Высшая или исключительная мера (в разных редакциях УК РСФСР менялась формулировка, но не суть) в СССР предусматривалась Уголовным кодексом, и были осуждённые, в отношении которых её применяли.

Однако сведения о том, как происходило исполнение приговора, являлись тайной за семью печатями. Круг посвященных был невелик, и все они давали подписку о неразглашении. Да и хвастаться тем, что являешься палачом, вряд ли кому-то приходило в голову – всё же работа весьма специфическая.

Но когда Советский Союз распался, органы, контролировавшие исполнение и подписки о неразглашении, канули в небытие, и стали появляться свидетельства непосредственных исполнителей этого сурового наказания.

Процедура исполнения высшей меры наказания запускалась с момента вынесения соответствующего приговора. Приговорённому предлагалось написать прошение (ходатайство) о помиловании, после чего его этапировали в СИЗО, где исполнялись подобные приговоры.

Заключённого помещали в одиночную камеру, в редких случаях допускалось парное размещение. С этого момента начиналось тягостное ожидание...

И это ожидание могло длиться и три месяца, и шесть, и год, и даже более. Система была неповоротлива, но рано или поздно приходил специальный пакет с указом Президиума Верховного совета СССР, в котором могло быть долгожданное помилование, и в таком случае высшую меру заменяли на тюремное заключение.

Это было длительное заключение от 15 до 20 лет (в зависимости от действующей редакции УК РСФСР), но всё же это была жизнь, да ещё и с шансом выйти на свободу.

Но это случалось редко, куда чаще вердикт был следующий: "В помиловании отказано, приговор привести в исполнение". Заключённого вызывали к начальнику тюрьмы и объявляли ему окончательное решение.

Стоит отметить, что чем дольше затягивалось рассмотрение ходатайства о помиловании, тем больше менялось состояние заключённого. Если в первые пару месяцев он был полон надежд, то позже надежда таяла с каждым днём, и человек менялся до неузнаваемости, становясь тенью самого себя.

Родственники к нему не допускались, так что никакой поддержки или участия ожидать не приходилось. Но это моральная составляющая, которая никого не волновала, но была ещё и физическая и здесь всё иначе.

Приговорённые к высшей мере наказания могли быть подвержены различным заболеваниям, и случалось, что поступали в учреждение уже больными. Их нужно было лечить, ну хотя бы для того, чтобы они дожили до исполнения приговора.

Само исполнение приговора в различных учреждениях Советского Союза проходило по-разному. Но было и немало общего в этом процессе. Происходило это либо поздно вечером, либо (чаще) после полуночи.

При этом были обязаны присутствовать несколько должностных лиц: сам непосредственный исполнитель, конвойные, начальник тюрьмы, тюремный врач – он констатировал гибель приговорённого, представитель информационного центра, занимавшегося учётом, и прокурор по надзору.

Наличие прокурора по надзору объяснялось необходимостью контролировать процесс, чтобы приговор привели в исполнение именно в отношении нужного осуждённого.

Опасались, что некоторых приговорённых могут попытаться выкупить состоятельные родственники, и вместо осуждённого "пустят в расход" какого-нибудь случайного зэка.

Пуля должна была достаться именно тому, кто её заслужил. Так что к делу подходили серьёзно, эксцессы были не нужны.

На фото: Тюрьма "Кресты! Вход в подвал, где исполнялись приговоры по высшей мере. Ныне тюрьма закрыта.

Осуждённому старались не говорить, куда его ведут.
Под благовидным предлогом выводили из камеры. Но приговорённые, как правило, чувствовали, что будет дальше, и вели себя по-разному.

Бывало, люди седели на глазах, другие теряли сознание, некоторые начинали отчаянно сопротивляться, и их волокли силой. У других подкашивались от страха ноги, их приходилось нести на себе. Некоторых подводило сердце, и они уходили из жизни без помощи палача...

Стены комнаты, где приводили приговоры в исполнение, были обычно обиты резиной. Во избежание рикошета. В разных тюрьмах сам выстрел проводился по-своему. В некоторых таких комнатах была небольшая форточка, из которой стрелял исполнитель. Но было и так, что палач уже находился в помещении, куда вводили осуждённого.

Всё происходило быстро: выстрел, затем ещё один контрольный. После этого врач констатировал гибель, а прокурор подписывал протокол. С этого момента приговор считался исполненным. 

Тело заключённого укладывали в простой гроб, отвозили на специальный участок кладбища, где и захоранивали под безымянной табличкой с номером.

А бухгалтерия оформляла платежные документы. Каждому присутствующему при экзекуции за проделанную работу полагались премия и отгул... И тут нужно упомянуть о самих исполнителях.

Работа эта была морально тяжёлой, добровольно на неё не шли, поэтому сотрудников туда переводили непосредственными приказами. Предпочтение отдавалось людям с устойчивой психикой, прошедшим спецотбор и готовых к действиям самого решительного характера.

Предел подобной работы составлял три года, после чего сотрудника переводили на обычную должность с повышением в звании, премиями, отпусками и прочими благами.

Тем не менее, многие не выдерживали и попросту спивались, бывало и добровольно уходили из жизни. И это объяснимо.

Да, исполняли приговоры в отношении отпетых негодяев, но всё же это были люди, и такая работа оставляла серьёзный негативный отпечаток на психике...