Мы встречаемся не слишком часто, но он говорит, что нам этого достаточно. Я не спорю с ним — более частое общение, превратившись в рутину, уже не дарило бы и мне той остроты ощущений, которую я получаю сейчас. Дозы адреналина, что выплёскивается в мою кровь на наших свиданиях, хватает до следующей встречи. Сейчас я уже полностью ему доверяю. Я просто закрываю глаза и спокойно отдаю себя его умелым и сильным рукам.

Так было не всегда. И иногда мне нравится вспоминать нашу первую встречу.

Надо сказать, что я несколько задержалась. Мои подруги прошли всё это гораздо раньше. И, когда на девичьих посиделках разговор скатывался на сей предмет, я скромно отмалчивалась. Не скрою, в душе я гордилась, что сумела сохранить себя дольше других, но иногда тревожное состояние посещало меня: вдруг упущу время. Перед сном я часто представляла, как это будет. Я знала, что боль неизбежна, немного побаивалась, но гнала от себя эти мысли.

В тот день я долго собиралась, тщательно выбирала одежду и косметику, чтобы они не подвели меня в самый ответственный момент. Но, оказавшись рядом с ним, поняла, что всё это совсем не важно, и скрупулезно подобранная губная помада нам только мешает. Я хотела быть честной с ним, я рассказала ему о своих страхах, я просила быть со мной нежным и терпимым. Он с готовностью обещал это, и я почему-то ему поверила. Я даже не заметила, как моё тело переместилось в другую плоскость, и вот я вижу перед собой его глаза, которые неумолимо приближаются к моему лицу. Я стараюсь выдержать этот взгляд, найти в нём понимание, но, почувствовав лёгкое прикосновение его руки, закрываю глаза и медленно откидываю голову назад. С ужасом понимаю, что моё тело отказывает мне: руки судорожно скребут воздух, ноги непроизвольно сжимаются, а язык лихорадочно шарит по самым укромным уголкам нежной плоти десны, стараясь спрятаться от проникновения. Он мягко, но требовательно говорит, что я должно расслабиться, только так он сможет всё сделать максимально безболезненно. Я стараюсь делать всё, как он велит, ведь я-то у него не первая, он знает, что нужно в этот момент, и, я надеюсь, понимает моё состояние.

Его руки становятся настойчивее, тело подаётся вперёд и я чувствую, что моё слабое сопротивление сломлено. Я уже ощущаю что-то почти внутри себя. Миллион маленьких иголочек, вонзаясь, устремляются вниз, вдоль моего позвоночника. Я непроизвольно напрягаю спину и выгибаю шею ему навстречу. И вдруг — резкая боль, длящаяся всего мгновение. Из моей груди вырывается слабый стон, я вздрагиваю. Он на секунду замирает, а потом продолжает поступательные движения, словно вгрызаясь всё глубже и глубже. Он, словно извиняясь за причинённую боль, тихим голосом просит ещё о нескольких мгновениях терпения. Из моих глаз выкатывается несколько слезинок. Нет, я не чувствую боли, а слёзы — это как освобождение — препятствие сломлено. Вот теперь я сумела расслабиться. И хотя инородное тело всё ёще внутри, движения его становятся более мягкими, пробираясь к выходу. Я глубоко вздыхаю, когда чувствую свободной свою плоть. А он совершенно будничным голосом говорит: «Ну вот, теперь можно сплюнуть» и снимает сверло с бормашины. Так состоялось моё первое знакомство с этим агрегатом. А потом я уже без всякого страха открываю губы навстречу его пальцам и он умело пломбирует моего дебютанта.

Теперь мы встречаемся регулярно, хотя и не очень часто. Количества адреналина. выплёскиваемого в кровь, мне хватает на весь период нашей разлуки.