Эта история произошла ещё во времена СССР, поэтому пусть не удивляются представители молодого поколения, которым удалось на практике реализовать теорию стакана воды Александры Коллонтай…

Наши отношения с Зинаидой продолжались уже второй месяц, но даже поцелуи не обрели статус гарантированных. Проще говоря, даже если на предыдущем свидании были жаркие поцелуи, то на следующем их могло и не быть. Причину Зинаида скрывала. Естественно я предпринимал попытки качественно развить наши отношения и довести дело до секса. Мне было двадцать шесть лет, ей двадцать — не подростки. Но всякий раз, когда моя рука прикасалась к бедру Зинаиды, её как током било и она произносила тоном завуча: «Я ещё не готова! Как настроюсь – так всё и произойдёт!» Но время шло, а с настройкой что-то не ладилось. И я решил поставить вопрос ребром: «Или мы двигаемся дальше, или расстаёмся». Зинаида меня внимательно выслушала, и выдала: «Теперь понятно, что тебе от меня надо! Прощай!»

Я сильно не расстроился и быстро нашёл способ снять двухмесячное напряжение. Но однажды мне позвонила Зинаида:

С тобой всё в порядке? – спросила Зинаида.
А разве ты не прочитала в газете некролог? Я уже умер от огорчения и похоронен, – ответил я с сарказмом.
Не шути так, не надо! Я не правильно выстроила наш последний разговор. Тебя можно понять, ты молодой мужчина, а я красивая девушка. Давай всё исправим?
Давай, приезжай ко мне, мама уехала в командировку, всё произойдёт на высшем уровне. Какое вино для тебя купить?
А когда мама возвратится?
Через две недели, – ответил я и подумал: «Настроилась, красавица! Неужели целую неделю согласится погостить у меня?»
Замечательно, я приеду к тебе, но сначала я хочу пригласить тебя к себе в гости.
Зачем? – удивился я, – рановато знакомить меня с родителями, или ты хочешь расстаться с девственностью в своей девичьей постели?
Вот этого я точно не хочу! Моя мама в командировки не ездит! Просто бабушка хочет с тобой познакомиться, – прошептала Зинаида.
Зачем? – поперхнулся я.
Я ей поклялась, что прежде чем это произойдёт, я познакомлю её со своим избранником.
Что за ересь? Зачем?
Моя бабушка очень хорошо разбирается в людях. Вот посмотрит она на тебя и выдаст объективку.
А что такое объективка?
Что-то вроде характеристики, только у военных.
А твоя бабушка часом не генерал в отставке?
Нет, но представление имеет, как её правильно составить.
Ладно, давай знакомь, только с тебя домашняя вкусняшка. Бабуля водку пьёт? Или ей купить тыквенный сок? В трёхлитровой банке!
Купи бабушке гранат.
Ф-1 или РГД-5? – пошутил я.
Азербайджанский.
Если продают, то куплю, а нет – то гранатовый сок. Когда визит?

С Зинаидой мы встретились на автобусной остановке. Она одобрительно посмотрела на три гвоздики красного цвета, которые я купил для бабушки:

Вот с этим ты угадал! Бабушки их обожает! Но как?
Твоя бабушка наверняка Ленина помнит, а они все на гвоздиках были помешаны, – буркнул я, и пропел: «Красная гвоздика, спутница тревог. Красная гвоздика –
наааш цвеееток!»
Ба, а ты откуда эту песню знаешь? – удивилась Зинаида.
Мы её в школе пели на ноябрьские, каждый год, – буркнул я, – веди меня к бабушке, Красная Шапочка! Пусть она меня анализирует…

Внешний вид бабушки мне сразу не понравился, особенно её пристальный взгляд, как у гестаповца. Даже не улыбнулась. Пока Зинаида металась между залом и кухней, мы с бабушкой сидели за столом друг против друга. Я рассматривал комнату, а бабушка меня.

Первый тост (пили гранатовый сок) был за знакомство. Зинаида излучала радость, я тоже изобразил улыбку, а бабушка опрокинула стопку в рот залпом, как с водкой. «Надо было водку купить! – подумал я, бабка похоже к ней привыкла. Глядишь и улыбнулась бы!» А потом начался допрос. Бабушка задавала вопросы, а я отвечал. Смотреть ей в глаза было трудно (я же не Штирлиц), поэтому я отвечал, и продолжал рассматривать комнату. Бабушке это не понравилось, и она произнесла зловеще:

А чё это у тебя глазки забегали? Смотри мне в глаза!
Глазки забегали от гранатового сока, а зачем смотреть в глаза? Это допрос? Если да, то настольную лампу несите, иначе я ничего не скажу! – сострил я.

От моей остроты Зина подавилась, и я слегка похлопал её по спине.

Тише, медведь! – прорычала бабушка, – покалечишь внучку!
Я осторожно, для оказания первой медицинской, – сострил я.
А ты медик? – строго спросила бабушка.
Почти, я сын патологоанатома, – пошутил я.
Тем более, я сама постучу!

«Ага, даст она добро на дефлорацию! – подумал я, – зря я пришёл!» Но блинчики были обалденными, и я принялся их поедать.

Ты с голодухи? – спросила бабушка.
Когда я ем, то глух и нем! – пробубнил я, с непрожеванным блином во рту.
Полакомься, – разрешила бабушка, – Зиночка вкусно готовит, вот кому-то жена достанется!

Я сделал вид, что не понял посыла, и продолжил жевать.

Тебе плохо не станет? – поинтересовалась бабушка, когда я проглотил шестой блин.
А я встану, если что, – ответил я.
Зачем? – удивилась бабушка.
Так больше влезет, – ответил я и потянулся за седьмым блином.
Передохни, мы не договорили, – сказала бабушка, безапелляционным тоном, – и вставать не надо, мы тебе с собой завернём, дома поешь.
Визит окончен? – поинтересовался я.
Какой ты дерзкий! – прошипела бабушка и внимательно посмотрела на меня.
Бабушка, а давайте договоримся: как только вы соберёте достаточно данных для составления объективки, вы меня отпустите, и про блинчики не забудьте. А с мясом у вас нет?

В этот момент Зинаида пнула меня по ноге, и я понял, что сказал лишнего.

Я для тебя не бабушка, и никогда ею не стану. Объективка будет отрицательной, такой муж для Зинаиды не нужен. Если наелся – топай домой! И забудь про Зинаиду! Узнаю, что ты ей голову морочишь — я с тобой по-другому поговорю. Зинаида, проводи этого шута!

Зинаида осталась у бабушки, наверно корвалол капать, а я возвращался домой и подводил итог встречи: поел знатно, надо было раньше с Зинаиды блинчики стрясти; повеселился, будет что приятелям рассказать; на Зинаиде можно ставить крест, но не беда, мало ли их в городе? В целом больше плюсов, сегодня домой – переваривать блинчики, а завтра сжигать жир с очаровашкой!

С Зинаидой мы встретились в конце девяностых:

Как я рада тебя видеть! – защебетала Зинаида.
С чего это? – насторожился я.
Давно не виделись, пойдём кофе попьём?

Общение с бывшими подружками, особенно когда они перестают быть «вкусными», меня всегда тяготило. Иным приходила в голову мысль: «А не повторить ли нам? Ведь тебе было так хорошо!» Иные начинали использовать меня как жилетку, давя на жалость. А иные выяснять, богат ли я, причём с одинаковым вопросом: «Денег небось куры не клюют? И только курочки не хватает?» Но Зинаида не была бывшей, так – знакомая. Сколько их было за время обучения в институте?

Как твоя бабушка? – поинтересовался я.
Схоронили, – ответила Зинаида, – не можешь забыть?
Такое забудешь! Она кем у тебя в молодости была?
В НКВД работала.
Правда?
Да, боевая была бабуля. А тут ты: наглец и нахал!
Хорошо что наградного оружия у неё не было, а то бы пристрелила прямо за столом.
А она едва сдержалась, чтобы не плеснуть тебе в лицо кипяток.
Молодость хотела вспомнить?
Нет, в её понимании, ты должен был оказать её уважение и почтение. А ты дерзил, как будто тебе было наплевать, какое произведёшь впечатление.
Ну не совсем.
Ладно врать, ты в бабах был как в репьях. А я надеялась, что смогу тебя изменить, – грустно улыбнулась Зинаида, – но бабушка оказалась права.
Ты замуж смогла выйти? Или бабушка всех ухажёров отвадила?
Смогла, очень удачно. Спасибо бабушке!

Я возвращался домой и думал, а может было рациональное зерно, когда пару подбирали старшие, основываясь на своём жизненном опыте?..