Здравствуйте дорогие читатели ! Меня зовут Огникова Наталья мне 36лет .11 лет я прожила с человеком которого никогда не любила я родила от него двоих прекрасных девочек жили не плохо но последний 12 год гражданский муж начал пить ,я просила его перестать если он хочет сохранить семью ,но его ответ был ,куда ты денишся от меня да ты здохнишь в нищете со своей матерью если уйдёшь ,я не боюсь бедности но я и не пропаду я не боюсь любую работу и буду делать всё для своих детей ,у старшей дочери Софьи с детства болят ноги с переменой погоды в один ужасный день гражданский муж насулло напился пьяный у ребенка сильно болели ноги и она весь день была в слезах от боли и отец её стал бить дочери по ногам это был последний день его жизне со мной и детьми ,я сказала ему что я найду себе другого мужчину и он пусть будет свободен от нас ,он уехал я подключилась к интернету зарегистрировалась в кантакте и в этот же день мне написал человек в которого я влюбилась в первый же день и он тоже в меня мы начали общаться ,у нас много общего почти одинаковая жизнь и характеры он ревновал меня ко всему писал мне что я со всеми сплю писал всякие гадости я объясняла что я не делаю ничего что-бы так обвинять меня и я не все ,как то он написал что его избили и у него болит нога Что ему теперь нужна операция я сказала что найду деньги и отправлю лиш бы он был здоров я так сильно любила его и готова была на всё но деньги мне не удовалось найти ,он обратился к врачам ему сделали операцию но что то пошло не так и нога начала чернеть врачи признали не удачную операцию у-него пошла гангрена становилось хуже врачи хотели ногу отрезать мне хотелось помочь ему ,мой любимый человек был в ужасном состоянии всё что-я думала это найти деньги любым способом что бы ему идти к платному хорошему врачу и сделать операцию ,я нашла и отправила он звонил с больнице он был рад его поставили на ноги хорошие специалисты он был счастлив что нашел меня он хотел приехать и жить счастливой семьёй со мной и моими детьми .он всегда писал мне чат письма мы общались всегда ,он называл моих детей своими говарил что даст им свою фамилию мы были сильно счастливы он начал мне помогать деньгами что бы у нас всегда была еда и одежда всё делал для нас ,но его ревность даже после того что я сделала для него я ему говарила что я люблю его больше жизни он всё равно ревновал и перестал всё больше и больше общаться со мной ,многие может не поймут меня я до сих пор его люблю я готова бы ждать его всю жизнь только его подлый поступок останавливает меня любить его то что он в открытую начал добавлять других женщин к себе в друзья и этим делать мне больно ,и это за то что я жду его почти четыре-года и за то что я с уважением и со всей любовью и заботой отнислась к нему ,мне было очень тяжело я шла по-улицам и думала как человек который клялся что он-любит меня и детей моих который хотел до конца жизни быть со мной как он мог так поступить со мной подло я хотела броситься под машину и больше не чувствовать такой сильной боли в душе ,я только сейчас стала понимать немного приходить в сознание что нужно жить дальше ведь у меня есть мои дети в настоящей жизне которым я действительно нужна и они не придадут меня никогда я надеюсь что мой расказ прочитают многие люди и их судьба не будет такой как моя !

До обеда оставалось около часа и мы начали сбавлять темп работы. Неожиданно вошел директор нашего «ООО» и душевно объявил:

— Мужики, у меня сегодня праздник! Я хочу его отметить вместе с вами. Поляна моя.

— А какой праздник? – спросил я, так как работал в фирме второй месяц.

— День военного разведчика, — проникновенно ответил директор и его глаза увлажнились.

— Поздравляем! Что же Вы не предупредили? Мы бы подарок подготовили.

— Мне будет достаточно ваших устных поздравлений. Мероприятие проведем на базе по – походному. Шашлык, водочка и я вам спою наши песни под гитару. Заканчивайте работать и через 10 минут по машинам.

Когда директор вышел из кабинета я обратил внимание, что все скорчили рожицы и изобразили истерический смех.

— Я чего — то не понимаю? Что за реакция? – спросил я.

— Артур, тебя ждет тяжелое испытание. Мы — то привыкли, а ты запомни, чтобы ты не услышал от директора – удивляйся. Логику отключи напрочь! Скажет, что их взвод высадился на Луне –задыхайся от восторга. Ты в армии служил?

— Да.

— Отлично! Задавай ему больше вопросов про оружие — директор это любит.

После второго тоста мой начальник шепнул мне на ухо:

— Задавай вопросы. Он после каждой истории будет полтос водки в одиночку опрокидывать. Чем скорее накидается, тем раньше по домам разъедемся.

— Георгий Янович, я в фирме человек новый, можно Вас вопросами помучить?

— Валяй! Лучше вопросами, чем электричеством. Допрашивали мы одного перца, один провод на лодыжку, а другой на член. Крутанул разок – он сразу разговорчивым стал. Мне за ту операцию капитана дали, а нашему командиру – Красную Звезду.

— А что за операция? – спросил я.

— Хм, это секрет! Вот лет через 25 расскажу, если интересно будет. Помяну – ка я Саньку, он тогда подорвался на мине, — тихо сказал директор и опрокинул стопку водки.

— А у Вас сейчас какое звание? – спросил я у закусывающего директора.

— Интересно? Подполковник я, досрочно дали. Мы в Альпах поработали в 86-м году. Нас прямо на границе высадили. Французы решили, что мы итальянцы, а итальянцы – что мы французы. Мы свои дела сделали и прямиком к отелю. Там все обалдели, а мы им: «Хальт! Хенде хох!» Так они и стояли с поднятыми руками, пока за нами вертушка не прилетела. Они увидели красные звезды и заорали: «Нихт шиссен!» А я им: «Да пошли вы в жопу!» И в этот момент кто-то из окна выстрелил. Пуля около самого уха просвистела. Ну, мы с ребятами дали им в ответ и в вертушку. Потом скандал был международный. Меня успели сфотографировать и опубликовали фотку во всех  газетах мира. После пришлось уволиться в запас – засветился. А для разведчика — это смерть. Помянем разведчика Хлопушина! – сказал директор и опрокинул стопку водки.

— А в Афганистане Вам довелось воевать? – спросил я.

— Да мы оттуда не вылазили! Духи как тараканы разбегались от нас.

— Расскажите что-нибудь?

— Через 25 лет можно. Хотя, об одном можно. Было там одно заколдованное место. Десантуре зубы там обломали, послали нас. Бежим, а я самый маленький. Поэтому бегу последним. И тут ремень у меня порвался – все упало на землю. Я не стал кричать, решил все по-быстрому собрать и догнать ребят. Оттащил все с дороги в зеленку и чиню ремень. Смотрю, духи за нами бегут, человек семь. Я калаш в руки и та-та-та. Так я спас жизни и себе и ребятам. Мне тогда капитана дали. А Петр не вернулся. Духи тоже умели метко стрелять. Помянем Петра, — с надрывом сказал директор и выпил стопку водки.

— А танк Вы умеете водить? – спросил я.

— Я все умею водить. Послали нас в Ирак. Взяли мы языка – иранского генерала. А за нами погоня. Вдруг видим, наш Т-62 стоит без экипажа, полный боекомплект, топлива по горлышко, но не заводится. А я же инженер – механик. Пока наши меня прикрывали, я починил танк и мы дали просраться нашей погоне. Задание выполнили, да еще танк вернули. Саддам Хусейн лично нам награды вручал. Давайте выпьем за моих ребят! Где они сейчас? – сказал директор и опрокинул очередную стопку водки.

— А где Вы еще воевали?

— Ты лучше о себе расскажи, — перебил меня директор, — а то все я да я. Ты где служил?

— В артиллерии.

— Воевал?

— Нет.

— Хороший ты мужик! Хочешь, я тебя начальником отдела поставлю?

— Нет, я английским не владею.

— Жаль! А мне английский как родной. Мы часто прослушивали радиопереговоры пилотов натовских самолетов. В воздухе, а лопочут про баб и за жизнь. Ладно, вы тут веселитесь, а я домой. Надо еще с женой праздник отметить.

Когда директор уехал домой, мой начальник пожал мне руку и сказал:

— Молодец! Быстро ты его нейтрализовал, даже до песен не дошло.

— А что он поет?

— Одну и ту же песню: «На броне, на броне, на бронетранспортере…» Слышал?

— Нет.

— Услышишь.

— Боевой мужик!

— Это ты про его подвиги?

— Да.

— Да он в армии не служил. Это он тебе свои фантазии рассказывал. В своем воображении он Рэмбо спасающий страну, а в реальной жизни – несчастный человек, который не в состоянии урегулировать свои взаимоотношения с алкоголем. Всю следующую неделю он будет в запое. А потом его отвезут в психушку и будет он будет лежать в камере – одиночке пять суток под капельницей. Потом его выпустят и он будет ходить как овощ, слабо понимая где он находится. Потом две недели повышенной трудовой активности, а потом новое застолье с новыми рассказами о военной разведке.

— Неужели он верит в эти рассказы?

— А он как ребенок, который врет приятелям, что съел подряд 100 мороженых. Если приятели могут уличить его во лжи, то мы вынуждены делать вид, что верим.

— А может сказать ему правду?

— Зачем? Чтобы он взглянул на свою жизнь со стороны и впал в депрессию? А потом наложил на себя руки? Я такой грех на душу не возьму и тебе не советую. Пусть несет свой крест…

Проклиная тот день, когда пошел на эту гнусную работу, я вышел из автобуса. Конечно, в моем случае работой не перебирают, но копаться целый день в мусоре мне не нравилось. Можно хоть до потери сознания убеждать себя, что занимаешься полезным делом, и переработка макулатуры спасает деревья, только эти убеждения таяли от необходимости перебирать прелую, обгаженную крысами бумагу. Ноги налились, как будто под кожу закачали несколько литров воды, а спина стонала и просила пощады.

Оставлять эту просьбу без внимания в мои планы не входило, как раз наоборот я мечтал, залезть под горячий душ, и понежиться под упругими струями, чего-нибудь поесть и завалиться на диван. Но капризная судьба, а скорее маленький брак в тормозной системе иномарки какого-то балбеса, поставил крест на этих планах. Если до Зосимовской автобус еще полз, то дальше улица Герцена превратилась в выставку автомобилей.

В общем, до дома можно было дойти и пешком, хотя топать предстояло минут двадцать-тридцать. Я выругался сквозь зубы и, приказав спине заткнуться, вышел из автобуса. Город менялся с каждым днем, и с каждым годом люди все крепче забывали дикие девяностые, не сказать что наступило «светлое будущее», но люди стали жить чуть полегче, и, разумеется, становилось все больше машин. Обратная сторона прогресса – любая даже самая мелкая авария, становилась причиной затора.

Я поохал, потом оборвал себя, да что это я в самом деле? Будто дед старый! Да, я за неделю наматываю такой километраж пешком, что хватит до Москвы добежать, зато похудел и с моей фигуры исчезли те безобразные семь лишних килограмм. Летом не будет стыдно на пляже раздеться. Да и погода располагает, продолжал я подбадривать себя. Последнее впрочем, было совершенной правдой, казалось, Весна в этом году постилась вместе с верующими, и до Пасхи погожие деньки можно было пересчитать по пальцам.

Сейчас же Весна гуляла по городу в своем новом, сотканном из зелени и солнца, платье. Как всегда она заглядывала в гости ко всем, но замечали ее самые мудрые – дети и старики. Те, кто находился в среднем возрасте, слишком глубоко зарылись в свои дела.

Обезумевшие от любви воробьи горланили свои песни, сколько же я не слышал пение птиц? Наверное, слышал-то я его каждый день, но не слушал. Заботы, заботы… я не позволил себе погрузиться в депрессивные мысли об убегающих годах и просто наслаждался прогулкой. Рядом шли люди, они также решили пройтись, чем париться в душном салоне. Кто-то с серьезным лицом и целеустремленностью бульдозера шагал к цели, но большая часть просто радовалась солнечному деньку и возможности плюнуть на спешку.

Многие улыбались, скорее всего, и у меня на лице была такая же потерянная улыбка, потерянная потому что я не привык просто улыбаться, не хохотать над анекдотом, не ухмыляться злорадно, а просто выражать радость. Люди шли вдоль вереницы автобусов и троллейбусов, из окон на нас смотрели удивленные пассажиры, со стороны, возможно, это выглядело странно. Кто-то награждал нас суровым осуждающим взглядом, идут, понимаешь, и улыбаются непонятно чему, другие провожали нас с тоской в глазах, как будто они сидели в заключении, а мы гуляли на свободе, так смотрят из школьного класса, слушая нудный и неинтересный урок. Они выбегали из транспорта, вдыхали полной грудью весенний ласковый ветерок, подставляли лицо солнечным лучам и шли вместе с нами.

Я обратил внимание на одну старушку. Ее подруга что-то сказала ей и выскочила на едва просохшую землю. А она вцепилась двумя руками за прикрученный к переднему сиденью поручень, как будто ее собирались насильно вытолкнуть из теплого и удобного кресла и заставить пройтись. Хотя, подумал я, возможно, ее собственная душа, собиралась поступить так с ней, а бабушка стойко сопротивлялась несолидным порывам.

Переведя взгляд с бабушки на улицу, я ахнул, город сбросил с себя пыльную вуаль и предстал тем, чем был на самом деле. Нет, не появились другие дома или магазины, но, то, что в серой обыденности представлялось деревянным бараком, стало домом. Я увидел, что в этот дом его создатель вложил душу и сердце. За мутным стеклом автобуса я не видел изящной резьбы на фасаде, с любовью отесанных бревен и до миллиметра точного расположения дома и таких домов в Вологде тысячи. Один за другим они выстраивались в мозаику, и это уже не просто жилье или конторы, это мазки кисти гения, сотворившего шедевр.

Подростки на чистых асфальтовых площадках катались на роликах и танцевали, танцевали, так как возможно только в их возрасте, когда тело гибкое и даже в самых невероятных позах красивое. Весна в городе, весна в сердцах….

Еще утром, я мог бы поклясться, травы не было, но вот, короткая и пронзительно зеленая, она становилась фоном для первых драгоценностей украшавших Вологду – цветов «мать-и-мачехи». Почки еще не раскрылись, и лишь едва заметные кончики листьев виднелись из томящихся бутонов. Сонная, медлительная бабочка, невесть откуда взявшаяся, села на мою куртку, ее привлекла яркая нашивка на груди, принятая ею за цветок. Поняв свою ошибку, она покружила надо мною и улетела.

Позабыв об усталости, я гулял по весеннему городу, сходил к реке, глядя на еще мутную с паводка воду можно было ни о чем не думать. Я совершено потерял счет времени и пришел в себя уже в сумерках, автобус довез меня до моей остановки. Душ, ужин и диван….

Но было еще кое-что. Я это видел и не забыл, каждое утро, выходя из дома, я слышу пение птиц и знаю, что есть другой город. Город за вуалью быта, настоящий! Красивый, жизнерадостный и полный любви! Он существует для всех, надо только снять шоры обыденности….

Длинный глубокий овраг под название Сизый Яр, делил село Водники на две неравные части. На востоке было Старое село, на западе новый район, что местные называли Ставки. На самом краю оврага, в чуть обтрепавшемся, но все еще крепком доме, жил Семен Вадимович Середа. И сейчас восьмидесяти двухлетний отставной майор собирался в дальний путь.

Уж явно не любовь к путешествиям двигала стариком. Увольте, без причины стирать ноги удел молодых и глупых. Нет, у Семена Вадимовича была конкретная цель. Ради нее он встал даже не в обычные пять утра, а на полчаса раньше. Хотя зимой светлело не раньше девяти. Достал из сеней, зимой холодильник выключал за ненадобностью, заготовленные овощи и мясо. Поставил на огонь казан и начал готовить плов.

— В чем секрет вкусного плова? — разговаривать кроме как с самим собой, Семену Вадимовичу было не с кем — В щедрости! Баба она как думает? А вот положу я на пол ложечки масла меньше. — старик щедро налил масло из бутылки — И это правильно, да только плов не получится, так, рисовая каша с мясом. — в весело стреляющее масло он кинул уже порезанного кролика — А мужик еще и больше кинет чем надо, — в казан отправился лук и морковь — от того и вкуснее получается. Хотя и дороже.

Он накрыл казан крышкой и начал одеваться. Армейская выправка осталась в далеком прошлом, но военная привычка все планировать выручала по сей день. Когда он оделся, подоспел и плов. Он положил половину в эмалированный бидончик и надежно замотал его в полотенце и пуховый платок. Вот теперь не остынет.

В стылых зимних сумерках ворота черной стеной преграждали путь со двора. Только подойдя вплотную, старик разглядел ручку калитки. Впрочем, ему это было ни к чему. Руки и так все помнят. Он сам эти ворота делал и сам ставил. Правда, это было очень много лет назад. Вот он и на улице. За день, зима теплая, снег утрамбовывали, а за ночь его примораживало. Не хуже ледового катка, мысленно выругался Семен Вадимович.

Склон начинался полого, но будь на нем обычные валенки, то и легкого уклона хватило сломать старческие кости. Хорошо правнук озаботился и привез хорошие американские ботинки. По сильному морозу, конечно, ноги мерзнут, но сейчас тепло. И вообще не скользкие.

Все же спуск давался тяжело, и ведь не передохнешь нигде. Только на самом дне, где колодец. Вот так, по четверти шага, он спускался. К колодцу добрался весь в испарине. А пацаном ведь на пятой точке через мгновение был бы внизу. Годы! А идти надо.

— Ну, товарищ майор, — прикрикнул он на себя — Подъем!

Подъем, так подъем. Медленно, тяжело. Но с этой стороны оврага была лестница и перила. Было хоть за что держаться. Сзади послышались шаги:

— Семен Вадимович, — сын Маньки Добронравовой нагонял его — помочь Вам?

Старик помотал головой. Сил ответить у него не было. Парень остановился, вот и говори, что молодежь плохая.

— Давайте помогу, все равно по пути.

— Спасибо, — прохрипел старик — я сам.

— Ну, как хотите… — парень пожал плечами и в полминуты взлетел на холм.

Семен Вадимович продолжил путь. Упорный к цели дойдет, правы были все-таки забытые мудрецы. Шиферный забор и зеленые ворота были его целью. Ворота не заперты, да и что взять у одинокой старушки? Впрочем, и совесть у людей осталась не то, что в городе: берут все, что плохо лежит, не приколочено гвоздями и не раскалено добела.

Светлана Назаровна стояла возле стола и резала хлеб. Семен Вадимович нахмурился.

— Тебе же постельный режим требуется, фельдшер сказала!

Светлана Назаровна обернулась. На черном платье, накинут красный расписной платок, седые волосы в аккуратной прическе, морщинистое лицо и пронзительные карие глаза. У старика аж сердце зашлось, до того красивая она была.

— Во-первых: здравствуй Семен Вадимович! — строго и назидательно, что сделаешь педагог с пятидесятилетним стажем, сказала она — Во-вторых: что же ты по такому гололеду бегаешь?

— Ага, чуть-чуть Манькиного сынка не обогнал! — засмеялся старик.

Сели завтракать. Как положено, в комнате не на кухне. Скатерть с бахромой и синий сервиз из буфета. Плов не остыл, да соленья, хлеб, много ли старикам надо? Какие новости. Кто родился-женился. Председатель вор. Мало ли тем для беседы?

Время за разговором летит незаметно, вот уже и обратно пора идти. Надо, а ноги не слушаются. Не по стариковски, нет. Просто уходить не хочется. Вроде дома отрепетировал все и складно получалось: «Что тебе одной маяться? Ты же знаешь, как я всегда к тебе относился. Перебирайся ко мне, вдвоем веселее».

Язык как пришитый, не шевелится почти. Она смотрит, внимательно, почему-то печально и ждет слов. Тишина. И так уж который год. Боялся Семен Вадимович этого разговора. Вот пуль на войне не боялся. Дурного парторга, что грозил донос написать, не боялся. А отказ услышать боялся. Ведь тогда неудобно будет приходить под разными предлогами: плов принести если приболеет или замок починить…

Надо идти. Светлана Назаровна вздохнула ему вслед. Опять не решился, ну может быть завтра, ему надоест дальний путь и он останется?

Хочу рассказать о жизни своего брата Николая. Нас, детей, в семье было четверо. Рождались мы друг за другом с четким промежутком в три года. Брат Владимир — в 1947 году, сестра Люба — в 1950-м, я — в 1953-м и младший братишка Коля — в 1956-м. В то послевоенное время на свет появлялось много детей — были семьи, где имелось по пятеро, а то и более ребятишек.

Поменяли кровь

Все мы были не похожи друг на друга, а Коля и вовсе отличался от остальных. Хорошенький, курносенький, пухлые губки, волосы вьются, реснички, как у девочки. Да, видно, верно говорится в пословице: «Не родись красивым, а родись счастливым».

С самого раннего детства Колю преследовала череда роковых событий. Когда ему было года четыре, он и его друг Бориска наелись «сахара» на зольнике (так в те времена называлась горка, куда жители улицы выносили печную золу). Кто-то высыпал туда гадость типа нафталина, белого цвета, со сладковатым привкусом. С большим трудом врачам удалось вернуть детей с того света.

В четвертом классе Коля расчесал ранку после укуса комара, случилось общее заражение крови. Долгое время мама лежала с ним в областной клинической больнице. Врачи полностью поменяли ему кровь, на нем испробовали новые всевозможные препараты, надеялись на чудо, и оно случилось — Коля выжил.

Помню, привезли его домой: скелетик, ручки худенькие, исколотые… В результате применения сильнейших антибиотиков он стал плохо слышать, появились спайки, в кишечнике. Опять операции.

Выкарабкался. Судьба дала ему временную передышку. Окончил школу, техникум. Работал сварщиком, преподавал в ПТУ. Женился, родились двое детей.

Сломанные сережки

Мы все, братья и сестры, очень дружны, постоянно ездим друг к другу в гости, выбираемся в различные совместные поездки. Как-то сестра Люба, живущая в Ставропольском крае, позвала нас съездить всем вместе на машинах в Домбай, в Теберду. В то лето мы так и запланировали.

Месяца за два до поездки случилось кое-что необычное.

Мама Наташи, Колиной жены, на день рождения подарила ей кольцо с александритом. Узнав об этом, моя мама, то есть Наташина свекровь, купила и подарила ей серьги с таким же камнем, так как считала, что александрит можно носить только в комплекте. И за несколько дней до нашей общей поездки обе серьги сломались!

Причем с небольшим промежутком времени выпали из ушей, как бы перепиленные. Когда Наталья рассказала нам об этом, мы удивились: ну, может отломиться застежка, может выпасть камешек, но чтобы ровная, как спил, поломка, да еще сразу у обеих сережек!

Теперь мне кажется, что это был знак…

Без возможности ходить

Наше путешествие начиналось прекрасно. На нескольких машинах, загруженных продуктами, палатками и прочими необходимыми в путешествии вещами, мы мчались по трассе в сторону Домбая. По сторонам дороги простилались зеленые рощи, изумрудные лужайки.

Сам Домбай покорил нас отвесными скалами, поросшими лесом, вершинами, занесенными снегом, канатной дорогой. Насладившись красотами этого чудесного уголка природы, мы решили, проехав через перевал, посетить Железноводск и Кисловодск.

Преодолев большую часть пути, решили остановиться на ночевку. Долго выбирали место. И все нас чем-то не устраивало. Какая-то неведомая сила словно гнала нас вперед и вперед. Наконец, забравшись на машинах по крутому склону, мы расположились на взгорье, на изумрудной лужайке. Невдалеке стояли ульи с пчелами, тихо журчал небольшой родничок, но птиц слышно не было.

Поставили палатки, стали жарить шашлыки, затем организовали вечернее застолье. Сначала вели тихий разговор о впечатлениях от путешествия, затем он как-то незаметно перерос в шумный гомон. Мы смеялись, громко пели, дурачились, как дети.

А Коля, несмотря на наши протесты, полез на высокое дерево за сушняком для костра.

И тут судьба все-таки нанесла ему еще один удар. Упав с ветки, он попал на пенек, находившийся внизу, и сломал позвоночник. Вердикт врачей после операции нас ошеломил: перебит спинной нерв, ходить брат не будет.

Полоса на фотографии

Не буду описывать всего, что Коле и нам всем пришлось перенести. В этой страшной истории удивила еще одна странность. Фотограф по почте прислал снимки, которые мы делали в Домбае. На фото, где Коля, еще здоровый красавец-мужчина, сидит с женой в кресле канатной дороги, по его ногам выше колен проходит ровная полоса, как бы перечеркивающая ноги.

Что это? Знак свыше? Предупреждение Высших сил?

Но мой сильный брат не сдался. Являясь инвалидом первой группы, он живет полноценной жизнью. Путешествует на автомобиле с ручным управлением, навещает нас сестрой. Все делает своими руками, является полноценным главой семьи. Под стать ему и жена, наша золотая невестка Наташенька. Всю жизнь идет с ним плечо к плечу, поддерживая его во всем.

Эта история случилась довольно давно в одном из глухих местечек нашей области. Зима выдалась с морозами, снегом. Особенно тяжело переживали ее в деревне.

Старики и старухи выходили только по самым необходимым делам: скотину покормить, разгрести снег, в магазин сходить да воды в колодце набрать. А вот молодым парням да девчатам зима нипочем. Что до морозов, если кровь играет!

Море по колено

Вот одна пара и решила пожениться зимой, не дожидаться весны, когда мужику работы в поле будет полно. А на селе свадьба — праздник для всех. Столы деревенские свадебные полны всяких разносолов. И самогоночка стоит, конечно. Неотъемлемые атрибуты праздника — гармонь да балалаечка.

Герой нашей истории Василий жил в соседней деревне. Был он весьма популярным в округе балалаечником. Вот его и пригласили поиграть на свадьбе. Василий отыграл на славу. А заодно наелся, напился до отвала.

Но вот первый день свадьбы подошел к концу. А Василию домой путь не близкий, целых пять километров вдоль леса, да еще как на грех снегу нападало. Стали уговаривать его остаться, переночевать. Но, как говорится, пьяному и море по колено. Пойду домой, и все тут.

Помирать — так с музыкой!

Одевшись, взяв балалаечку под мышку, мужик вышел из хаты. В лицо сразу жахнуло морозом. Но своего решения Василий не изменил. Где трусцой, где шагом, добрался до околицы и свернул к лесу, вдоль которого ему предстояло идти до родной деревни. В кромешной тишине было слышно лишь поскрипывание снега. Мороз крепчал, звезды мерцали на темно-синем небе, лапы елей свесились под тяжестью снега. Василий совсем замерз, а ведь еще идти да идти…

И вдруг где-то позади Василий услышал вой. Он насторожился, прислушался. Вроде тихо. На всякий случай прибавил шагу и даже немного протрезвел. Пройдя еще немного, мужик оглянулся и увидел неподалеку светящиеся в темноте огоньки. Что это? Волки! И тут он разглядел целую стаю волков, бегущих к нему.

Василий умирать не хотел. Решив напугать зверей огнем, он достал из кармана спички, стал чиркать. Но спички отсырели от снега, попавшего в карман. С досады Василий бросил коробок на снег.

Расстояние между хищниками и жертвой все сокращалось. Василий совсем было стал прощаться с жизнью. Но вспомнил поговорку: «Помирать — так с музыкой».

Стертые пальцы

Взял Вася балалайку в руки и заиграл что было мочи. Волки на мгновение остановились, музыка насторожила их. Поняв это, мужик продолжал играть без остановки, а заодно потихонечку двигался в сторону деревни. Волки все шли за ним, но на расстоянии. Музыка сбивала их с толку, мешала разорвать добычу.

Когда Василий приблизился к деревне, собаки учуяли волков и подняли лай. В окнах изб стал загораться свет, люди выходили на улицу. Волки вынуждены были уйти. И только тогда Вася поверил, что остался жив. Руки его были все в крови: он до мяса стер пальцы.

С тех пор балалаечка висит в его избе на самом почетном месте. И всякий раз Вася, беря ее в руки, рассказывает историю о своем чудесном спасении. Довелось ее услышать и мне.

В одном горде есть зарытое учреждение, в котором содержатся психически-больные люди. Учреждение носит в себе харатер специализированного типа с интенсивным наблюдением. В нем содержатся больные содержащиеся за особо тяжкие приступления — убийцы, насильники, маньяки. Если говорить простым языком, то этим людям даже наверно повезло, ведь они ушли от наказания, от правосудия. Больница содержит на территории несколько корпусов.На окнах решетки, двери в палатах закрыты на замок, передвижение ограничено, на дверях и стенах смотровые окна в которые постоянно ведется наблюдение медработниками.

В палате стоит ведро — в которое опорожняются пациенты туалет есть но в него пускают редко, это зависит от настроения медсестры которая в смене отвечает за коридор. Больница находится под наблюдением уфсин, говоря проще- ментов.

Пару дестков лет назад это учреждение имело название спец тюрьма, а вот сейчас оно имеет статус медицинского учреждения. На территории больницы есть дворики они отличаются от тюремных своими размерами. Кто видел документальные фильмы про усужденных имеет представление ведь в тюрьме дворик эта таже самая камера, но без крыши , когда гуляют осужденые они видят кусочек неба, но в решетку. А вот здесь совсем наоборот дворик, если сравнивая с тюремным огромного размера. Стены три с половиной метра в высоту при входе во двор стоит деревянная будка в которой сидят медсестры и наблюдают за пациентами, любые переговоры через стену с пациентами других отделений строго запрещены, общение проходит только в нутри двора со своим отделением. Поругался с больным, дал в рыло, медсестры орут нажимают на сигнал прибегает пол смены ментов, обоих пациентов скручивают ставят каждому укол аменазина по четыре куба и привязывают к кровати в изоляторе. И таким образом пациент находится привязанным в течении одного, двух или трех дней, но были случаи когда больного привязывали на неделю. Вот теперь мы имеем представление об этом учреждении.

В некоторых двориках этой больницы есть газоны, дворики под открытым небом даже есть деревья на пример в том дворике где гуляли мы было два огромных тополя. И вот как это произошло может кто то из больных кинул в окно нитку или она сама от куда то повисла на дереве. Больные часто кормили голубей.

В этой самой нитке запутался голубь, запуталась его лапа. Больные гуляют во дворике смотрят на голубя, а ничего не могут поделать. Смена медсестер тоже обращает внимание, но отводят глаза и как обычно балтают о своих житейских проблемах. Голубь барахтался трое суток, пол больницы видели это и не предприняли ни каких действий. В соседнем дворике один пациент, произошло все быстро перелетел через трех метровый забор, быстро по толстому стволу дерева вскарабкался на вершину и освободил птицу. Все это действие случилось за считанные секунды. Пока шло все это действие в тот дворик где запутался голубь в нитке.

Уже со всех ног бежала служба охраны — был нажат сигнал. Пациента скрутили и привязали к кровати. Об этом случае информация дошла до глав врача. Пришел главврач в изолятор где уже под уколом засыпал больной. -Простите меня говорит пациент я три дня не спал и смотрел в окно на этого голубя и с улыбкой уснул…

Он спал до вечера когда проснулся было очень тихо никаких шуршаний шагов в коридоре в голове был не большой туман от укала аменазина, он лежал и ни о чем не думал. Пролежав некоторое время услышал в коридоре шаги. В смотровое окно заглянула дежурная медсестра, открылся замок. Зашли пациенты с рабочей палаты и стали его отвязывать. — Сколько я проспал спросил он? Весь день говорит улыбающаяся медсетра. Главврач сказал как проснешься тебя отвязать. Он был ослаблен от укола ему помогли встать, он попросил что бы его отвели в туалет уматься.

Он умылся и выкурил сигарету. Тогда в то время в больнице разришалось курить.

Сейчас там другие порядки и сигареты давно запрещены. Он ждал выписки уже три года, комиссия в этом медучреждении проходит каждые полгода, но выписываются единицы. Он знал что его выпишут еще не скоро. Придя в палату он просто уснул. Комиссия два раза в год весной и осенью. Была как раз осень, октябрь. Через три дня должна начаться комиссия. На комиссии как всегда присутсвовал главврач. — Я помню вас, молодой человек, сказал главврач.

-Давайте не будем смотреть в который раз ваше дело. Комиссия решила что вы имеете право вернуться к нормальной жизни и что ваше психическое состояние находится в устойчивой ремиссии. Я предлагаю комиссии выписать вас амбулаторно, как только придет решение суда и вступит в законную силу, вы можете вернуться домой к своей семье, все можете идти сказал улыбнувшись доктор.

автор:
Роман
Андреевич
Крестов

В1941 году людей охватила тревога — многие чувствовали приближение войны. Родители отца, мои бабушка с дедушкой, дали отцу и его брату по нательному крестику, благословили. Позже папа рассказывал, что он ощущал приближение войны и чувствовал, что ему предстоит вынести много горя и страданий.

Продавали как рабов

И вот 22 июня… Отец почти сразу ушел на фронт.

В первые же дни войны его часть попала в окружение. Вокруг рвались снаряды. Отец вспоминал, как сидел в окопе, а по нему почти в упор стрелял немецкий солдат. Но, ни одна пуля не попала в папу. Отец тоже стрелял в немца и никак не мог попасть. У него оставался один патрон, и в этот момент рядом ранило полковую лошадь. Она упала, начала дико ржать. И отцу, несмотря на ужас ситуации, стало так ее жалко, что последним патроном он застрелил животное. И в этот же миг осколок снаряда угодил папе в руку.

Вокруг было множество раненых, многие, совсем дети, от ужаса и боли кричали: «Мама!»

Но вот бой закончился. Немцы собрали всех, кто мог идти, и повели по дороге. Стояла жара. Ни есть, ни пить не давали. Некоторые бойцы пили свою мочу. Тех, кто больше не мог идти и падал, фашисты добивали.

Наконец, после нескольких дней пути, пленные оказались в концлагере.

Вскоре их стали продавать местным жителям как рабочую силу. Отца купил пожилой поляк, который немного знал по-русски. У него было несколько лошадей. Отец ухаживал за животными, поил, кормил, чистил конюшни. Поляк был им доволен.

Новый лагерь

У отца после ранения рука опухла и сильно болела. Поляк попросил знакомого врача, и ночью папе сделали операцию, вынули осколок. Немецкие медики пленных не оперировали. Жена поляка подкармливала отца сырыми яйцами, и он стал довольно быстро поправляться.

Но через некоторое время всех пленных работников изъяли у хозяев и отправили в другой концлагерь. Здесь был настоящий ад. Над пленными издевались, избивали их, убивали. Время от времени устраивали децимацию — казнили каждого десятого.

Однажды пленных выстроили на плацу, и комендант лагеря сообщил, что немцы взяли Москву. Какой-то молоденький солдат крикнул:

— Врешь, гад, Москвы вам не видать!

Фашисты схватили его и зверски избили. Юношу оставили лежать без сознания на плацу и запретили пленным помогать ему.

Ночью несколько человек приняли решение: подползти к избитому, забрать, а вместо него положить труп умершего бойца. Но барак охранялся. Два фашиста обходили его по периметру. Кроме того, барак освещался прожектором. Так что пленные, — решившие помочь юноше, очень рисковали. Но им повезло: все прошло благополучно.

Утром немцы обнаружили на плацу труп и решили, что избитый ими пленный умер. А выжившего юношу почти полгода прятали под нарами.

В тылу тоже тяжело

На долю отца, конечно, выпала масса страданий, но и нам было нелегко. Нас было трое детей: я, сестра и брат, который родился в 1941 году. Нас постоянно мучил голод. Брат от недоедания до трех лет не ходил и не говорил.

Наша старенькая бабушка в обед давала нам по маленькому кусочку хлеба, отрезая от своей скудной пайки. Мы его подолгу держали во рту, как конфету. Мама работала на заводе, и мы практически ее не видели. По радио постоянно передавали: наши войска оставили такой-то город. Мы страшно переживали: а вдруг война дойдет до нашего Томска?!

Потом наши войска перешли в наступление. Теперь звучали другие сообщения: освободили такой-то город. Мы радовались: скоро войне конец. А брат ползал по комнате и повторял:

— Папа ту-ту, папа ту-ту.

Мама сказала, что это знак — отец скоро вернется.

День Победы настал. Это была такая радость, просто не передать! Все кричали, ликовали.

Думал о других

Закончилась война. Отец вернулся домой, но в каком виде! Он походил на живой труп. Полгода пролежал в больнице, ему удалили часть легкого (туберкулез). У отца постоянно болело сердце.

Когда немного поправился, стал работать токарем. Усовершенствовал станки, получал почетные грамоты. А образование у отца было всего три класса.

Отец знал, что скоро умрет. Незадолго до смерти он сказал маме:

-Хорошая настала жизнь, сытная, а мне приходится умирать, — и заплакал.

Через пару дней ему вдруг стало плохо. Когда приехала скорая и медсестра собралась сделать ему укол, отец предложил:

— Давайте я лягу, а то вам стоя будет неудобно.

Умирая, он все еще думал о других.

К сожалению, предчувствие его не обмануло. Этого приступа он не пережил.

Ребята, дайте на выпивку…Просит он. И как всегда слышит: иди отсюда или — сходи помойся от тебя воняет. Он уже привык к такого рода замечаниям в свой адрес. И просто шел. Грязный, одет в какое то подобие одежды.

Ни кто никогда в карман не положит. Подошел к таким же алкашам и бомжам как и он сам. Поздоровался с ними, эти парни ну или — бомжы его знали не так давно. А познакомились они с ним так) Сидят Олег и Юрик в подворотне подходит к ним, по их взглядам такой же бедолага как и они. И говорит:

Ребята я вот тоже из вашего круга, просто не очень давно оказался в таком положении. Я вот деньги нашел и показал купюру в пять тысяч рублей, денежная банкнота была вся мятая и грязная. Да, парни, зовут меня Владимир.

Так они и познакомились. Тогда в тот день они привели Владимира в какую то хрущевку. На этой квартире жила какая то женщина по имени Зина.

Сидели и долго пили, купили много хороших продуктов, взяли нормальной водки вместо фунфыриков. Олегу и Юрику понравился с виду интелигентный бомж по имени Владимир. Вот так Владимир и обзавелся первыми друзьями.

Вот, а сегодня, когда он подошел к своим знакомым, они предложили выпить за их счет. Достали из пакета краюху черного хлеба и бутылку со спиртом уже готовым к употреблению. Налили в пластиковый стакан. Владимир выпил и поблагодарил. И все — таки странный был этот Владимир. Вроде и свой, а вроде и нет. Не понятный какой то, хорошо поставленна речь, скромный, всегда держит себя в руках. Когда захмелевший Юрик интересовался о том как Владимир оказался на улице, тот просто как то грамматно уходил от ответа. Владимира эти двое встречали часто, он всегда приносил хоть не много денег или у него просто уже была купленна выпивка и боле или менее нормальная закуска. Эти двое Олег и Юрик были всегда рады с ним встретиться.

Кромя Олега и Юрика у Владимира были еще знакомые и всем приятно было с ним иметь дело. Кто же халявы то не любит. Захмелевший Юрик опять смотрит ну или скажем пытается заглядывать к Владимиру в лицо своими пьяными с поволокой глазами. Сегодня Владимир молчалив, а впрочем он всегда мало разговаривает, почти не пьет. А Владимир все думает о том что вот опять конец месяца. Простояв со своими друзьями еще некоторое время, он под каким то предлогом решил удалиться. Они пожали друг другу руки. Владимир пошел своей дорогой. Когда он скрылся в подворотне его друзья уже и забыли, что с ним сегодня общались и даже выпивали. Владимир прошел пару кварталов пешком.

Зашел в какой то двор на парковке стояло много красивых и дорогих машин.

Подойдя к кайто иномарке, это оказался порш, он сунул руку в карман и щелкнул замок сигнализации. Открыв дверь он погрузился на водительское место. Взял выключеный мобильный телефон, проверил пропущенные вызовы.

Выехал с парковки и помчался по городу в свой загородный дом.

Приехал домой, в гараже скинул лохмотья и поднялся в свои апартаменты.

Принял душ, побрился, налил сто грамм вермута. Завтра прилетает жена с детьми.

Нужно хорошо выглядеть. И отпуск — отпуск, вот и закончился отпуск…

автор:
Роман
Андреевич
Крестов

Я ВСТРЕТИЛА СВОЕГО ОТЦА….

В одном маленьком провинциальном городке жила одна девочка, мама у нее умерла когда ей исполнилось одинадцать лет. Они жили в дерявянном бараке вместе с бабушкой, росла, училась. И была очень скромной. Очень долго переживала смерть мамы, отца своего она никогда не видела только знала, что он летчик испытатель и умер еще до ее рождения. Так говорила ей мама.

И от части девочке казалось, что это именно так, и почему то она верила и ей казалось, что папа жив и приедет. А бабушка в последнее время стала болеть и очень нужны были деньги на операцию, тогда ей исполнилось шестнадцать лет, они жили очень бедно и скромно денег хватало только на еду и она понимала, что нужно мужчине от женщины. И стала думать о панели.

…и решилась, да выйду на трассу и буду зарабатывать. За не большой срок смогу накопить на операцию для бабушки. Бабушка лежала в постели, почти не передвигалась. -Бабуля, милая, я сейчас приду, скоро вернусь и смыслью о том что она отдастся первому встречному, и потеряет свою невинность, выпорхнула на улицу в слякоть и дождь. Выйдя на трассу стояла и ловила машины, проезжало много иномарок, но никто не останавливался. И вот подъехала красивая и очень дорогая машина. Там сидело четыре человека. У нее тогда не было страха, она не могла вообще соображать.

Подошла к машине, опустилось стекло там сидел какой то дядька он был на много старше ее, но почемуто он смотрел на нее с упреком, или ей показалось?? Что хочешь девочка? -Спросил он. Я работаю сказала она и опустила глаза. -Садись в машину приказал он, она послушалась и опустилась на заднее сидение. Он положил ей руку на колено. У него все руки были в татуировках. Бедняжке стало очень страшно. Она стала молить в полный голос

-Дяденька, отпустите меня, я в первый раз. Я не хочу, у меня бабушка больная ей нужны деньги на операцию.- Ты что, говорит дядька, ты что? в правду в первый раз? А как тебя зовут? Она назвала свое имя. -А маму твою как зовут?

Она все рассказала и про себя и про свою маму, и про то что мама умерла пять лет назад и что бабушка тоже умерает. И нужно сделать операцию. Этот дядька с исколотыми руками улыбался золотыми коронками, пока она все это рассказывала слушал очень внимательно и то ли ей показалось, а может быть и в правду у него скатилась слеза. После ее рассказа, он просто сказал

…ну здравствуй дочь! А вот теперь о героях: Папа ее оказался вором в законе, деньги на операцию он просто достал и отслюнявил из бумажника прямо доктору, доктор который делал операцию получил хорошие коммиссионные и в болшьницу поставили самое лучшее оборудование, дочь его я так и не сказал ее имя) Аня, закончив школу поступила в МГУ, поступила сама так как была девочкой умной и училась в школе хорошо. А папа еще долго не мог забыть тот случай на трассе и часто у него капала слеза когда он вспоминал эту счастливую в своей жизни трассу…воры ведь не умеют плакать…

автор:
Роман
Андреевич
Крестов

Иногда волшебник появляется безо всякого голубого вертолета…

Вот чего было не отнять у Данилы Корнеевича, так это умения появляться в самый неподходящий момент:..

— Здравствуй, Дашенька, гостя примешь? — улыбнулся он, заходя в переднюю с фикусом в руках.

— Здравствуйте, дед Данила, проходите, конечно, — пригласила я и, пока он снимал пальто и разувался, юркнула в ванную.

Из овального зеркала на меня глядело опухшее лицо с красными,

как у кролика, глазами — неудивительно для человека, проревевшего все утро. Умывшись в ванной комнате холодной водой и на скорую руку замазав тоналкой круги под глазами, вышла к гостю.

— А я к тебе с гостинцем, дочка, — сообщил дед Данила, протягивая мне фикус в горшке.

— О… спасибо, — растерялась я. Почему цветок?

Наша с Костиком квартира меньше всего была похожа на оранжерею: из комнатных растений в наличии имелись только кактус и бегония, выжившие по случайному стечению обстоятельств.

— Это фикус Бенджамин, о нем ходят легенды… — тем временем рассказывал дед Данила, но вдруг умолк и нахмурился: — Минуточку. Мне кажется, или у тебя расстроенный вид?

— Вам кажется, — натужно улыбнулась. — Все в порядке.

Я соврала: все было далеко не в порядке. Целое утро мы с Костей скандалили, а затем он просто ушел, хлопнув дверью, а я принялась реветь. А теперь еще солгала дедушке мужа, которого любила как родного. Ну, разве я могла ему все объяснить?

Четыре года назад, когда мы с Костиком поженились, жизнь казалась радостной и веселой, как прогулка по лунапарку в субботний день. Часто по ночам, засыпая в объятиях, друг друга, мы мечтали, как обзаведемся детишками, выдумывали им имена, представляли, на кого из нас они будут похожи.

— Мальчика назовем Данилой, — шептал в полумраке спальни муж, и я согласно кивала: дедушка воспитал его и был роднее отца, бросившего семью, когда Костику не исполнилось и пяти.

Однако время шло, а разговоры по-прежнему оставались лишь разговорами. Девушка в аптеке под нашим домом улыбалась мне, как старой знакомой, когда я в очередной раз заходила за тестами на беременность: сначала приветственно, затем немного сочувственно — так улыбаются милой собачонке, скачущей на трех ногах. Доктора, к которым мы обращались, лишь пожимали печами да рассказывали что-то о пассивности сперматозоидов и неготовности яйцеклеток, туманно резюмируя, мол, нужно время и терпение. Однако шли годы, а забеременеть я так и не могла.

Проблема бездетности состоит в том, что от нее невозможно отмахнуться — по крайней мере, когда вам около тридцати. У моих подруг были дети, у подруг моих подруг тоже были дети, все праздновали беременность, роды и первые годы жизни. Родители, наши друзья, коллеги считали своим долгом постоянно спрашивать: ну, когда уже и вы, наконец, Дашка? В какой-то момент эта проблема стала обычной темой воскресных обсуждений — не только наших с Костей, но и знакомых. Что мы пробовали, что нужно предпринять, стоило ли пить второй бокал вина?

Мне всего двадцать восемь, впереди еще много времени, но неудачи накрыли меня с головой, будто саван, отравили все вокруг, выбили почву из-под ног, и я почти перестала надеяться, стала раздражительной, злой. Мы с мужем начали часто ссориться, наш брак, казавшийся когда-то незыблемой твердыней, трещал по швам. И только дед Данила никогда не расспрашивал нас о детях, хотя мы знали, как сильно он хочет правнуков.

— Ладно, дочка, пойду я, — вдруг засобирался он, поняв, что пришел в неподходящий момент.

— Может, чаю выпьете? — слабо запротестовала я.

— Нет, пожалуй, — ответил дед и кивнул на фикус: — Ухаживай за ним, Дашенька. И поставь лучше на подоконник в спальне — там у вас солнечная сторона.

Едва за гостем закрылась дверь, вернулся Костя.

— Я не хочу больше ссориться, — заявил он с порога. — Знаю, тебе сейчас тяжело, но и мне ведь не легче. Давай попробуем пройти все эти испытания вместе, хорошо?

— Хорошо, — кивнула, зарываясь в ворот его пальто.

Прошло несколько недель. Цветок я поставила в спальне. А потом произошло кое-что, заставившее меня забыть и о фикусе, и обо всем на свете: судя по календарю, у меня была задержка! Сломя голову я помчалась в аптеку за тестами, и оказалось… что я беременна!

Не в силах поверить своему счастью, отпросилась с работы и не сколько часов просто просидела на кухне за чашкой остывшего кофе, лихорадочно пытаясь привести мысли в порядок. А затем словно кто-то дернул меня: открыв ноутбук, я ввела в строку поисковика «фикус Бенджамин». «Существует легенда, — прочла по одной из ссылок, — согласно которой у одной богатой пары было все, кроме детей. И однажды к ним в дом какой-то старик принес растение и сказал заботиться о нем. И супруги делали все так, как им сказал странник. Через девять месяцев у них родился сын». Я ахнула, зажав рот ладонью: ох и дед Данила, ох и волшебник!

Мне не хотелось зря обнадеживать Костю, потому решила подождать, убедиться в своем положении. А спустя пару дней, поливая Бенджамина, заметила крошечные белые горошинки среди его пышной листвы. Интернет подсказал мне, что это соцветия, хоть фикусы крайне редко, почти никогда, не цветут в домашних условиях…

Я сказала мужу о ребенке в тот же день: у меня появилась уверенность, что теперь все будет хорошо.

Прошел год с тех пор, и теперь мы с Костиком — родители пухлощекого мальчика, которого назвали Данилой. Когда друзья и знакомые спрашивают меня, что же все-таки помогло забеременеть, отвечаю: магия любви и сила растений. И всем советую завести дома фикус.

Оглядываясь назад, на те далекие 80-е, удивляюсь, как постоянный выбор между разумом и душой, между добром и злом, между тем, что хочется и что необходимо, привел меня на путь самопознания. И даже не важно какой выбор был сделан тогда, все дороги все равно ведут к счастью.

Глава 1

Уехав учиться в университет, я сразу окунулась в незнакомую, но столь притягательную, пьянящую атмосферу свободы. Казалось, что родительские запреты будут моментально забыты и я беззаботно начну взрослую жизнь, но вероятно, наставления родных вросли так глубоко в мою сущность, что стали моими моральными принципами. Отчего-то не хотелось гулять ночи напролет и веселиться, забыв про учебу. Учеба занимала у меня, как и большинства подруг, большую часть свободного времени. Так продолжалось несколько месяцев, пока не появился он. Высокий, светловолосый, голубоглазый, вроде и не красавец, а улыбка и дружелюбие притягательно действовали на меня. Искренность и непосредственность его поведения давали мне то, чего мне так не хватало в собственной жизни.

Еще в школе я всегда была окружена поклонниками и воспринимала это как должное. Могла одновременно встречаться с двумя друзьями, или с двумя братьями. В результате меня просили сделать выбор, чего мне так не хотелось, ведь по правде говоря, я никого из них не любила и терять кого-то одного не хотела, ведь два парня лучше, чем один.

Настоящее

У меня все чаще угнетенное состояние чувств. Это выражается в нежелании, а главное в невозможности заняться чем-то полезным. Пустое, не дающее покоя безделье сводит меня с ума. Внутри все кипит, требует перемен, а снаружи апатия и полная парализация. Работает только интеллект и то он больше паникует, чем генерирует полноценные идеи. Будто есть внутренняя преграда, которую мой разум никак не может преодолеть. Может, если я ее опишу, то смогу найти в ней какую-то лазейку?

Ситуация такова, что жить как прежде я не хочу и не могу.

Работа у меня не обременительная, даже позволяет заняться своими делами, но не дает материального удовлетворения. Денег не хватает даже на необходимое, при жесточайшей экономии. Я терпела эту ситуацию 3 месяца в надежде ее разрешить, но, к сожалению, убедилась в том, что не смогу здесь заработать достаточно для комфортной жизни. Есть два пути решения: найти новую работу и (или) солидную подработку. Вот тут-то и появляется преграда. Где-то в глубине моей души есть уверенность, что я должна жить в роскоши по определению, не зависимо от того, какую работу выполняю, как будто это необходимое условие моего рождения. Я живу не для того, чтобы себя прокормить, иначе это очень напоминает жизнь животного. Мои запросы превосходят среднюю зарплату наемного работника. И какую-бы работу я ни нашла, ее оплата меня не удовлетворяет. Тогда возникает вопрос: «Где выход из этой ситуации? Как другие люди с ней справляются?». Есть категория людей — фанатиков, которые реализуют свои идеи в обществе и становятся миллионерами. Они первопроходцы, они реализуют себя, а попутно зарабатывают большие деньги. Они харизматичны и наделены сильной энергетикой. Таких людей единицы. Они способны повести за собой, вдохновить на поступок. Одних они восхищают, других бесят. Мне приятно осознавать, что существуют незаурядные, яркие личности. Есть еще категория людей, которые любыми путями пытаются урвать как можно больше денег, они не остановятся ни перед предательством, ни перед изменой. Еще есть честные и принципиальные люди, однако достаток в свою жизнь они привнесли на своем горбу и вряд ли видели жизнь во всей красе и привлекательности, за исключением кратковременных моментов отдыха и счастья. Есть еще категория людей, которая довольствуется малым, не веря в собственные силы. Их основная масса, на них и держится мир. Их трудом и терпимостью создаются блага для всех нас. Так к какой категории я отношу себя? Я уже была той, что терпит нужду – не понравилось, той, что любыми путями стремится заработать – тоже не понравилось. Работать, не щадя себя, на износ не хочу. Остается единственный вариант. Стать первопроходцем, харизматичной личностью, идущей собственным путем, реализовавшей себя в обществе и при этом получающей удовольствие от процесса деятельности, которая идет на пользу другим людям. Отсюда уже и достаток, роскошь и удовлетворение от своего труда.

Т.е. проблему я обрисовала. Надо заниматься тем, что приносит удовольствие и пользу людям. И что человек должен быть богат изначально. Мне хочется помогать людям понять источник своих проблем, тем самым изменяя свое отношение к себе, жизни, людям, меняя свое поведение, можно обрести потерянное счастье. Для меня это удовольствие. Чтоб реализовать эту мечту надо доучиться на психоаналитика, пройти собственный анализ (2 раза в неделю) и начать прием анализантов. И тут возникает все та же преграда – достаток, изначальный достаток, возможность сделать старт в работе, не заботясь об удовлетворении потребности в крове, пище, одежде и т.д. Как преодолеть эту преграду? Может она иллюзорна и я ее умышленно преувеличиваю, чтобы оправдать бездеятельность? Может преграды на самом деле нет? Просто мой ум привык действовать линейно. Вероятно есть множество способов найти достойно первоначальный капитал, который станет трамплином для будущей карьеры (слово не совсем уместное, но другое не приходит на ум).

Держать ум ясным – это основное правило успешного человека. Чтоб решать поставленные задачи необходимо отбросить все заботы и печали текущего дня и сконцентрироваться на том, чем занимаешься в данный момент. Если ешь, то кушай с удовольствием, ощущая вкус пищи и наслаждаясь ей, если составляешь конспект работы Фрейда, то все внимание только на ней.

Всегда знать зачем делаешь то или иное действие, просчитать возможные перспективы, какой результат намерен получить. Неожиданный результат наших действий иногда вводит в ступор, тогда лучше разобрать ход действий и изменить поведение (однако все просчитать невозможно).
Давать себе право на ошибку, ведь не ошибается тот, кто ничего не делает, а заодно давать это право другим людям, тогда исчезнет повод для обид.

Чистота помыслов при любом действии. Мои действия приносят пользу людям, или не влияют на них вообще. Наш внутренний цензор следит за исполнением этого правила, если оно не выполняется (например, хотим отомстить соседу за шум ночью, обида на друга), то нам дискомфортно.

Самого себя обманывать не стоит. Внутренний цензор нас все равно накажет чувством вины. Лучше честно признаться самому себе в своих дурных наклонностях и простив себя за это исправить поведение.

Умение прощать других людей, они же тоже могут ошибаться, как и мы.

Находить в препятствиях и трудностях пользу для себя, возможности своего роста.

Жить здесь и сейчас, а не вчера или завтра.

Верить в себя. Нам не дается трудностей больше, чем мы можем преодолеть.

Если мы хотим быть счастливыми, успешными, позитивными, не стоит выслушивать советы больных, завистливых, отчаявшихся людей, как нам жить.

Подобное притягивает подобное. Хотим счастья — ищем любые моменты быть счастливыми; кто-то счастлив прогуливаясь по парку, кто-то от посещения бассейна, кто-то от поездки на дачу. Хотим быть уверенными в себе – ищем в своей жизни любой повод для этого; вкусно приготовленная еда, подарок любимому человеку, одежда, подобранная со вкусом, вовремя сделанная работа и т.д. Хотим быть богатыми – посмотрим вокруг, наверняка найдется то, чем мы богаты уже сейчас; у нас есть возможность видеть весь этот мир, ходить куда захотим.

У нас всегда есть возможность выбора считать себя неудачником, или отважным искателем приключений. Выбор за нами.

Глава 2

Прошлое

Развод тяжелое испытание в жизни, особенно если нет осознанной необходимости этого решения. Мой развод был местью, вызванной сильнейшей обидой, нанесенной самым близким тогда человеком. «Я полюбил другую», сказанное им накануне майских праздников повергло меня в водоворот самоуничижительных мыслей, начиная от самой невинной – «меня не за что любить», до «как-же меня надо ненавидеть, чтоб бросить с двумя маленькими детьми, без средств к существованию?». Первая мысль, «Это я во всем виновата. Я была к нему несправедлива, я довела его до этого шага», затем вторая — «А может я исправлюсь и все будет как раньше» и наконец заключительная – «Все кончено. Как жить дальше? Как порвать пуповину, связывающую нас целых 9 лет?». Что я чувствовала тогда? Передо мной разверзлась земля, я оказалась на краю пропасти и не знала куда ступить, чтоб не погибнуть. Душевная боль, вина, обида, ревность, гнев и ни одной позитивной мысли и чувства. Так продолжалось несколько лет. Внешне я производила впечатление вполне довольной жизнью, жизнерадостной и беззаботной красавицы. Многочисленные друзья, поклонники, сменяющие друг друга любовники, все это было, но было снаружи, а внутри вселенская пустота и одиночество. Эта пустота никак не хотела заполняться. Новые влюбленности перерастали в привязанность, и я рвала эти отношения, не дав им пустить корни в моем сердце. Испытывая боль, я не замечала, как щедра одаривала ею всех не равнодушных ко мне мужчин. Как я вышла из кризиса, что мне помогло? Я хваталась как утопающий за соломинку за любую возможность пережить утрату. Вначале я осознала, что жизнь, которую я прожила со своим первым мужем, можно назвать счастливой. Перебирала в памяти наши важные события, знакомство, развитие отношений, рождение сына, совместная учеба в университете, общие друзья, рождение дочери. Все было окутано его заботой и вниманием. Эта забота была легкой и не навязчивой, без слов любви, клятв, подарков. Она была естественной и чистой. Его согласие со мной во многих бытовых вопросах, я расценивала, как безразличие, а его уступки моей воле как слабость характера. Недовольство копилось. Мы не умели, и не смели говорить о своих чувствах друг к другу, о недопонимании, обидах, ревности. Развод по сути оказался нашим совместным детищем. Мы оба холили и лелеяли взаимные обиды, не смея высказать их вслух, не то что обсудить. Когда я все это прочувствовала, то само собой ушла обида за его любовь к другой и появилось чувство благодарности бывшему мужу за счастье быть матерью двух детей, за любовь, которую он мне дарил когда-то, за 9 лет совместной жизни. С моих плеч свалился непосильный груз злости и обиды. Мне стало легче жить, я поняла, что невозможно никого потерять. Тот, кто нам дорог всегда с нами, в нашем сердце. Его оттуда никто не сможет отнять. Глубоко в душе я благодарна судьбе, что все так получилось. Испытав трудности, горечь потери, я осознала, что обладаю огромной силой любви и прощения.

Еду на трамвае, заходит компания пацанов лет по 10 и начинают кричать из окна всякий бред. Сначала не разобрал что они кричали (был в наушниках), понял что они в матерной форме предлагали проходящим пенсионерам презервативы. Разумеется делаю им замечание и в ту же секунду к ним подрывается дед, сидящий рядом и как ё…нет самому бойкому подзатыльник, смачный такой, со звуком, с оттяжечкой 😀

Я никогда так не смеялся от детских слёз и причитаний о том что это незаконно)) лучше воспитывайте своих детей, иначе этим придётся заниматься другим людям)

Мы вчетвером (я, дочка, зять, и трехлетняя внучка Дашуля) собирались поехать в августе отдыхать в Болгарию. Но в июле Танюше неожиданно подвернулись две горящие и поэтому очень дешевые путевки в Турцию.

Зять хотел взять путевку и мне (правда, подороже), но я категорически отказалась: «Езжайте, раз так повезло, а я махну к моим бывшим однокурсникам Сокольским. И у них отдохну гораздо лучше, чем в ваших Турциях и Болгариях».

Сокольские уже много лет жили в собственном доме в Крыму. В политехе мы дружили вчетвером, а на пятом курсе сыграли сразу две свадьбы: Аська вышла замуж за Шурика, я — за Виктора. Вот уже семь лет, как нет моего Витюши, а у институтских друзей не была лет десять, не меньше. Звонить не стала, отправилась в виде «сюрприза».

Поцелуи, объятия, слезы радости, душевные посиделки в тени раскидистого ореха за бутылкой домашнего вина… Как же я соскучилась по вам, ребята! Как же рада вас видеть!

Утром пошла к морю. Сначала, как водится, наплавалась всласть, а после легла на покрывало и стала смотреть на море. Целый час, наверное, любовалась. Потом от яркой синевы и золотых бликов устали глаза, решила дать им отдохнуть. Журнала с собой не взяла, поэтому стала незаметно рассматривать пляжных соседей.

Две девчушки лет по восемнадцать загорают без лифчиков. Я не ханжа, да и на юное тело всегда смотреть приятно, но ведь вредно на солнце без верха — все врачи об этом трубят.

Сказать, что ли? Нет, не буду, еще обидятся… Вон прошла женщина в парео. Возраст — под полтинник, но фигура такая, что любая молодая позавидует. Напрасно она свои красивые ноги тряпкой закрывает! Возле самой воды шоколадный от загара малыш строит замок. Тугие щеки, круглые, как пуговицы, глазенки, нос-кнопка… До чего же забавный!

Вдруг рядом раздался раскатистый басовитый смех.

Скосила глаза. Метрах в пяти от меня сидел крупный немолодой мужчина и хохотал во все горло над какой-то книгой. Интересно, что он такое смешное читает? Вот снова засмеялся, да так заразительно!

Почему-то показалось, что этот человек похож на постаревшего Портоса — такой же большой громогласный балагур и жизнелюб. Возможно, даже хвастун и забияка, но безобидный.

Впрочем, мне нет до него никакого дела… За три первых дня я безбожно обгорела, поэтому по Асиному совету стала ходить на пляж лишь рано утром и после ужина.

И только выиграла: море в это время чистое, ласковое, да и медуз поменьше. А главное — народу совсем мало, очень устала я от толп в родном городе. Итак, пришла на четвертый день, на пляж около девяти вечера. Окунулась и села любоваться закатом. Мужчина, которого про себя окрестила Портосом, тоже расположился неподалеку. Он ел персики так же аппетитно, как давеча читал книгу.

Я почувствовала, что рот у меня наполняется слюной, и отвернулась. Несколько минут наблюдала за кружащими над волнами чайками.

— Пробовал пить водку в одиночку — очень не понравилось, — услышала я вдруг и удивленно оглянулась.

Кроме меня и Портоса, на пятидесятиметровом участке пляжа — никого. Или он в компании собутыльников уже до белой горячки допился, что ли, и сам с собой разговаривает? А ведь с виду такой приличный мужчина.

— Персики тоже в одиночку есть неинтересно, — сосед с улыбкой протянул мне спелый плод. — Сделайте доброе дело — составьте компанию. А заодно и познакомимся. Меня Петром зовут.

Я всегда избегала пляжных знакомств, однако этот мужчина был совершенно не похож на ловеласа. Да и стары мы с ним, следует признать, для курортных романов. Поэтому, изменив своему многолетнему правилу, кивнула:

— Ну, хорошо, от такой красоты не откажусь… Что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Ольга Владимировна. Надо сказать, что Петр оказался почти таким, каким я его нафантазировала.

Обаятельный весельчак, не пошлый, не назойливый. Просто идеальный компаньон для отпускного времяпрепровождения.

Когда мы почти подружились, рискнула задать не совсем скромный вопрос:

— Почему вы все время на берегу сидите, а в воду заходите только, чтобы окунуться? Плавать не умеете?

— Да как сказать… — уклонился он от ответа.

«Ну, это же надо! — подумала я. — Такой взрослый мужчина, можно сказать, пожилой, а плавать до сих пор не научился!» Даже не знаю, как у меня вырвалось:

— А хотите, я вас научу?

— Вы? Меня? — удивился он, но тут, же спохватился: — Конечно, хочу!

Петя был не очень способным, но прилежным учеником. Я умирала со смеху, глядя, как он, надув щеки, изо всех сил бьет руками и ногами по воде, пытаясь удержаться на поверхности.

— Еще неделька, и вы уже сможете плавать по-собачьи, — обнадеживала я своего ученика. — А там и брасом овладеете… А потом, глядишь, и баттерфляем…

Но потом произошел курьезный случай.

Ранним утром пришла на пляж молодая пара. Заходили в воду веселые, а вышла на берег одна девушка, вся в слезах. Мы с Петром, естественно, кинулись к ней с расспросами.

— Кольцо в воде с пальца соскользнуло. Обручальное, -всхлипывая, объяснила барышня. — Говорят, очень плохая примета. А мы с Толиком только неделю назад поженились.

— Так… Где потеряла? — поинтересовался Петр.

— Возле буйка. Вон там, где муж ныряет.

И тут… Петр бросился в воду и размашистым кролем поплыл к буйку. А там нырнул и… вынырнул минуты через три, когда у меня в животе уже все заледенело от страха за него. Поднял руку и громко крикнул:

— Не волнуйся — нашел!!!

Ребята, поблагодарив, ушли, а я сразу приступила к допросу «с пристрастием»:

— Так ты меня обманывал?

— Грешен. Обманывал… Но уж очень хотелось знакомство продолжить. А тут ты сама, как по заказу, предложила плавать меня учить.

— А где научился так мастерски нырять?

— Больше двадцати лет работал подводником.

— Так ты… — пробормотала растерянно. — Получается, я учила плавать настоящего морского волка?

— Учила-учила и приручила. Кстати, Экзюпери читала? «Мы в ответе за тех, кого приручили». Помнишь?

— И какой должен быть мой ответ? — улыбнулась я.

и из архива Марка МАСЛОВА

Многие воспитанники интернатов пытаются найти своих родных, но почти никому это не удается. 2-летний Марк Маслов стал исключением из правил.

Поиски

Марк появился на свет в Щекинском роддоме. Совсем маленьким попал в Северо-Агеевскую школу-интернат. Затем был Одоевский интернат, где Марк прожил многие годы. Страдавший с рождения ДЦП, он выучился ходить, и сейчас можно говорить лишь о последствиях этого тяжелого недуга. О том, что все еще болен, уже нельзя.

Мальчик ничего не знал о себе. В Одоевском интернате он впервые решил, что будет искать родных. Для начала сделал самый простой и логичный шаг – попросил показать его личное дело. Там значилось: мать проживает в Щекине. Марк написал ей несколько писем, но все вернулись обратно – по этому адресу уже давно были прописаны другие люди.

– А потом мне приснился брат, которого я никогда не видел, – рассказывает Марк. – Но сон был очень реалистичный.
Это покажется фантастическим, но спустя некоторое время брат появился и наяву – он приехал в интернат, когда Марку было 12 лет. Рассказал, что сам вырос в Первомайском детдоме, потом уехал жить в Чувашию. Правда, про то, где найти их мать, не сказал ничего.

Когда Марку исполнилось 18 лет, его перевели в Красивский психоневрологический интернат в Чернском районе. Там, откладывая деньги из своей пенсии, парень купил ноутбук и оставил заявку на сайте передачи «Жди меня» – вкратце рассказал свою историю, указал номер телефона и приложил фотографию. Шли годы, отклика все не было. Марка перевели в Тороховский психоневрологический интернат, где он живет по сей день.

– Через семь лет, в день моего 25-летия, зазвонил телефон, – рассказывает Марк. – Женщина на том конце провода плакала. Это была моя мама.

Сотрудники интерната парню поначалу не поверили, но потом убедились, что он не выдумывает.

– Когда Марк мне об этом рассказал, я засомневался, – признается заведующий отделением врач-психиатр Вячеслав Шлегель. – Многие наши подопечные пытаются искать родных, но мало у кого это получается. Даже если мать и отец действительно живы, на контакт зачастую отказываются идти. У кого-то есть здоровые дети, которых они хотят оградить от общения с инвалидом. Кто-то боится, что соседи узнают о таком члене семьи, начнутся пересуды. Конечно, в последнее время в обществе сильно поменялось отношение к людям с ограниченными возможностями здоровья. Но говорить об абсолютной толерантности пока не приходится.
То, что происходило дальше, напоминает классический сюжет мыльной оперы: женщина приехала к сыну в интернат. Рассказывала: вдруг появилось предчувствие, что ее кто-то ищет. Не умея пользоваться Интернетом, попросила дочь проверить свои странные догадки. Та довольно скоро наткнулась на сайт, где оставил весточку Марк.

Большая семья

– Мама Марка вспоминала, что, когда сын родился, врачи уверяли ее: младенец нежизнеспособен, он появился на свет с тяжелыми отклонениями в развитии, и лучше будет отказаться от него, – рассказывает главврач Шлегель. – На самом деле в те времена это было довольно распространенной практикой – инвалидов скрывать от общества в учреждениях закрытого типа.
Оказалось, что у Марка большая семья: двое племянников, столько же сестер и три брата. Четвертого – того самого, что навещал его в интернате, на тот момент уже не было в живых.

– Отец тоже уже 19 лет как лежит, – сказал Марк, имея в виду смерть родителя.

Наш герой несколько раз ездил к своим вновь обретенным родственникам. Живут они все вместе и весьма небогато. Мама-пенсионерка в последние годы уже несколько раз успела полежать в больнице из-за проблем с ногами. Однако, несмотря на это, подрабатывает дворником. В целом ситуация такова, что переехать к семье Марк не может – не позволяют ни квартирный вопрос, ни материальное положение.

– В нескольких первых поездках Марка сопровождали его товарищи – из здешних обитателей, тех, что поактивнее. Потом, когда он освоился и запомнил дорогу, стал ездить сам, – поясняет Шлегель.

Таланты простодушных

В Торховском психоневрологическом интернате кроме Марка еще триста «обеспечиваемых» (так их называют, видимо, потому, что единственный их доход – пенсия). Зачастую сюда поступают люди с врожденными интеллектуальными поражениями. Другие когда-то вели обыкновенную жизнь, пока не настигло душевное заболевание.

У многих есть семьи, жить с которыми они больше не могут, потому что требуется постоянный врачебный присмотр и прием лекарств. Или потому, что в открытом социуме они неизбежно становятся изгоями.

Шлегель приводит в пример одну из обитательниц интерната – девушку из благополучной, довольно обеспеченной семьи. Из попыток матери забрать ее домой не вышло ничего хорошего. Девушка каждый раз чувствует себя запертой в золотой клетке, одинокой и непонятой.

– Представьте, как бывает: наши подопечные, люди, которых принято считать недалекими, простодушными, на деле бывают удивительно талантливы. Они могут писать с ошибками, но при этом обнаруживают феноменальные математические способности. Наш Марк прекрасно чертит. Все планы эвакуации составлял он, причем в специальных графических программах.

Действительно, парень неплохо владеет целым рядом довольно сложных программ – по обработке фото и видеомонтажу. Еще в 2001 году вместе с товарищами он «сколотил» музыкальную группу, которую назвал «Лотос». Ребята гастролируют по интернатам области.

Историю эту рассказала мне моя свекровь. Катерина Александровна- будучи юной девочкой -жила в немецкой деревне и воспитывалась своей бабушкой; так как рано осталась сиротой. Шла война и в селе оставались в основном женщины и дети да мужики калеки. Выживали кто как мог. Приходилось работать и детям. Катя таскала воду из колодца; бывало по 50 вёдер за день. Надо и скотину поить и огород поливать. И вот однажды к дому подошли двое детей; они были босы и плохо одеты.Катя увидела их и позвала бабушку. Девочка с мальчиком были совсем маленькие и голодные. Бабушка —добрая душа-вынесла им поесть то что было в доме. Они стали приходить каждый день. Но долго это продолжаться не могло. У самих была большая семья. Тогда бабушка послала Катю узнать чьи это дети. А жили они совсем рядом у своей тётки для которой эти дети были в тягость Во время войны для детей выдавались пайки- где были и мука и масло и крупы.Не много правда но с голоду не умрёшь. Тётка же скармливала всё своим детям и бедняжкам доставались капли. Брат этой женщины был на фронте и оставил детей своей сестре. Мать малышей умерла и он был уверен что сестра не даст их в обиду. Катюша всё это рассказала дома. У бабули появилась идея. На следующий день она пошла к соседке Марии. Маша была вдовой; своих детей у неё не было и она быстро согласилась взять их к себе. Так и жили они перебиваясь с хлеба на воду -зато в любви и покое. Да и бабуля не забывала их- помогала как могла Но самое интересное впереди. Вот и кончилась проклятая война. Стали возвращаться мужчины -кто остался в живых; вернулся и отец малышей. Конечно первым делом он пошёл к сестре и узнал всю правду. Он сказал ей что она ему больше не сестра и пошёл искать детей. И вот к дому Марии подошёл военный ;его увидел мальчик -он был постарше и отца помнил -бросив свои нехитрые игрушки с криком ПАПА побежал к отцу. У Маши текли слёзы. Папа- это наша мама -мы не оставим её. И стали они жить вместе и когда прошло время отец детей полюбив Марию за её доброту- сделал ей предложение И вот наступает брачная ночь и удивлению мужчины не было предела. Его жена девственница. Как так ведь она была замужем. Оказывается её умерший муж с ней даже не спал. Бывают же чудеса в жизни и странности людей и их поступков!

Трагедия в Керчи. Сразу хочу попросить прощения у всех, кто пострадал каким-либо образом в Керчи, у их родственников и знакомых за те аналитические выкладки, что будут приведены ниже, если это как-то их обидит.

На первоначальном этапе новостных лет происшествие в Керчи назвали терактом, а потом переквалифицировали в массовое убийство. Но так ли это? Я решил провести некоторый анализ по полученной и умалчиваемой, по моему мнению, информации.

Хотелось бы обратить внимание на действия главного подозреваемого:

1. Довольно профессиональное обращение с помповым ружьем, а именно производство выстрелов и перезарядка ружья. Складывается полное ощущение, что этот подонок довольно долго тренировался в условиях приближенных к происшествию. По моему, чисто субъективному, мнению для этого необходимо тренироваться довольно долго, минимум полгода. Купленные им сто пятьдесят патронов для проведения таких тренировок выглядят просто смешно. Я за одну тренировку для «Зарницы» в течении часа-двух сжигал сто и больше целевых патронов калибра 5,6 мм из винтовки ТОЗ-8. Поэтому происшествие произошло не сразу 3 октября, когда было приобретено ружье, а спустя две недели. То есть этот ублюдок тренировался на аналогичном оружии где-то, а уже потом, в течении двух недель пристреливался из приобретенного ружья. К этому вопросу возникают еще, скажем так, подвопросы:

1) Где керчинский стрелок до приобретения ружья тренировался?

2) Кто (мое личное мнение) с ним эти тренировки проводил?

2. Самодельное взрывное устройство (СВУ). Вот тут, конечно, необходима рука профессионала. В сказки про то, что подросток может самостоятельно собрать СВУ я не поверю, а тем более СВУ с дистанционным управлением. В инженерных военных училищах этому учат пять лет. За полгода – год можно обучить и подростка, но он же еще учится стрелять из ружья. Могут сказать, что керчинский стрелок обучался взрывному делу сам. Давайте рассмотрим и этот, с моей точки зрения неправдоподобный, вариант. Для того, чтобы научиться самому собирать СВУ необходимы взрывчатые вещества в достаточных количествах и много времени. Взрывчатые вещества чтобы собирать СВУ, а время чтобы их испытывать. А при сборке и проверке СВУ непрофессионалом довольно большой процент ошибок, а ошибки при сборке и опробации СВУ ведут к плачевным результатам. Плюс к этому взрывчатое вещество. Его самостоятельно на кухне не сваришь. Выплавлять из старых снарядов времен ВОВ настолько опасно, что не зная технологии сего производства, даже из нового снаряда, при первой же попытке летальный исход обеспечен на девяносто пять процентов. Потому саперы снаряды времен ВОВ все же не утилизируют, а стараются взорвать на месте. А еще забыл про электрический детонатор для взрыва СВУ, вот эту деталь точно нигде не купишь, нет ее в свободной продаже: ни в хозяйственном, ни в оружейном магазине. А без этой маленькой детали дистанционного СВУ не получится.
3. Самое главное – деньги. Откуда у студента техникума, у которого мама – санитарка, столько денег, чтобы сделать себе разрешение на оружие, а потом это оружие с боеприпасами еще и купить? Со школы карманные деньги копил? Опять же, чтобы проводить тренировки тоже нужны деньги. Поверьте, что процесс получения разрешения на оружие очень дорогой, еще ствол и патроны к нему купи. Откуда гроши?
4. Почему эта мразь не израсходовала весь боезапас и не привела в действие второе СВУ, о котором говорят СМИ?
5. Почему эта сволочь застрелилась? Ведь в РФ мораторий на смертную казнь, и он не мог об этом не знать. Брейвик ведь не застрелился.

У меня лично напрашивается лишь один ответ: Керченская трагедия – это террористический акт. Комбинированный террористический акт, когда используется СВУ и огнестрельное оружие. Хорошо спланированный и подготовленный теракт. С мальчиком работало, по моему мнению, как минимум два профессионала: один вел боевую подготовку, второй проводил психологическую обработку. Используя эту теорию легко находятся ответы на все выше указанные вопросы. Попробуйте сами ответить.

А теперь в подтверждении моей версии, та информация, которая правоохранительными органами умалчивается: тип СВУ, мощность СВУ в тротиловом эквиваленте, какое взрывчатое вещество было использовано в СВУ, в том числе в «ручных гранатах».

Вывод из всего сказанного весьма простой: сотрудники спецподразделения Керчи, призванные бороться с терроризмом проеб…, извините, проглядели террористическую группу, вполне возможно, что диверсионно-террористическую группу (ДТГ) другого государства.

Для чего я все это пишу, уважаемые читатели? Нет, у меня нет желания пиариться на чужом горе, ведь читателей-то у меня кот наплакал. Я хочу, чтобы данная ДТГ была обнаружена и задержана, потому как ее членами, вполне возможно, был подготовлен ни один стрелок. И чтобы больше не гибли наши дети, только потому, что специальные подразделения, призванные бороться с террористами, не в полном объеме сделали свою работу.

Вечная память погибшим детям! Скорейшего выздоровления раненным и пострадавшим, в том числе и психологического выздоровления.

А. Скворцов © октябрь 2018г

Таверна «Сытый дракон» была поистине выдающимся местом. И дело даже было не в том, что хозяин её – Беар Тяжёлая рука был человеком авторитетным и известным среди военных и наёмников. Всё-таки, согласитесь, тридцать лет играть со смертью в прятки и одержать победу, не каждому дано. Настоящую славу этому заведению приносили его клиенты – ветераны всевозможных войн, сражений и приграничных конфликтов. Лучшие из лучших собирались здесь прокутить свои денежки в компании товарищей, за кружкой великолепного пенного эля, тарелкой жаркого и трубочкой ароматного табака. Отчаянные рубаки и первостатейные головорезы всех мастей, находили здесь временный приют и весёлую компанию, но самое главное, они могли с удовольствием насладиться историями о подвигах и героях прошлого.

В «Сытом драконе» никогда не бывало драк и пьяных потасовок, эль всегда был холодным и неразбавленным, а мясо и овощи свежими и вкусными. Беар лично следил за соблюдением этих простых правил и не перепившие клиенты, не жадные торговцы не рискнули бы испытать его гнев на собственной шкуре. Гости этого заведения чувствовали себя здесь как дома. Пусть не все из них точно знали, что это, и многим никогда было не суждено снова переступить порог места давшего им жизнь, но на эти несколько часов они погружались в атмосферу уюта родного очага, счастья и дружелюбия.

В этот промозглый октябрьский вечер, когда деревянная вывеска с намалёванным на ней зелёным драконом, довольно поглаживающим собственное пузо, под порывами ветра судорожно билась о стену, пиво внутри лилось рекой, а смешливые девчонки-разносчицы сбивались с ног, порхая по залу с подносами в руках. Сегодня был необычный день, и в таверне яблоку было негде упасть. Зал был заполнен ещё и потому, что гостями сего заведения стала знаменитая «бессмертная четвёрка». Конечно, всякому хотелось хоть одним глазком взглянуть на героев недавней войны и поэтому все места за столиками были заняты ещё до наступления вечера.

На почётном месте неподалёку от трактирной стойки, за добротным кедровым столом заставленным всевозможными яствами и вкусностями, гордо восседала пара людей, краснобородый кряжистый гном и одноглазый эльф. Хозяин таверны, не отходил от дорогих гостей ни на шаг. Неся вахту за их спинами и зорко обводя взглядом зал, он жестами отдавал приказы служанкам о своевременной смене блюд и напитков.

Чуть в стороне от четвёрки, на краешке столешницы скромно пристроился пожилой мужчина крепкого телосложения с седыми волосами, забранными в конский хвост на затылке, и такой же белоснежной бородкой. На нём была простая, но добротная одежда и безукоризненно чистые сапоги, и это не смотря на то, что на улице была слякоть и распутица. Левую щёку мужчины пересекал длинный шрам, бравший своё начало на лбу и прятавшийся в густых волосах на подбородке. Глубокие серые глаза с весёлой иронией смотрели на окружающих, а широкие плечи и оплетённые мышцами руки, покрытые шрамами и рубцами, как и двуручный боевой топор с серебряной насечкой прислонённый к стене позади, выдавали в нём человека опытного и видавшего виды. Впрочем, на него в трактире внимания никто не обращал так как всё смотрели на героев, вальяжно развалившихся за гостевым столом.

– Да уж сеча тогда конечно была знатная, – опрокинув кружку с элем в рот и довольно ухнув, произнёс Рыжебородый Торри. – Только нас четверо почитай рассвет то на ногах и встретило. А ведь было в крепости накануне поболее тыщи храбрецов. Э-э-эх, как вспомню тошно делается.

Стукнув пустой кружкой о стол Длиннорукий Густав – высокого роста верзила со сломанным носом и серьгой в ухе, отёр тыльной стороной ладони пену с ухоженных усов и добавил, подмигнув гному:

– Ну не все из нас встретили рассвет на ногах. Кое-кто сидя на заднице.

– Это точно, я так за ночь намахался своим молотом, что всё бы тогда отдал за часок-другой сна, – засмеялся гном, демонстрируя публике крепкие белые зубы.

Выпустив перед собой целое облако ароматного дыма элегантно, одетый эльф называвший себя Летраном, а в народе прозванный Стрижом, вздохнул и чётко произнося слова, с еле слышным акцентом, перебил говоривших товарищей:

– И всё же нам далеко до героя Лекарского перекрёстка. Подвиг Горыни был и будет примером настоящей доблести и воинского искусства. Вот же времена были. А сейчас что? Измельчали и люди и поступки.

– Что правда, то правда, – согласился гном задумчиво запустив толстые пальцы в бороду. – Случившееся тогда иначе как подвигом и не назовешь.

Сидевший справа от него Зденек Девять жизней – долговязый блондин со страшным шрамом на шее, отправил в рот последний кусочек мясного рагу и отбросив вилку в сторону, сказал:

– Я той ночью в крепости молился всем богам и хоть подштанники мои были уже мокрые, не дрогнул, и не отступил только по одной причине.

– По какой же? – поинтересовался Густав ковыряясь в зубах кончиком ножа.

– Да знаете ли чертовски не хотелось на том свете встретив Горыню признаться ему, что и исподнее замарал, и против врага не сдюжил, – почесав затылок, с улыбкой пояснил наёмник.

Когда смех за столом затих, Зденек, плеснув себе в кружку эля, запрыгнул на скамью, вскинул руку вверх и закричал на весь зал:

– Выпьем за славного героя Лекарского перекрёстка! За Горыню!

Все без исключения находившиеся в таверне повторили жест наёмника, а луженые глотки нескольких десятков мужчин и женщин, прооравших самый популярный в государстве тост, вспугнули стаю воробьёв расположившуюся на ночь на крыше таверны.

Остроносая девушка-разносчица, собиравшая с гостевого стола посуду, с удивлением взглянула на дружно вскинувших кружки людей и в абсолютной тишине, движимая скорее любопытством, чем разумом, обратилась к эльфу:

– А кто такой Горыня?

Где-то разбилась тарелка при падении, кто-то подавился пивом и чертыхнулся. Вопрос девчушки вызвал недоумение и возмущение всех посетителей.

– Ну ты и дура девка. Совсем тёмная что ли? – раздалось из глубины зала.

Ухмыльнувшись, Беар, указал пальцем на прислугу и пояснил честной публике:

– Она просто не местная, приехала издалека. Недавно у меня работает.

– Это откуда ж надо прикатиться, чтобы про Горыню ничего не слышать? – донеслось от ближайших столиков.

Девушка покраснела от смущения и, прижав к себе стопку грязных тарелок, попыталась скрыться от десятков глаз изучавших её. Сделать ей это, впрочем, не удалось, так как тонкая, но сильная рука эльфа удержала её за запястье.

– Присядь, милая. Эта история достойна того чтобы рассказать её ещё раз.

Робко взглянув на хозяина таверны служанка опустилась на краешек скамьи всё ещё продолжая удерживать грязную посуду.

Исторгнув изо рта плотное облачко дыма Летран начал свою историю.

– Всё что я сейчас расскажу мне поведал мой кузен водивший знакомство с наёмником брат которого был соратником одного из выживших.

Задвигались скамьи и стулья, в кружки весело булькая, полилась медовуха, вино и пиво. Всё находившиеся в таверне придвинулись к гостевому столу, стараясь не пропустить не единого слова рассказчика. Ведь завсегдатаи знали, что сказителем эльф был знатным и как никто другой умел приковать к себе внимание слушателей.

– Самые старые из нас помнят ту страшную войну, разыгравшуюся более полувека назад. По сравнению с тем, что творилось на континенте тогда, военная компания восьмилетней давности, в которой наша четвёрка приняла участие, кажется, сущим недоразумением.

Пожилой воин, сидевший на противоположной стороне гостевого стола, тоже пододвинул поближе к эльфу свой табурет. В абсолютной тишине, замершей в предвкушении таверны, движение это сопровождалось скрипом и стуком. Впрочем, не обращая внимания на десятки возмущённых взглядов, он поудобнее устроился за столом и подперев щёку кулаком устремил взгляд на Летрана.

– Казалось бы, пустяковая ссора, произошедшая в игорном доме между представителями правящих домов Алдора и Бергхайма, привела к страшным последствиям. Тысячи сёл и деревень были сожжены, сотни городов разрушены и разграблены. Армия Герберта III, деда нашего императора, была уничтожена тяжёлой пехотой северян. Стальной стеной они двигались в центр континента, уничтожая всё на своём пути. Целью их был благословенный Квинстад раскинувшийся на берегах Анидейла. Славно сражались алдорцы, среди которых, наверняка, были ваши деды и отцы, но одержать победу им было тогда, не суждено.

Пригубив из кружки с элем, эльф продолжил:

– Перед смертью, стремясь спасти своего наследника от гнева бергхаймцев, Герберт III спрятал своего сына Иоанна в детском приюте на западе когда-то великой, а теперь истекающей кровью империи. Пёрлгенд был небольшим провинциальным городком, и война до него тогда ещё не добралась. Шпионы Зигфрида I прознали о местонахождении наследника престола, и флот врага до основания разрушил город. Когда-то чистые, мощённые улицы были завалены мёртвыми телами, а большая часть зданий лежала в руинах. В последний момент матери-настоятельнице и её подопечным, среди которых был и Иоанн, удалось спастись.

В зале заохали, запричитали, будто бы слышали эту историю в первый раз.

– Лесными тропами пятьдесят воспитанников и матушка Гертруда пробирались к границам Дартсела – небольшого государства придерживающегося нейтралитета в этой ужасной войне. Сопровождал детей опытный воин, получивший лёгкое ранение во время нападения на Пёрлгенд. Звали его Горыня. Пару десятков лет службы в гвардии Герберта III сделали его опасным противником, и он намерен был ценой собственной жизни защитить молодого императора.

– А я слышал, что Горыне было не более девятнадцати, да и о том, что среди воспитанников приюта скрывается будущий правитель, он не знал, – с улыбкой прервал эльфа пожилой воин с седыми волосами.

– Старый тебе то почём знать? Ты тогда ещё под стол пешком ходил, – перебил говорившего гном. – Летран же сказал, что ему эту историю поведал его кузен, которому в свою очередь всё рассказал …

– Так вы будете слушать или нет? – раздражённо прикусив мундштук трубки, спросил эльф, гневно сверкая оставшимся глазом.

Зал наполнился возмущёнными воплями и проклятиями в сторону болтунов прервавших рассказчика.

Одним только взглядом Беар сумел успокоить публику и кивнув Летрану, разрешил продолжить повествование.

– Отряды северян искали воспитанников приюта, и на руках у них имелся чёткий приказ об уничтожении любых детей встреченных ими. Наследник должен был быть уничтожен любой ценой. В конце концов, беглецы добрались до Лекарского перекрёстка располагавшегося в восьмидесяти километрах от границы Дартсела.

– Всегда хотел знать почему перекрёсток назвали Лекарским? – пьяно икнув спросил Девять жизней.

– Так я слышал врачеватели там ожидали болезных и за пару грошиков могли исцелить любую хворобу, – пояснил Длиннорукий Густав захмелевшему товарищу.

– А мне говорили, что назван он так был в шутку, ибо там вешали разбойников и воров, промышлявших на тракте. Мол верёвка – всё вылечит, – снова подал голос седой наёмник.

– Вот сколько раз эту историю слышал, никогда такой версии о названии перекрёстка никто не высказывал, – засмеявшись, хлопнул широкой ладонью по столу Торри. – Умничаешь Старый?

Не дождавшись окончания беседы товарищей, эльф раздражённо дёрнул плечами и продолжил повествование:

– Отряд бергхаймцев привлечённый детскими голосами окружил беглецов и только Горыня вооружённый двуручным мечом встал на их пути.

– Так вроде у гвардейцев императора в экипировке не было двуручных клинков? Щит и простой меч были их стандартным оружием, – в который уже раз прервал рассказчика седовласый.

Летран скривил губы в недовольной гримасе, а Длиннорукий Густав поддерживаемый возгласами из зала набросился на наемника, сидевшего напротив:

– Слушай Старый ты конечно воин опытный, авторитетный, но перестань влезать в рассказ. Пусть Стриж закончит историю, а потом ты можешь поведать нам свою версию!

Примирительно подняв руки раскрытыми ладонями вперёд, воин дал понять окружающим, что перебивать никого больше не намерен.

Выпустив сквозь стиснутые зубы табачный дым, эльф привстал с лавки и с издёвкой поклонился Старому, вызвав этим взрыв дружного смеха сидевших в зале и неодобрительный взгляд хозяина таверны.

– Два десятка хорошо вооружённых противников бросились на группу детей, пожилую женщину и раненого гвардейца. Горыня, воспользовавшись узостью тропы, полосовал бергхаймцев своим мечом, нанизывал их на гигантское лезвие, и, изредка, отбрасывал назад ударами рукояти. Никто под небом нашего мира никогда не видел такой ожесточённой и отчаянной схватки. Только воинское искусство нашего героя и его стальная воля отделяли бедных детей от страшной, мучительной смерти. Тропа была залита кровью, и чтобы добраться до Горыни, солдаты противника вынуждены были оскальзываясь карабкаться вверх, находя смерть под беспощадным лезвием гвардейца.

В зале снова завздыхали и заохали впечатлённые словами рассказчика.

– Силы храброго воителя были на пределе. Страдая от ран и дабы передохнуть, он опустился на колено упираясь на меч, воткнутый в землю. Перед ним замерло ещё пятеро противников – усталых, залитых кровью своих товарищей, взывавших к отмщению. Испуганные дети кучкой сбились вокруг матери Гертруды, дрожа от страха. Огромный северянин ринулся вперёд и вознёс свой клинок над головой беззащитного Горыни. Тут бы и наступил нашему герою конец, если бы не один из воспитанников приюта. Мальчишка подхватил с земли щит одного из убитых воинов и заслонил им своего спасителя в последний момент. Страшный удар расколол дерево и металл надвое, и располосовал грудь подростка рухнувшего к ногам Горыни.

Захваченная рассказом эльфа девушка-разносчица, громко всхлипнула и закрыла руками лицо. Но надо заметить, что не только у служанки глаза были «на мокром месте». Многие ветераны, замершие за своими столами и не решавшиеся нарушить тишину, вот-вот готовы были обронить скупую мужскую слезу. И хотя историю эту они слышали много раз, в исполнение Летрана, она заиграла новыми красками, и ком подкатывал к горлу от волнения.

Довольный произведённым эффектом эльф тем временем, тщательно подбирая слова, приступил к финалу истории. Голос его торжественно разносился под сводами зала.

– Поступок мальчика и его жертва вернули Горыне силы. Вырвав меч из земли, он словно ураган закрутился среди врагов, неся им праведную смерть. Спустя несколько мгновений всё было окончено. Подняв умирающего подростка на руки, гвардеец двинулся вперёд, а за ним, всё ещё не веря чудесному спасению, поспешила мать Гертруда с воспитанниками.

Сделав последнюю затяжку, Летран положил потухшую трубку на стол и закончил:

– Наш герой довёл детей и монашку до границы, но сам с ними не пошёл. Не слушая слов благодарности, он, жутко страдая от ран и кровопотери, с мёртвым мальчиком на руках скрылся в вечерних сумерках. Никто и никогда его больше не видел. Вряд ли, нам стоит сомневаться, что Горыня скончался от нанесённых ему во время боя повреждений, ведь если бы такой человек выжил, ему бы не удалось избегнуть ни славы, ни заслуженного признания. Спустя годы Иоанн, вернув себе трон и власть, увековечил на главной площади вновь отстроенного Квинстада подвиг гвардейца. Статуя этого воина, ставшего спасителем империи, гордо стоит там и поныне, и, наверняка, многие из вас видели её собственными глазами.

Обведя взглядом замерших вокруг него людей и наслаждаясь всеобщим вниманием, эльф встретился глазами с седовласым воином и с иронией произнёс:

– Может быть, я опять рассказал что-нибудь не так? Возможно, тебе известно больше?

Проведя пальцем по шраму на лице, Старый, не спеша ответил Летрану:

– Слышал я, что мальчонка то выжил.

Всплеснув руками, Стриж раздражённо повысил голос:

– Да тебе-то это откуда может быть известно? Мне историю поведал человек, который …

Раздражённая речь эльфа была прервана Зденеком. Девять жизней снова вскарабкался на скамейку и расплёскивая эль из кружки во все стороны, завопил:

– Так выпьем же, братья, за Горыню!

– За Горыню! – восторженный рёв всех присутствующих в зале взорвал тишину.

* * *

Спустя несколько часов, когда последний из завсегдатаев покинул таверну, и даже изрядно опьяневший Зденек поддерживаемый гномом, поднялся в свою комнату, в зале у весело потрескивающего камина остались только двое. Хозяин таверны Беар и седовласый пожилой воин вытянули ноги к огню и блаженно наслаждались теплом и кувшинчиком красного вина, стоявшего рядом на столике.

– Я так рад, что ты ко мне заглянул. Тебя давно не было и я начал волноваться, – произнёс Беар, подливая вино в стакан гостя. – Ты уж извини, что так вышло, Горыня, они парни не плохие просто не знали, с кем разговаривают. А Стриж просто обожает купаться во внимании. Правда сказитель из него хоть куда.

Широко улыбнувшись, воин успокоил собеседника.

– Ничего страшного. Меня даже развеселил этот рассказ. Всегда интересно, что о тебе говорят люди.

Улыбнувшись в ответ, хозяин таверны внимательно взглянул на гостя.

– История в большей своей части правдива, а выдуманные детали только делают её красочнее. Так многие считают. Хотя я, как очевидец тех событий, мог бы с этим поспорить.

– Почему?

– Ты знаешь, я повидал всякое. Но никогда не видел такой великолепной схватки.

Посмотрев на свои руки Горыня сказал:

– Да, в молодости я был чертовски быстр и отчаян. Не то что сейчас. К девятнадцати годам я уже считался ветераном, всё-таки десять лет войн за плечами. Они просто недооценили меня.

– Ты и правда был гвардейцем? Что-то не помню, чтобы на тебе были одеты блестящие доспехи?

Немного пригубив из стакана, воин посмотрел сквозь стекло на красную жидкость внутри и только тогда ответил:

– Если бы. Меня не приняли. Родословной не вышел. Когда на город напали, как раз собирался его покинуть.

– Я так благодарен тебе за спасение. Ты выходил меня, пристроил к знающим людям. Если бы не ты, я так бы и истёк кровью на том перекрёстке, – горячо произнёс Беар.

– Ты спас меня, а я тебя, – положив руку на плечо собеседнику, сказал Горыня.

– Но сначала ты спас нас всех. Эти подонки просто перерезали бы нас, не моргнув и глазом …

Поставив стакан на столик между креслами, воин перебил хозяина таверны:

– Это всё дела давно минувших дней, мой друг. Да и я, вовсе, не уверен, что оказал тебе услугу, пристроив к военному ремеслу. Ты мог бы стать фермером и настрогать кучу детишек с какой-нибудь пригожей хохотушкой. Ну, или священником, тоже не плохо. Небось, ругал старика? Признайся?

Отмахнувшись от слов Горыни, Беар некоторое время смотрел на пляшущие язычки пламени в камине, а затем, повернувшись к гостю сказал:

– Я никогда не жалел о произошедшем. И гордился тем, что смог заслонить собой героя Лекарского перекрёстка. А вот о чём я жалел, так о том, что никому не мог рассказать об этом. Ты взял с меня слово, – Беар в волнении соскочил на ноги. – Почему ты не воспользовался своей славой?! Император озолотил бы тебя за своё спасение! Тебе поставили памятник, к которому стекаются все молодые воины нашего государства, чтобы почтить твою память! Да, что там памятник! Не бывает дня, чтобы в тавернах не произносили тост в честь тебя! Почему? У тебя могло бы быть всё!

– Усмехнувшись в бородку, Горыня жестом попросил Беара вернуться на своё место. Некоторое время он молча раздумывал о словах своего товарища.

– У меня и так есть всё. Всё что мне необходимо. Слава, признание – это не главное. Знаешь, у них тоже есть своя оборотная сторона и я не уверен, что хотел бы с ней познакомиться. В конце концов титул «Спасителя империи» мне точно не принадлежит, ведь я спасал не будущего правителя, а пять десятков детишек и пожилую женщину.

С мальчишеским азартом он повернулся к Беару и словно стремясь похвастаться сказал:

– Представляешь, несмотря на мой образ жизни, я сумел не только выжить, но и продолжить род. У меня дочь – умница, красавица. Недавно родила мне двоих внуков. Иногда я даже думаю, что не достоин её.

– Скажешь тоже! – возмутился хозяин таверны. – Она наверное тобой гордится.

– Наверное. Всё пилит меня, чтобы я бросал воевать и переезжал к ней. Насовсем.

– А ты?

– Уже.

Хлопнув себя ладонями по коленям, Беар радостно закричал:

– Неужели всё?! Пенсия?

Горыня замахал руками на расшумевшегося товарища:

– Тихо ты! Тихо! Разбудишь всех!

– Да их пушкой сейчас не разбудишь после выпитого. Иди сюда, дай я тебя обниму.

* * *

На улице рассвело и к большому удивлению проговоривших до утра друзей, выпал снег. Ещё раз крепко обнявшись на прощание и условившись через несколько месяцев непременно встретиться, они расстались.

Беар смотрел вслед уходящему человеку и думал о том, что в свои преклонные годы его всё ещё нельзя назвать стариком. Он всё тот же, что и много лет назад – девятнадцатилетний парень с окровавленной повязкой на голове, несущий его по лесной тропе. Слёзы наворачивались на глазах матёрого ветерана и он ничего не мог с этим поделать.

Горыня уже пересёк половину двора, пятная снег цепочкой следов, когда его остановил оклик:

– И всё-таки эльф много наврал.

Поплотнее запахнув меховую куртку и тряхнув седыми волосами, старик оглянулся через плечо.

– А что ещё?

– Их было не двадцать.

– Ну, может быть, восемнадцать или девятнадцать, – развёл руки в стороны Горыня. – Я не считал, не до того было.

– Присев на верхнюю ступеньку крыльца, Беар потер руки и подышал на ладони, пытаясь их согреть.

– А мы считали.

– И сколько?

–… двадцать два.

История произошла позавчера.

Ворвалась одна неадекватная особа в цветочный магазинчик моей мамы с бутылкой какого-то вещества в руках и с криками «ТЫ МОЕЙ СОБАЧКЕ ЗАМЕЧАНИЕ ДЕЛАТЬ БУДЕШЬ?» Первая мысль мамы — кислота. Она только и успела прикрыть лицо руками, как эта больная начала ее поливать (к счастью, это оказалась вода).

Потом взяла маму за голову и ударила лицом об колено. Переломала несколько роз и горшков, и убежала. Мама опомнилась, схватила электрошокер и погналась за ней. Не догнала, но узнала, в каком доме и подъезде живет ненормальная.

После этого она вернулась в магазин, а эта женщина вызвала копов, мол, мама угрожала ее жизни и вообще преследует ее. На предложение написать заявление на мою маму — отказалась. Моя же мама написала заявление, так как побои, погром в магазине и свидетели — всё есть.

Мамка этой больной сказала: «Скажи спасибо, что я своей дочке не кислоту дала, тварь». И это сказала взрослая женщина.

В чем же причина всего этого? Мама просто попросила её убрать собаку от двери магазина (сказать «фу/нельзя» — что-то подобное) или отвести за угол, чтобы справить нужду, так как собака просто начала ссать на дверь.

Весь хардкор в том, что никогда не знаешь, адекватный ли человек перед тобой и что случится, если ты к нему обратишься, даже вежливо.
Надеюсь, эта тварь скоро получит по заслугам.

Большая кружка свежезаваренного чая стояла перед Николаем Васильевичем на столе и наполняла комнату травяным ароматом. Блюдце с тонкими ломтиками хрустящего хлеба, тарелка томатного супа и аппетитный ростбиф, с несколькими ломтиками отварного картофеля, скучали здесь же, он даже не притронулся к ним. С самого утра у старика не было даже крошки во рту, и этот прощальный поздний ужин он приготовил только для себя, но аппетита не было.

Завтра его прекрасный ресторанчик перестанет ему принадлежать, а ещё через неделю его вообще снесут и место где он провёл последние тридцать лет жизни исчезнет с карты Парижа, превратившись в кучу обломков, грязи и никому не нужных воспоминаний.

Он прожил долгую жизнь и никогда ни о чём не жалел. Детство в деревне, армия как глоток свежего воздуха и возможность увидеть мир, война, потеря любимой жены и эмиграция с ребёнком на руках в поисках лучшей доли. Было сложно, но Николай Васильевич никогда не унывал, не отчаивался. Первый капитал заработанный тяжёлым трудом рвавшим жилы, позволил начать строительство ресторана, где каждая досочка, каждый камешек нашли своё место благодаря их с сыном совместным усилиям.

Маленький опрятный ресторанчик «Два Николая» стал популярен и от клиентов отбоя не было. Умеренные цены и вкусная еда сделали своё дело. Квартира была здесь же, на втором этаже, и хоть просторной назвать её было нельзя, жили они в ней счастливо. Сюда Семён привёл свою невесту и здесь родилась внучка. Ресторан стал их домом, семейным очагом, их опорой.

Вслед за катастрофой, в которой погиб сын и сноха, тяжёлые времена вновь вернулись. С маленьким ребёнком на руках, рестораном управлять непросто. Но он справился. Сумел вырастить умницу, красавицу и настоящую помощницу, которая играючи поступила в уважаемый университет и не опозорила свою фамилию. Через неделю внучка должна приехать домой на каникулы, а Николай Васильевич так и не набрался храбрости сообщить ей, что они лишились дома.

А всё его доверчивость. После смерти сына, он продал вторую часть ресторана своему хорошему знакомому. Без этого они не смогли бы выстоять и сохранить клиентов и авторитет. Пьер был хорошим человеком и не вмешивался в управление бизнесом, однако после его смерти наследником стал старший сын, который был известным в Париже прожигателем жизни и задумал продать свою половину тому кто пообещает денег побольше. Хорошую цену предложили застройщики уже который год менявшие облик французской столицы посредством возведения среди живописных кафе и особняков, офисных зданий и контор. Переступив через гордость Николай Васильевич на коленях умалял юнца продать ему вторую часть заведения, но тщетно.

Вздохнув, он обвёл взглядом своё детище. Аккуратные столики, стульчики, тканевые обои, блестящие витрины и люстры всё сияло безукоризненной чистотой. Весь день он мыл и убирал зал, и внутренние помещения ресторана понимая, что делает это в последний раз. Завтра в восемь утра Николай Васильевич поставит свою подпись под договором и получив причитающуюся ему сумму отправится в никуда. Старый, потёртый чемодан в руке, с багажом разбитых надежд внутри.

От этих мыслей сердце старика защемило и пересохло во рту. Три месяца назад ему исполнилось 75 лет и здоровье, которым он всегда гордился, всё чаще стало подводить его.

Колокольчик над входной дверью прозвенел и в зал зашли двое.

– Здравствуйте. Я понимаю, что уже поздно, но может быть у вас найдётся хоть что-нибудь для изголодавшихся путников.

Свет горел только в той части ресторана где сидел старик, но вышедшие из тени люди не были похожи на грабителей.

– Кухня давно уже закрыта. Я не смогу вам ничего приготовить.

Мужчина в сером костюме-тройке и элегантной тростью в руке располагающие улыбнулся и сделав шаг вперёд, по направлению к столу, сказал:

– Ну может быть что-то можно разогреть, я не привередливый. Я столько слышал про ваш ресторанчик, и давно хотел его посетить.

Повесив трость на сгиб руки франт снял с руки белоснежную перчатку и оглядевшись по сторонам закончил:

– Но если ничего нет я приду завтра.

Вздохнув, чуть более эмоциональнее, чем обычно, Николай Васильевич встал из-за стола.

– Завтра мы закрываемся.

– На ремонт?

– Навсегда. Здесь будет офис или какая-то контора. Я не знаю точно.

– Как жаль, а я признаться мечтал попробовать ваш знаменитый томатный суп и хлеб, который вы печёте по собственному рецепту.

Николай Васильевич хотел было уже попросить мужчину и его спутника покинуть ресторан, но в последний момент передумал.

– Выбирайте столик, садитесь. Через пятнадцать минут я принесу еду.

Вернувшись в зал с подносом в руках, старик поставил перед поздним посетителем тарелку свежего хлеба, томатный суп с веточкой базилика, ростбиф с картофелем и сливками, и бокал красного вина.

Франт в расслабленной позе, положив ногу на ногу, сидел за столом хозяина ресторана, а за его правым плечом стоял его спутник – здоровенный короткостриженый верзила с лицом, вырубленным из камня.

– Всё что могу. Не судите строго.

Успокаивающе взмахнув рукой, поздний посетитель снова улыбнулся и пристально посмотрел на Николая Васильевича.

– Ой, да не переживайте. Я уже по источаемым едой ароматам знаю, что она мне понравится. А ничего, что я сел за ваш стол? Я вижу вы тоже собирались ужинать.

Вернувшись на своё место, Николай Васильевич отодвинул в сторону остывшую тарелку супа и поставил перед собой бронзовую пепельницу.

– А ваш спутник не желает поужинать? Я могу принести.

Аппетитно поглощая стоящую перед ним еду мужчина пояснил:

– Благодарю, не надо. Это мой охранник, и он недавно ужинал.

Несколькими точными движениями старик вычистил курительную трубку от чего в бронзовой тарелочке образовалась аккуратная кучка пепла. Только сейчас Николай Васильевич внимательно рассмотрел своего позднего посетителя. В чём, в чём, а в людях он разбирался.

Человеку, сидящему напротив было около сорока лет, хотя возможно и больше. Рост выше среднего, тонкая талия, широкие плечи, сильные ноги делали его похожим на спортсмена. Крепкие кисти с длинными пальцами и ухоженными ногтями говорили о том, что мужчина богат, но знаком с тяжёлым физическим трудом. Тёмно-русые волосы убраны в причудливую причёску, но внимательный взгляд мог заметить, что непослушные вихры привыкли подолгу находиться в беспорядке. Усы вызывающе топорщились в разные стороны, а узкая бородка на подбородке гармонично их дополняла. Он был красив и элегантен, но лицо его было обветренным, что выдавало в нём человека действия много времени проводившего на открытом воздухе. Дорогой костюм-тройка и блестящие лакированные остроносые ботинки только подчёркивали его природную красоту и привлекательность.

Набив трубку табаком, и закурив, Николай Васильевич подумал, что поздний посетитель обладает природным обаянием и легко завоёвывает расположение окружающих, даже несмотря на вечную иронию, застывшую в светло-серых глазах. В конце концов, он смог убедить его принести еду.

Покончив с супом и ростбифом мужчина собрал кусочком хлеба, с тарелки, остатки соуса и отправив его в рот, пригубил бокал вина.

– Уважаемый, ужин великолепен и абсолютно оправдал все мои ожидания. Моя супруга была бы в восторге от вашего томатного супа хотя сама недурственно готовит.

Опустив руку во внутренний карман пиджака, он вытащил наружу серебреный портсигар с длинными тонкими сигаретами.

– Вы не будете против если я составлю вам компанию и мы подымим вместе.

– Валяйте.

Вдохнув сигаретный дым в лёгкие и выпустив струйку дыма в воздух, поздний посетитель указал пальцем на бронзовую пепельницу на столе и спросил:

– Интересная вещичка, памятная?

– Да, такие раздавались всем участникам Крымской войны выжившим после осады Севастополя.

Придвинув стул поближе к Николаю Васильевичу, франт кончиком сигареты сгрёб в сторону кучку пепла, от чего на дне пепельницы стала видна дата кампании и силуэт города.

– Многое читал про эту войну. По-моему эта единственная военная кампания, которую русские проиграли?

Плотно сжав зубами трубку, Николай Васильевич нервно пододвинул пепельницу к себе.

– Тогда, нам противостояла вся Европа и Турция. Мы сражались храбро, но видно Богу было угодно преподать нам урок.

Успокаивающе жестикулируя, поздний посетитель попытался успокоить собеседника.

– Нет, нет, вы меня не правильно поняли. Я нисколько не умаляю отваги русских солдат и даже наоборот наслышан о ней. Мой отец тоже воевал в Крыму. Правда, на другой стороне.

Немного уняв сердцебиение и положив трубку на пепельницу, Николай Васильевич сменил гнев на милость.

– Правда? В пехоте или кавалерии?

– В пехоте. Четвёртый егерский батальон. Он почти полностью был уничтожен вашими моряками и ополченцами, но мой папаша чудом выжил.

– Мне очень жаль, что мы были вынуждены убивать друг друга. Всё эти чёртовы дипломаты.

Сделав глоток из бокала, франт продолжил:

– Да ничего дело минувших дней. В конце концов, вы выполняли приказ. А почему ваш ресторан называется «Два Николая»? Наверное, в честь вас и вашего сына?

Старику уже порядком надоела эта болтовня, и он с нетерпением смотрел на медленно тлеющую сигарету разговорчивого посетителя, намереваясь выставить его вон не нарушая правил этикета.

– Нет, моего покойного сына звали Семён. А ресторан назван в честь меня и моего друга, которого я встретил во время боёв за Севастополь.

Избавившись от порции пепла изящным движением, франт одарил хозяина новой располагающей к себе улыбкой.

– Именно благодаря дружбе и преданности русские войска и смогли так долго продержаться.

– Мой друг был французом, как и вы.

Снова стряхнув пепел и приняв свою излюбленную позу, закинув ногу на ногу, поздний посетитель резко сменил тему.

– А почему вы закрываетесь?

На время исчезнувшая тяжесть на сердце вернулась. Николаю Васильевичу даже показалось, что ему трудно дышать.

– Я сам во всём виноват, – тихо произнёс он. – Продал половину ресторана надёжному человеку, не приняв в расчёт, что его наследникам глубоко плевать на наш договор. Нельзя управлять половиной ресторана, также как невозможно жить в половине дома.

Погрузившись в воспоминания старик даже не заметил, что его собеседник покинул свой стул и теперь расхаживал по залу рассматривая фотографии на стенах. Охранник двигался за хозяином словно бесшумная тень.

Снимки изображали русских военных, хозяина ресторана в разные периоды жизни, весёлые компании друзей, а также самых известных завсегдатаев заведения.

– А вы знаете моя жена русская, и она, впрочем, как и мой отец, смогла привить мне глубокое уважение к вашей нации и культуре. Я даже купил дом в России.

– Поздравляю.

Тяжело поднявшись из-за стола Николай Васильевич повернул выключатель газового освещения и свет над столом с остывшей едой погас. Этим он как бы давал понять франту, что разговор закончен – пора и честь знать.

Однако тот не торопился уходить.

– А что произошло с тем вашим французским другом? Вы видитесь?

Волна раздражения накатила на старика и он уже готов был послать этого наглеца к чёрту, но к своему удивлению всё же ответил на вопрос.

– Не знаю. Я остался в России, он вернулся домой. Мы никогда больше не виделись. Эмигрировав сюда, я пытался его разыскать, но тщетно.

Будто не замечая сварливого тона Николая Васильевича франт постучал сгибом пальца по стеклянной раме в которой находилось два георгиевских креста.

– Ваши? Да вы герой.

Встав возле выхода из ресторана старик протянул собеседнику его трость, на этот раз намереваясь выпроводить назойливого посетителя.

– Время позднее. Думаю вам пора. У меня завтра тяжёлый день.

Пожав плечами и жестом приказав охраннику следовать за собой, франт направился к выходу.

– Неужели вам не жалко всё это терять? Что совсем ничего нельзя сделать?

Чувствуя что вот-вот взорвётся старик раздражённо произнёс почти срываясь на крик:

– Это не ваше дело, но нет, нельзя. Наследник продал часть моего ресторана и дома застройщику. У меня нет таких средств, чтобы выкупить долю по новой цене. Вам пора!

Поздний посетитель замер напротив Николая Васильевича и некоторое время внимательно смотрел на него. Вот только ни следа иронии в его глазах старик не заметил.

Щёлкнув пальцами франт протянул руку к охраннику и через секунду в его ладони оказалась зажата синяя папка, которую он и протянул старику.

– Что это?

– Это документ удостоверяющий, что вы являетесь единственным хозяином этого ресторана, а также земли на которой он построен. Там даже немного больше вышло. Расширите зал, разобьёте на улице крытый павильон или ещё что-нибудь придумаете. Нужна только ваша подпись.

Челюсть старика запрыгала от волнения от роившихся в голове вопросов заболела голова.

– Но, но … Кто вы?

Взяв в руку трость, поздний посетитель с искренней улыбкой ответил:

– Тот самый застройщик. Точнее я новый застройщик, купивший права на строительство в этой части города у старого застройщика. В общем, не берите в голову.

Надевая на ходу перчатки, франт почти уже вышел из ресторана, когда был остановлен возгласом Николая Васильевича.

– Но почему?!

Обернувшись поздний посетитель указал пальцем на старое пожелтевшее фото в позолоченной рамке, висевшей на почётном месте у входа в зал. Снимок навсегда запечатлел искреннюю дружбу двух двадцатилетних парней улыбавшихся фотографу и не представлявших, что их ожидает в будущем.

– Меня зовут Валентин Деко. На фото Николас Деко – мой отец. Тот самый французский солдат, который получив ранение шрапнелью, сутки пролежал в грязи и собственной крови, оглашая окрестности криками о помощи. Все это слышали, но никто из его однополчан и товарищей не рискнул проползти по полю обстреливаемому корабельной артиллерией англичан. И только русский солдат Николай Воронофф не побоялся рискнуть жизнью ради недавнего врага.

Слёзы градом покатились по морщинистым щекам старика, а сердце готово было выпрыгнуть наружу.

– Николя жив?

– К сожалению, нет. Он умер три года назад в Австрии. Перед смертью, он просил меня найти вас или ваших наследников и отблагодарить за спасение. Для этого я специально ездил в Россию.

Валентин видя состояние Николая Васильевича, протянул ему платок.

– Съездили зря. Я уже почти тридцать лет живу здесь.

– Нет, не зря. В России я встретил свою жену и искренне благодарен вам и отцу за эту поездку. Я бы даже сказал я всё ещё вам должен.

Шумно высморкавшись и утерев лицо, старик впервые за вечер улыбнулся собеседнику.

– Вы уж извините меня за моё поведение. Я не знал. Через две недели на каникулы приезжает моя внучка. Приходите с женой на праздничный ужин. Я приготовлю томатный суп и ещё много чего. Пожалуйста.

Переступая через порог ресторана Валентин обернулся, и подняв в прощальном жесте трость, сказал:

– Договорились. Только должен вас предупредить, что это снова будет поздний ужин.