Читать предыдущую часть: Мы — дети войны. Продолжение

Мама всегда много работала в колхозе. Когда кончилась война, её наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.». Ночами она тоже не отдыхала, шила односельчанам одежду. Некоторые люди сразу не расплачивались за шитьё. Мама сама стеснялась им напоминать и посылала меня. Я тоже плохо справлялась с этой задачей и возвращалась без денег. Я и сейчас не могу отказать, когда у меня просят в долг деньги. А потом ощущаю дискомфорт при встрече с должником, потому что иногда больше года жду отдачи. А должники, видимо, живут спокойно. Зарекаюсь, не давать в долг тем, кто во время не возвращает, но у меня это плохо получается.

Когда мама шила, я присматривалась, помогала придерживать ткань, видела, как мама делала мерки, выкройки, раскраивала ткань. Это мне по-том пригодилось. Я в студенчестве и после шила одежду себе, подругам, а потом и своим детям. Вера тоже всегда шила себе наряды.

Мы с сестрой пытались маме помогать по дому. Чистили картошку, мыли полы, носили из колодца воду. Что бы деревянные серые полы смотрелись хорошо, мы их иногда натирали жёстким веником с битым кирпичом. Это было тяжело, но пол выглядел светлее и праздничнее. Я, когда мыла пол, всегда открывала сундук, доставала мамины вещи, наряжалась в них и пля-сала. Все вещи и обувь были мне очень велики, но мне нравилось их примерять.

Мы тоже ходили в лес за дровами, собирали сухие ветки на земле, что бы топить печь. Резали кустарник для кормления козы. После 7-ого класса сестра Вера поступила в педучилище и жила в г. Кирсанове, поэтому уже в 9 лет я осталась дома одна с мамой.

За работу в колхозе денег не платили, но давали натуральные продукты. Когда давали сахар, мама его варила с молоком (получалось как нынешние конфеты «Коровка»), и заливала в глубокие тарелки. Когда сахар застывал, его выкладывали из тарелок, кругляши заворачивали в чистое полотенце и хранили до праздников под уголком с иконами. Ждать праздников было долго и я, потихоньку, откусывала от сахара края (они были тонкими). Так постепенно, отгрызая сахар, выравнивала края и думала, что мама ниче-го не заметит. Конечно, было заметно, но мама никогда меня не ругала.

Что бы как-то помочь родителям, мы с подружками ходили на разъезд, где останавливался поезд, продавать картошку. Ведро с картошкой было для нас очень тяжёлым, поэтому мы заранее выходили из дома. Ведро несли пустое в руках, а картошку в мешке через плечо. До разъезда дорога была длинная. Дожидаясь поезда, мы красиво укладывали картошку, что бы верх был большой. Поезд стоял всего 1 минуту и за это время мы должны были продать картошку. Из поезда никто не выходил, просто из тамбура забирали у нас вёдра, высыпали картошку себе, а нам давали деньги (ведро картошки стоила 1 рубль). А иногда картошку у нас забирали, потом ведро, на ходу, из вагона выбрасывали, а денег не давали. Было очень обидно, и мы плакали. А если не могли продать, то картошку несли обратно домой.

Но и в это тяжёлое время мы находили себе развлечения. У нас очень хорошая природа была (сейчас уже всё изменилось). Недалеко от села на лугах находились 3 озера разной глубины. На этих озёрах мы учились плавать. Лет в 5-6 мы уже ходили на озёра одни. Но понимали, что купаться опасно. Поэтому сначала купались на 1-ом озере, там воды было нам по колено. Мы ползали на ногах и руках, пытаясь потихоньку держаться на воде. Когда у нас получалось там держаться на воде, не опираясь на руку или ногу, мы переходили на 2-ое озеро.

Там глубина была нам до пояса, и мы учились дальше плавать. Время шло, мы подрастали. Когда хорошо стало получаться плавать на этом озере, мы переходили на 3-ье глубокое большое озеро и учились его переплывать.

Ещё на лугах было купалище – это большой, глубокий и широкий пруд. Там, в основном, рыбачили. Мы там тоже купались у берега и ели водоросли. Нам казались они очень вкусными. Кроме того, когда мы шли купаться мимо бахчей с капустой, мы срывали вилок, делили его на всех и ели. А проходя мимо полей с морковью, выдергивали морковь, вытирали её ботвой и тоже ели. Около дома у нас росла трава с малюсенькими «пышечками». Мы все пышечки съедали. Ели цветочки от акации, они были сладкими и пахли мёдом. Ели клевер и какие-то ещё травы. Я не помню, что бы от этого мы болели.

Лет с 8-ми мы уже с подружками ходили купаться на реку Ворону. Дорога проходила через лес длиною более 3 км. Там было очень глубоко, но мы и там плавали: вначале у берега, а потом доплывали до середины и возвращались обратно. На следующий год начали переплывать на другой берег. Постепенно пытались переплыть без отдыха туда и обратно. Было страшно, но мы друг перед другом преодолевали страх.

Родители запрещали нам ходить на Ворону. Они нас пугали, говорили, что в лесу появились разбойники, они у дороги на дерево повесили в сетке человеческую голову. Мы сначала сильно испугались, и некоторое время не ходили на Ворону. Потом расспросили родителей, в каком месте висит голова. Они нам назвали придуманное место. И, хоть и страшно было, мы снова пошли купаться, бегом пробегая это место, и дальше спокойно шли до реки. Так же мы делали и при возвращении домой.

Чтобы родители не заметили, что мы ходим купаться, мокрые плавки натягивали на палочку и махали ими всю обратную дорогу, так что они до дома высыхали. Однажды, когда мы шли на Ворону, одна подружка угостила нас конфеткой, которые ей привёз брат из Москвы. Они были похожи на школьный ирис. Она нам дала один маленький квадратик на всех, и мы поделили его по крошечке на 5 человек и держали во рту, не глотая, что бы подольше насладиться вкусом.

Там, на другом берегу реки Вороны, находилась деревня Выселки, а за ней город Кирсанов. Что бы попасть в город Кирсанов из нашего села, все переправлялись на лодке на другой берег. За переправу брали 10 копеек, а дальше шли пешком. Расстояние до Кирсанова – 12 км. Иногда ходили пешком по рельсам железной дороги.

Когда были деньги, мама из города привозила конфеты подушечки, ещё их в народе называли «Дунькина радость». Мы их распределяли так, чтобы на 1 стакан чая приходилась 1 конфета. Иногда привозила ливерную колбасу и булочки. Это был настоящий праздник. Позже уже могли покупать домашнюю колбасу. Она была вкусная и очень запашистая.

У мальчишек с Выселок была лодка, и они часто нас брали с собой прокатиться вдоль по реке. Вода в Вороне была очень чистая и тёплая. На воде плавали лилии, кувшинки. Природа по берегам была очень красивая. (Сейчас по Вороне проводят туристический сплав на лодках под названием «Ворона – река золотых зорь»). Уплывали мы далеко, за Коммуну, забывая про время. А надо было ещё обратно к нашему берегу возвращаться. Иногда, купаясь и плавая на лодке, задерживались до вечера, потом бегом бежали домой, что бы успеть до прихода с работы родителей (они работали до темноты). Так проходило наше детство.

Где-то через 4-5 лет после окончания войны, жизнь стала потихоньку налаживаться. Вечерами, в селе на пятачке, собиралась молодёжь постарше нас. Кто учился в Кирсанове, приезжали по воскресеньям домой, и устраивали танцы под гармошку. Девушки уже начинали дружить с парнями, которые их потом провожали до дому, сидели на крылечках до утра. Нам было любопытно, и мы подглядывали за ними. Родителям говорили, что заночуем у подружки, а сами тоже до утра гуляли. Маленький клуб построили уже позже, там показывали кино, были танцы. Иногда мама мне давала 5 копеек, столько стоил детский сеанс, и я тоже с подружками ходила в клуб смотреть кино. Мальчишки, иногда без денег, тайком пробирались в клуб, прятались за экран и смотрели изображение с обратной стороны.

Читать следующую часть: Мы — дети войны. Продолжение 3