Моей маме надоели ежедневные выходки мужа – алкоголика, и забрав меня, она уехала в Сызрань. Там нашлась работа с предоставлением жилья. И вот наши вещи из железнодорожного контейнера, привезены домой. Мы с мамой собрали кровать и кухонный стол. Осмотрев разбросанные по комнатам вещи, мама тяжело вздохнула, и сказала:

— Пока не соберут шкаф и тумбочки, вещи буду лежать так. И не расслабляйся, теперь ты в нашей семье единственный мужчина! Я забивать гвозди и шурупы не могу, инструменты есть, пробуй.

На следующее утро, я прибил в квартире все крючки и полки. На моё счастье, дом был кирпичным, а перегородки деревянными. Когда вернулась с работы мама, она расплакалась от умиления. А потом, мы с ней вдвоём повесили на кухне навесные шкафы. Вечером мама обняла меня, чмокнула в щёку и сказала: «Мужик растёт!»

На следующий день, вдохновлённый похвалой мамы, я собрал три тумбочки. Петли на них были рояльными, а о существовании шуруповёрта я тогда не знал, поэтому каждый шуруп пришлось вкручивать вручную. Но я справился. Реакция мамы повторилась. Я был на седьмом небе от счастья!

И на следующий день, я взялся за сборку трёхдверного шифоньера. О том, что его надо собирать, положив лицевой стороной на пол, я не знал. Придвинув основание к стене, я поставил на него левую стенку, забив с двух сторон гвозди в стену. Теперь она надёжно стояла вертикально. Так же я поступил с остальными двумя стенками. Потом я поставил на место крышку шифоньера, и закрепил её. Дальше я закрепил заднюю стенку, развернул шифоньер, и начал прикручивать дверки. Вкручивать шурупы с прямым шлицем, частично сорванным, советского производства, это разновидность пытки. Их было штук шестьдесят. Последний десяток я закручивал левой рукой, т.к. на правой ладони появился огромный волдырь.

Вернувшись с работы, мама сильно удивилась, увидев собранный шифоньер.

— Кто собирал?
— Я.
— Артур, я устала, и мне не до шуток. Сколько мы должны за сборку?
— Одну твою улыбку.
— Неужели ты сам?
— Смотри, — сказал я и показал волдырь.

Мама снова прижала меня к себе, и тихо плакала, а я чувствовал, как на мою макушку падали её слёзы…