Помню, как в детстве был период когда смотрела по телеку всё подряд и особо радовалась передаче «Сельский час». Так продолжалось примерно пару месяцев в 1981, когда родители в рассрочку купили цветной ТВ «Фотон». Потом восторг как-то рассосался. Теперь обратная тенденция: всё мне слишком ярко мелькает, забивая смысл все друг друга плагиатят, цитируют, кривляют, пародируют… Хочется сделать шаг назад, в сторону… Уйти от мелькания… Куда-нибудь дальше, дальше, в чёрно- белое, говорят это даже для глаз мягче.
И ещё: навалившиеся страхи хочется смыть чем-то чистым и студёным… Куда же? Куда? Чтоб не напрягало, но включало?
Роман «Ребекка» английской писательницы Дафны ДюМорье был экранизирован 11 (одиннадцать) раз. Первым успел в 1940 Хичкок. И я на днях этот фильм смотрела. Потом же я решила ознакомиться с текстом романа. Включила на аудио, не читать же самой, ХХ1 век на дворе. Начала и увязла, там оказалось столько многА слов… Я почему-то обострилась на слове «мандарин», наверное сдетонировало с новостной лентой, усыпанной Китаем. Все эти прогнозы, ожидания, исследования темы, о которой никто толком ничего не знает и понимать не может априори. Этот хоровод дилетантов несказанно раздражает, как если бы кто-то рядом зачитывал искажённую таблицу умножения.
Моё любопытство победило лень и я раскрыла текст «Ребекки». Нашла слово «мандарин» и стала читать вокруг. Да, текст ввинчивал в картинку:
1.»как не похож мой теперешний сотрапезник, который ровными, спокойными, методичными движениями красивых рук чистит мандарин, поднимая время от времени взгляд, чтобы улыбнуться мне, на миссис Ван-Хоппер, чьи жирные, унизанные золотыми кольцами пальцы роются в тарелке, где горой лежат ravioli».
2.»— Принесите мне кофе, крутое яйцо, тост, апельсиновый джем и мандарин, — сказал он официанту. Он вынул пилочку из кармана и стал подтачивать ногти».
3.»— Эти дольки кислые, я бы не стал их есть, — сказал он, я уставилась на него — до меня с трудом дошел смысл его слов, — затем посмотрела на четвертушку мандарина, лежащую передо мной на тарелке. Она была жесткой и светлой. Он прав. Мандарин был очень кислый. Во рту у меня щипало и горчило, а я только сейчас это заметила».

Убедившись, что мне не показалось, текст действительно уводил к себе, я закрыла книгу и продолжила слушать, но уже только как музыку слов. Давно подобным образом смотрю боевики: приглушенный звук, едущая картинка — как в окно, какие-то люди бегают и стреляют. Сюжет? Все хорошие против всех плохих. Зачем мне другие подробности, меня же не позовут участвовать. Так к чему эти детали?
Вернёмся, «Ребекка».
Девушка, от имени которой велось повествование, предавала и предавала листам каждый взгляд, вздох, шорох, вошёл/ вышел, аромат, подуло, послышалось… Дичайшая скрупулёзность, почти четыре сотни страниц, Достоевский просто отдыхает.
У англоязычной публики этот текст имел огромный успех, одиннадцать экранизаций это вам не хухры- мухры. Всё же англичане великий и загадочный народ, что-то в них особенное… Я слушала и слушала, как музыку, как разглядывают стёжки и узоры на вязанном трикотаже. У нас бы такое далеко не прокатило, нам «Три мушкетёра», бжик-бжик-бжик, какие там дольки и горькие четвертинки.
Кстати, эту девушку, от имени которой… Вторую миссис Винтер… Если никто не заметил, то за четыреста страниц её так никак и не назвали по имени. Она просто «вторая». И у меня: «Вау! А так можно было?» Можно. Одиннадцать экранизаций прошли нормально.
А чего я вообще к Хичкоку полезла? Хотела по киношному испугаться, то есть понарошку, а не как сейчас целый день шугаюсь взрывов ракет. Посмотрю и ещё что-нибудь чёрно-белое из Хичкока. Чего бы выбрать, чтоб не рябило?
И пока я тут писала, то нам по Харькову ещё три раза звезданули, и я подумала: «Совсем стыд потеряли, уже и днём этим занимаются!» А потом удивилась своим мыслям. Какой ещё стыд?