— Чай, кофе, кагор? – учтиво предложил с потолка одержимый.

— Изы… — осёкся вошедший в комнату священник и обижено заметил, – ты чего? Я же всё-таки при исполнении!

— Так и я, как видишь! – засмеялся одержимый, – но это же не повод быть не вежливым.

Оба помолчали, затем священник неуверенно сказал:

— Чай. Зелёный есть?

— Есть с бергамотом, есть с лимоном. Но на кухне. Попроси их принести сюда, а? Я бы и сам приготовил, да тут на пороге соль насыпана… — погрустнел бес.

— Значит, ты боишься её? На самом деле? – удивился экзорцист.

— Нет, не боюсь. Но профессия обязывает. Вот ты же носишь золотой крест, хотя может быть, тебе был бы больше по душе стальной или там… деревянный. – хохотнул с потолка одержимый. – Но профессия обязывает, и ты носишь золотой. А как-то раз я в сотрудника ОБЭПа вселился, так тот взятки брал безо всякого удовольствия. Не хотел брать, а брал. Профессиональные издержки такие, говорил. Во как! Так что с чаем-то? Попросишь?

— Знаешь, как тебе сказать-то… у меня не часто бесы чая просят. – хмыкнул священник и захлопнул Библию. – В этом точно нет никакого подвоха?

— А если будешь так каждый раз кочевряжиться, так и вообще прекратим – недовольно раздалось с потолка. – Мне тебе что, на кресте поклясться надо, чтобы ты мне поверил?

— А что, можешь? – удивился священник.

— Нет, конечно! – засопел бес – Это был риторический вопрос…

— Ладно, сейчас схожу, если пообещаешь вести себя прилично.

— Обещаю! Честное бесовское! Век пекла не видать!

Священник вышел из комнаты и очень долго разговаривал с кем-то в коридоре. Одержимый всё также сидел на потолке, задумчиво почёсывая за ухом пальцами ног. Голоса в коридоре стали удаляться, но вскоре послышались шаги и в комнату вошёл экзорцист с метлой в руках.

— В виду того, что погода сегодня явно не лётная, да и ты на Гарри Поттера комплекцией не тянешь, могу предположить, что словосочетание «изгонять беса» ты воспринял слишком буквально и решил сейчас тиранить меня этой метлой! – не удержался от насмешки бес.

— Ты сейчас слово «убирайся» поймёшь слишком буквально и будешь комнату ей подметать, а потом ещё и пыль на потолке протрёшь! – не остался в долгу священник и несколькими энергичными взмахами смёл с порога соль.

— Иди и готовь. В квартире никого нет на ближайшие минут сорок.

— Не знаю как бесов, но людей ты точно изгонять умеешь! – засмеялся одержимый и спустился с потолка на пол. Размяв затекшее тело парой оборотов вокруг себя, он уверено пошёл на кухню. Переступая порог, бес поглядел на соль, и, обернувшись к священнику, медленно кивнул – мерси!

Пока бес хлопотал у кухонного стола, беседа текла своим чередом.

— Слушай, оставь парня в покое? Уйди из него.

— А почему, собственно, я должен покидать обжитое тело? Я ему хандроз вылечил, почки почистил, лишний вес согнал. Полнейший апгрейд всех систем сделал! А ты говоришь «уйди»… Бергамот или лимон?

— Бергамот – ответил экзорцист, –и пару бутербродов. А что же тебе в аду то спокойно не жилось? Говорят же — очень тёплое местечко! Но ведь нет, бродишь тут по Земле, людей искушаешь. Или руководство план какой устанавливает по душам?

Бес картинно поклонился и показал одним пальцем на уши, а другим под ноги. Потом насыпал в заварник чая, залил его кипятком, расставил на столе две жёлтые в цветочек кружки, сахарницу и, заглянув в холодильник, заговорил, будто бы отвечая на заданный самому себе вопрос.

— Нет, столько химикатов есть нельзя! Потреблять столько гадости жутко вредно для здоровья, тут же половина таблицы Менделеева лежит на каждой полке! Скушай из этой баночки пару ложечек и ночь кошмаров из-за интоксикации организма обеспечена! Употреблять такое не то что нельзя, а просто не можно! Ветчину будешь? Она относительно безвредная.
Собеседник кивнул, а одержимый продолжил :

– Люди едят дрянь, читают дрянь и думают тоже дрянь. А от дряни хорошего не получишь ни в чём. Люди сами себя губят, но ведь не признаются в этом никогда! Всё им кто-то виноват! Обвинил и сиди, болтай ножками, мол, сам то я хороший, это меня кто-то другой, плохой, искусил! — вытащив на стол продукты, он перехватил внимательный взгляд собеседника, усмехнулся и продолжил – Ты физически не можешь увидеть, сколько там сейчас лежит всякой опасной дряни, но люди всё это съедят! Сами, без принуждений и искушений, заметь! С таким их отношением к жизни, я скоро без работы останусь!

Он нарезал ветчину, сыр, хлеб, достал перья зелёного лука, сделал из всего этого бутерброды и, взглянув на чайничек на столе, предложил:

– Пока чай заваривается, давай посмотрим какая у них тут библиотека? Ведь книги это тоже пища, только духовная.

Подойдя к серванту, противники оглядели его полки, но книг там не нашли, в шкафу их тоже не было. И лишь в другом шкафу, в глубине одной из полок сиротливо ютились несколько книг, которые были тут же осмотрены.

— Ну книги-то не плохие, только разве можно развиться в разностороннюю личность, имея в доме всего восемь книг? Ведь вы же причитаете что человек — это звучит гордо, но для того чтобы это звучало, мало удачно родиться, нужно ещё и воспитать в себе личность!

— А это что за мерзость? – перебил его священник и ткнул пальцем в зелёную книгу с окровавленной ладонью на обложке. – И название-то под стать: «Другой». Вот от таких-то книг и появляются бездушные потребители, а не только от того, что совсем не читают!

— Эх, святой отец, и ты туда же! Ну разве можно делать вывод по обложке? Хоть книги, хоть человека? Это, прости Вельзевул, и есть мракобесие! Ведь рассуждать, не читая, и есть ересь. А если бы ты её прочёл, то убедился бы что в ней гуманизма больше чем… – бес скосил взгляд на зажатую у священника под мышкой библию, секунду подумал и продолжил, — …чем в учебнике по гуманизму! Кстати, — бес доверительно зашептал, наклонившись к уху собеседника, — ходили слухи, что её написал кто-то из нашего руководства! Но слухи всегда врут! Прежде чем им верить, их нужно что? Правильно, проверить! Как и наш чай, кстати! – засмеялся удачной шутке одержимый и оппоненты прошли на кухню.

— Хорошо! Если ты такой гуманист и философ, зачем ты людей искушаешь? Зачем их сподвигаешь к аду? Ведь там их ждут не посиделки с Аристотелем! – возразил священник. – Говоря правильные слова, ты делаешь совсем не правильные дела! Это…

-Так по человечески, да? – перебил его бес и грустно усмехнулся. – Вот думаешь, мне легко? С людьми? Я, образованный и эрудированный индивид, вынужден общаться со всякими глупцами и неучами! Они же не знают самого элементарного! Шоу для них представление, а не драматург. У последнего русского царя фамилия была Николаев, а Вольтер это пистолет, а не философ, да и про пистолет-то они знают только благодаря боевикам из телевизора! – оратор шумно отхлебнул чай и, зажевав его бутербродом, продолжил. – Я, конечно, тоже не энциклопедия, сам иногда путаю Мане и Моне…

— Мане, это который больше людей рисовал, а Моне тот, что пейзажи – машинально подсказал собеседник.

— Спасибо! Так вот, как вселишься в какого-нибудь неуча, а у него душонка-то маленькая–маленькая, крохотная просто… Ты уже и уйти бы рад, да только тело-то изголодалось по ДУШЕ и не отпускает! Чтобы ты не делал, на какие бы ухищрения не шёл – не отпускает! Вот и приходится сидеть с людьми нищими духом, смотреть «Дом-2» или того хуже, «Пусть говорят» всякие… Тьфу на них! Я ж только по этому то на потолок и залез… От скуки учил тараканов строевому шагу, пока тебя неделю ждал…

— А к умному-то человеку значит уже и вселиться нельзя? – удивился священник.

— Почему же нельзя? Можно. Нужно только сперва душу ему ужать гордыней или завистью, а потом на освободившееся место и подселиться. Только это уже высший пилотаж, не многим такое под силу провернуть. Умные чаще дурят сами, без нашей помощи. Горе от ума! – усмехнулся бес – Ну, ты чай допьёшь, выгони меня из этой ловушки, ладно? А потом сочтёмся как-нибудь. Если буду нужен, только свистни, я приду и помогу.

— Да я-то изгоню, это само собой, но чем же ты мне отплатить или помочь сможешь? – тоже усмехнулся экзорцист. – Подговоришь соседей отца Игнатия купить перфоратор и ремонт начать?

— Ну не скажи, не скажи… Ты даже не представляешь, сколько наших сейчас при власти! Да и среди твоего руководства тоже! Ну что, приступим?