Эпиграф 1:
«Some things in life are bad, they can really make you mad
Other things just make you swear and curse.
When you’re chewing on life’s gristle, don’t grumble, give a whistle
And this’ll help things turn out for the best…
And…always look on the bright side of life…
Always look on the light side of life…»
Песенка из К\Ф «Житие Брайана».

Эпиграф 2:
«Купил мужик шляпу, а она ему как раз»
Отличный анекдот.

Эпиграф 3:
«Так мы быстрее запутаемся, а ведь мы именно этого и хотим»
Наугад Верхолосёвский, рассказ «Собрание».

Давайте сразу условимся, что во избежание всяких неприятных последствий, всех участников далее описываемых событий мы не наречём именами.

Но, поскольку распознавать их как-то надо, мы обозначим их буквами латинского алфавита. То есть — как бы введём переменные.
Это тем более верно, что вместо прибывших на симпозиум могли бы прибыть совершенно другие люди, и ничего существенного не изменилось бы.

Или мог вообще никто не приехать. Всё-таки у всех своя жизнь, дела и всяческая суета. Ну не знаю, у кого — забор не покрашен, у кого — дерево не посажено, у кого — морда не набита, хотя человек явно ведёт себя так, что должна быть набита. Не знаю, в общем, какие там такие могли быть уважительные причины не приехать.

Но, коли уж кто-то, всё-таки, приехал, собрание началось.

Ну, что же, теперь познакомимся с Х. То есть «икс», а не «Ха», остряки.

Х — это такой толстый дяденька средних лет, с лысиной, усиками и бегающими глазами. Ему даже приходится носить очки, что бы глазки не убежали слишком далеко, что может привести к нежелательным последствиям, типа слепоты.

Облачён он в старомодный пиджак, и аналогичные брюки, я бы сказал даже — аналоговые, тёплые, ламповые брюки. Цвет его гардероба распознать невозможно, так стара эта одёжка: цвет её давно состарился, и сдох, и — вот лично я его оплакиваю. В этих, честно говоря, тряпках давно и надолго поселилась моль. Моль так хорошо там устроилась, что кое-где на одежде видны башенки домиков, и прочих строений, каковые есть: памятники, церкви, и даже своего рода Кремль, Белый Дом, и достаточно Пизанская башня. Года через три у моли начнётся большая ядерная война. Я знаю, о чём вы думаете — это отличный сюжет, было бы интересно об этом прочитать. Ну что же, мне было бы тоже интересно коротать своё ожидание последнего дня, поедая рябчиков, и ананасы в шампанском, а не лапшу быстрого приготовления. Жизнь, она, знаете, вообще — не подарок. В смысле, конечно, подарок. Как дарёный конь. Нечего ей в зубы смотреть. А то нос откусит. Как той Варваре.

Кто отвлёкся? Я отвлёкся? А, вообще да. Отвлёкся.

Под пиджаком, скорее всего, по идейным (тем или иным) соображениям ничего нет, кроме телес Х’а, благородно скрашенных галстучком-бабкой.

На ногах он носит что-то непонятное, то ли тапки в виде зверюшки, то ли валенки. А может это у него ноги такие. Ну что, имеет право — на то демократия. Я одного знавал, так он на ногах нёс свою жизнь. И где он сейчас?

Итак, Х бодро заполз на сцену, подошёл к месту оратора.

Критически оглядел табличку «место оратора не занимать», и занял место оратора. Он вообще заядлый нонконформист — всё время сидит на окрашенном, выходит через запертые двери, вскрывает всё, что нельзя вскрывать, употребляет в пищу всё, что нельзя съедать, дарит старикам и новорожденным игрушки класса «от 3 до 7 лет», в общем, зрелая личность. Горжусь этим персонажем, что уж тут. Прямо смотрю на него, у думаю — какой я всё-таки молодец, что такого придумал — прямо, не Наугад, а Толстой, просто Джойс. Все эти Уилисы-фигилисы, все эти Карамазовы-шаровазовы, все эти дяди Вани, и вся эта шобла, про которую написана эта серия, ЖЗЛ, называется, это же всё детский сад по сравнению с этим великолепием. Стоят, бедные, в сторонке, теребят платочки, и ищат прикурить, как те пограничники.

Пока я заслуженно восхищался собой, Х исподлобья оглядел слушателей.

— Припёрлись! — начал он торжественную речь, — дома вам не сидится! Ну, раз уж пришли, то, конечно, рассаживайтесь поудобнее, только стулья не пачкайте. Я имею в виду, что вот мне, например, удобнее всего сидеть на стуле на корточках, так вот — если у кого такая же ерунда, то не надо тут! Потому что вы тут не дома! Здесь вам вообще не тут! Не вздумайте чувствовать себя как дома.
Раздались долгие аплодисменты.

Пришедшие хлопали в ладоши прямо стоя, поскольку сесть никто ещё не успел, а теперь уже — как-то страшно даже.

Наконец, кое-как расселись. Это отметила и уборщица, которая как раз приступила к своим непосредственным обязанностям: а именно стала убирать. Убирая она то и дело натыкалась на чьи-бы-то-ни-было ноги, и бормотала: «Расселись тут!». И, конечно, убирала ноги, для этого у неё была с собой циркулярная пила.

Х торжествующе оглядел зал.

Зал не отреагировал.

Люди, сидящие в зале, переглянулись, пытаясь выяснить по какому поводу их тут торжествующе оглядывают — вроде нечему особенно радоваться, да и звали, кажется, не для этого. Потом поняли, что торжествующе оглядели не их, а зал, и успокоились.
Так разрешилось это недоразумение.

Х, на радостях, вздохнул, и заговорил.

— Итак, товарищи! Люди! Львы, орлы, куропатки и граждане! Собрание по случаю данного положения вещей на текущий момент разрешите считать открытым!

— Разрешаем! — Закричала половина зала.

— Ни в коем случае! — Заорала другая половина.

Третья же половина молчала, поскольку половин не может быть три. Их не более двух, и с этим ничего не поделаешь. Каких-нибудь других кусочков может быть больше двух, а половин — ни-ни. Так что третья половина безмолвствовала в своём небытие — ничего страшного, все там будем.

Люди, сидевшие в зале испуганно молчали, не привыкши к такому поведению со стороны зала.

— Перед выступлением первого нашего оратора я позволю себе зачитать выдержки из труда, посвящённого Истинно Интеллигентному Либо Интервентскому Поведению, сокращённо — ИИЛИП. Зачитываю: «Рассмотрим поведение Джентльмена, в его ущербности, по отношению к поведению Интеллигента. Начнём с долгов. Да-да, это я намекаю тебе, Сашенька, читай внимательно. Джентльмен старается не брать в долг у другого Джентльмена, а взяв непременно в кротчайшие сроки возвращает долг. Это в корне неверно. Интеллигент спокойно, и, даже несколько навязчево берёт в долг у интеллигента, и, как бы его не били, не возвращает долг. В случает с Джентльменом мы видим, что другой джентльмен чувствует себя скрягой: У него ведь не берут в долг, значит, знают, что всё равно не даст. Это всё, конечно, через «дескать», но всё-таки. Когда же ему возвращают деньги, он опять чувствует себя чмом с маленькой буквы, мол, не может простить старому приятелю, с которым столько выпили, столько дрались, столько собак выгуляли, столько тростей потеряли, столько дождей и туманов видывали, и даже, скорее всего, раскрыли пару преступлений, попыхивая трубкой, под треск камина — цивилизация, всё-таки, Великобритания, людей всё время режут, что бы благородным господам было, что раскрывать. Фи, да и только. Интеллигент же дарит своему коллеге-интеллигенту чувство собственной щедрости и значимости, вот, мол, иду за деньгами ни к кому-то, а к Тебе, о, рахат-лукум моих очей! И не верну тебе ни в жисть эти деньги, исключительно из деликатности — дабы ты не посчитал меня оскорбителем, вот, мол, подавись своими деньгами, стервазавер ты!» — Х замолк, давая понять, что цитата окончена.

Постоял, ожидая реакции, не дождался, всплакнул, высморкался, взял себя в руки, опять разрыдался,и, сквозь густые, но по-мужски скупые слёзы продолжил.

— Итак, Первый Оратор приехал к нам из одного старого города. Не знаю, из какого именно — этих старых городов у нас тьма тьмущая, где уж все запомнить? Но этот город точно где-нибудь располагается… скажем, к востоку от чего-нибудь… И, вместе с тем, немногим южнее чего-нибудь другого… Встречайте — серебряный призёр Чемпионата Мира по Чапаеву, золотой призёр Чемпионата Урюпинска по боксу, лауреат Букера, не взявший Букера лишь потому, что ни одной причины давать ему Букера никто не видит — У.

У взошёл на сцену. Да нет, не «У», а «Игрек». А, вы знаете, пусть будет «У», какая разница. Вообще, делайте, что хотите, хорошо? Лишь бы не было войны, как говорится. Я определённо выше всего этого. Мне, знаете, вообще всё равно. У меня вон — корова не доена. И не куплена. И не желанна. Это же сколько дел, сколько дел, захотеть купить корову, купить корову, подоить. Это вам не буквы читать — большая, серьёзная жизнь. Опять же, твитер давно пора завести. И этот, ин сто грамм. То есть истина в вине, а ин сто грамм — наверное, тоже какая-нибудь такая завирушка. Что? Не смешно? Ну, знаете, раз не смешно, тогда вам придётся читать дальше. Я хотел уже прекратить этот бардак, но раз вы так себя ведёте — слушайте дальше.

Значит, у нас — «У». Это, значит, у нас был пожилой дядечка в военной форме. У него было усталое, усатое лицо. Он непрерывно трясся. Лицо периодически пыталось убежать с головы, и где-нибудь отдохнуть. Правда, вот пресс — да, пресс у него завидный, тут нечего сказать — кубики, хоть азбуку на ней пишу. Он специально на пузе вырез сделал, что бы все видели, так что вокруг него всё время вились девушки, и сочувствующие. Ну, сюда их не пустили — не знаю, просто по воле повествователя, без объяснения.
— Я не хотел бы долго рассусоливать, мусолить там, или как-то подолгу излагать свои мысли, — начал он, кажется, с самого разумного, что вообще прозвучало сегодня на планете, но, увы, на этом не закончил, а только продолжил.

— Так что, что бы вот, стремиться к краткости, не тянуть там за хвост, и за что там ещё тянут, и резину тоже не тянуть, начну сразу с середины, ладно? Итак, начинаю — …отрим на примере буквы «Е». Накопление буквы «Е» — несколько выгодно, но в целом весьма сомнительно. Вот. То есть сомнительно. Конечно, буквы, схожие с «Е» есть не только в Русском, но и во многих алфавитах латинской системы, а они, преимущественно, какие-то нерусские, и даже, в чём-то, русофобские, конечно. Но! То есть — есть, конечно, но! Оно «но», и оно есть. И оно такое: мне представляется более выгодным и удачным накопление букв «О». Копить буквы «О», то есть, и всячески способствовать их размножению в этом тяжёлом, негостеприимном и русофобском мире. Чем больше «О», тем лучше, собственно, что бы короче было, и за хвост никого не тянуть. Судите сами, «О» в той, или уж иной мере присутствует во всех алфавитах латинской системы. То есть — во всех. Кроме того, «О» можно использовать как нуль! Разве буквой «Е» заменим мы цифру? Нет! То есть — нет. Далее — «О» может заменить и круг, вернее, эллипс. А то и, правда, если под напрячься, круг. Вот! И более того, не исключено, что, в некоторых иероглифах, нам так же пригодится «О»! И, конечно…

На этих словах У тревожно огляделся, и, с достоинством, ускакал со сцены, размахивая руками в разные стороны — то, значит, в одни, то в другие. Х вздохнул.

— Итак, товарищи, поступило предложение экономить буквы «О» с целью применения их где попало. Ну, что я могу добавить? Ничего. Доклад, вернее, середина доклада, исчерпывающий… щая… Правда я признаюсь, ничего не понял, но это уже, наверное, мелочи, докладчик именитый — Стёпа он. Или не Стёпа. Не важно, но мы все его знаем. Я, во всяком случае, его знаю он же в доме живёт, напротив меня, и, Алка к нему всё время чего-то бегает. А что ей не бегать, если Васька-то ейный — гвоздь в стену вбить не может, не то, что бы чего-то там. Ну а чё, а сама и виновата, я же к ней со всей душой, бывало, Светка говорю… В смысле, Алка, пошли, говорю, со мной жить, у меня хорошо — носки стирать почти не надо, во-первых найди ещё те носки, во-вторых они же маленькие у меня, за счёт дырок на пятках-то. Нет, всё ей, значит, что бы любил, или хотя бы не бухал. Ну, и дура. Меня, такого-то умничку… Да-да, Алка, я вижу, что ты со своим хахалем в зале. Знаешь что, ты пока подумай хорошенько, может ко мне, а? Я недавно из-под мусора пол откопал — не поверишь, паркетный, оказывается. Ты думай, думай. А вы, остальные, пока, вот чего. Значит, поступило предложение, не помню уже, там что-то было про букву «Е». А что, хорошая буква, не хуже других. И посему я спрашиваю вашего к нему отношения, к предложению, то есть, а именно: «за» вы или «против»? Кто «за» прошу поднять руку.
Почти все люди, сидевшие в зале задрали свои конечности. Их восхитила эта мысль — собирать и экономить буквы «О» и применять их налево и направо.

Им уже грезились перспективы, отворяемые подобными действиями, и какие перспективы — ох, язву вам в душу.

Короче, всем стало понятно, что докладчик предложил ПРОРЫВ ВПЕРЁД.

Х оглядел голосующих, пошевелил губами и вынес вердикт в неизвестном направлении.

Воротившись на сцену он изрёк следующее:

— Так, братцы, не стану считать, сколько тут вас проголосовало «за», однако, явно больше двух человек, так что предложение нашего многоуважаемого У, этого старого дебила, да-да, Алка, он дебил, мы принимаем, во избежание лишней бюрократии, как бы единогласно. Возражений нет? Возражения есть. Ну и чёрт с ними. Продолжим нашу насыщенную программу. А я хочу прочитать стишок. И прочитаю, что уж тут.

Я посещаю лес порой,
Хотя, пожалуй, мог бы чаще,
Но всё-таки пропах корой,
И много раз бывал во чаще,

О, лес, ты символ красоты,
В тебе всё доброе смешалось,
Я быть хочу с тобой на «ты»,
Мне до того чуть-чуть осталось,

Я гость средь сосен и берёз
Исконно русских средь деревьев,
И я провёл немало гроз,
В твоих прекрасных, чудных тенях.

Здесь нет дорог, здесь дыма нет,
Я чувствую себя как дома,
Я светлым костерком согрет,
Я, это самое, влюблённый

В твой дивный вид, и, типа, там,
Я возвращаюсь вновь к тебе,
Вновь как бы верю в чудеса,
Приятно, типа, в тишине,

И, как сказать, ну, значит, ты
Ну, то есть, ты, э…, как бы это,
Пусть как бы сбудутся мечты,
Усталого мечты поэта,

И, понимаешь, как бы птиц,
По типу пения шального,
Эээ… вроде как бы это… Лиц
Типа, напоминают кроны,

Под шелест листьев, как бы мне,
Ну, типа, понимаешь, славно,
И это, блин, ну то есть мне
Вот как бы это, то есть это… славно,

И типа, эээ, ну то есть, эээ…
Ну, понимаешь, э… э-э-ээ….
И в то же время как бы э…
Иначе говоря ээ-э.

Ээ, ээ, ээ, ээ,
Ээ, ээ, ээ, ээ-э,
Ээ-ээ, ээ-ээ,
Ээээ,ээ-ээ-э.

Никто стихотворение не оценил. Тогда Х гневно зарыдал, и начал раскачиваться влево-влево-влево, потому что был человеком постоянным и не мог позволить себе раскачиваться влево-вправо. Ну и — он ведь всё-таки был леваком. Кстати, забавное упражнение — попробуйте вообразить себе человека, который раскачивается в одну сторону, игнорируя все остальные. Чувствуете? Да-да, это закипает мозг. Добро пожаловать в мой мир, читатель!

А пока вы пытаетесь смириться со своей новой участью, история продолжается. Чу, слышен пушек гул, и Х вскричал, будто назгул:
— Ладно ладно, вы ещё оцените! Вы ещё поймёте всю глобальность моего метафизического стиха, всю его неоспоримую значимость для субъекта, государства и планеты в целом. Вы меня очень обидели сейчас. Но я гордый и не обижаюсь, — сказал он сдерживая слёзки, и вытирая сопельки, — а вы козлы и гниды. Уродыыы… — гордо разрыдался наш герой в лицо изумлённой публики, — Чё расселись? Сейчас на сцену выйдет одна сволочь, и прочитает нам свою вздорную лекцию на странную тему.

На сцену вышел следующий оратор: назовём его тоже «У», потому что неохота мне никаких Z, никаких «Бэ», «Зю» и «Ять», пусть будет ещё один «игрек» и не лезьте, в самом деле, что вы как маленькие — какая разница. Пусть в нашем, будто бы уравнении, будет два нетождественных игрека, или две разных «у» — так мы быстрее запутаемся, а ведь мы именно этого и хотим — иначе вы бы давно бросили читать этот текст.

У начал лекцию.

— Долгие годы человечество шло к тупику, и почти достигло тупика, и скоро тупик этот минует и не заметит. Это потому что человечество тупое, и тупики тупые, и сам процесс сближения с тупиками крайне тупой. Проще говоря тупо всё, и вы тупые, и я тупой, хотя немного в меньшей степени. Я чё предлагаю. Я предлагаю называть вещи своими именами. Все беды (о, поверьте мне, тупые беды, крайне тупые и даже комические) тупого человечества от того, что оно не называет вещей своими именами. А я говорю, хватит! Хватит, тупые вы ублюдки! Пора! Так пора, что уже поздно! Время пришло открыть глаза — так открыть, что бы аж морды перекосило! Никакой больше лжи, одна только истина! Будем называть вещи своими именами! Например, меня зовут Владимир. А вот это трибуна. Чувствуете? Правильно, тупость. Но теперь я делаю так: называю её Вовой, и всё становиться кристально ясно. А сцену я назову Вовкой и станет просто совсем замечательно, и я уже готов пойти, плясать — на радостях. Потом я назову кресло Володей, а дверную ручку не знаю.. Владимиром, и настанет всеобщий рай. Очень жаль, что вы все настолько тупы, что бы не понять таких простых и в какой-то степени элементарных вещей. Всё. Я закончил, потому что если вы уже поняли, то вы так же тупы как я, а если нет, то вы несравненно более тупы, и нет ни малейшего смысла распинаться далее. Всё. Целую.

Он покинул зал под грохот аплодисментов. Народу так понравилось это предложение, что я напишу его ещё раз: он покинул зал под грохот аплодисментов. Какое предложение, просто блеск. В нём, как в «Братьях Карамазовых» — всё, что надо знать о жизни. В нём и «он», и «покинул»… Дальше я, было, сам напрягся, был скользкий момент, но следующее слово пришло, словно кто-то моими руками создавал глыбу слов: «Зал». А это место — «под грохот», а? Каково? Это вам не «Улисс», тут талант нужен. «Под грохот» — и все в напряжении, смотрят друг на друга, думают — ах, чем же разрешится эта коллизия. и тут — катарсис «аплодисментов» — о, какое новаторство! Ах, какая прелесть, дамы — лучше падайте в обморок сами, по доброй воле, пока вам не уронили. Мужчины, сегодня у нас гендерное равноправие — то же плачьте, и падайте в обморок, сегодня можно. И, заметьте, ведь теперь становится ясно — иначе и быть не могло, конечно «аплодисментов» — никаких тебе роялей в кустах, никаких Deus ex machina, никаких обезьян из яиц. О, я божество сюжетостроения, кланяйтесь мне!

На самом-то деле, кто-то просто кинул в него, в нашего У кресло и зашиб, кажется, насмерть. Не то, что бы со зла. А пожалуй, что и со зла. Облажася я что-то с гипотезой… так вот получилось, ничего уже не исправить.

На сцену меж тем вернулся Х, брезгливо оглядел тело У и произнёс загадочные слова:

— Кто ракета, ешь красный, алю-лю, да прохожий иней оспорил! О, терестав, о самберлои! В соответствии с приказом номер двадцать четыре, «о перелёте птиц, уносящих с собой наши детские сердца», имею сообщить, что чётные числа, с сего дня, признаются недействительными, и всякое существование материи, во всём многообразии её форм, и взаимодействий, а так же — энергии, тёмной энергии, и всей прочей дряни, по чётным числам должно прекращаться, с тем, что бы возобновляться по числам нечётным.

И ушёл. Он поехал домой и там решил спиться. И спился потому что был ответственным человеком и всё доводил до конца, чего бы то ему не стоило. А ему было непросто — как великану Блюму в том прекрасном фильме. Я серьёзно — это прекрасный фильм. Не смотрите, что его советует человек, написавший этот текст — Марк Захаров совсем не виноват.

Мы же продолжаем наш рассказ. Озверев от такого поведения Х’а, народ в зале стал леопардами, слонятами, котятами, нерпами, соломенными псами и енотами,удодами и пиявками, короче,озверел. Озверев народ принялся жевать травку и охотиться, спариваться, и на солнышке лежать, и на солнышко глядеть. Иногда народ ходил всей тусовкой на водопой, а по ночам эволюционировал втихаря — что бы соседи не узнали, а то на смех поднимут, или побьют, чего доброго. Из здания никто не выходил в здание никого не пускали. Оно приближалось — не то, которое клоун, конечно, а другое. Приближалось, полное гнева, буровя землю, и по мере того как близилось, время останавливало бег свой.

Что же, в чём же суть этого рассказа? Не знаю. И никто не знает. Надо ли экономить буквы «О», надо ли называть вещи своими именами? Не знаю, право же. Я уверен только в том, что Х спился используя странную смесь пива с расчёской, которую он плавил с помощью зажигалки. Не думаю, что было вкусно. Но в самом составе я уверен. Ещё я знаю что дважды два четыре, и смутно припоминаю что такое логорифм и интеграл. Это да, этого у меня не отнять. Вообще, надо сказать, что из всех бывших в зале, я единственный не озверел уж не знаю почему — то ли потому что так получилось, то ли потому что и до этого не особенно-то и походил на человека. А увидев, как они все звереют, я трусливо сбежал. Знаете, вы бы на моём месте поступили бы так же. Это вам сейчас кажется, что нет. Ага, герои, то же мне. Да говорю, убежали бы. Ещё быстрее бы убежали. Обгадились бы даже. Я? Я не, не обгадился. Я два дня не ел, вот и удержался.

Прибежал, значит, домой, да и сразу — кофей, сигарета… В контакт полез… Посмотрел всякие группы… Демотиватор лайкнул… Ещё один… Репост, конечно, такая смешная картинка… А тут очень глубокая мысль… Лайк… Потом спать лёг.

А потом — что-то такое, через месяц, решил написать этот рассказ, но не придумал зачем. Наверное, этого уже никто никогда не узнает.