В командировку в пионерский лагерь Белое озеро я приехал с большой сумкой. Запас сигарет до конца лета, бельё и два приличных пакета с едой. На запасе еды настояла мама:

— На место приедешь после обеда, на ужин тебя могут не позвать. Коллег в дороге угостишь.

Мама как в воду смотрела, пообедал я из своих запасов, а на ужин опоздал. Сеанс радиосвязи закончился поздно. На завтрак я тоже опоздал, а в обед доел мамины запасы. Я начал подозревать, что если буду дисциплинированно работать, то умру от голода. За пару часов до вечернего сеанса я пошёл в столовую на переговоры.

Меня встретили приветливо, радиста в этом лагере называли вторым директором. Самая бойкая поварёшка спросил меня, понизив голос:

— А ты сегодня обедал в столовой?
— Нет, а что?
— Врачиха нас заставила сварить деткам первое блюдо из крапивы.
— Зачем? – удивился я, — вы к войне их готовите?
— Нет, для их здоровья. Мы сварили, детки съели. А потом весь сончас дрыстали. В туалеты очередь, так детки вдоль забора всё обосрали. У всех животики болят, докторша в панике, у неё таблетки закончились. Дело идёт к карантину, ты по связи главный, какие там новости?
— Пока не в курсе, а вы тоже бегали?
— Нет, мы не дуры, чтобы эту бурду есть. А ты почему есть не приходишь? Голодовку объявил или худеешь?
— Мамины запасы доедал. У меня сеансы на приёмы пищи накладываются, как мой предшественник питался?
— Очень просто, приходи после сеанса, обслужим по высшему разряду!

Едва я вернулся в радиостанцию, как подошла директор лагеря и судя по белому халату — врач. Я установил соединение, и директор траурным тоном сообщила:

— У нас ЧП, деток после обеда понос прошиб. Всех. Доктор рядом, передаю ей трубочку.
— Я проверяла, это не эпидемия. Я провела эксперимент, для укрепления здоровья деток. На первое мы приготовили щи из крапивы. Они поели с аппетитом, а в сончас началось! Наверно повара намудрили. Нам нужны две машины скорой помощи, и побольше желудочных таблеток. Ситуация под контролем, я гарантирую! Те детки, что приняли таблетки, чувствуют себя хорошо!

Едва они ушли, в радиостанцию вошла женщина и представилась:

— Раиса, завпроизводством столовой. О чём эти дамы говорили?
— Доктор бочку катила на поваров, из-за щей с крапивой.
— Вот сучка! Спасибо за информацию!

Минут через двадцать в радиостанцию вошла девочка лет десяти и жалобным голосом попросила:

— Дяденька, а можно я маме позвоню? У меня животик болит.
— Можно, номер помнишь?
— Да, вот на листочке написано.

Едва я установил соединение, как девочка вырвала у меня трубку и закричала, заливаясь слезами:

— Мамочка, родная, забери меня отсюда, у меня животик болит! Мне здесь плохо!

Когда девочка ушла, я решил на ужин не ходить.

Через несколько часов в лагерь приехали скорые, и начался медосмотр. Карантин не объявили, а повара потом рассказывали, что на кухне, две мрачные личности в белых халатах, что-то искали. Но не нашли. Весь вечер я работал, врачи постоянно звонили. В десятом часу привезли нового доктора, а старого увезли.

Едва последний УАЗик скрылся в лесу, поварёшки принесли мне еду. А час спустя пришла Раиса. Она поставила на стол банку сгущёнки и банку растворимого кофе.

— Это тебе, и запомни, я за полезную информацию плачу щедро…

А утром директор объявила мне:

— Есть будешь после окончания сеанса, плюс один час.
— Почему? – удивился я.
— Если все отравятся – ты сможешь позвонить. А без тебя – никто не сможет.

Поварёшки отработали эту схему безопасности более эффективно, они кормили меня со своего стола. Ели они раньше всех, и не то, что готовили для всех…