С одной стороны мне кажется, что я уже четыре месяца как впала в ступор. С другой же стороны я все ж за это время хоть что-то, но вполне успешно написала. К чему такая к себе строгость? Об** и другие меня могут. Зато я оторвалась от своего «мрачного подземелья», в котором между прочим почти безвылазно провела восемь лет.

Теперь же совсем другая объективная внешняя причина творческого застоя — исчезновение всех раздражающих факторов превратилось в новый глобальный раздражающий фактор, который я никак не осилюсь преодолеть.

Поэтому, став на тропу борьбы с кризисом, обспросила окружающих какие из польских фильмов им особенно запали в память и душу. Получив информацию, занялась их отсмотром. В рамках данной акции уже/ пока посмотрела четыре кина, которые все оказались трагикомедиями. Что ж, данный факт указывает на близость этого жанра к народной душе.

И вот стала я нести подружайкам свои новые знания. Трындеть о чем-то хочется, а все темы уже избиты. Ну-ка каждый день по полтора часа! Уже обсосаны и рецепты кулинарыне, и рецепты от всех болезней, а знакомых лень и упоминать… И вот такая насущная трагикомичная тема подтянулась! Короче, рассказываю я финал фильма «Ничего смешного», тут его приводить не стану чтоб лишний раз не спойлерить, а мне в ответ: «Да что там эта придуманная история. Слушай, как у нас было!» И мы внезапно вышли на новую живую волну.

А было у них в Комиссаровке так: ко всем несомненным праздникам, типа Пасха, Красная Горка и другие похожие, плюс даты и годовщины местного значения Василий Петрович Ткач и ещё пара — тройка сознательных жителей деревеньки подходили со всей ответственностью — с усердием маршрутного транспорта обходя кучкующиеся на кладбище группы поминающих.

Василий Петрович выделялся особой памятью на все эти не малочисленные и с неприятной быстротой пополняющиеся даты. Он досконально помнил кто, когда, и точно — где, чем снискал себе славу местного эрудита. И не обделенный некоторым актерским дарованием он всегда вовремя подрывал к нужной могилке, когда народ уже слегка поддал и новому компаньону обрадуется. А он — дескать: «Как раз шел мимо, а тут вы. Надо же! И мне неудобно даже подумать пройти мимо, не разделив с вами вашу скорбь».

Так эта компания сыновей лейтенанта Шмидта и шныряла по погосту изо дня в день, из года в год.

В удачные для охоты дни — домой направлялись уже по сумеркам. Но тут по разному бывало, иногда мокрые, иногда ползком, или к утру свежевыспамшись на свежем месте, в лучшем случае — ближе к ночи, поддерживая деревья, заборы или что еще вокруг явно падало.

И вот однажды удачным вечером Василий Петрович уже почти дошел до выхода, но остановило его нелегкое на самом краю погоста у дороги, где в пухлую землю совсем недавно ушел его закадычный друг, сосед, да к тому же ещё и полный тезка — Василий Петрович Кунцев.

Остановился Василий Петрович чтоб ещё раз попрощаться с другом. Подошел поближе, посмотрел на приколотую неровно фотографию товарища, потянулся ее поправить, а она возьми и упади. Во всяком случае так было впоследствии рассказано. А кто его все видел, кроме проявляющихся первых звезд августовского неба?

Василь Петрович, конечно, за фотографией нагнулся, хоть ему уже и тяжело было это упражнение совершать, чай не мальчик, а годочков уже вокруг полтинника. Короче, поднял он это фото, приладил как мог, и потянуло его в последний раз перед уходом, дорогого друга поцеловать.

На свежей могиле неровностей полно, земля просаживалась, тем более дождь недавно прошел… Но Василь Петрович все же от своего плана не отставал, и как-то до фотографии губами дотянулся. Но опять поскользнулся. Короче, прислонило его к кресту этому, глубоко вбитому, деревянному, крепкому, теплому, а дальше окончательно закружилось все вокруг и он затих.

И надо же было соседке — доярке Марийке ещё после Василия-то Петровича с кладбища задержаться выходить. Она при виде замеченной издалека странной фигурной конструкции сначала испуганно замерла, потом узнала соседа по одежде и окликнула. Объект не отзывался. Марийка подошла поближе. Василий Петрович стоял прислоненный полупрофилем к фотографии усопшего, его широко раскинутые руки возлежали поверх крыльев креста, изо рта на фото покойного струилась присыхающая слюна и раздавалось посвистывающее похрапывание, а ноги, так и хочется сказать «задние», наверное потому что они были далеко отставлены, создавали конструкцию опоры падающего забора. Мешковатые темно- коричневые штаны заметно измазались влажной землей, указывая, что Василий Петрович провел неравный бой со скользкой поверхностью, и все же не дал ей себя поработить, а с колен встал. Серовато- белая рубаха сильно выбилась из брюк, и несколько пуговиц на ней расстегнулись, обнажая голубую майку, то есть человек мог так и замерзнуть.

Походив вкруг соседа, Марийка определила, что он может и соскользнуть на землю, а та — с дождя пока ещё сырая. Не ровен час он так и простудится.

«Может разбудить?» — решала она. Но при мысли, что тогда придется тащить засыпающего Василия Петровича до самого дома чуть не на себе, а он — не легкий, то желание будить у Марийки испарилось.

Тогда дабы не дать соседу упасть, она придумала удачный на её взгляд ход: сняв с головы платок, а так же порывшись в своей поклаже, она насобирала подходящий плану инвентарь и принялась за дело.

Быстрыми и умелыми движениями Василий Петрович оказался накрепко прификсирован к своей опоре без особой возможности к шевелению.
Осмотрев свою добротную работу Марийка отправилась домой. Какой у неё был дальнейший план на спасения соседа от простуды история не сохранила… Тем более, что дорога её окончательно сморила, и придя домой она уже не очень помнила о произошедшем, так как с удивлением обнаружив отсутствие на голове платка, и ещё несколько раз пошарила себя по затылку в поисках оного.

Через часик, возвращающая на велосипеде с бахчи Оксана Андреевна, подъезжая к кладбищу, ещё на дальних подступах к нему услыхала какой-то вопль. Она и так недолюбливала этот участок дороги… А тут стала настраивать себя, что ей просто слышится. Но по мере приближения вопль не смолкал, а переливался и смешивался с каким-то стуком.

Оксана Андреевна, стараясь не думать о потустороннем, осматривалась, надеясь увидеть какой- нибудь легитимный источник шума. Женщина она была не робкая, тем более при ней имелась большая тяпка и еще кое какие орудия, но всякой смелости есть предел. А тут все же — кладбище, куда заходить она точно не намеревалась.

Ах, если бы Василия Петровича Кунцева похоронили чуть дальше от дороги, то неизвестно до чего бы достоялся Василий Петрович Ткач! Но с дороги его было очень хорошо заметно.

Ускорившись было на своем транспорте, Оксана Андреевна притормозила, присмотрелась… Прислушалась… Взяв свою оборонительную тяпку она подошла чуток поближе.

Если бы она ехала на двадцать минут позже, то уже бы трудно было ей что-то разглядеть… Но вот ещё все же разглядела.

— Вася, это ты что ли? — спросила она.

— Кто тут? — надорванным горлом хрипло закричал из последних сил Василий Петрович.- Спасите! Помогите! — вихлял он головой перед надписью на кресте.

Осмелев, Оксана Андреевна подошла поближе. Увидела красный с сиреневыми петухами явно Мариинкин платок, которым Василий Петрович был привязан ко кресту она быстро сообразила проблему. Его руки, так же привязанные какими-то бечевочками, возлежали примотанные запястьями и локтями на крыльях креста, который он уже заметно, но не критично расшатал.

Василий Петрович со всех сил безуспешно тряс руками, словно пытался взлететь, но вырваться из ужасающих его объятий не мог. Искаженное ужасом лицо мужчины было на уровне прилаженной на гвоздик слегка помятой и испачканной фотографии его тезки.

— Погодь! Сейчас отвяжу, — сказала ему Оксана Андреевна и начала разбираться с узелками, пока не поняла, что это довольно таки сложно.

Она решила принести нож и повернулась уходить за ним.

При виде того, что его тут оставляют, Василий Петрович взвыл из последних сил:

— Куда ты! Окса-а-ана, не уходи, — захрипел он.- Отвяжи же же меня.

— Да не ссы ты, сейчас мигом вернусь, — почему-то уже очень весело ответила она.- Я только за ножом.

Когда мокрый и трясущийся Василий Петрович наконец оказался отвязанным, он не говоря ни слова благодарности своей спасительнице, какими-то удивительно ровными широкими шагами стал удаляться с поля. В его походке присутствовала некая торжественная размеренность.

Оксана Андреевна аккуратненько свернула Марийкин платок, села на велосипед и обгоняя Василия Петровича помчала рассказывать о его чудесном спасении.

https://yapishu.net/book/336853

** Следующий правдивый рассказ — в следующий раз.**