойду. Осень же. Свитер, куртка, штаны спортивные тёплые и ботинки под армейские сшитые. На толстой подошве. Мокрые они весили килограммов по пять каждый. С учётом глины, конечно.

И вот в этот момент я понял, что не зря окончил два ВУЗа. Потому что ум из меня попёр высочайшего качества!

И он, ум, приказал мне всё снять, взять ключ от машины, холст прихватить и бежать насколько можно быстро, а потом приехать обратно и всё остальное забрать.

Разделся я, ботинки снял с таким трудом и энергией, что ноги на месте чудом сохранились.Добежал я в плавках до машины, потом, как советовал ум, жутко развитый двойным высшим образованием, скидал в багажник всё моё, с чего текла вода и выжимать было просто негде, да и рванул в таком отвлеченном виде домой. Сохнуть там, чай горячий пить и удивляться тому, что пейзаж, хоть и укороченный на шесть березок, но ведь нари.. написал!! Блин!!

На въезде в город дождь мгновенно кончился и стационарный патруль легко определил, что транспортным средством управляет голый водитель средства, а, значит, наверняка — или ненормальный, или пьяный.

Документы были в куртке. В багажнике. В полиэтиленовом мешочке. И то, что я сую их стражам дорожного порядка почти голый – пронаблюдали ещё с десяток водил встречных и попутных.

Финал такой:

Я попросил разрешения за умеренную плату допилить до дома в том виде, в каком меня отловили. И они, добрые люди, хоть и при погонах, нарушили с риском для хорошей своей жизни суровый свой устав! Взяли пять тысяч всего. То есть практически ничего не взяли! И от души пожелали доехать без ненужных таких же встреч. Хорошие ребята, душевные. Потому, что я был мокрый, но трезвый. Зачем строго наказывать?

Искусство требовало жертв. Оно их получило! Как положено.

А картинку эту и за пятьсот тенге никто не купил бы.

Ну, короче подарил картинку я. Одной из дочерей.

А был ведь шанс у картинки в Лувре повисеть. Или в Эрмитаже.

Или продал бы лучше хоть за триста тенге.

Работа- то вон какая! Да она и на шестьсот бы тенге потянула!

Но художники- лохи все почти. А я — точно))