В XVIII веке в Белгородской губернии разразились жуткие страсти. Сын помещицы-разбойницы Марфы Дуровой, промышлявшей грабежами и массовыми убийствами, воспылал к ней чувствами, но после ссоры предал мать и сдал ее властям. Уезжая в Сибирь, Марфа прокляла наследника, после чего он наложил на себя руки.

Как помещики Белгородской губернии дошли до жизни такой?

Дворяне-разбойники
Надо сказать, что дворянский разбой в Российской империи XVIII века был не самым обычным, но все же явлением. На это указывают и многочисленные легенды о разбойнике Кудеяре, записанные во многих местах, и свидетельства историка XIX века Николая Костомарова. Даже великий поэт Александр Сергеевич Пушкин писал роман «Дубровский» не из головы — дворянский разбой был хорошо известен и в его времена. Но что же побуждало благородных помещиков выходить на большую дорогу?

Историк Андрей Хлопонин в лекции «Дубровский на максималках: дворянский разбой», утверждает, что основными причинами стали сама суть дворянского сословия и имущественное расслоение.

Огромное количество крепостных, а значит и доходов, сосредотачивал в руках небольшой процент дворян. Остальные же частенько влачили жалкое существование, имея доход, позволявший лишь сводить концы с концами. Более того, существовали даже дворяне, вынужденные пахать сами, чтобы обеспечить себе выживание.

Так как поколениями дворяне были служилым сословием, они отлично умели только одно — воевать. Поэтому неудивительно, что при отсутствии войн и денег дворяне принимались разбойничать. Именно лихими делами и стала известна помещица Марфа Дурова после смерти мужа.

Серсея Ланнистер Белгородской губернии
Белгородская губерния в XVII-XVIII веках была своеобразным фронтиром, пограничьем, защищавшим русские земли от набегов крымских татар. Только Екатерина Великая смогла решить эту проблему, присоединив полуостров. До этого жители губернии (и особенно дворяне) жили в постоянной боеготовности, к тому же решать проблемы они привыкли с помощью силы.

Иллюстрация к роману «Дубровский»

Именно здесь и проявила себя помещица Марфа Дурова. Она жила в Путивльском уезде Севской провинции и до начала правления императрицы Анны Иоанновны (то есть 30-е годы XVIII века) ничем не выделялась.

Но затем у нее умер муж. И вот тут Марфа внезапно проявила себя, как и не снилось Серсее Ланнистер, отличавшейся по книгам Мартина очень свободными нравами. Как рассказывает историк Николай Костомаров в статье «Казачья Дуброва, иначе Казачья слобода иначе Казачья», она была настолько чувственна и падка на сладострастие, что «для своего удовольствия и своих собственных крестьян и других соседних обывателей к себе приглашала».

И не только развратом занималась Дурова. Ее крепостные-любовники составляли основной костяк банды, во главе которой помещица грабила соседние имения и села. В июле-августе она с ватагой проезжала мимо чужих полей и пастбищ, внимательно присматриваясь, у кого урожай был особенно хорош. Именно к таким затем Марфа наведывалась с налетом.

По словам Андрея Хлопонина, налетчики были вооружены в основном холодным оружием, поскольку огнестрел был дорог, да и научиться им пользоваться было непросто. Более того, кремневые мушкеты того времени были эффективны только при большом количестве и залповом огне, так что их использование разбойниками сомнительно.

Налет Дуровой выглядел так. Сначала она на коне и с саблей в сопровождении особо отмороженных крестьян с вилами, топорами и дубинами нападала на ничего не подозревающее селение. Всех сопротивляющихся убивали и калечили, дома поджигали, сея хаос и ужас. Второй волной нападавших шли обычные мужики с возами, которые по шумок собирали туда все, что плохо лежит. Любопытно, что Марфа практически копировала тактику налетов, устраиваемых греками в Темные века (XI-IX в. до н.э.).

Не брезговала Дурова и нападениями на помещичьи усадьбы. Если ей не оказывали сопротивление, она требовала накормить своих подельников, а сама рылась в кладовых, выбирая себе все, что приглянулось. После чего облагала помещика данью и брала клятву, что он не выдаст ее властям.

Отнюдь не все оставались верны слову и подавали иск. Но дальше иска дело обычно не уходило, ведь все уездные полицейские кормились с рук Дуровой и тут же заминали дело за невозможностью опознать разбойницу.

Более того, имя подателя иска узнавала и сама налетчица и в отместку сжигала именье доносчика дотла вместе с ним, так что желающих обращаться к властям было немного. Но были те, кто брал месть в свои руки.

Дурова против Воропанова
Надо сказать, что Марфа не была уникальной. В той же губернии разбоем занимались помещики Стремоуховы и Воропановы. Именно последние, то ли из мести, то ли для устранения конкурента, устроили набег на ее имение.

Напав неожиданно, шайка Воропанова в кровопролитной схватке одолела дуровских крестьян, перебив многих, а еще больше разогнав, и подожгла усадьбу, превратив ее в пепелище. Сама Марфа с тремя несовершеннолетними сыновьями спаслась лишь волею случая, укрывшись на болотах.

Воропанов отбыл восвояси, справедливо полагая, что даже если Дурова и выжила, прежде всего она займется восстановлением уничтоженного хозяйства. И просчитался. Как только опасность миновала, Марфа собрала всех разбежавшихся крепостных-разбойников, и провела ответный рейд на имение нападавшего.

Налетев на ничего не подозревающих врагов, ее челядь перебила многих из напавших на усадьбу Дуровой и сожгла дотла имение. Сама же Марфа собственноручно зарубила Воропанова, свершив таким образом возмездие. А затем в церкви соседней Казачьей слободы приказала записать в синодик (поминальный список) имена всех убитых в этом деле и служить по ним заупокойную службу.

Дурова была на удивление религиозной. Не пропускала посты, каждое воскресенье и праздники ходила на службу в церковь, всячески привечала духовенство и заносила деньги священникам. Видимо, она воспринимала себя как благородного воина, а душегубские набеги — крестовыми походами.

Перед каждый разбойным делом Марфа отправлялась к батюшке в Казачью слободу, заказывала молебен об успехе предприятия и говорила:

«Слушай, батька! Коли будет нам удача, мы тебе гостинец привезем, потому что значит ты нам вымолил у Бога удачу; а не удастся нам, тогда извини, мы тебя отдуем!»

Дурной финал Дуровой
Закончилось все так, как будто к написанию истории приложил руку Джордж Мартин. Как сказано выше, у Марфы было три сына. Как только парни подросли и возмужали, Дурова стала брать их в разбойные набеги.

По замечанию Костомарова, они «отличались таким же сладострастием», как и их мать, и насиловали девушек и молодых женщин в разграбляемых селениях и имениях. Сама Марфа подстрекала к этому потомков, угрожая мужьям и родителям жертв местью за какое-либо противодействие негодяям.

Так продолжалось шесть или семь лет, но тут карма настигла саму разбойницу. Один из сыновей воспылал к ней страстью и принялся добиваться расположения. На что получил решительный отказ и затаил обиду.

Правительство уже давно присматривалось к творившемуся в Белгородской губернии — Марфа уже неоднократно привлекалась к суду. Каждый раз она выкручивалась, благодаря подкупленным полицейским и судейским чиновникам. Но в этот раз удача отвернулась от разбойницы.

Для захвата налетчицы отрядили целое воинское подразделение. Его командиру обиженный сынок выдал место и время следующего набега, сам же в него не пошел. Ничего не подозревающая Марфа с двумя сыновьями была захвачена с поличным, осуждена, лишена дворянского звания и отправлена в Сибирь.

Но перед отправкой успела проклясть сына-предателя. Как пишет Костомаров, «обремененный проклятием, сын ее впал в тоску и прекратил свою жизнь самоубийством».

Видимо на нем и прекратился в Белгородчине род Дуровых, по количеству предательств, кровопролития, богохульства и сладострастных похождений готовый дать фору клану Ланнистеров из «Игры престолов».