Она предпочла  маленький  чемодан, не смотря  на  множественные  рекомендации взять  тот, что  побольше.

Зачем-то была приготовлена  миниатюрная  сумочка нежно-сливочного цвета и тонкие   перчатки в  тон.

Уперев ладонь с  тонкими  пальцами в ровную, гибкую  спину, она прогнулась,  закрыв  глаза. Еще  раз  мысленно что-то прокрутив  в  голове со светлыми  пышными волосами, уложенными в фантастически-небрежный,  и  от того  еще  более  изысканный, узел.

Губы  едва  шевелились, перечисляя какие-то вещи, которые  не  были  предназначены  для  чьих-то ушей.

Затем  резко  обернулась, фокусируя  взгляд на, округлившемся с  годами, муже.

-Прости, что  ты  сказал…?, -выходя из  облака своих мыслей, медленно произнесла  она.

— Не  забудь, пожалуйста, сообщить , когда  прилетишь сразу  же из  аэропорта…я  буду  ждать, — обмахиваясь газетой, произнес  супруг.

— Да, да…конечно…,- рассеянно выдохнула  она, проходя в  другую  комнату.

На миг замерев у  зеркала в резной  раме, она опустила подбородок и взглянула  на себя…

Легкая сетка морщинок у  глаз напомнила ей, что юность уже  давно осталась  в  туманной  дымке, но  сожаления по  этому поводу  она совсем не  испытывала.

В комнату вернулась  она со свертком в руке. Мягкая, тонкая, белая  бумага скрывала  что-то внутри себя. Словно  драгоценность, осторожно, она  положила  сверток в  чемодан и  захлопнула  крышку, защелкнув замки.

Утренний  рейс доставил ее точно ко времени… Зайдя в  фойе, она  тут  же, на листке с  гербовой  печатью отеля, написала  свой адрес и имя.

Две строки.

«Долетела хорошо. Немного устала. Не  скучай. »

Изысканным  жестом  она протянула листок  порьте.

-Отправьте ,пожалуйста, телеграмму  вот  по  этому  адресу.

Затем,  достав из сумочки  второй, сложенный вчетверо  листок,  она  произнесла очаровывающим  голосом.

— Пожалуйста,  будьте  любезны…. Вот  тут, все что мне нужно  завтра утром…по  моему  звонку.  Все  расходы  включите в счет, пожалуйста.

В  номере  она  тут  же  сбросила с себя одежду, зашторила  огромное, в пол-стены,  окно, набрала ванну и погрузилась в воду и, одновременно, в приятное, чуть будоражащее состояние ожидания.

Когда в  дверь постучали,  она стояла в легком, светящемся пеньюаре на  голое  тело. Вдох и медленный выдох…..Уняв  дрожь и дыхание,  она подошла и открыла  замок.

Эта ночь  была  бесконечной. То, о чем  она  так  долго мечтала сбылось. Он  не подвел, и  ее  ожидания  оправдались в полном  объеме.

Едва  забрезжил рассвет,  она  выскользнула из  теплого  плена простыней и на цыпочках прошла в  соседнюю комнату, подцепив  пальцем  пеньюар.. Достав тот самый сверток белой, мягкой  бумаги, ловким  движением, сняла  белую  атласную ленту. Затем, она сняла  трубку  телефона…

Услышав шевеление в  спальне, она  взяла в  руки поднос, на котором стоял  серебряный  кофейник, миниатюрный сливочник, два  круассана с джемом в хрупкой фарфоровой вазочке и стакан сока.

Его сильное, упругое тело  изогнулось, едва  она  распахнула  шторы  на окне. Присев  на  край  кровати, она  погладила  его  спину и, приподняв рукой голову,  накинула  пижамную  блузу  тончайшего  белого батиста на его крепкие плечи.

Откинув  край  одеяла, она подняла  одну  из  его ступней и натянула белоснежную  штанину до  его  щиколотки. Он жмурился  от солнца и  удовольствия.

Едва  допив  кофе и поцеловав его в  губы, она отстранилась, взглянув  на  телефон. Тут  же  раздался  звонок.

-Да…Да,я….. Спасибо. Да, непременно…. Благодарю  Вас., — она положила  трубку.

Через четверть часа она  вышла  из  ванной  комнаты, одетая,с неизменным легким макияжем и с  тем  же  небрежно-изысканным  узлом светлых волос.

На его вопросительный  взгляд  она  приложила  палец к  губам и улыбнулась  так, что у  него закружилась  голова.

-Номер  оплачен до вечера…,- сказала  она  негромко, — а мне пора.

Спасибо, все  было  восхитительно.

Она  послала  ему воздушный  поцелуй и, не  дав  опомниться,закрыла  за собой  дверь.

Сев  в  такси, она  назвала  адрес отеля.

Уже по пути, она приоткрыла свой  маленький  саквояж, в  котором  лежал точно  такой сверток  тончайшей  белой  бумаги, перехваченный  белой  атласной  лентой и сложенный вчетверо листок.

У нее в  запасе  был  еще  один  день. Еще  одна  ночь. Еще  одно утро.