Давно переехал из родного города. Недавно выпал небольшой отпуск, и я решил отправиться в родные края. По иронии судьбы, в одном купе со мной ехал мой одноклассник. Немного выпив, мы стали вспоминать наши школьные будни. И вот в одном моменте нам вспоминается парень по имени Антон, который из-за своего псих расстройства любил провоцировать людей. Антон мог легко подойти к старшекласснику, обозвать его, вывести на эмоции, после чего, получив по роже, спокойно уйти. Однажды его запинали сразу три человека, а когда они его били, он продолжал оскорблять их и их семьи. Подобное происходило так часто, что его мать перестала ходить в школу, чтобы разбираться с его проблемами. Посмеявшись, мой одноклассник сквозь смех говорит – Так убили Антоху.- Я был шокирован его словами, но мне стало интересно, как это произошло. Оказывается, Антон, женился. В один из вечеров он начал выводить жену на эмоции, та, не выдержав, схватила сковородку и от души приложилась ему по голове. Я не поверил его словам, но на ближайшей станции я загуглил имя одноклассника и город. Как оказалось это, правда. Его жена пробила ему голову одним ударом. Женщина была беременна, и видимо поэтому она так отреагировала.

Темнота, словно хищная гигантская рыбина, заглатывала все вокруг. Тем не менее мужики нашего двора далеко не старческого возраста по старинке играли в домино, оттягивай момент возвращения в душные квартиры. Среди них была и я.

Вскоре мы все-таки встали из-за стола. Через десять минут должен был начаться футбольный матч, транслируемый в прямом эфире. Да и дочке, по моим расчетам, вполне хватило времени, чтобы посудачить с подружками и, возможно, с мальчиками. Я понимаю, что в четырнадцать лет девочка уже имеет право на свои секреты, это совершенно нормально. Дело в том, что минуло пять лет, как мы развелись с женой и Анютка выбрала для дальнейшего сосуществования меня. Что касается бывшей жены, она заявила, что ее тут — в наших краях — никто не ценит в качестве артистки, и умотала в поисках славы в Израиль. Итак, я уже собирался войти в подъезд, когда неожиданно услышал за спиной:

— Молодой человек, вы меня не проводите?

Оглянулся. Буквально в двух шагах от меня стояла особа приятной наружности, которую я видел впервые. Позже выяснилось, что она пришла проведать свою бабушку в соседнем подъезде и теперь возвращалась от нее к себе домой.

Попервоначалу хотелось предложить ей воспользоваться услугами такси, что было вполне логично, однако, еще раз взглянув на незнакомку, я решил принести в жертву футбол и любезно поинтересовался:

— Проводить? Куда?

— На Маяковского. Через сквер, так ближе. Я бы, конечно, могла вызвать такси, но перед сном предпочитаю прогуляться. Смелая девушка.

— Я тоже, — бодро кашлянул я и поправил очки.

Мы коротко познакомились. Девушку звали Эльвирой.

Надо сказать, что в упомянутом сквере вечерами частенько случаются скверные истории, и многие представительницы слабого пола в одиночку предпочитают его обходить стороной. Поэтому я расправил грудь колесом и решительно первым шагнул в темноту. И когда мы выбрались в круг света единственного на весь сквер фонаря, словно боксеры на яркий ринг, путь нам, как я и опасался, преградили трое неизвестных скверных малолетних субъектов, о внешности которых ничего позитивного сказать я не могу.

Они были явно разогреты алкоголем или чем-то там еще покрепче. Традиционных «сколько, дядя, времени» или «дай закурить» не последовало. Жаль, поскольку у меня был на такой ход событий припасен целый арсенал словесных приемов, призывающих к порядку и совести, а также рассказов о моем тесном сотрудничестве со многими правоохранительными органами. Увы. На сей раз ничего такого не пригодилось: мне, что называется, без разведки боем въехали в челюсть. Очки улетели в одну сторону, а мое полубезжизненное тело — в другую. А дальше последовали эпизоды, которые могли бы украсить любой детективный, вполне себе остросюжетный фильм.

Моя очаровательная на вид, беззащитная и хрупкая спутница точными приемами русских боевых искусств в искусном сочетании с элементами карате в считанные минуты обратила в паническое бегство обидчиков и возможных насильников.

— Браво! — зааплодировал я. вставая с земли и поднимая свои очки, а точнее, то, что от них осталось. — Можно было бы еще и на бис, да, смотрю, желающих не найдется!

Она мило и кротко улыбнулась. Я сконфуженно привел в порядок прическу и одежду, а потом, как только обрел дар речи, непринужденно поинтересовался:

— Позвольте узнать, Эльвира, зачем вам, владеющей столь полезными в темных скверах навыками, понадобился я в провожатые? Я навсегда посрамлен вашим несравненным мастерством самообороны.

На это моя спутница, снова улыбнувшись, ответила:

— Вы, мужчины, совершенно не знаете психологии женщины. Вы нужны, чтобы было кому оценить это мое мастерство, — и она легким движением поправила сбившуюся кофточку.

Минуту я пребывал в растерянности, а потом, мысля по-мужски, решил, что каким-то образом завоевал сердце симпатичной воительницы. И приблизился к ней — очень захотелось ее поцеловать.

— Без глупостей! — предупредила она. — Я вас просила проводить меня, а не провести. Улавливаете разницу?

Разницу и загадочную женскую логику я, конечно, в тот момент не улавливал. Куда уж нам, неотесанным мужикам, до их женской премудрости. Ведь у нас «только одно на уме». В то же время я прекрасно понимал, что в данном случае сумели провести меня. И вот возвращаюсь я к своему дому после тех проводов с приключениями. Конечно, Эльвира и ее ироничная улыбка не выходили из головы. И хотя представить дальнейшие отношения с такой боевой дамой было проблематично, я начал фантазировать на тему о том, как бы встретиться с ней снова. Хотелось бы как можно скорее… И вот иду, напеваю известную песенку «Странная женщина, странная, схожая с птицею раненой…».

И совершенно неожиданно своими близорукими глазами (очки, после физического воздействия требовавшие ремонта, находились в кармане ветровки) я заметил в траве под тополем женский кошелек. Почему я так решил? Он был малинового цвета, а это, без сомнения, говорило о том, что он принадлежал женщине. Я поднял его, раскрыл. Внутри находилась внушительная сумма денег.

Когда я вернулся в родные пенаты, Анюта делала уроки.

Я положил перед ней найденный только что кошелек.

— Это что, мне подарок? — живо поинтересовалась дочка.

— Только что нашел в нашем дворе, — ответил я.

Дочка раскрыла кошелек и вывалила содержимое на стол. Взяла в руки впечатляющих размеров стопку купюр и округлила глаза:

— Ничего себе. Свезло-то как! Тут спокойно хватит мне на планшет!

— Эти деньги надо вернуть хозяйке, — строго возразил я. — Скорее всего, судя по цвету, кошелек принадлежит женщине. А ты пока пользуйся компьютером.

— Но ты, же обещал мне дать деньги на планшет, — недовольно скривила губы Анютка. — У всех моих девчонок есть!

— И у тебя будет через две недели. Получу отпускные, и еще немного есть в заначке, — заверил я дочь.

— И как, интересно, ты найдешь ту, кому принадлежит этот клад? Хотя… — Анютка достала из кошелька застрявшую там визитку. И прочитала: — «Фитнес-клуб» Эльвира и К». И телефон имеется.

Я без труда сообразил, что потеря принадлежит моей недавней знакомой. И ужасно обрадовался.

Не медля ни минуты, я набрал номер ее мобильного.

— Эльвира, еще раз здравствуйте. Не спите?

— Пока нет. Ворона, кошелек потеряла, а в нем была вся моя зарплата.

— Не расстраивайтесь, я нашел его возле нашего дома, — радостно сообщил я.

— Потрясающе! Видать, судьба нам еще раз встретиться!

— Видать, — улыбнулся я. — Где и когда?

— Вы в церкви бываете? — спросила Эльвира.

Я был удивлен. И на периферии сознания возникала уверенность, что с этой девушкой не соскучишься.

— Редко, — пробормотал я и почему-то добавил: — У меня мама постоянно туда ходит.

— Вот там завтра и встретимся, — сказала Эльвира. — Часиков в десять. Когда начинается служба. Согласны?

— Согласен, — сказал я. — Странная вы женщина.

— Да уж, какая есть.

И я снова, словно воочию, увидел ее хитрую улыбку.

Мы встретились. Я отдал Эльвире кошелек. И вот идем по тротуару, солнышко припекает, она и говорит.

— Я работаю — художником-реставратором. Старинные иконы люблю восстанавливать больше всего. Иногда отправляюсь в командировки, бываю в разных местах. Поэтому давно решила, что должна уметь за себя постоять. Иначе жди беды… А спортом я с детства занимаюсь. И фитнес-клуб мы с друзьями организовали.

— А может быть, вам просто нужен надежный спутник и защитник? — осторожно поинтересовался я, не зная, как может отреагировать на столь прозрачный намек Эльвира.

Она засмеялась.

— Ну как вам сказать… Я трудоголик, увлечена своей работой. А вас часто видела, когда навещала бабушку. Вы выглядели таким беззащитным и почему-то потерянным. То на лавочке сидите, то в это дурацкое домино играете…

Я чуть не обиделся. А потом просто и честно ответил:

— Стараюсь предоставлять дочке немного пространства для самостоятельности.

В общем, в тот вечер я проводил Эльвиру до нее фитнес-клуба. Зашел в него и сам. А потом мы с Аленкой стали его постоянными клиентами. Дочка с Эльвирой быстро нашли общий язык. Что было дальше — наверное, вы сами догадываетесь…

Иду домой, на нашем этаже вижу двух женщин с мелким, ну мало ли к кому пришли. Захожу в квартиру, муж рассказывает, что они ходят по квартирам с целью рассказать о библии. Далее с его слов, после звонка нам:

— Здравствуйте, сейчас тяжелое время, кризис, Вы не задумывались как дальше жить?

— Обычно.

— Ну Вам же наверняка тяжело кормить семью, детишек.

— Давайте вы мне сразу скажете, что вам надо?

— Приглашаем Вас на бесплатный семинар по изучению библии, а также можете пожертвовать денежку малоимущим.

— Я сатанист, библию хорошо знаю (неправда, просто угорает)

— Нельзя же так, поэтому у Вас все беды…

— Кажется, беды у тех, кто ходит побирается

— Вы бы постеснялись при ребенке так говорить

— Ну вы же не постеснялись его таскать к чужим людям и заниматься попрошайничеством, значит, привычный

— Вам не хватает слова божьего!

— Это врядли, а вам точно не хватает мозгов.

Закрыл дверь.

Эх, я все пропустила, а уже лет 5 их ждала, пгмщики-аферисты редкие гости у нас 🙁

Елена Малозёмова

Небо в алмазах

Шестого июня 1962 года Борис шагнул на перрон из поезда «Воркута-Москва».

В голове навязчиво стучала песня, которую гоняли в поезде по радио при подъезде к Москве: «Здравствуй, столица, здравствуй Москва, здравствуй, московское небо!» Он поднял голову вверх. Там, высоко, плыли облака.

— Ну, здравствуй, столица! – попытался улыбнуться, но как-то не покатило, лишь жалкий оскал получился. Борис разозлился сам на себя: — Я домой вернулся! К бабушке! К брату! А не в этот город.

Он резко, как перед заплывом, выдохнул воздух и второй раз шагнул, уже совсем в Москву.

Народ с интересом оглядывал его наряд: брюки-дудочки, пиджак с накладными плечами, ботинки «на манке». Мда… Ну, хоть ботинки не жали, размер ноги остался тот же. А костюм, несмотря на всю гипертрофированную его зауженность, болтался на нём во все стороны. «Я – как кузнечик сейчас…» — грустно улыбнулся Борис и, для довершения картины своей полной нынешней нелепости, провёл рукой по едва отросшему ёжику на голове. «Главное, до Юрки доехать. Он что-нибудь на первое время подкинет, а потом сам куплю. Что там сейчас носят?» Стал приглядываться к проходящим мимо мужчинам и аж зажмурился: быстрей, быстрей доехать до Юрки, снять с себя этот жуткий маскарадный пиджак с еле заметными каплями крови на плечах и лацканах. А там – хоть в ватник, хоть в пижаму – лишь бы снять, забыть, не помнить…

— Ваши документики! – раздался голос сбоку. Милиционер щёгольски откозырял и протянул в ожидании руку.

«Ишь ты, какой славный мусорок! Ну, документы так документы». Борис протянул справку об освобождении.

— Я так прикидываю, вы лет десять назад сели? Судя по одежде.

— Так точно, гражданин начальник!

— Да ладно, чего уж там! Товарищ… — сержант козырнул ещё раз.

…Он шагнул в автобус и забился там в самый конец, в самый угол, чтобы как можно меньше людей видели его скоморошный наряд. Попытался согнуться, стать меньше, незаметнее, невидимее. Москва, любимый и ненавистный город, медленно проносился мимо, сверкая и звеня. Голова закружилась от суматошной кутерьмы машин и людей. Надо же! Совсем не замечал он этого раньше, тоже куда-то вечно опаздывал, раздавая обещания обязательно быть, непременно посетить и радостно отпраздновать.

Вот и Юркина остановка. Дом. Подъезд. Этаж. Дверь после короткого звонка радостно распахнулась и ему в живот ткнулась бабушка. Запричитала, засмеялась, заплакала – всё сразу.

— Бабуль, — тихонько оторвал её от пиджака Юра, — ну всё, всё. Тут ещё куча народу хочет поцеловаться.

И налетели на Бориса родственники радостные, целовали-обнимали, жали руку и хлопали по плечам. Последним подошёл дед Нил. Даже он приехал из Подмосковья обнять внука.

— Ты, кажись, Борька, ещё вымахал, совсем уже два метра! – гордо оглядел его дед.

— Да нет, деда, на баланде тюремной сильно не подрастёшь. Такой же остался, просто худой.

— Но такой же красивый, — пропела двоюродная сестра Лариса. – Сейчас новый французский актёр появился, Аленом Делоном зовут. Так вот, я каждый раз тебя вспоминала, как на его фильмы ходила. Темноволосый и синеглазый, как ты, Боренька. Я и подружкам в институте всем так и сказала!

— Вот как! И про то, где я нахожусь, тоже рассказала?

— Да ладно, Борь, чего ты? – потупилась Лариса.

— Да, я тоже фильм с Делоном видела, и тоже тебя вспоминала. Прямо копия. Так что не обижай мою дочку, — вступила в разговор отцовская младшая сестра Раиса. – Ты в институт-то будешь восстанавливаться? Сниматься надо, а то такая красота пропадает!

— Ладно вам, тётя Рая! Мне бы для начала оклематься, оглядеться, а там посмотрим.

— Так, — строго вступила в разговор Юркина жена Августина. – Пусть Борис примет душ и переоденется, а мы пока за стол, — она подмигнула ему подведённым по моде глазом и увела галдящую родню к накрытому столу.

…Под душем было хорошо. Его посетило давно забытое чувство расслабленности и умиротворения. Совсем не хотелось выходить наружу, к людям. Ни к каким, даже к любимым родственникам.

— Эх! Красота-то какая! Хрусталь-серебро, цветочки-салфеточки! – Борис ввалился в комнату вихляющей походкой. – Августушка, ты, как была мамзелькой, так и осталась мадамкой. Уж и не знаю, с какой стороны к столу-то подходить.

Августина горделиво приподняла голову с аккуратным начёсом, стрельнула глазками и пропела:

— Да будет вам, Борис Тимофеевич. Всё мы помним из твоей бурной жизни, да и ты поди ничего не забыл. Знаешь, в какой руке нож держать.

— Борька, прекрати немедленно и садись рядом, — бабушка постучала по свободному стулу. – А как вилкой пользоваться, я тебе снова напомню, мне не привыкать.

За столом сидели весело. Настроение было хорошее, еда вкусная, спиртного много, но долго посидеть не удалось. Перебрал Раисин муж. Он нечленораздельно ругал власть и грозил куда-то кулаком. Его подхватили за руки и увели домой. Вскоре потянулись и оставшиеся, решили: пусть братья побудут вдвоём.

— У меня пока поживёшь. Освоишься немного, а потом в мамину комнату на Хорошёвском переедешь. Я на работе с одним договорился: он новый холодильник покупает, а старый мне отдаст. Мама не захотела покупать, по старинке привыкла, а тебе тяжело будет без холодильника.

— Так хотел мать увидеть. Завтра съездим на кладбище?

— Да, на электричке быстро будет… — Юрий сменил тему. – Свитер-то у меня есть, а вот брюки… Чего худой-то такой? Это ж сколько тебя откармливать?

— Эт вряд ли, — нагнул голову Борис. – Туберкулёз у меня. Да не боись ты, не заражу. Закрытая форма. Пока…

Взгляд Юрия упёрся куда-то в Борькино плечо:

— А что врачи говорят?

— Ну, направление на лечение дали. Но не думаю, что долго протяну. Да не переживай ты! Может, и подлечат ещё. Время ещё есть. Я пока все дела не переделаю, помирать не собираюсь. Времени подумать было много. И для себя я решил, что главное – это найти могилу отца, — Борис схватился за голову. – Господи, могилы, могилы!.. Как же я раньше-то жил? Чем, а, Юрка? Девочки, рестораны, мечты о славе… А теперь – успеть бы могилы навестить. А там можно и самому…

— Эй, эй, ты чего? – Юра потряс его за плечи и быстро сменил тему. – Найти могилу отца – это правильно. Мне всё как-то не до этого было. Хотя и маме, и бабуле обещал. Но, сам понимаешь, семья, работа… — Глаза его загорелись. — А что? Давай вместе в Ленинград смотаемся. Я в военкомате про захоронение узнавал. Может, и найдём, а, Борюсь?

— Конечно, отец рад будет. Только что я ему скажу? Что жизнь свою профукал? Пропил, прогулял, ногами продрыгал? А потом десять лет за чужую вину на Урале лес валил? Что зек я, зек откинувшийся?

В дверь, кутаясь в халат, заглянула Августина:

— Мальчики, не шумите, Олежку разбудите. И вообще, идите по койкам. Наговоритесь ещё.

— Ты иди, Августушка, мы не долго. Сейчас ещё по рюмочке и…

Выпили. Помолчали.

— Что значит, чужую вину? – Юрий упёрся взглядом прямо в лицо. – А кто ж тогда убил ту девчонку?

— Слушай, меня там не было. Я ж упился, как свинья. Игорёша виски у отца свистнул, ну, я и… Виски! Я ж это слово только слышал да в книжках иностранных читал! Забыл я, что сам просил шалаву эту, Любку Лакееву, приволочь новенькую студенточку к Игорьку на дачу. А Игорёша сам на неё, на Зою эту, глаз положил. И давай в меня виски вливать, чтоб не мешался под ногами. Любка-то, куда денется? Подвинется, чего там? Сделает вид, что не поняла ничего. Актриса будущая! Ведь надежда у неё была войти в семью Нотиных. А там и слава, и деньги. Можно и Игорёшины закидоны потерпеть ради папиного лауреатства. Ведь две Ленинских премии, ордена, медали… Осип Нотин! Лучший поэт эпохи, любимец Сталина!

— Подожди, — Юрий помотал головой. – Я не понял. Она же на суде сказала, что с Игорем Нотиным в спальне на втором этаже была! Как же…

— А вот так же! Любаша девочка ещё та была! Одно слово – актриса. Какую комсомолку она из себя всегда изображала, какие отповеди она устраивала на собраниях провинившимся однокурсникам! Тогда забавно было на это смотреть. А потом, на суде было уже не смешно. Лучшая её роль получилась. «Синенькая юбочка, ленточка в косе»…

— Кто не знает Любочку? Любу знают все, — задумчиво подхватил Юра.

— Кто бы мог подумать, какие фортеля эта красотка на даче у Нотиных отчебучивала? А наутро, полуживая, шла на мастерство актера, и как ни в чём не бывало заламывала ручки: «Ах, мы услышим ангелов, ах, мы увидим небо в алмазах!» Бедный Чехов!

Борис аж соскочил со стула, изображая Любовь Лакееву, хитрую подружку своей беспутной юности, а теперь известную актрису кино.

— И ведь и тогда выкрутилась, даже из института не вылетела. Ну, правда, с такими способностями она с любым деканом да прокурором могла договориться.

— А вот Игорёша твой из института вылетел, хоть и шёл по делу лишь свидетелем, — Юрий задумчиво ковырял вилкой в холодце. — Папа-то его, лауреат всего, что только на свете бывает, все свои связи подключил, вытащил сыночка из ямы. За счёт тебя, выходит…

— Ну, кто-то же убил Зою? Вот и заставили Любку на меня указать. Уж не знаю, чего ей там наговорили, а, может, просто пообещали не трогать, если соврёт, что была в спальне с Нотиным.

— А ты, выходит, был самый удачный вариант. Пьяный рядом с унитазом валялся с разбитой головой. Готовый насильник и убийца. А почему молчал?

— Я молчал!? Я доказывал, орал, приводил факты, какие мог. Но против меня был сам Нотин с орденами и медалями, с народной любовью. С адвокатами, следователями и свидетелями. Свидетелями, понимаешь? С Любкой Лакеевой и Игорьком Нотиным. Игорёшу папа защитил, а мой отец…

— Наш отец, Боря, нас раньше защитил, в сорок втором… Как смог…

— Да. Каждый защищает, как умеет. Как совесть подсказывает… Осип-то Матвеевич стрельнуться после этого хотел, да не дали. Отобрали ружьишко-то.

— Но он всё равно вскоре помер. Сам ли или сердечко не выдержало – кто знает? Москва долго слухами полнилась, особенно после фельетона Нариньяни в «Известиях». А Игорёша надолго пропал тогда из Москвы, позор свой где-то в Сибири пересиживал. Сейчас художник. Талантливый, говорят.

— Там вся семейка талантливая, но гнилая. На баб падкая. Так бывает. Уж чего кому господь отмерил. И мне отмерил по его, божеским, понятиям. Сколько отмерил, тем и жив буду.

Братья обнялись, молча выпили и каждый пошёл в свою комнату. Юрий к жене, к сыну, в тепло и покой. А Борис – в чужую одинокую койку.

Он лежал с открытыми глазами и долго смотрел в ночное небо. Туда, где ангелы, где небо в алмазах…

. Вот и прошли 15 дней, завтра домой, получила рекомендации на время ,что буду дома..утро-еду домой. Первое,что делаю по приезду -иду в парикмахерскую.Коса до пояса,сажусь в кресло-режьте покороче…..мастер в шоке,не буду я отрезать такую красоту…Сижу молчу, в глазах слёзы…-» может хотя бы каре?» Это мастер пытается уговорить меня не стричь косу… НЕТ, короче..шепчу я…щёлк щёлк щёлк..и моя коса лежит на столе…ну что ж.в зеркале вижу себя, а впрочем так даже лучше. Это опять мастер меня успокаивает,или себя-не знаю. Я ж не сказала ей, что скоро и этих волос у меня не будет…21 день после первой»красненькой»,,вы не можете представить,что волосы могут БОЛЕТь…как лечь на подушку,..больно,..проведёшь рукой по голове и рука полна волос…вечер- сажусь перед зеркалом ,беру машинку для стрижки .Сынуля,помоги ,самой не удобно. Сказать,что и для него это шок ,значит ничего не сказать…жжжжжжж жужжит машинка и вот я красавица Нефертити… Где наша не пропадала, накупила шарфиков, платочков..Научилась по разному их завязывать,да вроде и ничего …глядишь и прорвёмся. Две недели дома пролетели ,ходила на работу, точнее ездила за рулём моей любимой нивушки.Вот снова в путь дорожку на 2 курс. вот опять я в отделении хто..на этот раз палата №6..почти как у Чехова..Как хорошо,в палате свой туалет,вы себе представить не можете-какое это счастье! Нас трое,Иришка(светлая память) Ты шла на курс впереди меня… Ира,Ирочка,Иришка…директор школы искусств в небольшом провинциальном городке.Сколько было в тебе жизни ..Как ты любила театр. Ты до последнего не верила в диагноз,только после 4 химий была операция и наша всегда неунывающая Иришка упала духом…как сейчас помню-зашла я палату,а ты сидишь такая грустная…Ира,Солнышко ,ты чего? В глазах слёзы-тихий шёпот -у меня не 2 ст,а 3…ближе к 4….поревели тихонько ,но пока то живём… Сколько мы с тобой почудили-1 апреля,лысые балерины -пачки из туалетной бумаги,танец маленьких лебедей..смех смех смех.. соседи мужчины падали от хохота. Ох уж эти наши девчонки,так они говорили про нас. Ну нельзя ТАМ закисать,иначе не выжить. Смеялись сами, смешили других. Как то раз лежим утречком,вставать,что то лень. Медсестра ставит капельницу соседке бабуле,а она всё охает да кряхтит и то плохо и это. Ну не может всё быть плохо,всегда нужно искать позитив, в любой ситуации .И начинаю объяснять какие у нас преимущества в отличие от других.Во первых-экономим на причёсках(лысые же)никакой тебе депиляции -эпиляции…и тут наша бабуля подаёт голос,а что это такое? Ну рассказываю в красках о депиляции и интимных причёсках….хохот стоял такой,что из соседних палат пришли узнать ,что так насмешило.Медсестричка падала от смеха,как сказала,что видела всякое,но такой позитив впервые. потихоньку и 2 курс красненькой преодолела,На удивление намного легче чем первый…

Мне казалось, что свекровь настраивает сына против меня, подчеркивая мою неумелость и неприспособленность к жизни по сравнению с ней. И я старалась. Старалась быть лучше. Вкуснее готовить. Экономнее вести хозяйство. Чище убирать. Быть нежной и заботливой, даже если валилась с ног от усталости. Наконец, через пять лет после свадьбы, я настояла на нашем с мужем переезде из Москвы во Владивосток, где ему предложили работу. Мне хотелось быть как можно дальше от свекрови, чтобы у нее не было возможности вмешиваться в нашу жизнь. И мы уехали. Спустя годы, вспоминая то время, я осознала, что свекровь практически и не вмешивалась.

Она просто рассчитывала на хорошее отношение со стороны сына. Рассчитывала заслуженно. Ведь она его вырастила и выучила в институте, несмотря на уйму трудностей и постоянную нехватку денег. Несмотря на хроническую усталость от тяжелой работы медсестрой хирургического отделения и плохо устроенный быт.

Отец мужа умер от рака, когда сыну было всего десять лет. Бабушки с дедушками жили далеко — в соседних деревнях Кировской области. Свекровь с сыном наведывались к ним летом на пару недель и зимой на Новый год иногда. Те в Москву не приезжали, опасаясь оставлять без присмотра огороды и живность. Да и путешествовать им было нелегко просто в силу возраста и здоровья, тем более что столица с ее суетой их утомляла. В деревнях было привычнее и спокойнее — под присмотром детей и внуков, которые не изменили родине, как некоторые, не уехали осваивать города. Впоследствии связь с ними совсем потерялась. Свекровь часто сокрушалась по этому поводу и добавляла, что сын и я, ее невестка, — единственные близкие ей люди. Меня это и умиляло, и настораживало одновременно.

Я чуть ли не физически ощущала груз ответственности, который свекровь на нас возложила, не спросив нашего желания тянуть эту ношу. Хотя ноша на самом деле была невелика. Всего-то и требовалось, что справляться о ее самочувствии да делать то, что самой свекрови было не под силу. Принести или передвинуть тяжелое. Починить протекающий кран или заменить искрящую электрическую розетку. Побелить потолок и подклеить обои после того, как залили соседи сверху. И просто посидеть рядом и выслушать наболевшее. Никто не требовал ежедневного участия. Но даже еженедельные визиты мужа к маме я воспринимала почти как предательство по отношению к себе. Я ведь строила планы на выходные, мечтала о поездках на природу и культурных мероприятиях вроде посещения музеев и театров, приглашала друзей в гости и сама принимала приглашения, да и просто по магазинам хотела пройтись вместе с мужем, чтобы посмотрел на мне обновки, оценил своим взглядом. А он первым делом к маме рвался и только потом, если время оставалось, уделял внимание мне. Я дулась и обижалась. Каждое его слово о маме воспринимала в штыки. В пример ставила свою собственную мать, которая прекрасно обходилась без нашей постоянной опеки.

У моей мамы на тот момент был уже четвертый муж в обороте. Она порхала как бабочка в свои сорок с небольшим. Посещала аэробику и курсы английского языка, чтобы не отставать от современных веяний. Как только открылись границы, рванула в Европу, а оттуда в, Америку. Писала потом из Чикаго, что обрела истинное счастье в лице какого-то Боба. Приложила к письму его фотографию. Я долго рассматривала черное лицо с блестящей, будто эбонитовой, лысиной и не могла взять в толк, что же мама в нем нашла. Признавать в этом лице своего нового отчима я отказалась категорически. А мама пропала совсем. Меня это, впрочем, не огорчило. Я сосредоточилась на собственной семье. Вила гнездо, готовилась сама стать матерью. Все складывалось отлично, только свекровь досадно мешала нашей идиллии. Нет-нет да высказывала свое мнение о том, как надо жить. Осуждала мою маму. Не оставляла нас в покое ни на неделю. Даже в отпуск к морю пыталась отправиться вместе с нами, что я решительно пресекла, устроив мужу истерику с битьем посуды.

Теперь мне стыдно вспоминать, как отвратительно я себя вела. Как капала мужу на мозг, что его мама требует невозможного. Что придирается ко мне. Что, видимо, не любит меня и хочет разрушить наш брак.

— Чем дальше мы от нее будем, тем крепче будет наша любовь, — заверила я его, когда он проговорился мне о приглашении его во Владивосток.

— Ты что, серьезно? — удивился он. — Это же другой конец страны. Мы же даже по телефону с мамой редко сможем поговорить из-за разницы во времени. А уж встретиться… вообще неизвестно, когда получится.

— Зато каждая встреча будет настоящей радостью, а не обязанностью, — настаивала я.

Свекровь плакала, когда мы сообщили ей о нашем решении переехать. Высказала надежду, что мы не насовсем. А если задержимся, то заберем ее к себе, потому что в Москве без нас ей делать нечего. Я не возражала вслух, но про себя думала, что давно пора было ей обзавестись подругами или мужчину себе найти, чтобы к нам так не привязываться. Вон моя мама, она ведь живет без меня. Почему эта не может? Зачем к нам цепляется? Позже я сделала все, что от меня зависело, чтобы она к нам не прилетала часто и не оставалась надолго. Она, видимо, почувствовала мое отношение и совсем перестала со мной общаться, после того как сын ее — мой муж — погиб в автомобильной аварии. Сама она ненамного его пережила. Спустя два года умерла из-за оторвавшегося тромба.

Мне едва исполнилось сорок три года, когда я осталась совсем одна с двенадцатилетним сыном. Вот когда до меня начало доходить, насколько жестокой и эгоистичной особой я была раньше. Но до конца осознать свое отвратительное поведение я смогла позже, когда сын вырос и женился.

Его избранница не понравилась мне с первой встречи. Вела себя со мной надменно. Сразу дала понять, что не нуждается в моих советах. И вообще рассчитывает жить отдельно и видеться редко. Родом из обеспеченной семьи, она стеснялась моего простецкого вида. Считала мои борщи и котлеты пережитком прошлого. Сама питалась и сына моего приучила к овощным супам и рыбе на пару. Следила за калориями и объемом талии. Сына моего гоняла в спортзал, а когда он меня навещал, следила, чтобы лишний раз вредной еды не попробовал, чтобы под мое опасное влияние не попал.

— Я не прошу ужинать со мной каждый вечер или просто так сидеть рядом, — возмущалась я. — Но элементарно помочь передвинуть мебель или починить сломавшуюся стиральную машину можно?

— Вам дать телефон мастера? — кривила губы невестка. — Или сами в справочнике найдете?

Я наблюдала, как сын заботился о ее благополучии. Работал шесть дней в неделю по десять, а то и двенадцать часов. Она же на работу не устраивалась, пестуя образ светской дивы. Неспешное утро, строгие указания домработнице, спа-салоны и магазины, фитнес-центры и кафе с подружками, ужин с доставкой из ресторана — вот ее расписание и круг интересов. Она не торопилась рожать, но, когда подружки одна за другой забеременели, поддалась общему настроению.

Я про себя радовалась. Думала, что теперь наконец пригожусь в качестве няньки, если ни в каком другом варианте меня видеть не хотят. Однако невестка пригласила профессиональную воспитательницу, а меня попросила не вмешиваться.

— Любовь не помешает, — заметила ей я.

— Любить в первую очередь надо себя, — поучительно ответила она мне.

У меня все внутри сжалось от обиды. Я попыталась высказать наболевшее сыну.

— Мам, не драматизируй, — устало отмахнулся он от меня. — Моя жена все делает правильно.

Она убедила его, что платные услуги лучше родной бабушки. Бабушка может заболеть, и тогда все планы будут нарушены. А воспитательница обязана по договору найти себе достойную замену, если что-то у нее неожиданно произойдет. От бабушки трудно требовать точного выполнения родительских пожеланий. С ней вообще не будешь строго разговаривать при ребенке, это непедагогично, а с приглашенной гувернанткой можно не церемониться. С бабушкой придется считаться, а прислугу в любой момент можно попросить удалиться и не маячить перед глазами.

— Хотя бы в выходной день я могу погулять с внуком? — взмолилась я.

— В выходной мы сами гуляем, — тут же влезла в разговор невестка. — В будни у нас не получается побыть вместе всей семьей.

— Тебе это отольется в будущем, — не сдержалась я. — Почувствуешь на собственной шкуре, что это такое, когда тебя отлучают от сына и внука.

— Да как вы смеете проклятиями сыпать?! — заверещала невестка. — Карга старая!

— Ты это слышал?! — оторопело повернулась я к сыну.

— Успокойтесь, девочки, — примирительно произнес он. — Пожалуйста!

Лицо его при этом выражало дикую усталость. И только ради него я не стала раздувать скандал. А еще я побоялась, что невестка совсем вычеркнет меня из их жизни, объявив опасной для общества. И так она старалась не оставлять меня наедине с внуком. Даже тогда, когда второй раз забеременела и родила девочку.

С появлением третьего ребенка невестка стала вести себя как мать-героиня. И все чаще язвила в мой адрес, что я сама виновата: родила только одного сына. Было бы у меня больше детей, не было бы такой проблемы, как нехватка внимания. Да и самого внимания я бы так активно не искала. В молодости бы намучилась с воспитанием, так и к внукам бы потом не тянуло, жила бы спокойно своей жизнью. Я слушала ее и еле сдерживалась. С одной стороны, я желала ей благополучия, как жене моего сына и матери моих внуков. С другой — сулила испытать ту же душевную боль, какую испытывала сама. И тут же ловила себя на воспоминаниях, насколько была несправедлива по отношению к собственной свекрови. Я знала, за что наказана. И можно было бы простить неразумную невестку. Но мне не хватало и до сих пор не хватает на это сил или мудрости. Даже теперь, когда мой сын повторил судьбу своего деда и отца и рано ушел из жизни.

Для меня его смерть от инфаркта стала жуткой трагедией. Невестка тоже рыдала и сокрушалась. Наверное, все-таки любила его по-настоящему. Впрочем, ей это не помешало вскорости выйти замуж во второй раз.

— Только ради детей, — объяснила она мне перед отъездом.

Уехала вместе с детьми в Австралию. Ведь ее новый муж уже лет десять как туда эмигрировал. Меня с собой, конечно, не позвала. Однако муж ее теперь часто мне звонит и справляется о моих делах. Я не знаю, в курсе ли невестка, но он на самом деле давно строит планы о моем переезде к ним, потому что считает, что бабушки должны быть рядом с внуками. Меня это умиляет и заставляет верить в то, что я уже искупила свою вину и все еще у меня может быть хорошо.

Станислав Малозёмов
Вся жизнь на ладони

Статистика знает вообще всё про всё. Но вот вы спросите её про человека, про жизнь его будущую, про всякие развороты и перипетии событий по дороге к славному или бесславному концу. Да или про то, допустим, сколько у нас бегает туда-сюда умных, а сколько дураков, так ни черта внятного не узнаете вы у статистики. Она всё учитывает, но ни во что не вникает. Не положено.
Есть ещё экстрасенсы, не прогоревшие пока на вранье и лавирующие внутри судьбы отдавшегося им клиента как мастера большого лыжного слалома. Но рано или поздно клиент устает от вязких как повидло и прозрачных как воздушный шарик видений ясновидящей и, не имея даже приблизительно верного результата, либо дают экстрасенсу по голове для стимуляции ясного видения, либо не дают денег, что тоже стимулирует экстрасенса колоть другого клиента ещё яростнее и совсем беспощадно.
Крепче всех за руль управления нашими судьбами вцепились хироманты. Люди они бесстрастные и бесстрашные, поскольку имеют ненаказуемую возможность лепить клиенту горбатого с любой конфигурацией горба, так как работают не виртуалом неосязаемым, а то и потусторонним, а с обычной рукой, точнее – с любой ладонью, на которой прямо-таки всеми узорами и бороздками поставлена гербовая, официальная печать твоей судьбы. Хиромант никогда не лепечет невнятицу типа «мне идет сигнал, что вскоре у вас всё изменится и будет не так, как сегодня»… У него перед глазами натуральный, сделанный природой материал , в котором каждый пупырышек, загиб, перегиб, тонкая линия или шишка под пальцем — это документ, заверенный Всевышним. Это уже исключает возражения клиента.
Но, главное, хиромантия – это наука. Кто-то когда-то так её нагло обозвал. А так как само мероприятие почти шутейное, вроде вызова духов вращением блюдца, то и пусть с ней. Называйся как хочешь, тем более, что продаются толстые и тонкие (для недалеких) книжки со схемами, формулами и портретами великих людей, уважавших хиромантию пятьсот лет назад..
В ней, как в науке, так и в практике – главное — не путать линии. Вот борозда ума. И хиромант тебе гладит её и утверждает что у тебя жутко много ума. Просто с ума сойти можно от того, сколько одному человеку отсыпали с небес ума. И тебе деваться некуда. Тебе не надо этому верить или не верить. Надо просто запомнить. А лучше записать для надежности. Потому как ум – это такая эфемерная штука: одни думают, что он у тебя есть, (включая тебя самого) а другие — хоть ты все стены у него в квартире облепи цветной ксерокопией линии твоего ума с автографом нашедшего эту линию хироманта – сомневаются. А многие вообще грубо не согласны. Ну, дураки же. Разве можно переть буром против убедительной науки? Чему и кому тогда доверять?
Ну, вот же у тебя линия любви, изрытая шрамами разлук и тупых пролётов мимо. У неё глубина – таракан из неё не вылезет, если линия ума даст добро таракана туда засунуть. Это о чем говорит? О том, что охмуреж девчонок, начиная с 5 класса и посещение секты «кому за 40» с целью свалить в койку тётку, у которой в койке сто лет и конь не валялся — это не развлекуха для твоей жгучей физиологии, а любовь. Любовь, вам говорят! Вот линия. Природный документ.
Или вот бугор Венеры! Испещрен полосками, образующими клетки и ещё более замысловатые фигуры. Места живого нет на бугре. Следовательно, это официальная справка о том, что перелюбил ты в худшем смысле этого благородного слова всех, кроме английской королевы. Да и то – пёс его знает. Там у них секреты умеют хранить, в Скотланд Ярде.
Ну да ладно. Счастье, как жизнь показывает, и не в уме, поскольку его приткнуть сейчас некуда, да и не в любви, от которой кроме горя расставаний и детей нечаянных – нет результата. Счастье, оно в самой жизни. Вот живешь полтинник лет, а то и более того, а не помираешь. Счастье это? А как же!!! Не для всех, конечно, но для тебя самого — однозначно. Одной хиромантке при обследовании моей линии жизни стало плохо, истерика её прихватила и душевный надлом. Потому как она впервые видела живого мужика, который 382 года уже просуетился на земле, а линия жизни сползла с ладони , прошла через всю руку, плечо, спину и закончилась там, на чем я сижу, постоянно эту линию придавливая. А то бы она и дальше пошла. Получается, что жить мне ещё минимально 7,5 десятых тысяч лет, сказала хиромантка. А если я начну со стула вставать почаще, хотя бухгалтерская работа этого не поощряет, то могу вообще жить на одной площадке вместе с Кощеем Бессмертным.
.Так что главное у человека – не сама голова. Не любовь, не сердечность, верность или этот, как его? — ум! Главное – ладошка.
Я одного мужика знаю. Фаната хиромантии. Так он с утра до вечера кулачки сжимает и разжимает, сжимает и опять разжимает. На ладошках гвоздиком аккуратно линии продляет и углубляет. Вот у кого линия ума! Ему бы ко всему ещё и самого ума добавить — ну вылитый бы был нобелевский лауреат! Или вообще главбух на пивзаводе!
Ну а чего бы и не помечтать?

Слышал где-то, что настоящими друзьями, можно обзавестись только в детстве. Возможно. Среди всех своих знакомых, я могу назвать друзьями только двоих. Они были моими друзьями еще в то далекое детство. Остаются ими и поныне. Но вот недавно, у меня появился еще один знакомый, которого, я, если наши отношения со временем не изменятся, могу вскоре причислить к своим настоящим друзьям.

История нашей встречи и знакомства, была как анекдотична, так и трагична. Ну не трагична, слишком громко сказано. Драматична. Но осадок все же неприятный остался.

В жаркий летний день, мы, с моим другом Павлом, поехали в выходной на озеро, искупаться. Озеро было километрах в десяти от города, кроме, как на своей машине, туда ни на чем не доберешься. За рулем был я. Машина была моя.

Купающихся на озере было великое множество. Машину пришлось оставить далеко от места купания. Ближе не было возможности подъехать. В машине мы и разделись. В ней оставили свои телефоны, документы, и деньги.

Я выкупался первым. Павла ждать не стал. Пошел к машине.

Но ее на месте не оказалось.

Угнали!

Минут пятнадцать я искал телефон, чтобы позвонить, кому-нибудь о случившемся, и подать заявление в милицию, об угоне. В памяти сохранился лишь один номер домашнего телефона моего второго друга. Трубку он не поднимал. Его, скорее всего не было дома. Без конца отвечал автоответчик. Я в злости при последнем звонке наговорил на автоответчик много комплиментов моему другу, и поведал о своей беде.

Перед тем, как вернуть телефон хозяину, я решился сделать звонок на свой телефон, который уехал вместе с моей машиной.

Удивительно, но мне ответили. Принесли глубочайшие извинения за причиненные хлопоты. Обещались вернуть машину через полчаса. Их оправдания меня убедили. Затрагивалась честь дамы, а это дороже неудобств по поиску пропавшей машины.

Машину действительно вернулась через полчаса.

Мы с «угонщиком», расстались по-доброму. В салоне Павел, вернувшийся с купаний, нашел пакет с пивом, водкой и коньяком, который оставил наш новый знакомый как компенсацию, за причиненные неудобства. Пашка, парень свойский, он немедленно приступил к опорожнению пакета. Пока мы доехали до города, мой друг был изрядно навеселе.

Город. Машина ГИБДД. Нас останавливают. Пашку, через наряд милиции отправляют в медвытрезвитель, меня сажают в камеру. Моя машина в угоне. Часа четыре я проторчал в заключении, пока не появился мой второй друг, который, вернувшись, домой, прослушал записи на автоответчике, и подал заявление в милицию.

Меня освободили.

Машину выкупили со штрафстоянки.

Выкупили и Павла из «умывальника».

Чем не чехарда?

Злость на моего «угонщика» во мне кипела. Встретились мы с ним дней через пять. Он увидел мою машину, узнал, подошел. Мы поговорили. Остались довольны друг другом. Теперь встречаемся очень часто.

Кризисы, инфляции, карантины… Казалось бы какое дело дворняге до всех человеческих головоморок. Ан нет! Сказано: в природе всё взаимосвязано. И жизнь Портоса — прямое этому доказательство. Складывалась она у него и перекладывалась в прямой увязке со всеми этими социальными колебаниями.

Когда с виду приличная, со справными документами, но ветреная мамашка оказалась внепланово из неустановленного источника беременна, то щенка все же удалось быстро и тайно, дабы не портил родословную, пристроить. Так что по выставкам Портосик не путешествовал, хоть вполне своей внешностью мог стать родоначальником новой породы, ибо мордой пошел в маму — вполне себе суровую, насколько только можно представить, пасть — хваткую, а вот в остальном — конечно, сильно отличался своим экстерьером от эталонных образцов.
Разглядывая снимки Портоса на смартфоне подруги, я думала:
— Да. если видеть только портретные фото, то мордой Портос — вполне себе приличный бойцовский пёс, в остальном — иной.

Жить бы — поживать этому собакену в дружной семье в предместье Вроцлава, но однажды в почте им пришел объемный пакет, который Портос собственными зубами отнес хозяину. Тот очень разволновался, пакет вскрыли и все засобирали свои вещи, повторяя непонятное Портосу слово «Англия».
Да, вся семья собралась за границу. Вся- да не вся. За общими сборами на Портоса странно поглядывали, посматривая на него о чем-то переговаривались, спорили… А затем Портоса посадили в автомобиль (по польски будет «самоход»), отвезли куда-то и там оставили. Так он оказался в приюте. Портос совершенно не понял произошедшего и стал ждать своих хозяев, не могли же они его вот так взять и бросить. Но шли дни, месяцы, а за ним никто так и не приходил.
Портос со временем совсем затосковал, да так, что ему однажды даже вызывали ветеринара. Врач пришёл знакомый, Портос уже к нему обращался, когда однажды в щенячестве приболел. После того визита ему стали давать какие-то горькие пилюли, которые хозяйка засовывала Портосу глубоко в пасть так далеко, что невозможно было выплюнуть, и ему приходилось глотать эту гадость.
Ветеринар осмотрел старого знакомого и сказал:
— А что вы хотите? У животного горе, депрессия. Разом оборвалось всё, что было псу дорого. Я помню его хозяев, он был к ним очень привязан. Добрый послушный пес, приходил с мальчиком и его папой. Что можно сделать? Развлекайте по мере возможности и ищите новую семью.

Время в приюте тянулось бесконечно долго, прошло уже целых шесть месяцев. Волонтёры старались как могли — развлекали по мере сил, давали объявления, но подходящей семьи ему не находилось. А что вы хотите? Приходящие в приют люди при выборе заранее настраивались на обычную схему, предполагая себе или комнатную собачку, или дворового пса. Экстерьер же Портоса своими видом и размерами нарушал их логические стандарты: не похож ростом ни на сторожевого пса, ни на милую комнатную собачку, эдакий комби- универсал. Да еще и не гавкучий, так что и «для затравки» совсем не подходящий. Портос — вполне себе сдержанный, даже задумчиво- мечтательный пес. И куда такого трудоустроить?
Многие собаки попав в приют, достаточно быстро оттуда уезжали и больше не возвращались, а Портос всё ходил по своему вольеру, ел кашу, нюхал напитанный чужими запахами воздух, и жил уютного дивана не имея. Никто Портоса не гладил, не чесал ему спинку и от этого он становился все грустнее.
Во сне Портос часто видел свой старый дом, ему снились запахи комнаты, коврика, мальчика, но он опять просыпался за решёткой, одиноким никому не дорогим псом. А ведь был Портосик совершенно молод, не было ему и трех лет, хотелось бегать по лужайкам за бабочками или приносить мальчику палку, или рваный мячик. Но мячик- вон он в углу вольера лежит, никто ему его не подкидывает.

В один из дней Портос почувствовал, что наступили какие-то другие времена. Люди стали ходить сторонясь друг друга в масках, с подозрением поглядывая на животных.
Когда однажды Портос поперхнулся косточкой и начал кашлять, то к нему сразу подошли несколько человек и как-то нехорошо, испытывающе устремили свои взгляды. Под этими неприятными взглядами он как-то моментально затих в ожидании чего-то нового, более ужасного, чем уже с ним произошло.
— Нет. Он просто подавился, — сказал смотритель и только тогда от Портоса отошли.
На следующий день в приюте появилась новая молодая волонтерка- Катя. Обойдя все клетки, она возмущенно сказала, что с такими фотографиями, которые выставлены на сайте питомника, о приличном количестве подписчиков можно только мечтать. И она принялась фотографировать всех заново, делая с каждым питомцем множество снимков.
Другие волонтеры смеялись, что Кате надо работать в брачном агентстве, на что она ответила: «Там надо учиться, а работать — тут. Ведь бедные животные сами не смогут обратиться в другой приют» .
Дошла очередь позировать и до Портоса. Катя сверилась с уже имеющимся его фото на сайте:
— Нет. Так не пойдет! Давай, Портос, улыбнись. Стань на задние лапки! Ведь ты умеешь! — донимала она грустного пса, удаляя очередные недостаточно хорошие по ее мнению варианты его изображений.
Раньше Портосу нравилось когда его фотографировали. В том доме, в котором он раньше жил на стенах висело несколько больших снимков с ним. Ему нравилось еще потому что после фотографирования вся семья в прекрасном настроении садилась вместе с Портосом смотреть что получилось. Теперь же Портос остался совершенно безучастен к этому занятию. Он одиноко бродил по клетке, ведь даже соседского пса — рыжего лохматого Трампика, с которым он за неделю успел подружиться, на днях забрали и куда-то увезли. Приют быстро становился почти опустевшим и даже некоторые знакомые неприятные запахи стали исчезать, впрочем он к ним уже притерпелся за это время.
Но Катя все же добилась от Портоса каких-то желаемых ею результатов и со словами:
— Пойду обновлять на сайте наш неликвид, — ушла.

****
— Ой, посмотри, а этот какой симпатичный! Такой псяра! Я его раньше тут не видел, — уже через пол часа, оторвавшись от своей онлайн работы, разглядывал Катины труды молодой мужчина.
— Я не хочу большого. Что мы с ним будем делать? Ищи маленького, чтоб комнатный тут бегал, — мечтательно отозвалась его жена, заглядывая на экран.
— Да ты только посмотри на морду. Мы с ним будем гулять по улицам, будем бегать в парке по утрам… Да и не большой он. Смотри, написано всего двенадцать кг весит. Просто морда крупным планом, зато видно усики, зубки белые. Совсем молодой взрослый пес — три года.
— А ну, покажи, покажи еще раз. «Двенадцать» значит, написано, — жена опять наклонилась над фото Портоса. — Жаль, что нынче с этим карантином нельзя в питомник съездить и на месте посмотреть и выбрать. Ирма, иди сюда, посмотри,- позвала она подростковую дочь.
Девочка моментально оторвавшись от онлайн урока прибежала из соседней комнаты и с интересом стала рассматривать изображение пса с черной массивной мордой и белой грудкой.
— А что? Ничего, — определила она. — На мастифа немного похож.
— Мастиф в четыре раза больше,- отозвался отец.
— Да? Может. А этот значит — карликовый мастиф, — сделала вывод девочка, и в ожидании родительского решения уселась рядом, моментально позабыв про уроки.
— Я же тоже с ним гулять буду ходить, — не выдержав молчания решила уточнить Ирма этот важный для себя момент, прикидывая варианты имеющихся кроссовок.
— Необязательно породу иметь, главное — хороший характер, — резонно заметила мама.
— Да, характер, внешность, трудолюбие, и обязательно — образование, — задумчиво продолжил список отец, глядя на дочку.
— Да отошлю я им эти контрольные, — не выдержав отцовского взгляда фыркнула она.- Еще многие их пока не сдали.
— Так берем? — вернулся к теме папа. Сколько еще дней выбирать будем? Скоро всех разберут, а мы тут без собаки совсем с этим карантином одичаем. А так — хоть можно будет легально гулять по улицам.
— Да, пройтись размяться хоть раз в день конечно не мешало бы. Давай позвоним.
И родители Ирмы стали набирать номер приюта.
— Да, Приют для животных, — тут же отозвались на том конце самым приветливым голосом…
— Мы вам его привезем. Сами — на машине, у нас теперь такие правила. Да, здоровый. Да, привитый. Да, три года, с документами, — уверенно отвечала на вопросы Катя.

Положив трубку Катя позвала второго дежурного волонтера и показала ему заказ:
— Вот видишь! Не прошло и часа! Что значит когда делаешь такие важные фото правильно выставить свет. Сразу и желающие нашлись! А то сидел он тут весь такой разнесчастненький. Собака же сама себе селфи не сделает. Понимать ситуацию надо.
— Но я видел — ты же ему изменила анкету. Еще и написала, что он двенадцать кг. Сейчас привезу на адрес, они сразу увидят лишние килограммы и откажутся. Скажут: «Ваша собака весит явно больше, чем в анкете указано». И что потом? Везти обратно за мой счет? Скажут, что мы их…
— Подумаешь — лишний вес! Никогда бы ты не смог работать в брачном агентстве. Вот когда скажут, тогда и говорить будешь. А пока — вот нам адрес. Кто повезет?
— Такси вызовем.
— Я на всякий случай с тобой поеду. Чтобы наверняка. Важно чтоб он у них дня три провел. Это критический период: привыкнут и полюбят. Ну, сам посмотри: как такого грустного лапочку не полюбить? — добавила она разглядывая собственноручные фотки.

Через два часа волонтеры сдавали смену.
— Ну, как дежурство? — спросил подошедший сторож.
— Замечательно, — весело ответила Катя. — Добавила на сайте новых фоток всех наших оставшихся котиков. Очень важно постоянно обновлять поток информации. На сайтах нельзя застаиваться. Тем более котов на поводке по улицам не выгуливают, их поэтому в карантин меньше ищут. А вот Портоса уже сейчас повезем.
— Удачи Портосу! Но вы, пани, не правы. Уже и котов во всю выгуливают. Еще месяц карантина и аквариумы выгуливать понесут. Рыбкам-то кислород тоже нужен.

Подъехало такси и Катя с напарником повезли Портоса к его новым хозяевам.
Передавая пса и вручила документы Катя тут же стала проникновенно рассказывать трагическую историю пса, не позабыв заметить о его тонкой и ранимой душе. И со словами: «Поздравляем! Вы получили нового прекрасного верного друга!» парочка удалилась.
— Видишь, не отказались! А ты сомневался, — сказала Катя своему напарнику садясь в такси.
— Опыт брачного агентства переоценить невозможно, — констатировал он очевидный факт. И ребята отправились по домам.
******
С тех пор прошло два года. Портос теперь уже весит под тридцать. Это небольшого роста с мощным торсом симпатичный пес, которого очень любят хозяева. Но старая душевная травма не дает ему покой и теперь: он категорически не желает оставаться один дома. Хорошо, что его новый хозяин работает онлайн.
А когда дома кто-то есть, то Порто (его теперь так зовут) предпочитает проводить время в огороде, где в прекрасном расположении духа смотрит на птичек и бабочек.
Несмотря на свой свирепый вид и массивный торс — наследие породистой родни, он добрый и ранимый песик, радость всей семьи.
Новый хозяин определил, что Порто — его маленький сыночек, и хоть раз в неделю они обязательно устраивают бои, надо же мальчикам по мужски разминаться. Для этого хозяин надевает специальные перчатку и куртку, и Порто их отчаянно атакует, ведь он собака- универсал.

— Все же несправедливо, что на выставках обязательно нужно иметь какую-то из кем-то выдуманных пород. Это дискриминация! — возмутился хозяин, тщательно изучив объявление о предстоящей выставке.
— Хочешь всем показать своего сыночка? — отозвалась жена. — Значит пойдем туда как зрители. Несколько раз гордо пройдемся мимо выступающих. И вообще своими разговорами ты травмируешь Порто.
— Как я его травмирую? — удивился хозяин.
— Он же все чувствует, все понимает. Будет страдать, что он какой-то не такой. Думать, что он не совершенный, — прижимая к себе дорогого Порто и ласково теребя его увесистую лапу, объяснила она мужу глубокие духовные тонкости.
— Да, занятия онлайн йогой не проходят бесследно, — отметил он. — Обязательно пойдем зрителями. Надо ошейник купить самый- самый солидный.

Для наших дорожных служб зима всегда приходит неожиданно…

За ночь снега нападало не мало и дорога сулила трудности, но я не думал, что все до такой степени плохо)))

С гаража на дорогу я выезжал минимум час, дальше зарывался рядом с такими же как и я еще раз 5 пока доехал до пункта назначения в центре города и еще раза 3 на обратном пути. Дороги не чистят совершенно, ни ГАИ ни дорожников – никого. Людей бросили 1 на 1 со стихией, а ведь о том, что будет такое все знали заранее… Толкал сегодня все виды транспорта, себя откапывал… Пробку пришлось рулить с другими водителями т.к. перекресток забили и все стояли… В общем пока сам не вышел и не стал вместе с другими показывать кому куда ехать все стояли… На обратном пути подобрал двух друзей, их помощь оказалась очень нужной) Люди как на эвакуации, домой пешком, транспорт не ходит, состояние дороги ужасное. Перекрыты трассы. Практически около дома соляра замерзла, пришлось копать дорогу вокруг него)) Пару раз чуть на пешеходов не наехал т.к. авто в снегу кидает да еще и привод задний, людей понимаю, им негде идти больше, но и мне ехать негде)) В общем куча впечатлений и куча плохих слов в адрес городских властей, дорожников, ГАИ.

P.S. тьфу тьфу машина цела, хотя пару раз останавливался в мм между моим крылом и крылом встречника. Лопата в машине – обязательно нужна, ну и зимняя резина рулит.

Правильно говорил Петросян, что лифтер и вахтер не профессия, а состояние души. И последние пару случаев убедили меня в этом.

В общем, решил пройтись по магазинам, да и просто погулять по городу, посмотреть сантехнику для будущего ремонта. Проходил мимо здания в центре города. Раньше это был дом быта. Весьма внушительное здание, если учесть годы в которые оно строилось. Точно не помню, но этажей до 10 в высоту и запутанные коридоры. Сейчас там всякие ремонты сделали, салоны и шейпинги. И заинтересовало меня турагентство. Находится оно на одном из последних этажей.

Вошел в здание, уточнил месторасположение их офиса. Вахтерша, попивая чай с какой-то едой из банки, посоветовала отправиться туда на лифте. Было лето и я как-то не понял всей горести этого совета, хотя и собирался идти пешком.

И вот лифт. Барабанная дробь. Открываются двери и там сидит бабушка на табуретке. Вначале я не понял всей схемы, однако потом оказалось, что она ездит в лифте. При этом что-то кушает и читает газету. Размер лифта, примерно, как в 9-этажках, то есть не слишком потанцуешь. Зашел я, за мной какая-то женщина.

Бабушка оторвала глаза от газеты и спросила какой нам этаж, мы сказали. Он что-то нажала, дернула какой-то рычаг и еще больше развернула газету. В итоге мы были прижаты к стене газетой настолько, что казалось скоро станем частью конструкции лифта. При этом сама бабушка была комплекции Натальи Крачковской. Ну или, как минимум, Нонны Мордюковой. Развернутая газета придавала особенную силу, как бы крича, что «я тут царица, а Вы случайные гости».

Женщина выбежала на своем этаже. На лице читалось «Фух!!!» и масса радости. Когда лифт остановился на нужном мне этаже, лифтерша посмотрела так, мол, «а ну вали быстрее, мне нужно еще поесть и почитать».

Обратно я с удовольствием спустился по ступенькам, смакуя каждый этаж свободы 🙂

После этого я еще раз понял всю силу фразы, что лифтер – это состояние души. Второй случай был в доме подруги. Там на вахте сидит женщина, видавшая Брусиловский прорыв лично и участвовавшая в монголо-татарском иге. Привычки бабушки, выработанные, наверное, во времена службы в НКВД, весьма помогают жильцам избавляться от гостей любого сорта. Входящий человек, без вопросов, хватается этой дамой за руку или торс, с целью остановки, после чего идет краткий допрос. Далее следует один из двух вариантов: суд и ссылка из подъезда или же улыбка за $1,99 и разрешение идти дальше.

Обе вышеописанные личности, скорее всего, чувствуют себя на важном посту, который дает не только право манипуляции человеческими судьбами, но и позволяет реализовать какие-то тайные потребности во власти 🙂

Люди забавные существа, что не говорите !

Eлена Малозёмова

«Осколки» Рубль

— Оля-я-я! О-о-оль! – я задрала голову и вглядывалась в окна на четвёртом этаже. Из кухонного окна выглянула старшая Олькина сестра Лариска.

— Чего тебе, горе моё? Куда сестру мою уводишь?

— Ну, позови, чего ты? Меня мама в «Кулинарию» послала, за тестом.

— Самим, самим надо тесто делать, а не по магазинам шляться! Ишь, белоручки!

Лариска была старше нас всего на полтора года, но в её табели о рангах мы занимали место где-то между котятами и лягушатами. Лишь годам к восемнадцати она разглядела в нас людей.

— Иду! – высунулась на балкон Олька, завязывая конский хвост. – Не слушай ты её!

Я быстро выскочила из Ларискиного поля зрения и села в теньке дожидаться Ольку.

Июль. Жара. Самый полдень. Надо быстренько смотаться в «Кулинарию» на Шевченко, и будут нам через час самые разные пирожки с пылу, с жару.

Я вышла навстречу Ольке и мы опять оказались в поле зрения Лариски.

— Мы с Тамарой ходим парой, мы с Тамарой кочегары! – неслось нам вслед. Иногда мы обзывались ею санитарами, в другой раз комиссарами. Смотря, какое настроение будет у Лариски. Я оглянулась огрызнуться, но Олька уволокла меня за угол: мол, нашла, с кем связываться! Заклюёт!

— Куда идём-то?

Я открыла кошелёк, в котором сиротливо, но гордо лежал рубль.

— Тесто стоит девяносто копеек, десять копеек остаётся. Пойдём через Никольский, купим семечек.

И мы поскакали (а чего ходить-то, если можно поскакать?) по Виноградова, через трамвайные пути прямо на Никольский базар. Для нас, кстати, никаких других базаров тогда не существовало, только Никольский. Там было всё: ягоды и фрукты, арбузы и дыни, самса и беляши, шашлык и дунганская лапша, сладкая вата и вкуснейшая нуга, завёрнутая в кальку. И конечно, семечки. Ряды и ряды семечек в дальнем углу базара. Каким же большим он мне казался поначалу, мой Никольский! Но со временем он потихоньку съёживался, скудел, безлюдел, пока совсем не исчез. Что там сейчас, не знаю, давно не была.

Но тогда, в шестидесятые, он был полон жизни, шума и разнообразия. Мы прошлись по рядам с аквариумами и птичьими клетками, поумилялись котятами и кутятами, издалека посмотрели с уважением на огромных сторожевых псов и довольные пошли «пробовать» семечки. До сих пор не понимаю, почему продавцы давали нам пробовать семечки? Пройдя по рядам, мы набирали полные карманы товара. Можно было уже ничего не покупать. А такими «умниками» были все, без исключения. Но вот разрешали почему-то…

Мы потихоньку двигались от продавца к продавцу, запоминая особо понравившиеся семечки, как вдруг кто-то толкнул меня на мешки и с силой вырвал из расслабленной руки кошелёк. Пока я балансировала между мешками, Олька попыталась ухватить злодея за руку, да куда там!

Воришка стремительно убегал от нас, и его расстёгнутая белая рубашка развевалась на ветру, как парус.

— А-а-а! Украли! — мы кинулись вдогонку, вовлекая в погоню людей.

— Что украли? Сколько? – люди на бегу интересовались убытком.

— Рубль!!!

Кто-то разочарованно махал рукой и отставал, а кто-то азартно продолжал погоню.

На выходе из базара наш злыдень напоролся прямо на оперативников, которые шли пообедать на базар. Новенькое здание УВД только-только появилось прямо по соседству с Никольским, поэтому идти было недалеко. Воришкой оказался наш ровесник, совсем мальчишка. Но преступление есть преступление. Всё по-взрослому.

В коридорах УВД ещё не убрали стремянки и вёдра с краской, пахло извёсткой и карбидом. Нас троих завели в кабинет и усадили на стулья. Мы с Олькой с опаской косились на преступника и пытались отсесть от него подальше. Оперативник деловито вытер белую пыль со стола и достал бумагу и ручку.

— Ой! – пискляво заныла я. – Это долго? Нас мама послала в магазин за тестом… Она же ждёт…

— Нет, гражданки, всё будет быстро. Сейчас объяснительную напишете и пойдёте в свой магазин. У тебя украли? Садись к столу и пиши.

— Что писать? – прошептала я.

— В правом верхнем углу пишешь: «Начальнику РОВД Советского района города Алма-Аты товарищу…»

Я послушно написала.

— А дальше?

— Ты сочинения уже писала? — со снисходительной улыбкой посмотрел на меня оперативник. – Вот и пиши… Сочинение…

Я глянула на Ольку, она в ужасе таращилась на меня. Злодей с кривой ухмылкой сидел в дальнем углу и делал вид, что его это никак не касается. Оперативник с озабоченным видом уткнулся в свои бумаги, а я осталась один на один с суровой необходимостью первый раз в жизни писать серьёзную, взрослую бумагу. «Объяснительная» нацарапала я, задумалась, а потом начала писать что-то вроде: «Это был воскресный день, светило солнце, как бездельник. Все гуляли, кто с друзьями, кто с семьёй…». Ну, и так далее, почти по Высоцкому.

За час управилась. Оперативник, устав ждать, выхватил у меня почти три листа объяснительной и с ненавистью глянул «сочинение». «Вот и пусть теперь всем отделом читают!» — с вызовом подумала я и протянула руку за многострадальным рублём.

— Э, нет! Теперь расписка в получении. Сейчас сверим номера, всё запишем, ты распишешься в получении и только тогда…

В общем, через три часа мы прибежали наконец в «Кулинарию». Но тесто уже, конечно, кончилось.

Обратно плелись печальные и уставшие. Лариска встретила нас во дворе:

— А где тесто, стремительные вы мои?

Мы насупились, повздыхали, а потом рассказали ей всё.

— Ни фига себе, сходили за хлебом! – укатывалась над нами Лариска. – Во вороны!

Мы немного подулись, а потом тоже прыснули и долго хохотали, показывая друг на друга пальцами.

Дома меня ждала ещё одна объяснительная, с мамой. А пока смеёмся. Тоже ведь приключение!​

И так. Начнём с самого начала. 7 лет назад меня из семьи увела девушка. С ней я родила сына. Мы прожили 5 прекрасных (как на то момент мне казалось) лет. Спустя года она от меня ушла, сказав, что я её поддавила как личность. Но причина далеко была не в этом. Хотя от меня она натерпелась очень много, как в принципе и я от неё. Я ждала, когда это случится. Ждала, что она уйдёт и я начну жизнь заново. Опять начну отношения с мужчиной. Но……. Этого так и не случилось, с мужчиной мне, видимо, уже не суждено быть. Я загуляла. Как будто вырвалась из клетки. Но это были не мимолетные интрижки, секс, а нечто другое. Это были сессии. Я вернулась в тему, которой занималась долгое время, до встречи с ней. Это БДСМ. Спустя месяц она начала опять за мной ухаживать, хотела вернуться. Это было чудное время. Мы начинали всё заново. Но не было уже того огонька в глазах. И видимо мы раздражали друг друга. Сейчас мы не общаемся уже год. Ты понимаешь, что я 5 лет прожила с девушкой?! И на мужчин я не смотрела вообще. После неё было очень много знакомств, но только с женским полом. Перестроиться мне было очень проблематично. После года расставания с ней, в теме я склонила верха под себя. Как раз в этот период мы с тобой не общались. Секса у нас не было. Чисто сессии. Но он любил меня больной любовью. После начались угрозы, преследования, вплоть до того дошло, что он силком затаскивал меня в машину, чтоб отвезти на Ильинку. Я вышла на ходу. К счастью он отстал от меня… Но это не конец….История только началась….

Valery

Елена Малозёмова

«Осколки» ВДРЕБЕЗГИ

Давно это было. В другой стране, с другими людьми и как будто не со мной. Но было, помню.

Помню себя бегущей по коридорам поликлиники и прижимающей к груди кучу больничных карточек. Я закончила первый курс института и была свободна как птица.

— Так, Люда, тьфу! Лариса, тьфу! Лена! — строго сказала мама. – Всё, хватит этих бессмысленных мотыляний по городу со своим Вадиком. Не школьница уже. Пойдёшь поработаешь. В регистратуре в нашей поликлинике санитарка в отпуск ушла, некому карточки разносить. Работа не пыльная, легко справишься. И поликлинике поможешь, и деньги заработаешь. Я в твои годы в Тургае…

— Хорошо, мама, хорошо, только не про Тургай! Я всё помню. Ты там ездила по становищам и принимала роды. И всех девочек называла Ларисами…

— Ездила… передразнила мама. — Пешочком по сугробам или, если повезёт, на кукурузнике. И мне тоже было восемнадцать, сопля совсем, — мама посмотрела на меня с жалостью, вздохнула и отчеканила по-командирски: — Завтра пойдёшь со мной и устроишься на ставку санитарки.

…В регистратуре всегда было шумно и нервно. Разрывался телефон, больные, всё время что-то орали, наполовину втискиваясь в полукруглое окошечко, медсёстры лениво отбрёхивались, а затем плавно и грациозно передвигались между стеллажей, лёгкими движениями доставая нужные карточки. Сначала всё это повергало меня в шок, но потом ничего, привыкла. Но всё равно старалась поменьше торчать за этим стеклом. Да и что мне там было делать? Взяла приготовленные карточки и бегом по больничным коридорам.

На каблуках. Первое время, как и положено, переобувалась в тапочки, но потом, потом… Эх, молодость, молодость! Ну как я могла при таком скоплении разнокалиберного народа бегать в каких-то тапочках? Достаточно того, что я в халате и на голове белая косынка. Я её, конечно, пыталась завязать как-нибудь пококетливее, но что можно было придумать с этим куцым треугольником?

На полпути к нужному кабинету меня нагнала Танька, несостоявшаяся пока студентка медучилища, нарабатывающая себе стаж в поликлинике. Она поднырнула сзади, взяв меня под ручку, и заговорщицки зашептала:

— Он опять здесь, на лестнице, между вторым и третьим этажами…

— Таня, дался он мне! Ну, ходит, ну, смотрит! Ну его!

— Неужели тебе не интересно? Он же так печально смотрит. И не подходит. И молчит. Неделю уже! Я просто умираю от любопытства!

— Пойдём лучше в пятый кабинет, покурим, у меня «Казахстанские» сегодня есть. Вадик где-то достал.

— Какая ты бездушная… О, вон, смотри, стоит!

Мой странный ухажёр действительно стоял, спрятавшись за огромным больничным фикусом. Он был, как всегда, печален и загадочен. Он даже не пытался предпринимать каких-либо действий, просто стоял и смотрел. И так уже целую неделю. В разных частях больницы.

Мы независимо прошли мимо и укрылись в почему-то всегда пустующем пятом кабинете.

В распахнутое окно на нас смотрели яблоки.

— О, пеструшка уже поспела, можно есть, — я перегнулась через подоконник, пытаясь достать ближайшее яблочко.

— Ты что! Разве можно есть эти городские яблоки!?

— Подумаешь, — возразила я. – Я всегда всё в нашей округе ела. Пока из дома до школы дойдёшь, натурально наедаешься. И завтракать не надо. И райка, и шелковник, и боярка, и тёрн. А тут шикарная спелая пеструшка! Балда ты, Танька! – я откусила от яблока и аж зажмурилась от удовольствия.

— Слушай… — Танька, прищурившись, задумчиво выпустила три колечка дыма. – А если ты ему улыбнёшься? Ну, так, между прочим… — она изящно помахала кистью.

— Зачем?

— Он тогда решит, что он тебе тоже нравится, и перестанет стесняться.

— Зачем?

— Так тогда, может, скажет, что ему надо! Чего он мнётся и никак не подойдёт? Ну, правда, ну подумай… — Танька начала канючить.

— Ладно, я подумаю.

В самом деле, может, надо чего человеку? Чего же это он до врача никак дойти не может?

… На следующий день я уже сама искала глазами своего застенчивого кавалера. К обеду, сделав несколько рейдов по кабинетам, я почему-то начала волноваться. Эх! Наверное, вылечился мой ухажёр! Оно и к лучшему. Но ближе к трём часам, когда в поликлинике стало тихо и полупустынно, он появился.

Он всё так же нелепо стоял между этажами, как памятник непонятности и ненужности. И всё-таки кто-то же из нас должен быть смелым? Подумаешь! Ну, что за проблема спросить у девушки, как её зовут? Или как пройти к стоматологу? Я выдохнула и, глядя ему в глаза, улыбнулась…

А мой герой, побледнев и вытаращив глаза, произнёс:

— Я давно хотел у вас узнать, как мне вылечить свои фурункулы.

— Какие фурункулы? Где? – я тоже округлила глаза.

— Да вот… — и он сделал нелепый жест рукой, показывая куда-то ниже спины.

— А почему я? – от удивления у меня сел голос и онемели губы.

— Мне сказали, что вы в медицинском институте учитесь. Вот я и решил… у вас проконсультироваться…

— Я в инязе учусь… На английском… Первый курс закончила…- я прошептала эти слова, плохо понимая, что вообще произошло.

Ноги не слушались. Мы стояли друг напротив друга, вытаращив глаза и не в силах сдвинуться с места.

А мимо сновали люди, толкались и хмурились, не зная и не понимая ужаса произошедшего.

Давно это было. И как будто не со мной…

Как-то раз приехала ко мне мамка, жена то ли простыла, то ли еще чего то, но не смогла. Мамку я конечно ни за что в жизни бы не послал за водкой в магазин, но в этот раз и без меня было кому на сто накрывать. К одному парню приехала жена, чиновница среднего уровня в Киевском городском совете и в тот день как раз справляли день рождения супруга. Чего там только не было!

Знакомая с нашими порядками, она просто дала взятку нашему хозяину и то приказал охранникам помочь женщине, перенести содержимое ее мерседесовского вместительного багажника в комнату свиданий, понятно о каком-то, даже поверхностном досмотре и речи не было.

Мамка уже уснула, устав с дороги, а мне ничего не оставалось как пойти перезнакомиться с соседями на ближайших три дня. Не успел я зайти в кухню как уткнулся в шикарно накрытый стол у которого хлопотали три дамы, разного возраста и разной наружности. Младшая мне сразу приглянулась, маленькая, не то чтобы красивая, но очень милая, девченка, которой только бантиков не хватало. Мужчины в сторонке курили, с благодарностью поглядывая на свои вторые половинки.

-А твоя жена где?-поздоровавшись спросил один мой знакомец с которым мы как-то сталкивались уже несколько раз на свидании.

-Братан, далеко не уходи, у меня сегодня днюха, так, что сейчас уже садимся за стол.-Отказы не принимаются, ты же не хочешь меня оскорбить?

У меня и в мыслях не было подобного богохульства и потому вскоре я уже сидел за одним в этой шумной веселой компании. Тосты звучали один за другим, стаканы переворачивались еще скорее и к ночи все уже были готовы. Кто-то притащил двух-кассетник, начались танцы под грустную ,,Бутырку,, и кавалеры дружно повесившись на своих дамах поплыли в пьяных па по кухне. Супруг маленькой, миленькой девушки похоже был ярым противником или попросту никогда не танцевал, а потому продолжал смотреть на танцующих мутным, осоловевшим взглядом, подперев тяжелую голову кулаком. Может пригласить это очаровательное создание на танец, подумалось мне тогда, но сразу передумал, окружающие могут не правильно расценить и тогда не миновать традиционной русской драки. Вот если бы это пьяное чудо пошло прилечь в свою комнату, да уснуло, продолжал я предаваться крамольным мыслям…

-Ну че, может давайте выпьем,-предложило чудо и не дождавшись нашего ответа, стало разливать по стаканам.

Мужчина сам подсказал мне вход и по второй я уже сам наливал, друзьям по полной, себе на донышке. После третьего стакана голова обессилено рухнула прямо на стол в кусок ножки курицы которой он пытался закусить.

-Уносим тело, портит картину праздника,-предложил я соседу и мы тут же перенесли мужчину в его комнату.

Теперь сам бог велел разнообразить жизнь этой милой дамы. Да она и сама была не против, просидев большую часть застолья возле пьяного супруга. Людочка прекрасно танцевала, но кроме этого была замечательной, болтливой веселушкой с которой я и не заметил как все разошлись или скорее расползлись по комнатам.

-Так может и мы сменим на обстановку на более спокойную,-предложил я, заметив, что девушка и сама уже плохо держится на ногах.

-А куда? У меня мое бухое мурло развалилось, уже наверно обрыгал там все,-вспомнила вдруг своего мужа девушка, за которого она с дуру в свое время умудрилась выйти замуж назло своему парню который очень долго решался.

Свободной оставалась одна только комнатка завхоза, который на ночь уходил в зону. Замок там ерундовый, мог и ребенок открыть, особенно с генами папы-домушника, секунда и мы уже были в его хозяйстве. Я посмотрел ей в глаза, протянул руку ей за спину и повернул защелку, Люда не отвела взгляд, она была не против. Я нежно притянул ее к себе и впился поцелуем в девичьи, пухленькие губки… Через мгновение мы уже лежали на панцирной кровати, срывая друг с друга одежду. Какое у нее было тело, словно его отмачивали в молоке перед свиданием. Людка реагировала на каждое прикосновение глухим постаныванием и отдавалась так как будто хотела получить удовольствие на последующие годы семейной жизни.

Надо было поскорее расставаться с этой волшебной, сладкой девочкой, а то чего доброго еще муж проснется и начнет искать. Последний раз поцеловав Люду в ее манящие губки, я стал искать свои трусы, а она так и лежала, мечтательно прикрыв глаза, потом вдруг повернулась, схватила меня за шею, притянула к себе и стала неистово целовать. Через минуту чужая жена, как бы опомнившись, отвернулась и стала и сама торопливо одеваться.

Дело было 31 декабря, аккурат перед самым Новым годом. С утра, «волею пославшей мя жены», отправился я в магазин за кальмарами, которых забыли купить накануне. А живем мы в дачном поселке, в пригороде Краснодара, изобилием магазинов и рынков наш район похвастаться не может.

Уповая на открывшийся недавно супермаркет одной известной сети (назовем его «Троечка», ибо большей оценки он не заслуживает), я отправился за вожделенными головоногими именно туда. Пошел пешком, машину брать не хотелось.

И, конечно, искомых морских гадов там не оказалось. Пришлось утешиться бутылочкой пивка (не судите строго, 31 декабря!). Решил сесть на автобус, благо ходят регулярно (остановка – вот она, возле магазина), и отправится в центральную часть поселка, где магазинов чуть поболее и шанс встретиться с гигантским кальмаром был явно выше.

Но надо же мне было так лопухнуться, что взять с собой из платежных средств только банковскую карту, а автобус, увы, возит за наличку. Идти пешком не хотелось, потому что зимой в нашей дачной Нарнии дороги не просыхают от слова «вообще», а твердыми становятся только тогда, когда подморозит, что случается нечасто.

Пойти по единственной асфальтированной дороге – будешь грязным с ног до головы от проезжающих машин. Возвратиться за деньгами домой? Так уже прилично отошел, крюк в пару километров тоже не радовал.

И тут вспомнилось мне, что в детстве, да и в молодости, в подобных ситуациях, когда нужно было уехать, а денег не оказывалось, я настраивался на поиск монетки, убеждал себя, что меня обязательно «выручат», и всегда находил нужную для проезда денежку.

Вот и тут, подбадриваемый пивком, загадал – найти бы 50 или 100 руб., и решились бы проблемы перемещения меня на автобусе в центр поселка.

Иду я в этих мыслях, смотрю под ноги, народу никого, только передо мной бредут две девчонки, младшие школьницы, руками машут, что-то друг другу веселое рассказывают.

И, возможно, от этих динамичных движений у одной из них вылетает то ли из руки, то ли из кармана 100 руб., и аккуратно падают на островок среди луж.

Первая мелькнувшая мысль: «Ну, вот, мой заказ сверхоперативно выполнен, бери — и вперед!». И тут же кто-то внутри пристыдил, дескать, ты же у ребенка заберешь! Может, ей мама накостыляет за потерю этих денег, может, это на подарок кому-то предназначалось. Вспомнил, как в семьдесят лохматом году, участь в 1 классе, потерял 20 копеек, выданные мне на хлеб, и какая трагедия это была…

В общем, окликнул я девочек, подняли они свою сотку и ускакали восвояси. А в голове крутится, что проверка это была. На вшивость, так сказать…

Мораль: наши поступки, даже самые тайные, кое для кого вовсе не тайна. И будьте аккуратнее и конкретнее в своих желаниях.

Кальмаров, кстати, мы потом все же купили в городе, но это уже было на Рождество.

Глава 1

Я обычная девушка живущая в маленьком городке с родителями но из-за предательство моего молодого человека мне стало тяжко на душе по этому я решила переехать в другую страну изначально я не хотела куда-то ехать но потом я вспомнила что сдавала вступительный экзамен в колледж в Америке

по этому я почти не думая не о чем сразу же собрала чемодан и поехала делать визу а так же многие другие формальности на эмиграцию все сделано было за неделю по этому я тут же когда получила визу и все документы тут же купила ближайший билет до Нью Йорка и через несколько дней у меня был отлет.

И тут я вспомнила что о своем отлете не говорила даже родителям, но вспомнила что могу позвонить им как только прилечу, даже не задумываясь я прошла все проверки и села в самолет думая о том что может ждать меня дальше было всего 2 пересадки я было этому рада потому что смогла выспаться всего мы летели около 10 часов по прилету из аэропорта я словила Wi-Fi по этому без какого либо труда я вызвала такси такси забрал мой багаж.

И мне даже не пришлось тащить эти 4 чемодана таксист был добрый и помог донести мои сумки до порога. не надолго я сняла квартиру за 1 500 $ но так как у себя дома я работала чтобы  заработать на проживание и жилье здесь денег у меня было достаточно но год проживания здесь так что я не беспокоилась и когда я открыла квартиру то сразу заметила коробку на которой лежала сим ката я тут же ее поставила и так как на этой карте были деньги и интернет я смогла позвонить родителям по Viber  родители говорили как они боялись что нет моих вещей и документов я им объяснила что уехала в Америку чтобы забыть все что было раньше и начать жить с чистого листа а так же учится здесь но их это сначала не устроило ведь это другая страна но потом успокоились и сказали что по возможности будут приезжать, ну а я и не против ведь это родители, после того как мы договорили я заметила сколько сейчас время по Америке на часах было 1 час ночи то есть в моей стране было лишь 8 утра удивилась я, но почти сразу об этом забыла так как очень хотела спать из-за быстрой смены часового пояса я не раздевшись легла спать.
Проснувшись на следующее утро я встала почистила зуды, переоделась взяла бумаги на поступление и так же бумаги то что я сдавала этот экзамен на поступление, мне не было долго пройти до колледжа так что я пошла пешком так что и прогуляюсь немного я дошла до своего колледжа и пошла в кабинет директора я ей все объяснила она попросила лишь хорошо учится и заполнить бумаги я все сделала и отдала ей бумаги так что с завтрашнего дня я иду в Американский колледж.

Моя мама, рассудительная и умудренная опытом женщина, любила повторять: «Запомни, дочка, счастливые должны прятать свои глаза». Долгое время я не понимала, с чего это я должна стесняться своих чувств, пока жизнь меня не научила уму-разуму.

Я, довольно привлекательная и вызывающая интерес у противоположного пола, вышла замуж за казалось бы неинтересного и неказистого парня. Счастье пришло с пониманием того, что мой муж стал для меня и другом, и любовником, и единомышленником – все в одном флаконе.

Кризис в стране заставил меня поменять работу на более денежную и перспективную, однако, попала я в женский коллектив-паучатник. Рабочий день не нес в себе разнообразия и положительных эмоций. Оживала и расцветала я только под вечер, когда за мной заезжал мой Костя.

Сослуживицы начали недоумевать, что у нас с мужем общего — он вроде не красавец, не богач, а отхватил такую фифу, как я. Вывод был примитивный – зацепил, видно, хорошим сексом. Мысленно я улыбнулась подобным умозаключениям и забыла про этот разговор. Как оказалось, напрасно. Наши разведенки и одиночки от зависти или скуки начали военные действия.

Все чаще при муже звучали слова о моей привлекательности, о том, какой интерес проявляют ко мне ребята из соседнего офиса, все подкреплялось двусмысленными улыбками и выводами типа «Красивая жена – чужая жена», «Жизнь все расставит по своим местам», «Женский век короток, надо успеть все попробовать». Несколько минут пребывания Кости на моей работе оборачивались целым театром.

И капля камень точит. Изощренные девицы нашего офиса находили способы поддеть Костю. В семье со временем поселились настороженность и неуверенность мужа в себе, на подходе были подозрительность и ревность.

Я решила найти другую работу и покинуть этот паучатник. Но, когда я озвучила свое решение мужу, он вдруг сказал: «А может, нет дыма без огня, поэтому ищешь работу, где нет ярых правдорубок». Как мне стало обидно.

Вот теперь сижу и думаю, как поступить, чтобы наши отношения не дали серьезной трещины. Остаться на работе – продолжатся разговоры и провокации, попросить мужа не приезжать за мной – укрепится в закравшихся подозрениях сам Костя, уйти на другую работу – комментарии уже известны. Что делать, как быть?

Одно я поняла точно: права была мама. Счастье в твоих глазах для некоторых как кость в горле. А против вероломства и зависти еще надо умудриться устоять.

Решил вас опять немного поразвлечь историей одного человека, с которым я имел счастье быть знакомым. Как это часто бывает, люди, от которых этого меньше всего ожидаешь, оставляют в твоей жизни существенный отпечаток и не дают о себе забыть.

Дамы и господа, представляю вам историю таксиста Паши.

Небольшое предисловие. Есть такая категория людей — добрых, приятных в общении, но писец как невезучих по жизни. О таких смотришь фильм и начинаешь сопереживать, хочется чтобы хоть что-то у героя наладилось, а не сыпалось, как домино. В комедиях все так и происходит, налаживается, а вот чем заканчивается история нашего героя — я оставлю интригой до конца истории.

Итак, история эта началась в 2008 году. Я тогда работал в центре и ежедневно перемещался в него комбинацией троллейбус-метро. Однажды, я очень сильно опаздывал и подошел к тусовке таксистов. Заглянул в черную «Волгу» модели 3102: «До Чеховской. 150?» — водитель утвердительно кивнул, я запрыгнул и мои поехали. Таксист был невысоким, худощавым мужичком лет 55, на удивление, похожим на престарелого Пьера Ришара, только изрядно потрепанного жизнью в наших краях. Ехали мы молча.

На следующий день я уже вышел вовремя и стоял себе, спокойно ожидая своего гор. транспорта. Приметив меня метров за 100, таксист, которого я видел за день до этого, выскочил из своего авто и начал зазывать меня жестами, мол «поехали!». Я подошел и объяснил, что живу небогато и вообще: «Наши люди в булочную на такси не ездят». Он ответил: «Ну давай хоть сотку и погнали». Я согласился, мы поехали.

— Паша, — сказал он, протянув мне руку.

— Гриша, — сказал я в ответ.

— Каждый день в это время ездишь?

— Угу.

— А давай за 400 в неделю я тебя буду каждый день тут ждать в это время?

Почему бы и нет? Так у меня появился персональный водитель, правда всего в один конец. Со временем, он спросил где я живу и стал подъезжать с утра прямо к подъезду. За полтора, приблизительно, года он ни разу не опаздывал. По нему можно было сверять часы. В наших пробочных — часовых поездках мы постоянно разговаривали и со временем стали делится достаточно личными фактами, тут-то он мне и начал рассказывать о себе.

Я не вспомню все мелочи, просто пройдусь по паре-тройки наиболее запомнившихся историй из его жизни, характеризующих его, как крайне невезучего персонажа. Все истории цеплялись к каким-то фразам нашего разговора.

Он постоянно очень сильно кашлял. «Куришь?» — спросил я. «Не, никогда не курил. Это я когда с армии дембельнулся, поехал к мамке в деревню под Ярославль. Дело было зимой. Сошел я с автобуса и там дальше можно было пешком в обход километра три, чтобы по мосту перейти речку, либо срезать и пройти по льду. Речка узкая, мелкая, мы всегда ее перебегали, я и сейчас перебежал… почти. Провалился. Слег с пневмонией, чуть не помер…» — вот из такого рода историй и состояла вся его жизнь.

Заговорили о машинах — он говорит: «Был у меня гольф универсал, сперли»… Ну, у многих угоняют машины, подумал я, но это же Паша, у него — не как у многих. «Мы с женой хотели продать его и купить пассат, я встретился с парнем в гаражах (!). Он все ходил вокруг приглядывался, трясся как-то (торчок походу) потом набросился, избил меня и уехал на машине. Я его в милиции описал, но они никого не нашли».

Ну, и пожалуй, третья история, которая приближает нас к основной драме повествования.

Работал он раньше водителем в крупной европейской компании (если не ошибаюсь, в Philipps). Работа среди водителей престижная, с хорошей зарплатой на крупной фирме. Разгильдяйство недопустимо. Но это и не по его части (я говорил, что он ни разу не опаздывал за все время нашего знакомства). В общем, прилетало какое-то важное-преважное начальство и надо было, кровь из носу, встретить в лучшем виде в аэропорту. Выехал он за 3 часа из центра и по всем правилам должен был успеть вовремя.

Но это же, блин, Паша и, конечно же, день их прилета оказался тем самым днем (по-моему, осенью 2006), когда садовое встало часов на 5 (когда еще Спартак на метро ехал).

Я уж не знаю, что они там за изверги, но в положение его они не вошли и за явный форс-мажор, все равно, отправили его гулять. Вернее, уговорили написать «по собственному желанию»… (Паша, блин)..

Он сорвался, забухал. Жена выставила его из дома и в кратчайшие сроки нашла себе нового хахеля. Когда я спросил:

— Писец, наверное, злишься?

Он ответил:

— Да за что? Итак постоянно хню творил, оказался безработным, еще и запил, я даже согласился, чтобы меня выписали из квартиры — у них все-таки наша дочь… (с которой он практически не имел возможности общаться, пересекался раз в месяц, чтобы дать ей денег), их там трое».

— Ну, писец, ты сердобольный, Паш, отказался от квартиры, денег даже не взял.. Снимаешь сейчас?

— А сейчас чего?

— Смеяться будешь — сказал он и улыбнулся — а сейчас с деньгами туговато, я еще дочери засылать пытаюсь по мелочи, в общем, я живу тут…

— Тут, где?

— Да в машине…

— Родственников нет?

— Ну только под Ярославлем, теткина семья… Но нафиг я им нужен, у них и так полон дом — дети внуки; да и мне чего там делать, кроме как пить круглый день?

Так я узнал, что Паша — бомж. Не грязный и вонючий, а чистый и опрятный. Всегда в постиранной одежде, бритый (в общественных туалетах, как выяснилось позже). Словом, человек со стороны ни за что бы и не подумал, что он бездомный.

На новый год я подарил ему электробритву с зарядкой в прикуриватель. Он берет коробку в руки и молчит…

— Ну чего, не нравится что ли? — говорю.

— Да нет, офигенно…

— А чего приуныл?

— Не, не приуныл, просто мне не первый год уже никто ничего не дарит на новый год… приятно…

Если к данному моменту истории вы прочувствовали персонажа и сопереживаете ему, как и я, то вам наверняка понравится развязка истории.

Как-то вечером у меня звонит домофон:

— Эт Паша, можешьспуститься на минутку?

Спускаюсь.

— Слушай, Гришань, я завтра не смогу тебя отвезти..

— До послезавтра тогда?

— Да не, я уезжаю.

— Куда, если не секрет?

— В Ростов-на-Дону.

— Надолго?

— Да, вроде, навсегда…

— ?

— Я тут одну женщину подвозил с вокзала, разговорились. Потом я ее по делам повозил, по Москве… она гусями занимается, в общем, мы вместе к ней уезжаем. Слушай, я так рад! У нее там трое детей, ферма… Чего еще можно от жизни хотеть?..

Еще пару минут рассказов о ферме и он протянул мне руку на прощание. Я пожал и сказал, что очень рад за него. Я знаю что люди очень часто говорят «рад за тебя», когда они, как минимум, ни хрена не рады. Не тот случай. Я был искренне рад за него, хоть и было обидно понимать, что вижу я его в последний раз.