Мне девять лет. Отец ограждает меня от всех неприятностей. Моя психика пострадала, и здоровье тоже. Я лежу парализованный в больнице. Недавно умерла моя мать, на моих глазах.

Я играл в своей комнате, отец разрешил мне не ходить в школу, так как с утра мне нездоровилось. Я услышал шум борьбы. Сначала не придал этому никакого значения. Шум не прекращался, я решил посмотреть, что происходит. Я вышел из комнаты, и увидел, что одежда разбросана по всей гостиной.

Я поднял несколько вещей, это было платье моей матери, пиджак, не принадлежащий моему отцу. Затем туфли моей матери, мужские туфли. Вещи валялись и на лестнице, ведущей на второй этаж. Там располагалась спальня родителей.

Я медленно поднимался по лестнице, услышал возню в спальне. Дверь была закрыта. Я приоткрыл дверь, она предательски скрипнула. Я увидел свою мать в объятьях незнакомого мужчины. Они отскочили друг от друга. Мать с испугом посмотрела на меня, а потом на мужчину. Мужчина стоял в одних трусах, и так же испуганно смотрел на меня и на мою мать.

Мать набросилась на меня, почему я не в школе, прогуливаю. Я стоял и смотрел на них, не отвечая на вопросы матери. Мать схватила меня за руку и потащила из комнаты. Она протащила меня по лестнице и гостиной. Швырнула в мою комнату, и ударила по лицу. Слезы брызнули из моих глаз. Тогда я не понял за что. Сейчас я понимаю, что она это сделала, так как испугалась, что я все расскажу отцу.

Мать выскочила из моей комнаты, хлопнула сильно дверью, дверь открылась от сильного удара. Я увидел, что мужчина уже одетый стоял в гостиной, собираясь уходить. Мужчина наскоро попрощался с моей матерью и быстро ушел. Входная дверь хлопнула.

Я вышел в гостиную, мать опять набросилась на меня. Она кричала и хлестала меня, по чем могла попасть. Я не стоял на месте, убегал от нее. Мать наступила на свое платье, оно запуталось у нее в ногах, и она упала на стеклянный журнальный столик. Так уж получилось, столик хрустнул под ее тяжестью, и острый осколок врезался ей в живот. Я видел, как острие стекла торчало из ее спины. Мать сползла на пол, стала задыхаться, протягивая ко мне руку.

В этот момент вернулся мужчина. Увидел всю эту картину, бросился помогать моей матери. Осколок вытащил, фонтан крови брызнул из раны, на диван и на пол. Я от страха стал орать. Мужчина кричал, чтоб я заткнулся, и бежал к телефону вызывать скорую помощь. Я просто остолбенел, не мог оторвать ноги от пола. Моя мать затихла, кровь из раны продолжала течь, но уже не так сильно. Мужчина проверил пульс у моей матери, чертыхнулся.

Он забрал осколок от столика с собой, и бросился бежать. Схватил портфель, который стоял около вешалки, и плащ, висящий на вешалке, за этими вещами, он наверно и возвращался. Краем плаща он вытер дверную ручку, с той и с этой стороны. Злобным взглядом окинул меня.

Я сидел у тела своей матери, раскачиваясь из стороны в сторону. Так меня и нашел мой отец.

Отец пытался расспросить, что здесь произошло. Я открывал рот, но слова не выходили из него. Все завертелось, скорая и полиция приехали. Труп моей матери увезли в морг. Меня отвезли в больницу. Мне вкололи успокоительное и снотворное. Я отключился.

Когда пришел в себя, у меня не двигались ни руки, ни ноги. Врач, сказал, что на нервной почве у меня отнялась речь, и меня парализовало, но это должно пройти.

Все решили, что нас хотели ограбить. Мать оказалась нечаянно дома и от этого пострадала. А мне, якобы, просто повезло.

Мужчина, который был с моей матерью, приходил ко мне в палату с моим отцом. Я так понял, что мужчина начальник моего отца. Отец очень перед ним лебезил. И благодарил его за участие в моей судьбе. За медицинское обслуживание платил незнакомый мужчина. Я видел, как мужчина шушукается о чем-то с врачом, кивая в мою сторону. Толстый конверт опустился в большой карман халата врача.

Меня мучает вопрос, о чем он попросил врача?

продолжение…

Мне почти десять лет. Я уже полгода лежу в этой ненавистной палате. Отец приходил каждый день, потом один раз в неделю, а потом один раз в месяц. Сейчас он вовсе не приходит меня проведать. Вскоре, после случая с моей матерью, у отца начались неприятности на работе. Он приходил ко мне в палату и изливал свое горе. Мало того, что он остался один с сыном инвалидом, так еще и на работе неприятности. В последний раз, когда он приходил ко мне в палату, он был сильно пьян. Врач вызвал охрану, чтоб его вывели за пределы больницы. Мне тогда было очень стыдно за моего отца.

Когда отец перестал навещать меня, врач, который взял деньги у начальника моего отца, зачастил ко мне в палату. Он каждый день назначал мне то уколы, то капельницы. Ужас накатывал на меня с каждым его приходом.

Врач заглядывал мне в глаза, щипал меня за руки и за ноги. Проверяя, не вернулась ли ко мне чувствительность. После очередной капельницы мне стало плохо. Я чувствовал, как мое сердце учащенно забилось. Казалось, что оно сейчас выскочит из груди. Я наверно отключился, последнее, что я помню, это писк аппарата, который был подключен ко мне. И размытый образ женщины с приятным голосом.

Очнулся я в другой палате. Женщина-врач, сидела у моей постели. Она увидела, что я открыл глаза, женщина мне улыбнулась. Она поправила одеяло на моей груди, откинула волосы с моего лба. Как мне были приятны ее прикосновения. Моя мать никогда так не делала.

Женщина-врач вышла в коридор, не закрывая дверь, она сказала медсестре, чтоб ко мне никого не пускали. Даже моего лечащего врача. Женщина ушла, мне она очень понравилась. Медсестра вошла ко мне в палату. Она была молоденькой девушкой. Медсестра посмотрела на меня и заговорила:

«Знаешь, ты наверно в рубашке родился. Если бы Любовь Петровна не зашла в твою палату, когда сердечко твое остановилось. Летал бы сейчас ангелочком. Любовь Петровна добрая и справедливая, она твоего лечащего врача на чистую воду выведет. Он капельницы тебе не те прописывал, ты от них мог на тот свет отправиться. У Любовь Петровны горе большое. У нее сын умер. Чуть- чуть не дождался донорского сердца. Везли из-за границы, а самолет задержали. Ему было всего десять лет, умер прямо на руках Любовь Петровны. Мы думали, что с ума сойдет. Она на работе целыми сутками пропадает. Домой, можно сказать, и не ходит. А тут с тобой этот случай, ты бы видел, какой шум поднялся. Скорее всего, твоего лечащего, выгонят, а может и посадят. Любовь Петровна сидела у твоей постели, пока ты глаза не открыл. Ладно, я пойду, позже к тебе загляну. Я на вахте в конце коридора, наш этаж охраняется, не бойся.»

Первый раз за длительное время со мной поговорили. Жаль, что я не могу ответить, или спросить, что ни будь. Мне хочется спросить про моего отца, почему он не приходит ко мне?

Прошла неделя, Любовь Петровна и правда была замечательной женщиной. Она окружила меня заботой. В конце недели у меня наметился прогресс. Врач стукнула молотком по нервной точке, и у меня дернулся палец на руке. Моей радости не было предела. В течении месяца мое тело, как будто оттаяло. Я начал сидеть. Я был очень слаб. Но я попросил лист бумаги и карандаш. Я коряво написал:«Где мой отец?» Любовь Петровна сжала губы, отвела глаза. Потом взяла мои руки в свои и ответила на мой вопрос: «Твой отец, не выдержал всех тягот, которые случились с ним за последнее время. Он покончил жизнь самоубийством, бросился с моста. Он был очень пьян».

Я горевал, мое сердечко просто сжалось и не хотело разжиматься. Слезы уже кончились. Как же мне теперь жить? Что со мной будет? Куда меня отправят после выписки из больницы?

Пришли из органов опеки. Они разговаривали с Любовь Петровной. Я не понимал, о чем они там спорят. После длительного разговора Любовь Петровна зашла в мою палату вместе с женщиной из опеки. Любовь Петровна присела на мою кровать, взяла меня за руки и спросила:

– Миша, ты хочешь жить со мной?

– Да, конечно- не своим голосом ответил я.

Я сидел в кресле и смотрел телевизор. Начались местные новости. Самой главной новостью была гибель директора ООО «Меркурий». Показали место происшествия, искорёженный автомобиль дымился. Его только потушили пожарные. Потом показали фото директора «Меркурия». Я подскочил в кресле, это был тот самый мужчина, который был с моей матерью.