В тот весенний майский день занятия в школе закончились рано. Не было еще и 2-х часов дня, когда я шел домой с мыслями о том, как лучше провести его сегодняшнюю половину. Тут со двора ближайшего дома раздались звуки траурной музыки. Из-за угла дома появилась похоронная процессия, причем довольно значительная. Народу было много. Когда оркестранты вышли на улицу, а это была одна из центральных в городе, музыка смолкла, и ее исполнители потихоньку отстали от толпы.

Я незаметно приблизился к провожающим. В народе шли разговоры об умершем. Оказывается, это был какой-то крупный городской чиновник, еще год назад успешно исполнявший свои высокоответственные обязанности. Что-то заинтересовало меня в неясных обрывках разговоров об этом человеке. Говорили, что заболел он год назад и что у него начались проблемы с головой.

Полгода, как он слег и больше не вставал, хотя врачи бегали за ним толпой, да видно бес толку.

А за месяц до кончины у него вообще «поехала крыша». Он вызвал к себе нотариуса и велел переделать завещание, где в новом указал что все его имущество и все его деньги передать нищим, проживавшим и проживающим в доме № 10 на поселке Крылова. Причем разделить это всем поровну. Всю неделю перед своей смертью, находясь в бреду, он твердил:

— Я остался ей должен. Простите меня, люди! Я так и не узнал, как ее зовут… Узнайте, кто была эта девочка? Пусть она простит меня!

Последний день он все просил узнать ее имя. И умер с памятью о ней, так и не узнав ее имени.

Я протолкался к гробу и увидел лицо покойного. Он сильно постарел, с тех пор, как я видел его в тот раз. Это было ровно год назад.

Я тогда учился в 6-м классе и как-то после уроков мы носились с друзьями по недостроенному Дому пионеров. Как вдруг прибежал к нам пацан из соседнего дома.  Он вечно раньше других узнавал обо всех новостях в районе.

— На поселке Крылова 2-х этажку сносить будут! Пошли позыркаем! Вчера оттуда всех бомжей вывезли…

И мы помчались на поселок. Действительно, возле старого 2-х этажного барака стоял кран с подвешенным на тросу чугунным шаром. Барак был собран задолго до войны из шпал, пропитанных креозотом и наверняка простоял бы еще не знаю сколько лет. Рядом уже собралась толпа зевак. В этой толкучке мы узнали человек 5-6 бомжей, живших в этой развалюхе. В доме было 2 подъезда, и возле каждого стояли, взявшись за руки их несчастные жители, в основном старики и женщины. От дома к крану постоянно сновал юркий мужик с каской на голове и кричал крановому:

— Леха! Давай заводи и ехай ближе. Они в момент разбегутся!!

Но крановщик, вначале угрюмо молчавший, вдруг разразился трехэтажным матом, послав

своего мастера куда-то очень далеко…

— Там же люди, живые! Сволочь ты, Васильич!

Васильич наконец понял, что одному ему с толпой бомжей не справится и побежал звонить начальству. Начальство не замедлило подъехать на крутой Волге. В толпе зашептали:

— Приехал сам председатель райисполкома. Щас порядок наведет…

Председатель шагнул к бомжам.

— Мы же вчера вас вывезли за город в брошенную деревню. Там было несколько домов. Все бы устроились.

— Энти дома у черта на куличках. Мы оттуда 3 часа пешком шли. Там нет ни людей, ни магазинов. А дома-то чуть живые, крыши худые, ни дверей, ни окон…А здесь мы уж лет десять, а то и больше живем, никому не мешаем. Тут вот и останемся, валите дом вместе с нами, хоронить не надо будет…

И тут я увидел, как из подъезда вышла девочка, та самая. Я сразу же вспомнил ее. Мне показалось, что она нисколько не повзрослела. Тот же вздернутый носик. Те же косички с дешевыми голубыми бантиками, красный беретик, осеннее пальтишко поверх платьица в синий горошек, синие башмачки.

Она смело подошла к председателю и звонко так, что было слышно всем притихшим зрителям, с обидой в голосе произнесла:

— Ты по что отнимаешь у людей последнее? Построй для них сначала новый дом, потом ломай старый!

— Милая деточка, — председатель вытер платочком пот с лица и затылка, где же я денег то на строительство приюта для бездомных возьму. Мне и для рабочих строить средств не хватает.

— Даешь слово, что построишь для бездомных этот приют – дам я тебе денег!

— Ну, даю слово! — председатель усмехнулся.

Девочка подошла вплотную ко входу в подъезд и показала на неприметный полушпалок, сидевший в стене среди других шпал на верхней части кирпичного цоколя, возвышавшегося над фундаментом дома.

— Нужно аккуратно выдернуть это бревно из стены здания. Оно поддастся, пусть рабочие железками его подцепят с двух сторон!

— Виктор Васильич! – председатель позвал мастера. – Давай, зови сюда своих архаровцев, проверим, что там за бревном?

Мастер подвел двух рабочих с ломами, стоявших немного в стороне от дома. Те тут же подналегли на полушпалок с  2-х сторон и, к удивлению всех присутствующих, довольно легко вытащили его из своего гнезда.

Мы с ребятами подбежали поближе и увидели открывшуюся в кирпичной кладке нишу, а в ней чугунок с крышкой, литров на 5 не меньше.

— Ребята, доставай, скомандовал мастер!

И двое общими усилиями с трудом вытащили чугунок из тайника, но не удержали и уронили его на землю. От удара крышка из чугунка выпала, горшок треснул и оттуда посыпались желтые монетки. Чугунок был доверху наполнен золотом.

Мои пацаны с восхищением загалдели:

— Вот это девчонка! Во дает!

А я с гордостью сказал тогда пацанам:

— Это Лола! Я ее знаю…

Они с завистью смотрели на меня.

Председатель райисполкома так и не сдержал свое слово. Возможно, просто не успел это сделать, возможно так и не сумел –не знаю. Люди говорят, что денег там было на несколько таких ночлежек.

Я шагал вплотную с гробом, рядом с приглашенным батюшкой. Тот шел, постоянно крестился и просил успокоения души умершего. Я тронул его за рукав рясы.

— Батюшка, это очень плохо, что покойный не успокаивается?

— Да, отрок, — подтвердил поп. Его мучала одна мысль перед смертью. Он все искал какую-то девочку и просил узнать, кто она и как ее зовут? Неисповедимы пути Господни! Теперь мысль эта терзает душу его…

— Исповедимы, батюшка, пути эти- возразил я ему. Поп с удивлением воззрился на меня.

— А душа его слышит нас?

— И слышит и видит!

— Тогда я знаю, как успокоить его душу…

Я подбежал ближе к лицу бывшего председателя, нагнулся над гробом и закричал на всю улицу:

ЕЁ ЗОВУТ ЛОЛА! СЛЫШИШЬ? ЛОЛА, ЛОЛА, ЛОЛА!