Это случилось в те зимние далекие семидесятые времена, когда мы были молодыми, и когда у нас было еще рвение прилежно и прилежно учиться наукам, и когда у нас был именно юношеский задор ко всему новому, и когда мы были еще уверены, что если нам преподают лекции в институте, то они и нужны, и по большому счету пропусков на занятиях у нас было мало.

Учился я тогда в вечернем институте, поживал далековато в Подмосковье, и когда ехал с лекций домой, обычно успевал на конечный автобус, отходивший к нам в «деревню» от метро Сокол в полдвенадцатого ночи. Все спешили домой, и спешил также водитель автобуса, который потом уже после высадки последнего пассажира, летел на своей » колумбине» назад в автобусный парк.
Обычно в нем собиралось человек 10-15, не более. Мы все занимали удобные места, прижимались и врастали в темно коричневые кресла сидений, потом нагреваемые нашим телом, и в таком положении застывали в ожидании скорейшей остановки.

….Случай, о котором я хочу рассказать, произошел в ноябре, когда уже давно опустились заморозки, замерзли лужи воды, было прохладно и чувствовалось наступление зимы. Начинали затягиваться тоненьким льдом и небольшие пруды.
Дорога домой полегала через «Архангельское», ныне знаменитой и известной усадьбы Юсупова, красивого поместья в Красногорском районе. Дорога проходила по липовым вековым аллеям, по излучине Москвы-реки и Истры, что было сверх великолепно!
Особенно красиво в той усадьбе было местечко, которое выбрал для себя бывший маршал Обороны СССР Гречко для своей резиденции, — между двумя прудами с чистой поверхностью и кувшинками, так напоминающие тихую небольшую заводь летом, и кстати эта ситуация и произошла там.
Дорога была в то время, да как и сейчас, узкая, но всегда хорошо асфальтировалась. За ней следили специальные подразделения (рядом находились служебные дачи «слугов» народа — наших государственных шишкарей). Чистили ее от свежевыпавшего снега постоянно — два раза в день.
Красота, ну прям как в Швейцарии!

…..И вот представьте себе, мы мчимся домой в этом автобусе, свет в салоне погашен, все кимарят в дороге, все затихли, но внутренним чувством знают подсознательно, где мчится наш теплый автовагончик.
Спокойно, как и всегда, знаешь, что скоро будешь дома, а там теплая кровать…

….Вдруг нас дернуло направо, затем резко налево, потом как бы мы заскользили по дороге, нас понесло куда-то, автобус наклонился на правый бок градусов на 35 или более, потом что то заскрипело снизу, еще рывок, мы куда-то провалились, и все замерло….
В груди сидящих что-то сжалось, Все застыли в ожидании чего-то неизвестного, неразгаданного и непонятного. Наступила томительная пауза в пространстве. Мы уже вроде не спим, а то, что заехали куда-то не туда – вот что страшно! В салоне тишина, нет никаких звуков. Не хочется даже и пошевелится…
Все замерли. Прошла секунда, другая…

И ВДРУГ: — раздался звук: -буль…,буль…, буль…?!
Что это такое? Мы слышим и не понимаем ничего. А потом почаще – буль., буль, буль, буль, буль…
Раздался истошный крик, (я так понимаю, не выдержали нервы у кого-то) уже не помню чей — женский или мужской.
Кто -то с надрывом закричал :- «Мы в Архангельском пруду ! Тонем !», но вторая фраза была уже лишняя.
И тут началось невообразимое!
Все заорали, стали чем попало выбивать стекла чтобы вылезти из мгновенно образованной автобусной тюрьмы. А тогда делали стекла окон автобуса на «совесть», хорошие — из «сталинита», крепкие, их просто и не разобьёшь. В то время молоточков или разных там приспособлений – типа шнурочков для их выдавливания в помине не было, – не придумали.
Я тоже дернулся, но куда?, – в салоне темно, все криво, на боку. Бегу вперед – а зачем, не лучше ли назад? Не понимаю. Ботинки скользят, задевают подножки металлических сидений. Чувствую по темному пятну (была не очень темная ночь), что впереди женщина. Бегу за ней, и кричу ей: –»Давай быстрей!». Портфель свой бросил, лишь бы живым выбраться наружу.
Суматоха…, но водителю наконец удалось открыть двери – а там уже не думаешь, что через секунду можешь оказаться в пруду с леденящей водой, и что потом из нее можешь и не выбраться в темноте.
Лишь бы выскочить из кошмарного плена!
Мгновенно пролетаешь через дверь – спасительного светлого отверстия, но потом почему-то сразу оказываешься на твердой земле ?
К этому времени водитель и включает свет в салоне.
Странно, что мы стоим на твердой обочине дороги. Автобус наклонился – съехал в кювет, наверно из-за небольшой гололедицы. Вся компания в сборе.
Так что же случилось?
Водитель, а потом и мы, осторожно, с опаской, залезаем в салон. В нос бьет резкий запах такого родного, всеми в то время любимого напитка — самогона.
Внизу, застрявшая около одной ножке сиденья, лежит на боку 19-ти литровая медицинская бутыль, из которой тонкой струйкой из горлышка извергается сладострастная, всем хорошо известная жидкость со звуком «буль», хотя и не разрешенная в то время к производству в домашних условиях.
Вывод сразу. Кто-то вез эту бутылку самогонки, и она после падения выскочила из сумки, стала и тем звуковым динамиком, от звука которого все, сидящие в автобусе, чуть не сошли с ума. Подумали, что треснул лед, в салон поступает вода, мы можем провалились в пруд, и сейчас будем тонуть.

Остается только добавить, что «пережившая смерть» компания, подтолкнула автобус, он выехал на прямую трассу, и нас развезли затем без приключений по домам.
Чья была эта бутылочка – так я и не узнал до сих пор? Никто не сознался.
А жаль! (мог бы и поделиться «Булью», по-дружески, из-за такого «страшнейшего» случая с нами , и совместно выпить с «чуть не утонувшими» за общее здравие).