В1941 году людей охватила тревога — многие чувствовали приближение войны. Родители отца, мои бабушка с дедушкой, дали отцу и его брату по нательному крестику, благословили. Позже папа рассказывал, что он ощущал приближение войны и чувствовал, что ему предстоит вынести много горя и страданий.

Продавали как рабов

И вот 22 июня… Отец почти сразу ушел на фронт.

В первые же дни войны его часть попала в окружение. Вокруг рвались снаряды. Отец вспоминал, как сидел в окопе, а по нему почти в упор стрелял немецкий солдат. Но, ни одна пуля не попала в папу. Отец тоже стрелял в немца и никак не мог попасть. У него оставался один патрон, и в этот момент рядом ранило полковую лошадь. Она упала, начала дико ржать. И отцу, несмотря на ужас ситуации, стало так ее жалко, что последним патроном он застрелил животное. И в этот же миг осколок снаряда угодил папе в руку.

Вокруг было множество раненых, многие, совсем дети, от ужаса и боли кричали: «Мама!»

Но вот бой закончился. Немцы собрали всех, кто мог идти, и повели по дороге. Стояла жара. Ни есть, ни пить не давали. Некоторые бойцы пили свою мочу. Тех, кто больше не мог идти и падал, фашисты добивали.

Наконец, после нескольких дней пути, пленные оказались в концлагере.

Вскоре их стали продавать местным жителям как рабочую силу. Отца купил пожилой поляк, который немного знал по-русски. У него было несколько лошадей. Отец ухаживал за животными, поил, кормил, чистил конюшни. Поляк был им доволен.

Новый лагерь

У отца после ранения рука опухла и сильно болела. Поляк попросил знакомого врача, и ночью папе сделали операцию, вынули осколок. Немецкие медики пленных не оперировали. Жена поляка подкармливала отца сырыми яйцами, и он стал довольно быстро поправляться.

Но через некоторое время всех пленных работников изъяли у хозяев и отправили в другой концлагерь. Здесь был настоящий ад. Над пленными издевались, избивали их, убивали. Время от времени устраивали децимацию — казнили каждого десятого.

Однажды пленных выстроили на плацу, и комендант лагеря сообщил, что немцы взяли Москву. Какой-то молоденький солдат крикнул:

— Врешь, гад, Москвы вам не видать!

Фашисты схватили его и зверски избили. Юношу оставили лежать без сознания на плацу и запретили пленным помогать ему.

Ночью несколько человек приняли решение: подползти к избитому, забрать, а вместо него положить труп умершего бойца. Но барак охранялся. Два фашиста обходили его по периметру. Кроме того, барак освещался прожектором. Так что пленные, — решившие помочь юноше, очень рисковали. Но им повезло: все прошло благополучно.

Утром немцы обнаружили на плацу труп и решили, что избитый ими пленный умер. А выжившего юношу почти полгода прятали под нарами.

В тылу тоже тяжело

На долю отца, конечно, выпала масса страданий, но и нам было нелегко. Нас было трое детей: я, сестра и брат, который родился в 1941 году. Нас постоянно мучил голод. Брат от недоедания до трех лет не ходил и не говорил.

Наша старенькая бабушка в обед давала нам по маленькому кусочку хлеба, отрезая от своей скудной пайки. Мы его подолгу держали во рту, как конфету. Мама работала на заводе, и мы практически ее не видели. По радио постоянно передавали: наши войска оставили такой-то город. Мы страшно переживали: а вдруг война дойдет до нашего Томска?!

Потом наши войска перешли в наступление. Теперь звучали другие сообщения: освободили такой-то город. Мы радовались: скоро войне конец. А брат ползал по комнате и повторял:

— Папа ту-ту, папа ту-ту.

Мама сказала, что это знак — отец скоро вернется.

День Победы настал. Это была такая радость, просто не передать! Все кричали, ликовали.

Думал о других

Закончилась война. Отец вернулся домой, но в каком виде! Он походил на живой труп. Полгода пролежал в больнице, ему удалили часть легкого (туберкулез). У отца постоянно болело сердце.

Когда немного поправился, стал работать токарем. Усовершенствовал станки, получал почетные грамоты. А образование у отца было всего три класса.

Отец знал, что скоро умрет. Незадолго до смерти он сказал маме:

-Хорошая настала жизнь, сытная, а мне приходится умирать, — и заплакал.

Через пару дней ему вдруг стало плохо. Когда приехала скорая и медсестра собралась сделать ему укол, отец предложил:

— Давайте я лягу, а то вам стоя будет неудобно.

Умирая, он все еще думал о других.

К сожалению, предчувствие его не обмануло. Этого приступа он не пережил.