В первый день нашей встречи, мне с трудом удаётся воспроизвести в памяти этот момент, я лишь нехотя и равнодушно взглянула на него, подумав лишь: «ещё один прибыл, значит я не одна такая несчастная…».

После глубокого душевного потрясения, я могла лишь видеть только то, что прямо передо мной. На тот момент меня мало занимало окружение, лишь страдания, терзающие изо дня в день, не дающие покоя даже ночью, стали для меня основой ничтожного существования. Пережив разочарование, мне пришлось заново познавать жизнь. Намеренно и самостоятельно раскрашивать яркими красками свои серые будни.

Всё приходит не сразу… Мой случай также не был исключением. Лишь спустя 8 месяцев, мало-помалу, я старалась и стараюсь по сей день вытравлять из собственного сердца те горестные обстоятельства, центральной частью которых мне, увы, пришлось стать. После длительной «самореабилитации» я стала замечать «инженера».

Его густые волосы, цвета молодой пшеницы, изящно собирались в локоны и аккуратно ниспадали на светлое лицо. Они были так похожи на Есенинские. Таких глаз мне не удавалось видеть никогда. Их темнота и глубина поглотили меня, но вместе с тем, в них чётко читалась простота и доверчивость. Именно эти уникальные качества придавали его глазам неотразимости. Их невозможно забыть. Странное сочетание темных глаз и светлых волос, думалось мне на тот момент. Однако, не созданная природой контрастность занимала меня, а его взгляд… взгляд, который всегда был полон доброты и спокойствия.

Он всегда был с улыбкой, даже, когда очень уставал, даже когда и вовсе не надо было улыбаться, он всё равно это делал. Возможно, он подозревал об ее магнетической силе и очаровательности. Его зубы были белее, чем форма моряков в самый солнечный летний день, и ровнее чем сотни тысяч солдат на параде Победы в Москве. Его тёмно-синее пальто плотно обтягивало фигуру и по цветовому соотношению гармонировала с рубашкой и галстуком. Как много было синий оттенков в его образе. Он не любил сладкое и всегда отказывался от кофе, в пользу чая.

Однажды, нам даже удалось пройтись до транспорта вместе, в этот день я сделала для себя открытие. Его глаза, что всё время казались чёрными, вдруг стали синими. Они будто бы раскрылись для меня, как бутоны василька в конце мая. Он смотрел с любопытством, казалось, что его глаза спрашивали: «Да кто же ты такая?», а мои глаза задавали ему вопрос в ответ: «Да кто же ты такой?». Так между нами получился ментальный Сократовский диалог.

Помню день, когда нам пришлось стоять среди огромной толпы людей разных возрастов и полов. Среди суеты, громких голосов, мы стояли вдвоём и слушали Земфиру. Мне казалось, что никого не существует вокруг нас, во всём мире только он и я. Мои глаза смотрели на него с нескрываемым удивлённым восхищением. Я всё гадала, почему же он не уходит, сейчас, в этот самый момент? Он же может уйти, вот так, просто… Но он оставался рядом. Из вежливости ли, быть может, от скуки, а может, ему воспитание не позволило оставить меня. Но, ведь, я тоже рисковала, отодвинув работу на второй план, позволила себе насладиться его присутствием и этим нежным моментом.

Я сказала ему, чтобы он включил свою любимую мелодию. Он немного растерялся, кажется, моя просьба  застигла его врасплох. Мышцы на его красивом лице напряглись, брови сдвинулись, образуя гибкую дугу. Образ был даже эффектнее, чем Роденовский «Мыслитель». Он задумался. В этот момент, мне необходимо было оставить моего спутника наедине с собственными размышлениями лишь на секунду. Как жаль, что работа не имеет терпения. Когда я вернулась, он включил мне группу «Каста» и их песню «Радиосигналы».

Так мы стояли вдвоём. Он и я. На мгновение мы были связаны. Необязательно иметь телесный контакт, чтобы почувствовать себя одним целым — это лишь физическое, то, что быстро вспыхивает и столь же стремительно угасает. Это мгновенье было нечто большим, духовным. Его песня навсегда не только в моей медиатеке, но и в сердце.