Елена Малозёмова

«Осколки» Когда мне будет 64…

Магнитофон был новеньким, недавно подаренным Ему родителями. А вот запись… Сто раз перезаписанная песня прорывалась сквозь хрипы и шумы других магнитофонов, людей и стран.
Will you still need me,
Will you still feed me
When I’m sixty-four?..
Какая это была по счёту перезапись? Пятая? Десятая? Половины слов было не разобрать. Но припев Маккартни выкрикивал чётко, и все понимали его вопрос:
«Будешь ли ты так же любить меня, когда мне будет 64?»
В комнате было много народу, но Они были только вдвоём. Не было никого в комнате. Странный ритм этой песни не позволял танцевать ни что-то медленное, ни более-менее быстрое, но это было неважно. Главное, Они вдвоём, и никого вокруг больше нет. Только Они и голос Маккартни:
«Будешь ли ты так же любить меня, когда мне будет 64?»
You’ll be older too…
And if you say the word
I could stay with you.
Дождь, май, вечер. Или уже нет дождя? Может, это капли падают с карагачей и тополей? В лужах отражается свет фонарей, и Они идут по лужам и рассказывают друг другу всё-всё.
— Ты согласен со мной?
— Конечно! А ты ведь не будешь спорить, что это так?
— Нет, не буду! Я полностью согласна!
И опять на людной улице нет никого. И Они идут под зонтом в мокрых по щиколотку джинсах, прижавшись друг к другу, смеясь и радуясь и этому узнаванию. Они ещё не знают своего будущего, совсем не думают о нём. Да и зачем? Ведь Они теперь всегда будут вместе.
Will you still need me,
Will you still feed me
When I’m sixty-four?..
…И опять май и город весь в сирени. Она выходит из подъезда с годовалым племянником на руках.
— А тебе идёт ребёнок.
Она смеётся: — Сейчас посмотрим, идёт ли тебе.
— Ух ты, тяжёлый!..
— Да он уже сам ходит, да, Вовка? Сейчас дойдём до скверика, а там ножками!
Вовка согласен и на ручках и ножками.
Grandchildren on your knee
Vera, Chuck, and Dave
Осенний вечер за окном. Они, уютно устроившись на диване, рассматривают его семейный альбом. Папа, мама, Он с братом… Это тётя, папина сестра, это мамин брат. Он далеко, в России.
— А это кто?
— А это какая-то папина девица. Она ещё до мамы была.
Что-то больно кольнуло где-то, даже не в груди. Она и не поняла, где. Долго рассматривала фотографию незнакомой девушки.
— Ты чего? А вот, посмотри, здесь мне два года. Смешной, да?
— Да…
Какой-то холодок прошелестел между ними. Из минутного тумана выплыл никогда Ею не виданный молодой человек, показывающий незнакомой девчонке Её фотографию: «Да это какая-то папина тёлка, это ещё до мамы было…»
«А ты, ты будешь ли ты так же любить меня, когда мне будет 64?»
…Хоть в мае, хоть в ноябре уже забыто Его лицо, с трудом вспоминается голос. Только светлая грусть о несбывшемся. Лёгкая грусть о тех давнишних мальчике и девочке в мокрых джинсах и майках с самодельными трафаретами битлов на спине, уходящих под весенним дождём по рельсам вслед за трамвайными звонками.
Will you still be sending me a valentine
Birthday greetings, bottle of wine?
И вот опять май и Ей 64… Всё, как тогда: и дожди, и сирень. Фотографий только нет. Ни одной. Там, где есть Он и Она. Ни у Неё, ни у Него… Все порвала. Зато никто не скажет: «Да, это какая-то старая отцовская знакомая, это ещё до мамы было»…
Give me your answer fill in a form
Mine for evermore
Will you still need me
Will you still feed me
When I’m sixty-four? Hoo…