Та вещь связана со стародавними великосветскими временами, когда Дейнерис Таргариен была целкой, еще при рыцарях и Дон Кихоте, когда явных плохишей вылавливали и побеждало всегда добро, которому сопутствовало гейское голубое солнце, и свет от него сходился клином над этой беззаботной, романтической, утопичной идиллией – тогда поперек, как кость в горле, встал Бьёрн плюшевое лицо. Он убивал престарелых, убивал госслужащих, молочников, поваров, весь кадровый состав нескольких странствующих цирков-шапито – всё ложилось под крепко схваченный топор хладнокровного плюшевого служителя даэдра. Чересчур люди стали осторожными с тех пор, попрятались по норам, кабакам, кто-другой вообще никого не слушал и вешал на воротья чугунный замок, пережидал в подвале со свечой страшные ночи. Многие считали таковое положение зарёй армагеддона. Бьерн же не считал – мир ему казался приветливым и солнечным как прежде, он в нем казался себе пушистым зайчиком, не замечал испуганных лиц, скрывающихся под капюшоном, и утомленных длинными сменами караульных.

Так шел день за днем, одни сутки пожирали наступающие в медленном, тщетном предвкушении конца неограниченного временем кошмара. Служанки богатых бристольских трактиров поувольнялись, заведения закрылись, город умирал по вине плюшевого лица.

Осенью 1847 года, 13 октября, злодей выбрался из логова на внеочередную охоту: у него проявился интерес к Изабелле, дочке графа де Магнуса, она часто посещала рынок и цветочные лавки. Не сказать, что к тому октябрьскому числу про него забыли, но прошло два мерзких года или около того, посему про гада не упоминали, заёбывает ведь сидеть и молчать в тишине, тут и сам преступником волей-неволей станешь, боясь этого маньяка, ходящего по улицам так, будто это его личные апартаменты, а другие поблизости – жалкие клопы, которых надо раздавить, размазав. Да, Бьерн явно был неуравновешен и имел психотип отпетого чсвэшника, знаете, этакого мальчика с которым никто из нормальных не дружит, ибо тот не делится конфеткой. Нельзя такой суке позволять гулять и надменно смотреть на окружающих!

Дворцовый сторож сидел в будке, пил чай, читал газеты. В выдвижном ящике стола лежала документация, заполненная им. Отчет о проведенных днях, о том, было ли что-то весьма неоднозначное и странное в поведении проходимцев. Ему очень нравилась Изабелла, приязнь к ней стоила сердечной боли…

И тут откуда ни возьмись идет плюшевое лицо, сторож сразу же его узнал, потому что завсегда в газетах – всегда начеку. Чекает новости и просто книжный червяк. Он осведомлен обо всем на свете, и даже прочитав про то, как пердит слон, никогда и ни за что не спутает его пердеж с пердежом степной геены.

— Остановись, я арестовываю тебя – проорал слюнявым ртом сторож, выглядывая из окна, тыча рупорообразным ружьем.

— Мне вообще до пизды, я украинец – отозвался находчиво Бьерн. Я приглашен на светский приём, мудаковская ты голова бестолковая. Подрезать бы тебе гриву, падла, будешь знать, как на знатных аристократов рыпаться. Пропусти меня, пельмени стынут!

Раздался выстрел и плюшевое лицо начал потихоньку подтекать кетчупом, две штанины промокли, и он уже был не в состоянии опереться на свои ноги, упал и уснул, так и не поев пельменей с жареными перепелиными яйцами.

Пока дядя Гриша — местный работяга, дровосек — дотаскивал его до крыльца тюрьмы, сторож дёргал за колокольчик пред дверьми башни, дабы стража уже очнулась и перестала перекидываться в карты. Но те не слышали, ведь ничего в своей жизни кроме методички, кошелька, бутылки пива и ублюдских карт, в которых уже не отличить которая какая масть, где десятка, а где туз, — они не видели. Так и прикорнул Бьерн на одной из ступенек, стараясь пошевелиться. У него не получилось и потому уснул, терзаемый колением в нижней части живота.

Рано утром Бьерна отпустили и извинились, добавив, что сторож пизданулся, крыша у него едет, всех подряд хватает с улицы, без разбору. Начитался книжек своих, методичек да переулочных газет, вот и результат. Вполне закономерный.

— Э-э, тормози, а что с моей раной? Где она? – встревоженно заметил плюшевое лицо.

— Какая рана? Ружье было холостым, тебе приснилось. Давай, доброй тебе дороги.

Ну хорошо, как скажете, милсдари почтенные. И плюшевое лицо пошел домой, не добравшись до Изабеллы.

В своих тёмных чертогах он выдумывал великолепный план, рассчитывал прошлые недочеты и смастерил самый железный аргумент – билет в театр. Да, Бьерн выяснил о том, как девушка проводит время и этот план, идея, еще до того, как он попался, усиленно разрабатывался. Таким он оказался уникумом. Им было решено незамедлительно прямо с завтрашнего дня выслеживать её по вечерам, и если она наведается в театр, то взять свою липовую визу и пуститься следом.