«Мам, ты сума сошла?! Какой скутер? Тебе лет сколько?!» — моя спокойная и уравновешенная дочь Аня почти кричала. А я только посмеивалась.

Не поверите, но пенсия всегда была моей вожделенной мечтой. Лет примерно с тридцати. Жизнь неслась такая бешеная, что остановиться невозможно было ни на секунду. Работа. Работа. Еще работа. Учеба. Курсы повышения квалификации. Первый ребенок. Второй ребенок. Первый муж. Второй муж. Командировки. Туристические поездки. Подружки. Поклонники. И снова работа. Я просто не успевала спать — на сон отводилось часа три-четыре в сутки. Но организм, который сначала возмущался таким положением вещей, постепенно привык. Поэтому спала я мало, но вставала абсолютно бодрой и отдохнувшей. И — снова в бой, как говорила героиня одного из любимых моих советских фильмов «Большая перемена».

Но иногда… Иногда даже мои неутомимые батарейки «садились». И тогда я отползала куда-то в темный и тихий уголок. И принималась мечтать, как я выйду на пенсию и заживу тихой, спокойной, размеренной жизнью. Пусть даже немножко скучноватой. Просыпаться утром часов в девять и еще долго валяться и нежиться в постели. Не спеша и не торопясь попивать кофеек с газеткой или книжечкой. Медленно прогуливаться по парку или по лесу. Перечитать, наконец, все интересные мне книги. И пересмотреть сериалы и фильмы. Не убегать первой с посиделок с подружками, а оставаться до конца, с наслаждением обсуждая наряды, косметику, мужиков, детей, внуков и свекровей… Красота-то, какая, господи! А еще — дом. Пусть я и коренная жительница мегаполиса, но мечтала купить себе дом в деревне. Нет, не в деревне, а вообще в каком-нибудь лесу. И не купить, а построить. Чтобы это был совсем такой мой дом. Под меня. И жить там, грезилось мне, стану одна. Даже если ко времени выхода на пенсию у меня и будет какой-нибудь муж. Пусть в гости приезжает. По выходным. И дети тоже. С предполагаемыми внуками.

За двадцать с лишним лет мечтаний идея дома выкристаллизовалась до последнего бревнышка в стене и цвета занавесок на кухне. Дочь с сыном, когда я поделилась однажды своей идеей, только фыркнули в ответ:

— Да ты чего, мам?! Как же ты без своей работы драгоценной будешь? Без салонов красоты? Без театров? Без кинопремьер и вернисажей?

А мой тогдашний муж, второй по счету, и вовсе обиделся:

— Вот, значит, как? Я вообще собирался прожить с тобой до глубокой старости и умереть, так сказать, в один день. А ты, значит, хочешь меня только на выходных видеть. Ну-ну…

Кстати сказать, этот разговор с моей стороны совершен шутливый, стал началом конца как-то, крепко, супруг затаил обиду. И не вынес ее — через год разошлись. А при разводе он язвительно заметил:

— Корректируй теперь свою мечту. Муж к тебе по выходным точно ездить не будет.

Я лишь плечами пожала: ну что тут скажешь? Когда взрослый и неглупый мужчина ведет себя как глупый подросток? Но мечту скорректировала. Кстати, от отсутствия «выходного» супруга она нисколько не стала хуже. Однако мечтать — это одно. Живя в нашем государстве, в любое время сложно было представить, как можно на пенсию построить себе дом. Да и просто жить более-менее хорошо. Поэтому уже в сорок лет я завела свой собственный «пенсионный фонд». Огромную банку, в которую стала честно откладывать по десять процентов от всех своих заработков. Я работала в рекламе, поэтому никакой фиксированной зарплаты не получала: сколько заказов выполню, столько и заработаю. А когда «пенсионная» мечта стала достаточно близкой перспективой, я только нарастила рабочие обороты. Да и отсутствие мужа огорчало — с одной стороны. А с другой — давало максимум свободы… для работы! Сын и дочка выросли, поступили в институты, окончили их и стали что-то зарабатывать самостоятельно. Оба трудоголики — абсолютно в меня, не в пап своих. Аня рано вышла замуж, родила Катюшку. Так что «выписанный» из мечты муж был успешно заменен внучкой.

За десять лет до официального пенсионного возраста подруги и родственники все же уговорили меня устроиться на официальную работу. Чтобы хоть какая-то государственная пенсия у меня была. А то с «вольных хлебов» своих я, ясное дело, никаких налогов не платила. Но хоть минимальное, же пособие должно у человека быть — на хлеб, что ли. Моя свободолюбивая натура изо всех сил сопротивлялась «привязке» к одному месту. Но начальство там оказалось более чем лояльное. Поэтому в рекламном бюро фактически лежала моя трудовая книжка. Я же продолжала бегать по заказам и трудиться дома.

Вдень пятидесятилетия я с пристрастием пересчитала, что накопилось на мечту. В принципе, если покупать готовый домик в какой-нибудь отдаленной местности, то на него уже хватало. Но если строить свой и поближе к городу, еще копить и копить. Я решила посоветоваться с детьми. Все же они уже взрослые, надеялась, не будут фыркать, как раньше. И Аня, и сын Кирилл оказались на удивление — единодушными. Сынуля, выслушав мои сомнения, сказал:

— Мать, на постройку, во-первых, еще копить и копить. А во-вторых, ты представляешь, что такое стройка? Она и все деньги, и все силы из тебя высосет. Потому что постоянно надо чего-то докупать. И все нервы вымотает, потому что строителей все время необходимо контролировать. Прораба, конечно, нанять можно. Но и за ним надо следить, чтобы не брал сверх положенного. Ты это все потянешь? Я тебе помочь не смогу в этом деле, сама понимаешь.

Я понимала: сын недавно женился, и моя невестка Лидочка уже была беременна. Аня добавила:

— Если ты на самом деле хочешь в деревню и глушь, давай тогда начинай искать уже построенные варианты. И максимально близко к городу. Думаю, твоих денег хватит. Если что, мы с Кирюхой добавим.

Кирилл же задумчиво протянул:

— Хотя я все еще с трудом представляю тебя в роли деревенского отшельника… Но это еще один плюс в пользу покупки готового дома. Его можно будет так же быстро, и продать, как только тебе надоест жизнь без асфальта, кинотеатров и прочей цивилизации.

Скепсис детей меня не смутил. А вот их совет показался разумным. Поскольку представить себя в роли надсмотрщика над прорабом и рабочими я никак не могла. Просто совсем никак. Поэтому я завела дружбу с одной прекрасной и энергичной риелтершей и стала объезжать с ней пригороды. Сначала ближайшие из тех, на которые мне, в принципе, хватало денег.

Дом моей мечты нашелся довольно быстро. Видимо, я настолько хорошо все визуализировала, что Вселенной ничего не стоило дать мне желаемое. И от города не особо далеко. И деревня рядом, но сам дом — на отшибе и почти в лесу. И даже внешне он выглядел так, как я мечтала. Деревянный утепленный сруб. Огромная кухня. Спальня. Гостиная с камином. Некое подобие маленького кабинетика. И комната для гостей. Куда в своих мечтах я попеременно селила «выходного» мужа и детей. Поэтому я даже не стала торговаться, хотя денег хватало впритык. Сразу сказала: «Беру!»

Оставшиеся три «предпенсионных» года я работала, кажется, еще больше. Все театры, премьеры, посиделки с подружками и возня с внуками стали очень фрагментарными. Я же «доделывала» мечту. Дочь смеялась:

— Мам, ты как беременная кошка. Которая делает себе «гнездо» и тащит туда все. что ей может понадобиться.

И сын похохатывал:

— Хотя, если учесть, как ты скачешь, ты больше похожа на белку, а не на кошку. Которая сделала себе в дупле кладовую и каждую ягодку и орешинку туда волочет.

Я гордо отвечала, что художника обидеть может каждый, а сама продолжала обустраивать дом. И пятидесятипятилетие мы отмечали уже в моей «глуши», которая очень понравилась и друзьям, и родственникам. Детям она нравилась давно — они периодически там гостевали еще до моего официального переезда. Ну что? Мечта сбылась. Я жила так, как мне хотелось много лет. Поздно вставала. Гуляла по лесу. Училась вязать. Читала по вечерам у камина. Собирала подружек на встречи. По выходным дети приезжали с внуками… Вроде бы все хорошо, правда? Но все время меня мучило странное чувство неудовлетворенности.

Меня осенило, когда я пришла в деревенский магазин за продуктами. И услышала разговор двух местных жительниц:

— Ну а чего им тут делать? Библиотеку закрыли давно. Клуба как такового нет. Здание одно осталось. Вот и мотается молодежь вечерами кто где.

— И то верно. А помнишь, еще лет десять назад? И писатели приезжали с выступлениями. И в шахматы-шашки можно было поиграть. И кружки для малышей были. Эх…

В диалог вступила продавщица:

— А главное, все же это можно сделать. И денег огромных не надо. Но кто возьмется? Как Светлана Кузьминична померла, некому. Это ей энергию и время девать некуда было, вот и носилась электровеником. И ей было хорошо, и детям нашим. И нам спокойнее. А теперь… Да что говорить.

Клуб, значит… И библиотека… Интересно. Я развила бурную деятельность. Сходила к деревенскому начальству потолковать. Съездила в райцентр, к более высокому начальству. Поговорила с деревенскими. Обсудила несколько вопросов с подружками и со своими детьми. И вот уже пять лет в деревне клуб! Да не просто клуб, а такой, что со всей округи к нам едут. И детей везут. Потому что библиотеку я организовала отличную, пусть отчасти и из своих собственных книг. Кружки открыла — их мои незамужние и бездетные подруги ведут, которые тоже на пенсии в деревню жить переехали, и свои городские квартиры сдают. И кино нам привозят. И писатели приезжают, и актеры. Не звезды первой величины, конечно, но тоже хорошие. От прежней жизни у меня много же связей осталось.

Вобщем, и в деревне я себе «драйв» придумала — спать снова некогда. Вот только на своих двоих бегать стало тяжеловато. Особенно осенью. И я попросила у детей скутер — в подарок к шестидесятилетию. Дочка развыступалась, а сын поддержал меня. И сестре сказал: — Да ладно тебе, Анька! Ты на мать посмотри: она ж все с молодежью, ей и, правда, нужен скутер. Главное, чтобы она к семидесятилетию мотоцикл не попросила, драйвовая наша старушка…