…в эту квартиру я въехала, когда мне стукнуло 20 лет. Ко мне пришла мама и сказала: дочь, тебе 20, у нас есть старая бабушкина однушка, я считаю, что дети имеют право на личное пространство, твой брат живет со своей женщиной, твоя сестра живет со мной в отдельной комнате а ты, если хочешь, можешь пожить на отдельной квартире, с тебя коммуналка, на стенах рисовать можно.

После продолжительных радостных визгов и висения на маминой шее (в буквальном, а не денежном смысле) в моем распоряжении оказалась квартира на 4 этаже с очень большой кухней (метров 17) и большой же комнатой (около 20), на фоне которых крошечная прихожая и совмещенный санузел роли уже не играли. Я торжественно перетащила на квартиру свое шмотье и пальму Изольду, размашисто написала на стене «Я въехаль!» и стала жить.

Спустя примерно месяц выяснилось: вместе с квартирой мне достались соседи по лестничной клетке. Летом справа от меня жили-снимали какие-то клевые ребята, иногда делившиеся со мной открывашкой через балкон, а когда лето кончилось, в квартиру вернулась Катерина.

Катерине было лет 60, и она была сумасшедшая, но так, лайтово, на людей не кидалась и потому в дурку ее не забирали. Контактировали мы с ней на уровне моего «здравствуйте», ибо в ответ обычно следовал испуганный взгляд и хлопнувшая дверь. Веселье началось чуть позже и с того, что, зайдя однажды в квартиру, я была оторвана от плиты звонком в дверь. За дверью испуганно топтались Катерина и участковый.

— Здравствуйте, — сказал участковый. — Ваша соседка жалуется, что ваш муж порезал ей дверь.

Я вопросительно (участковый следом за мной и, видимо, не в первый раз) повернула голову направо. Глазам предстала Катеринина дверь — металлическая, без обивки и без единой царапины.

— Знаете, — доверительно сообщила я. — Если вы вдруг увидите моего мужа, то позвоните мне пожалуйста, я с ним хотя бы познакомлюсь. И давайте напишем петицию, запрещающую ЗАГСам ставить печати невидимыми чернилами, так как даже если я и замужем, я почему-то об этом ничего не знаю.

Катерина спешно ретировалась, участковый переписал данные моего паспорта и виновато удалился. Как мне казалось, на этом все закончилось, но…

Лирическое отступление.

Когда-то у меня был знакомый, регулярно снабжавший меня мертвыми тушками ворон, соколов и прочей дребедени. Трупики какое-то время жили в морозилке, пугая гостей, а после этого отправлялись в кастрюлю. Нет, я их не ела. Я просто вываривала кости для всяких странных рукодельных ништяков, так как выварить их дома — дешевле и быстрее, чем выкупать у кого-то готовые, уже чистые кости. Так как птички и дребедень (в разное время у меня побывали еще мертвые крысы, лисья башка и чьи-то ноги) умирали исключительно своей смертью, то совесть меня не мучила, а брезгливостью я не страдаю в принципе. Отвариваемые части тушек приятно пахли на всю квартиру крепким мясным бульоном, отдельная Кастрюлька-Для-Костей после варки мылась и отправлялась под раковину, и никто никому не мешал. Даже зверские подхихикивания я издавала в процессе только днем и очень тихо….

Собственно к сути.

Одним прекрасным зимним днем я вытащила из морозилки полдесятка вороньих голов, одну голову чего-то хищного и что-то типа козодоя. После критического осматривания все вышеуказанное отправилось на плиту в отдельную кастрюлю, а на соседней конфорке угнездилась кастрюлька с супом, так как время близилось к обеденному и мне хотелось есть, а ворон, как уже упоминалось выше, я не ем. Супчик доваривался, от птичек в соседней кастрюльке полз вполне себе приятный мясной запах, я тупила в окошко, и тут в дверь позвонили.

За дверью обнаружился участковый в сопровождении испуганной Катерины.

— Мужа нашли? — обрадовалась я.

— Нет, — смутился участковый. — Ваша соседка жалуется, что вы сдаете квартиру двадцати (!) мигрантам.

Я посмотрела на Катерину. Катерина и не думала никуда деваться.

— Давайте так, — вздохнула я. — Заходите, сами посмотрите. А я вас чаем напою.

Участковый, которому выдалась возможность избавится от Катерины, радостно рванул в квартиру. Внутри я добросовестно показала ему комнату, проникновенно заверив, что если он мне покажет, где тут селить 20 человек — я таки поселю, и отконвоировала резко успокоившегося участкового на кухню, где и поставила чайник. Кастрюльки булькали, я возилась с чаем, участковый переписывал данные с моего паспорта.

В тиши и благодати я машинально выцепила из кастрюльки с тушками одну воронью голову и потянулась за ножом — посмотреть, надо ли доваривать или шкурка уже слазит.

— Извините, а у вас в адресе прописки улица как правильно называ….

… последовавшая за этим пауза была воистину ревизоровской. Участковый смотрел на меня круглыми офигевшими глазами. Я застыла у плиты с отрезанной вороньей башкой в руках. Супчик пах. Кастрюльки булькали. Голова печально взирала на мир мокрыми от кипятка перьями и очень печальными глазами.

…в общем, так он чаю и не выпил.

Да что там.

Больше он ко мне вообще не приходил, хотя Катерина, наверное, очень старалась.