Приходит в роддом на прием к гинекологу женщина и ложится в кресло. Та натягивает перчатки и подходит к пациентке, недовольно возопя, почему, мол, не побрилась, роды скоро, уже предупреждали, чтоб немедленно, и пр… Та из кресла отбрехивается, что муж не разрешает. А где муж? Да со мной пришел, гололед ведь, ну и в коридоре стоит под дверью, переживает за первенца. Гинекологиня вылетает в коридор, цепляет за рукав мужчину, и затягивает его в смотровой. Это что такое, кричит она, это почему, как мне работать в таких условиях, и где вы это все такое видели. Тот отвечает, что не видел, и вообще видит в первый раз. Гинекологиня возмущается, мол, если не видели, так что ж вы ей указываете, и нам работать не даете. На что мужчина резонно возражает, что он эту женщину в кресле, которая лежит вся, видит в первый раз в жизни. Та слабым голосом подтверждает его показания, что это неизвестно кто. А-а-а-а, догадывается мужик, вам нужен тот, что покурить вышел… так он, ха-ха, скоро придет. Вытолкали, в общем, в коридор

Какое гадостное происшествие случилось в прошлый выходной со мной. История такая, что даже рассказать неудобно, а хочется. Вот, решил написать её под псевдонимом. Люди и знать не будут, кто её настоящий автор. Ну да ладно.

Пошёл я, значит, в воскресенье в наш парк культуры и отдыха. Там у нас и закусочная с пивным ларьком имеются, и разные аттракционы для детворы, и карусели с качелями. Детишек, стало быть, мамаши на аттракционах катают, мороженым угощают, а папаши тем временем пивком балуются. Короче говоря, в нашем парке каждый находит занятие по душе, и никто никому не мешает.

Я, понятно, не дитя малое, и карусели с качелями мне совершенно ни к чему. От них у меня голова кругом идёт и тошнота нападает. Зато бокал-другой пивка пропустить, да ещё поддержать разговор с мужичками – завсегда готов. Это, как говорит один мой знакомый, святое дело, без которого никак нельзя. Но в тот пакостный день всё вышло не так, как обычно. У меня не получилось в тот раз сделать даже глоток пива, значит выходной прошёл «коту под хвост», аж вспоминать тошно.

В общем, отправил я жену свою Нинку с дочкой на качелях кататься, а сам тем временем махнул узнавать свежие новости от своих приятелей. А приятели мои, между прочим, не на качелях с каруселями развлекались, а томились, бедные, в душном пивном ларьке. Что ни говори, а видать такая у них доля, и ничего тут не попишешь. Супротив судьбы, можно сказать, не попрёшь.

Иду я себе, иду и вдруг гляжу: стоит огромная палатка, и перед ней толпа собралась, а чего собралась – непонятно. И детей в той толпе вовсе нет. Я уж, грешным делом, решил, что второй ларёк пивной открыли или закусочную новую, ведь народу-то в парке с каждым выходным днём всё больше и больше становится. Каруселей с качелями вроде бы вполне достаточно, а вот места в пивной очень даже мало. Теснотища в ней несусветная — того и гляди, кто-то обязательно на ногу наступит, если торопится пролезть к прилавку без очереди. И вот такое неудобство действует на людей, самым что ни на есть пагубным образом – они становятся раздражительными, нервными. А иной раз даже начинают ругаться нецензурной бранью. Нет, как ни крути, а теснота – вещь паскудная, если не сказать больше.

Только палатка, чёрт бы её побрал, оказалась вовсе не пивной и даже не закусочной. Знал бы, прошёл мимо.  Из той палатки музыка доносилась заграничная, а над входом висел рисунок грудастой бабёнки с надписью: «Аттракцион для взрослых. Десять минут удовольствия».  Ну, думаю, народ совсем из ума выжил. Разве можно каким-то аттракционом заменить бокал пива? Я хотел уже двигать дальше, как тут выбежала из палатки одна краля и закричала: «Нет, бабы, это не для нас, а для мужиков. Им даже полезен аттракцион будет!». Ну и видок же у неё был в тот момент, скажу я вам! Ой, ой, ой! Неважный. Вот до чего может довести человека аттракцион. Народ загудел, стал расспрашивать кралю, мол, что да как. Но она лишь шепнула что-то другим женщинам и быстренько ушла. Вслед за ней, словно сговорившись, стали уходить другие женщины, так что вскоре у палатки остались лишь одни мужики.

Входной билет на непонятный аттракцион стоил дорого, но любопытство у людей, включая меня, дало о себе знать – никто не желал уходить просто так. Всем захотелось узнать, что собой представляет аттракцион и какое такое можно получить от него удовольствие. А как узнать, когда без билета не пускают, а у входа стоят два здоровенных мордоворота? Попробуй, пройди бесплатно – накостыляют так, что мало не покажется.

Нашёлся один старичок, купивший билет. Он шмыгнул в палатку, а люди с нетерпением стали ждать его, чтобы потом расспросить и, наконец, удовлетворить свой интерес. Через десять минут он выбежал из палатки, махнул рукой и, фыркнув, что всё хорошо, почему-то быстренько «сделал ноги». Тогда народ решил, что это какой-то бестолковый старикашка, но только все следующие люди, посетившие аттракцион, тоже толком ничего не объясняли. Они отделывались короткими хвалебными отзывами об аттракционе и уходили.

Я купил билет и зашёл в палатку, где меня встретил огромного роста детина, похожий на тех мордоворотов, что стояли снаружи. Он промычал, что следит за порядком. Мне этот дылда сразу не понравился, чуяло сердце – что-то не так. Но не выходить же, ведь деньги за билет никто не вернёт!

Внутри палатку разделяла пополам большая деревянная перегородка, а в ней сквозная дыра где-то размером с голову человека. Словом, черти что! И тут мне дылда кивает на дыру, мол, чтоб я глянул за перегородку.

— Чего стоишь, как истукан? – Брякнул он. – Хочешь, смотри десять минут, или чеши отсюда.

Что оставалось делать?  Сунул голову в дыру и стал глядеть. И так мне вначале понравилось, скажу я вам, очень понравилось. Там, за перегородкой танцевала под весёлую музыку бабёнка. Ну загляденье одно! Прямо как с картинки, которая висела над входом в палатку.  Захотелось пролезть через дыру, но тут шею сдавили специальные скобы и не пустили меня к танцовщице. Да и охранник стал орать на меня, грозясь, вовсе задушить, если буду дёргаться — он, видно, мог регулировать силу сжатия скоб. Я выругался, но перестал делать попытки пролезть дальше, тогда сжатие ослабло. Потом танцовщица ушла, а вместо неё появилась старуха, похожая на бомжиху. Она не танцевала, а задрав подол, повернулась задом и медленно стала пятиться на меня.

Я, заорал благим матом и попытался вытащить голову из дыры, но безуспешно – скобы опять сжались, а охранник врубил музыку громче, дабы мои крики и ругательства не услышала толпа на улице. Оставшиеся минуты этого «удовольствия» были для меня сущим адом! Я закрыл глаза, чтоб не созерцать приближающийся к моему носу отвратительный зад старой карги! Мне даже показалось, что она слегка пустила шипунчика и испортила воздух. Гадина, нет слов!

Десять минут такого аттракциона для меня длились нестерпимо долго. Когда всё наконец-таки закончилось, я мигом выскочил на улицу. Хотелось ругаться и ругаться, но, взглянув на мордоворотов, не рискнул. Делиться впечатлениями с окружающими людьми тоже не стал. А зачем, спрашивается? Сколько людей до меня побывало в палатке, и ни одна сволочь не рассказала о полученном «удовольствии». Я тоже ничего никому не сказал.

Когда пришёл домой, решил всё же написать о случившемся. Пусть люди знают, какие у нас аттракционы бывают, и что за вредный народ на них ходит.

«Слава» найдет «героя» и заебет его до полусмерти.

Суббота или воскресенье, в голове капитальный туман, я пью уже несколько дней, поэтому счет числам потерян. Квартиру наполняет истошный звонок: Дзиии-инь! Дзиии-инь! Сползаю с кровати, нащупываю телефон: Але-але! – ору я в трубку. Кто там? В трубке тишина. Пожимаю плечами и опять плюхаюсь в кровать. Звонок не прекращается, он разрывает голову на мелкие частицы, вырывая последние остатки мозга. Опять сползаю и, шарахаясь, от стенки к стенке, иду по коридору к двери, и тут пытливый взгляд алкоголика замечает еще одну трубку. А вдруг все-таки телефон? – приходит на ум. Але! Але, полудурки, кто там? – в телефоне опять тишина, все-таки придется открывать входную дверь. Поворот замка — дверь открыта, прохожу в тамбур и смотрю в глазок двери, там заполняя собой всю лестничную клетку стоят трое жирных ментов с автоматами.

— Чего вам? – бурчу я

— Отсюда поступил вызов о домашнем насилии! – рявкает мент

— Кого-то на «Домашнем» изнасиловали? Я тут причем? Я телевизор не смотрю – зеваю я

— Откройте дверь! Вызов поступил от Семенюк Павла Владимировича!

— Неее, неее…Нет тут таких – бурчу я

— Вызов и телефонный разговор зафиксированы!

— Круто! Молодцы. Зафиксировать это главное, а потом ногами его, ногами – улыбаюсь я и, пошатываясь, иду в коридор в поисках сигарет, предвкушая, что разговор будет долгим

— Откройте дверь!

— Не насиловал я вашего Семенюка, я женщин лю-блю – закурил я чинарик

— Откройте, даже если вызов ложный, нам все равно надо убедиться, что у вас все в порядке – заходит с другого конца мент

— У меня не прибрано и я не одет, заходите через часик — в это время подходит Лав и что-то хрюкает в своем стиле
— Что это у вас там? – вслушивается в звуки мент

— Собака… Лавик, ты Семенюк? – смотрю я пса

Лав, явно оскорбленный, уходит в квартиру

— Вот видите, нет тут Семенюков, ни в каком обличии

— Откройте дверь!

Я понимаю, что могу выслать на хуй, хер они эту дверь вскроют, но в тоже время я понимаю, что с собакой надо будет идти гулять, поэтому эти скоты могут и подождать, пока я вылезу из своей норки, а там уже тотальных проблем не избежать. Я вставлю ключи в замочную скважину, открываю замок и распахиваю дверь, слегка приклонив голову:

— Милости просим, служителей правопорядка в нашу скромную обитель – выдаю я

Мент, который со мной разговаривал, делает несколько шагов и просовывает голову в квартиру:

— А где?

— Кто?

— Собака?

— Ушла…Семенюка нет – добавляю я

Менты проходят в квартиру и осматривают ее.

— Похоже, что-то напутали – пожимает плечами лейтенант

— У вас точно все в порядке? – осматривает он меня

— В каком смысле? – прохожу я на кухню в поисках алкоголя, потому что голова от диалогов начинает дико разрываться

— Насилия нет в семье?

— Да, блядь кого тут насиловать? Оконную раму что ли? – начинаю я выходить из себя. Хотя…- смотрю я на кота. Вот ему каждый день пиздюлей выдаю, за то, что ссыт, где не попадя – и я указываю на пушистый комок, который смотрит на меня бешеными глазами.

— Симпатичный котик – улыбается один из ментов, поправляя Калаш

— Вот, Лео, будешь ссать, дяди приедут, и расстреляют тебя к херам собачьим! – после этих слов кот прижимает уши, спрыгивает со стула и скрывается в одной из комнат.

— Ладно, извините за беспокойство…И это, не пейте много – раскланиваются менты

— И вам не хворать – я закрываю двери

Выпив горькой и мутной жидкости из бутылки, я опять заваливаюсь спать, не проходит и часа, как в дверь опять истошно кто-то звонит.

— Зае…Блядь, бали – бурчу я и ползу к двери. Семенюка что ли своего нашли. Кто там? – кричу я

— Саш, Саш, это сосед сверху

— Семенюк? – спрашиваю я

— Нет…Володя, Володя – сосед

Я открываю дверь: Чего тебе?

— У тебя дрель есть? А то моя сгорела, я шкафчик для жены делаю, всех оббежал, никого нет, все на дачах.

Я, обтирая углы и стены, иду к шкафу и достаю дрель, тем же путем возвращаюсь обратно и протягиваю ее соседу:

— На, «винтик и шпунтик», блядь. Не проще этот шкафчик купить?

— Нет. Тут главное ведь, что? Своими руками для любимой сделал!

— Ебать мою жизнь грешную…

— Я занесу, через часик, ок?

— Неееет! – ору я. На следующей неделе! – и закрываю дверь

Матеря и проклиная всех на Свете, я выкуриваю сигарету, опять что-то выпиваю и плюхаюсь на кровать. В это время Володя-сосед начинает зарабатывать бонусы в своей семейной жизни. Наверху включается дрель. Сука! Моя же дрель мне мозг высверливает, ебать, ну что за жизнь у меня. «Мастер» наверху явно рукожоп еще тот, потому что возиться он со своим шкафчиком не менее часа. Затем слышны какие-то восторженные охи и ахи, после чего по ходу происходит вселенская ебля, не исключено, что все действо разворачивается прямо на моей дрели. Затем окончательно все затихает, и я ухожу в полудрём. Не проходит и 30 минут, как звонок в дверь опять наполняет квартиру.

— Как же вы все заебали! – ору я на всю квартиру и снова открываю двери

Передо мной стоит бабулька — божий одуванчик с 7го этажа

— Александр, я не вовремя? – смущается она

— Не вовремя что? – пытаюсь понять я, цель ее визита

— Позавчера мы с вами в лифте ехали. Вы обещали собачью шерсть, для поясницы. Помните? Сказали, что на выходных можно зайти.

— Наверно, минуту – вздыхаю я, и иду искать пакет с шерстью, с надеждой, что когда приезжала мать, она не забрала ее. Нахожу, и отдаю пакет соседке

— Я что-то должна вам? – спрашивает старушка

— Ага, бутылку коньяка – зеваю я

— Что?

— Ничего, все хорошо, счастливо – и я закрываю дверь

— Спасибо – слышатся слова благодарности

Ебать не позже не раньше, ей эта шерсть понадобилась. Матерясь, я опять выкуриваю сигарету, выпиваю и плюхаюсь на кровать. Зарываюсь в одеяло и засыпаю. Только розовые зайцы выскакивают на зеленую лужайку и начинают отплясывать джигу, их разгоняет очередной звонок в дверь. Смотрю на собаку, Лав лежит, закрыв лапами уши, его эти «экскурсии» заебали не меньше, чем меня. Я открываю двери, уже не спрашивая, кто там.

— Ебать, как вы затрахали! – распахнул я дверь

— Добрый день! – на меня смотрит деваха лет 25ти в халатике и четким 4ым размером.

— Да пиздец, какой «добрый». Что стряслось? Кого-то изнасиловали? Дрель нужна? Или шерсти кулек отсыпать?

— Нет, просто я смотрю, вы дома, все к вам ходят

— По ходу я единственный из подъезда, дома

— Да, наверно…- улыбается она

— Вы бы халатик получше запахнули, а то в состоянии похмелья организм близок к смерти, поэтому требует продолжения рода – осматриваю я девицу

— Что?

— Ничего, халат запахните, а то тут сейчас будет насилие по методу дрели, так что шерсть дыбом встанет

Соседка завязывает халат на двойной узел.

— У меня света нет, а у вас есть? – спрашивает она

— Нет у меня никакой Светы…Один я живу – зеваю я

— Вы не поняли, свет…Люстра там, чайник не работают

— Здорово, повезло вам, за электроэнергию счета приходить не будут. Спасибо, что поделились радостью, счастливо – и я попытался закрыть дверь, но деваха, шустро подставила свою ляжку в проем.

— Вы не посмотрите? А то я боюсь в щиток лезть

— Вы же не отстанете, если я не посмотрю? – почесал я мудя

Она кивнула.

— Ладно, пошли

Мы пересекли лестничную клетку и оказались в тамбуре квартир напротив. Я открыл щиток, как и следовало ожидать, просто отключились пакетники, я перевел их в состоянии «вкл», из квартиры послышались звуки, заработал телевизор.

— Ой, спасибо вам! Спасибо! – залепетала деваха

— Не за что – я закрыл щиток

— Я могу что-нибудь для вас сделать?

— Угу, минет – усмехнулся я

— Что-о-о-о? – протянула соседка

— Ничего. Встаньте возле моей входной двери и никого не пускайте, хотя бы часа два. Заебали уже таскаться ко мне, ходят, как в мавзолей прям – буркнул я

— А вы шутник! Я Людмила – протянула руку деваха

— А я Руслан, встретимся в сказке – я отвернулся и пошел к себе

Закрыв все двери, я допил остатки, которые оставались на дне бутылки, выкурил очередную палочку здоровья и опять попытался уснуть. Не успел я заснуть, как опять раздался звонок в дверь. Лавик уже не выдержал, ловко открыл дверь в ванную и лег там, чтобы звуки не доставали. Мне же скрыться было не куда, поэтому я опять пошел к двери. «Господи, умоляю тебя, пусть это все закончится» — вертелось в голове.

— Кто там? – спросил я

— Вы в Бога верите? – спросил женский голос.

Я посмотрел в глазок, на лестничной клетке стояли старушка и дама средних лет, в платках и какой-то макулатурой в руках.

— Идите на хуй! – не выдержал я

— Грех, так говорить! – взвзгнула бабка

— На хуй идите – повторил я

— Очиститесь! – залепетала баба

— Угу, как только горячую воду включите, сразу…

— Мы представляем церковь — и баба выдала, что наподобие: свидетелей пришествия 12го архангела на земли Гавриила в момент зачатия Авраама, путем искусственного оплодотворения, через анальное отверстие.

— Мне по хую…Отъебитесь! – злился я

— Возьмите хотя бы книгу. Она бесплатная!

— Спасибо, но у меня есть туалетная бумага

— Вы безбожник! – злилась бабка

— Да, да…Так что пиздуйте отседава по холодку в кущи райские, и дайте мне уже выспаться в своем логове Люцифера – буркнул я

На лестнице послышалось какое-то шевеление, бурчание, и звук ног, шустро перебирающих по ступенькам. После чего открылся лифт, кто-то вошел в него, и наступила тишина. Я посмотрел в глазок, никого не было. Я тихонько приоткрыл дверь и осмотрелся. Этаж был пуст, повернув голову направо, я заметил, что крышка от звонка сорвана, а кнопка с внутренностями бесследно исчезли. Я поднял глаза на потолок: «Спасибо тебе!» — произнес я, и закрыл двери…

У моего мужа полно бзиков. А другой бы на мне и не женился. И одним из таких бзиков является постоянное стремление приобретать вещи парами. Такой оптовик-затейник.

Например, приезжаем мы в обувной магазин покупать мне туфли. Я перемеряю всё, до чего дотянусь. Это нормально, женщины поймут. А руки у меня длинные, когда речь идёт о шоппинге.

Муж сначала будет терпеливо топтаться рядом, потом сходит покурить, потом ещё потопчется, ещё покурит, обойдёт весь торговый центр, снова потопчется, повздыхает, скорчит дюжину страдальческих гримас, опять покурит, спросит у продавщиц, как бы ненароком, скоро ли закрывается магазин, ещё потопчется.

Наконец, я выберу то, что нужно.

— Ты уверена? — спросит муж.

— Уверена, — отвечу я, — берём.

— Возьми две пары, — обязательно скажет муж.

Вопрос: на кой чёрт женщине две одинаковые пары туфель, если в городе сумасшедшее количество обувных магазинов? Мужчинам этого не понять, их логическое мышление устроено совершенно по-другому. Они тебе нравятся? Нравятся. Тебе в них удобно? Удобно. Так зачем искать что-то ещё, если можно взять две одинаковые пары и успокоиться?

Заказываю в интернет-магазине кофточку. Показываю мужу фотографию, советуюсь: брать — не брать.

— Симпатично, одобряю, — говорит муж. И традиционно добавляет: закажи две.

Зачем? Зачем мне две одинаковые кофточки?

Всё просто: а вдруг ты одну постираешь?

Вот правда, а вдруг? Вдруг на меня найдёт шиза и я решу постирать кофточку. Да ещё, не дай бог, в обозримом будущем. Все люди как люди, а я — здрасьте — вещи стирать надумаю. И всё, апокалипсис неминуем. Из дома выйти не в чем, ведь ещё одной такой же кофточки у меня нет. А в другой одежде меня на улицу могут и не пустить, времена нынче лютые.

Или покупаю коврик для мышки. Один. Потому что непредусмотрительная, растяпа. А вдруг завтра власть сменится и все компьютерные магазины закроют? Или у Мизулиной возникнет очередная эротическая фантазия и коврики запретят? Так надо иметь запасной, а то этот прохудится лет через пять — как жить будем?

Йогурт в продуктовом покупаю. Бери, говорит, два. А я такой йогурт ещё не пробовала, вдруг мне не понравится? А если не уверена, то и не бери. Покупай проверенный, который любишь. Два.

И так — всегда и во всём.

У вас тоже зародилось подозрение, что у него где-то есть вторая жена? Ну вдруг я помру, или сбегу, или меня похитят инопланетные существа? Истинно вам говорю, у него где-то должна быть запаска.

Ну это всё предыстория. Теперь, собственно, про шляпу.

Два года назад моему мужу пришла в голову очередная идиотская идея: он захотел шляпу.

Люди, знающие моего мужа лично, сейчас сползли под стол и трясутся от смеха. И я их понимаю, ибо представить моего мужа в шляпе не так-то просто. Мой муж и шляпа несовместимы, как, например, Винни Пух и босоножки от Джимми Чу или Эдита Пьеха и автомат Калашникова.

А вот приспичило ему. Да не простую шляпу, как у директора овощебазы, и не соломенную, как у весёлого пастушка. Нет, не таков наш герой. Ему понадобилась шляпа ковбойская.

Я проржала три дня, а на четвёртый слегла. И в предсмертной агонии шептала только одно: «Хрен тебе на воротник, а не ковбойская шляпа».

На вопрос «зачем?!» вразумительного ответа он дать не мог. Но я-то знаю его, слава богу, тысячу лет. И мне доподлинно известно, что никогда в жизни он из дома в ковбойской шляпе не выйдет (а если выйдет, то обратно уже не зайдёт). Что эта шляпа будет пылиться на антресолях, на которых и без неё полно хлама.

Я вам не рассказывала про токарный станок? Дааа, ему однажды позарез понадобился токарный станок, не иначе, как буратину точить.

Мне была прочитана трёхчасовая лекция о том, как неуважительно я отношусь к его хобби, как на корню ломаю я все его прекрасные порывы, как не даю я ему развиваться в творчестве и как тяжело Мастеру жить с кухаркой. А жена должна быть Другом, Соратником, жена должна поддерживать мужа во всех его начинаниях, быть ему опорой, верить в него! «А и х*й с тобой, делай, что хочешь» — сказала я, утомившись от этой словесной диареи, и пошла на кухню, где и должно обитать всякой неумной бабе.

И муж купил станок, и приволок эту 40-килограммовую дуру в квартиру. Гордо поставил в кладовку, где он и стоит уже четвёртый год нерасчехлённым. И чего этому токарному станку не хватает, так это ковбойской шляпы.

В общем, я ткнула мужа носом в этот токарный станок, а так же — поочерёдно — в высокие зимние сапоги, без которых он страшно мёрз и которые в итоге отказался носить; в DVD-плеер, который он купил, не посоветовавшись, и который включил только один раз, в день покупки; в навигатор, без которого автомобилисту не прожить ни дня, и который уже покрылся мхом, потому что мы всё равно используем для этой цели мой мобильник, — и сказала, как отрезала: никаких шляп.

Тут как раз подоспел наш отпуск и мы поехали в Чехию.

Сначала была Прага, потом Ческе-Будеёвице. И вот прибыли мы в прекрасный городок Чески Крумлов. Закинули вещи, расплатились за жильё, пошли гулять.

Погода, природа, красота неописуемая, город-сказка. Весь день гуляли, наслаждались, любовались, ближе к вечеру стали заходить в сувенирные лавки и разные магазинчики.

Вдруг заходим в один такой магазинчик, а там в довольно тесном помещении расположен мини-филиал Апраксина двора. Как из дома не уезжали: продавцы — вьетнамцы, а всё пространство от пола до потолка завалено турецкими и китайскими шмотками. Джинсы, блузки, тапочки, бусики, а посреди всего этого великолепия… Да. Шляпы.

Глаза моего мужика загорелись нехорошим огнём, губёнки затрепыхались, ручонки затряслись. Ну, я — женщина бывалая, сразу это дело просекла, встала скалою каменной между мужем и шляпами и сказала: чёрта с два! Даже думать забудь. Не бывать этому, как не бывать мне в совете директоров Газпрома.

Муж головою поник, членами обмяк, смотрит на меня с тоской и молвит, глотая слёзы: ну можно хоть померить?

И до того мне его жалко стало. Ладно, говорю, фиг с тобой, обезьянничай.

Перемерил все. А там каких только расцветок не было. И во всех — дурак дураком. Но смешно.

Повеселились, ушли. Идём, опять же погодой-природой-красотами наслаждаемся. Далеко утопали, мостик перешли, и тут муж с непередаваемой тоской в голосе говорит:

— А вот если бы не ты, у меня бы сейчас шляпа была…

А мне так хорошо, такое блаженство на душе, такое спокойствие… И накрыла вдруг меня волна доброты и любви к ближнему своему. И я подумала: ну правда, чего я ерепенюсь, чего взъелась? Шляпа копеечная, купим — по миру не пойдём. В Питере он её всё равно носить не будет, а в заграницах можно и попридуриваться, мы же на отдыхе, в конце-то концов.

— Знаешь, — говорю я ближнему своему, — иди и купи эту чёртову шляпу, каналья. Только мне возвращаться лень, я тебя здесь подожду.

А сейчас представьте себе лицо пятилетнего ребёнка, которому купили игрушечную железную дорогу. Представили? Вот такая физиономия была в тот момент у моего великовозрастного мальчика. В детстве мы в таких случаях говорили «счастья полные штаны».

Его как ветром сдуло. Он знает, что надо действовать моментально, пока я не передумала.

Стою, курю, жду его. Долго жду. А его всё нет и нет. Уже волноваться начала — не заблудился ли? Не похитили ли местные девки такого красивого ковбоя? Не нашёл ли себе какую кобылку резвую?

Устала стоять, села за столик в кафешке, латте заказала, пью. Вдруг смотрю: идёт мой Мальборо. Увидела его и чуть не захлебнулась кофе. Ибо в руках он нёс три, ТРИ, сцуко, шляпы! Серую, коричневую и чёрную. Три.

— А почему не восемь? — поинтересовалась я, откашлявшись. — Куда тебе три шляпы, ты ж ни одну из них носить не будешь?

— Буду, — отвечает. — Серую я буду с этой одеждой носить, а чёрную — с чёрной рубашкой.

— Резонно, — говорю. — А коричневую? Коричневых рубашек у тебя нет.

— А коричневая — самая красивая, — парировал муж.

Против фактов не попрёшь. Большому кораблю — большое плаванье, настоящему ковбою — ворох шляп.

Минут пятнадцать я не могла разогнуться от хохота, представляя, как он в этих шляпах ездит на работу. На первые сутки — в серой, на вторые — в чёрной. А на третьи заявится в коричневой и мужики помрут от зависти — конечно, в том случае, если не помрут от смеха ещё на первых сутках.

Ай, ладно, махнула рукой. Отпуск же. Пусть развлекается.

Пошли мы дальше. Прошли мимо костёла, подошли к парку. Гуляем, болтаем, тему давно сменили. Свыклись уже с фактом наличия трёх шляп.

Вдруг муж замолк, долго о чём-то размышлял и говорит:

— Слушай, а правда, на кой чёрт я купил три шляпы?

— Меня рядом не было, вот ты и распоясался, — отвечаю.

— Сглупил я чего-то, — почесал затылок муж. — Воздух свободы вскружил мне голову. Мне же шляпа зачем нужна? Пофотографироваться, поприкалываться. Ну куда я в ней буду ходить? А дурака-то повалять — и одной шляпы хватит. Опять же, мы отсюда поедем в Брно, потом в Оломоуц, потом в Прагу. И все эти шляпы придётся с собой таскать. Пойду-ка я две шляпы верну. Только надо выбрать, какую из них оставить.

Быстро организовали семейный совет, благо, все участники на месте. Единогласно решили оставить серую, потому что она подходит под одежду.

Я продолжила гулять по парку, а муж метнулся обратно в магазин.

Жду его, жду. Нету и нету. Не иначе, думаю, решил, что шляпы ему дороже жены и учесал с ними к канадской границе.

Вдруг возвращается. С пустыми руками.

— Добрый вам, — говорю, — вечерок, весёлая минутка. Ты как посмел, подлец, предстать перед дамой без головного убора? Где шляпа?

— Куся, — отвечает муж, — это было какое-то помутнение рассудка. Разум временно покинул меня, а теперь вернулся на место. Нафига мне эта идиотская шляпа? Я ж её не надену никогда в жизни. Чего мне приспичило её купить — не понимаю. Бредовая идея, не нужна она мне.

И мы ещё час ходили по парку, хохоча и веселясь: «Ой, шляпа! Ой, не могу! Хомяк в ковбойской шляпе! Ахаха! Где твоя лошадь, ковбой, ты променял её на пинту старого доброго эля? К такой-то шляпе и сапоги нужны со шпорами! Смотри, в кустах что-то валяется — не твой ли это кольт? Как же ты вернёшься на ранчо без шляпы, ковбой? Смотри, какая птичка, сейчас я поймаю её своим лассо!»

Вдоволь навеселившись, мы отправились в обратный путь. На разговоры сил не осталось, поэтому шли молча. Вышли из парка, прошли мимо костёла, перешли мостик… Подходим к магазину вьетнамцев, и тут муж говорит:

— И чего я, дурак, эту шляпу себе не оставил?

Я где стояла, там и приземлилась. Сижу на тротуаре рядом с магазином, истерично ржу и не могу ничего сказать. Слёзы градом. Смогла только махнуть мужу рукой: иди, иди!

Выйдя из магазина с серой шляпой в руках, муж сказал только, что никогда в жизни не видел у вьетнамцев таких больших круглых глаз. Оно и понятно: приходит мужик, примеряет все имеющиеся в наличии шляпы, уходит, ничего не купив, возвращается через полчаса, покупает три шляпы, уходит, через полчаса возвращается снова, приносит шляпы, забирает деньги, уходит, через час является снова и покупает шляпу.

Пока мы сидели вдвоём на тротуаре и ржали, утирая слёзы шляпой, вьетнамцы выскочили из магазина всем гуртом и быстренько его закрыли. Потому что понимали: сейчас этот идиот отсмеётся и снова принесёт шляпу.

В общем, шляпа теперь навсегда с нами. Украшает токарный станок.

Намедни муж порывался продать её на авито, но я встала на дыбы. Эта шляпа дорога мне как память, а кроме того, когда его в очередной раз посещает какая-нибудь нелепая идея купить херню, мне уже не надо бегать по всей квартире и тыкать его носом в станок, в сапоги, в плеер, в навигатор. Теперь я трачу гораздо меньше времени и энергии. Я просто достаю шляпу.

Недавно мой друг Леша пригласил меня в ресторан. Обмывать крупную сделку. Его небольшая компания выиграла огромный тендер на поставку важного сырья для госкомпании. Мы с товарищами до конца не верили ему, считая, что это — дебильный способ собрать всех на обычную пьянку. Наши шуточки закончились, когда он зашёл в банк-клиент с телефона и показал нам сумму предоплаты от этой госкомпании. На экране была сумма с семью нулями. Фразочки типа «дай контакты своей школы фотошопа?», «с кем ты переспал в этой конторе?» застряли в горле. Всех мучил только один вопрос – «как?». Точнее даже: «КАК?»

Дело в том, что у друга семейная компания, человек десять, включая бухгалтера и юриста на аутсорсинге. Что-то поставляют, как-то крутятся, но, чтобы так! Леша, очень скромный человек по жизни, чуть смущаясь, начал:

— Думаю, все знают про ФЗ и госзакупки. Если хотя бы на тысячную долю процента в предприятии есть государственная доля, оно обязано все подряды размещать на сайте госзакупок. И вот здесь начинается самое интересное. Самые лакомые тендеры не найдёшь. То буквы на латинские исправляют, то цифры на буквы меняют. И ещё много что придумывают. Всё для того, чтобы абы кто не нашёл. Некоторые тендеры мы находили. Давали наше предложения, но нас исключали, либо по цене не сходились, либо полный комплект документов не предоставили. Выиграть тендер стало для меня наваждением. Война, если хотите. Мне как-то на глаза попалась история про осаду китайской крепости:

В 756 году во время битвы при Йонгкви полководец Жанг Ксун засел в крепости, окружённый врагам полководца Лингху Чао. У Жанг Ксуна закончились стрелы. Тогда он приказал изготовить тысячу чучел, и свесил их со стен на верёвках. В войсках Лингху Чао решили, что Жанг Ксун задумал вылазку, и обстреляли чучела. Затем чучела втащили обратно и выдернули из них застрявшие боеприпасы.

Когда Лингху Чао узнал о происшествии, он запретил стрелять на чучелам. Еще пару ночей их вывешивали, безрезультатно для войск Жанг Ксуна. Однако затем вместо чучел со стен спустились отборные воины полководца, ворвались в лагерь Лингху Чао, и перебили всех.

— Блин, какой ты скучный! Лучше скажи, кому и сколько откатил? — просили мы рассказчика.

— Никому ничего не платил. Я же принципиальный. Когда прочитал эту историю, у меня созрел план. Мы начали заявляться во все тендеры, которые находили. Давали цены и условия в два раза выше рынка. Например, тендер на 100 миллионов. Мы ставили 200 миллионов. К нам стали относиться как к неадекватной компании, которая не представляет угрозу. Нам специально высылали предложения по каждому тендеру, протокол с ценами и условиями. Везде мы были на последнем месте. Мы начали понимать цены, которые проходят. Искать оптимальных поставщиков под эти условия. Качались.

Дальше больше. Прошёл слух, что мы не от мира сего и нас стали приглашать в тендеры для кучи. Согласитесь, сомнительный тендер с одним участником. Мы прошли идеальную аккредитацию на всех крупных площадках и предприятиях по нашей теме. В итоге мы нашли «наш тендер» и дали убойную цену. Организаторы не успели ничего предпринять. Мы выиграли.

— Ну, что, за полководцев?!

Реклама подгузников для взрослых «___» (название проставляется только после оплаты рекламодателями)»

Основная идея ролика – это максимально подробно приблизить видеоряд к криминальным новостным передачам на ТВ.

Видеоряд: симпатичная блондинка с микрофоном с большим ветрозащитным поролоновым колпаком с надписью «__» (название проставляется только после оплаты рекламодателями) говорит в видеокамеру:

— Мы ведем свой репортаж из Бицевского парка, где появился новый сексуальный маньяк, который нападет на женщин и насилует их, причем многие потерпевшие отказываются назвать приметы маньяка, мало того они отказываются писать заявление в полицию. Сейчас мы поговорим со свидетельницей, которой чудом удалось избежать нападения нового бицевского маньяка. Татьяна Степановна.

Видеоряд: блондинка поворачивается влево, камера отъезжает, в объектив камеры попадает довольно симпатичная хорошо и со вкусом одетая женщина около пятидесяти, тоже, как это не странно блондинка:

— Это случилось вчера. Я гуляла по бицевскому парку. и вдруг кто-то схватил меня за руку и поволок в кусты. Вот именно там, в кустах, это и случилось со мной. Я сначала почувствовала душевный трепет, а потом… увидела как лицо маньяка перекосило, он плюнул в сторону и… ушел. Просто взял козел и ушел, не сделав своего черного дела! А мне потом пришлось кустами и безлюдными местами пробираться домой. Сами понимаете: запах был еще тот. Я просто не думала, что всегда на прогулку нужно одевать подгузники для взрослых «___» (название проставляется только после оплаты рекламодателями).

И вот тут самое главное – ведущая с пафосом произносит в микрофон:

— Всегда одевайте подгузники для взрослых «___» (название проставляется только после оплаты рекламодателями) и ни один сексуальный маньяк от вас просто так не уйдет, не исполнив своего мужского долга.

Реклама шоколада «Dave» (в настоящее время вопросы об оплате концепта рекламы ведутся с производителем)

Видеоряд: на экране телевизора показывается как в массу коричневого цвета (зрителю должно быть понятно, что это жидкий шоколад, так как в верхнем правом углу должно быть изображение плитки шоколада) вмешивается белая субстанция. Женский голос (бархатное обволакивающее контральто) вещает за кадром:

— Шоколад «Dave» универсальное средство, которое несет не только чувственное вкусовое наслаждение, но может быть использован как мыло или гель для душа, а так же увлажняющая маска для лица. Ведь шоколад «Dave» на одну четверть состоит из увлажняющего крема и самых бережных гипоаллергенных моющих веществ, которые не раздражают пищеварительную систему человека. Так же шоколад «Dave» способствует легкому и быстрому выведению шлаков из организма. Шоколад «Dave» — твой универсальный выбор.

Реклама автомашины «Лада Нива ВАЗ-21213» (в настоящее время вопросы об оплате концепта рекламы ведутся с производителем)

Видеоряд: косяк рыб (желательно карасей буфало, что должно заинтересовать рыбаков – таргет групп) движется с приличной скоростью вдоль трассы в сторону Астрахани (в кадре обязательно должен быть указатель с количеством километров до Астрахани) и по ходу движения превращается в мерседес-бенц Е класса серебристого цвета, потом опять в косяк рыб, который через мгновение опять превращается в мерседес-бенц Е класса серебристого цвета, однако в ходе последнего превращения четко видно, что пара рыбин не вливается в автомобиль, и они падают на асфальт, то есть, как бы, оздается ощущение, что машина разваливается на части во время движения. Голос за кадром (мужской уверенный в себе баритон):

— Такое никогда не случиться с обновленным ВАЗ-21213, ведь он специально рассчитан для русских дорог! Надежный и недорогой внедорожник с доступными по всей России комплектующими! В случае непредвиденной серьезной поломки в любом СТО вам смогут отремонтировать вашу «Ниву» быстро и недорого, так как на наш автомобиль всегда есть оригинальные запасные части, и вам не нужно ждать две недели, когда их привезут из-за границы. А в случае незначительной поломки вы всегда самостоятельно легко и непринужденно можете отремонтировать это чудо российского автопрома своими руками. «Нива» — самый правильный выбор для настоящих русских мужиков.

Ну, пока хватит. Если что интересное еще увижу, то обязательно поделюсь.

А. Скворцов © июль 2019г.

Когда мне стукнуло двенадцать лет, ко мне пришёл мой дед, и сказал:

— Я старый солдат, и не знаю слов любви. Да они тебе и не нужны в общем-то. Свою любовь к тебе, внучка, я выражаю в виде двухкомнатной квартиры, которую ты обретёшь сразу же после того как я умру. В чём подвох, спросишь? А в том что я ещё бодр, весел, и не ссусь под себя. А это значит, что хату ты получишь нескоро. Травить меня бесполезно, я два раза ел пирожки твоей мамы, и выжил. Значит, у меня иммунитет даже к плутонию. Долго ждать будешь.

И дед меня не обманул. Собственницей двухкомнатной жилплощади я стала только через десять лет. И ещё года два после этого просто буйно радовалась тому, что мне больше не нужно есть пирожки своей мамы, а так же с ней жить. Потом эйфория прошла, и на её место пришла грусть. Ибо я узрела на своей площади разруху. Разруха была везде: в вытертых обоях, в ржавом унитазе, и в пожелтевшей клеёнке, которой были оклеены стены туалета. Грусть, в свою очередь, сменилась тоской. Потому что денег на ремонт у меня не было, а мужика, у которого их можно было бы выклянчить — у меня не было вообще никогда в жизни. Но разруха всё сильнее действовала на мою психику, и последней каплей стала худая плешивая мышь, насравшая мне на обеденный стол, и там же почему-то скончавшаяся. Похоронив мышь в ржавом унитазе, я подбила свою наличность, и выяснила, что моих накоплений хватит на пять рулонов обоев и пачку клея. Остальные стройматериалы я намеревалась спиздить у соседа дяди Вити, который очень удачно затеял у себя евроремонт, а материалы очень по-глупому хранил в общем коридоре.

Новый унитаз у меня тоже имелся. Его уже заблаговременно где-то спиздил мой покойный дед, и припрятал на балконе. Как знал, как знал.

Украв у дяди Вити коробку плитки, тридцать метров плинтуса, и банку белой краски, попутно прикидывая: а не дадут ли мне пизды, если я попру ещё и итальянский смеситесь для ванной, я занялась ремонтом в стиле «Сам себе молдаванин».

Два дня я обдирала старые обои, мысленно матеря покойного предка. Обоев на стене было три слоя, плюс старые газеты. Чем он их приклеивал я не знаю, но обои не желали отдираться даже в промокшем виде. Поэтому на третий день я озверела, и решила приклеить четвёртый слой обоев. Так теплее зимой будет.

Порезав недрогнувшей рукой все пять рулонов обоев на одинаковые куски, я смутно и запоздало начала подозревать, что молдаванин из меня совсем негодный. Хуёвый даже, не побоюсь этого слова, из меня молдаванин. Потому что мне никто не сказал про то, что рисунок на стыке обоев должен совпадать. А рисунок там был, и знатный: под зелёной пальмой, в голубой луже, в лучах оранжевого солнца, маленький тигрёнок сосёт сиську у бегемота, вывалившего язык. Ну, может, и не у бегемота, и не сиську, но, во всяком случае, очень на то похоже. И рисунок этот повторяется три миллиона раз. Я сложила на полу нарезанные куски, и предсказуемо обнаружила, что рисунок очень даже хорошо совпадает. Идеально, я бы даже сказала. Если вам, конечно, нравятся тигрята, ебущие в рот бегемота, и бегемоты, лижущие тигриную жопу. И всё это в пальмах.

Лично мне получившийся паззл понравился даже больше чем оригинал, но небольшая проблема была в том, что обклеивать этой зоофилией я собиралась детскую комнату. Справедливо рассудив, что пятилетний ребёнок вряд ли поймёт что именно тигрёнок сосёт у бегемотика, а через пару лет, возможно, я познакомлюсь с олигархом или, на худой конец, с молдаванином, которые переклеят мне тут всё заново, и намазала клеем первый кусок.

Приклеив на стену три обоины, и полюбовавшись на ряд тигриных жоп во рту у бегемотов, я наткнулась на преграду в виде шкафа. Всем известно, что я богатырской силы женщина, и что я умею таскать на плече пьяных, активно сопротивляющихся, стокилограммовых мужиков, но всему есть предел. Шкаф я поднять точно не смогу. Это же не икеевский шкаф Анебуда из прессованного картона, а Дедушкин Опиздинительно Огромный и Тяжёлый Шкаф-Мутант. Следовательно, придётся звонить Никитосу.

Никитос, которого я на заре своей писательской карьеры очень тепло описала в рассказе Человек-Мудак, не зря носил столь гордое погоняло. После всего, что между нами было, он меня не убил, не съел мою печень, и даже не возненавидел. Он стал со мной дружить. Справедливо полагая, что такой неординарный человек как я непременно может ему пригодиться в будущем. Правда, за прошедшие десять лет я ему ещё ни разу не пригождалась. Зато он мне — очень часто. Я женщина хваткая и меркантильная, это тоже все знают.

— Никитос, — сексуально прошептала я в телефонную трубку. — Хочешь почти бесплатно посмотреть как тигрёнок ебёт бегемотика под пальмой в лучах солнца?

— Почём коробок? — сразу соориентировался Никитос, припомнив, судя по всему, тот постыдный случай, когда я покурила зелёных наркотиков, и пять часов разговаривала по-немецки с нарисованными на стене рыбками. При том, что я и немецкого-то не знаю.

— Обижаете, начальник. Я в завязке. И сейчас серьёзна как раковая опухоль. Приезжай, мой бурундучок. Дело есть.

Бурундучок приехал через час, и, склонив голову, стал рассматривать мои новые обои.

— Впечатляет? — Я похлопала его по плечу, и гордо задрала подбородок. — Свежо? Смело? Нетрадиционно?

— Великолепно. — Никитос повернулся ко мне лицом. — Ребёнок будет в восторге. Если ты, конечно, не собираешься предварительно выколоть ему глаза. Я так понимаю, за просмотр сей абстракции ты что-то со мной теперь сделаешь?

— Само собой. Видишь шкаф? — Я кивнула головой на преграду.

Глаза Никитоса налились слезами:

— Это же Дедушкин Опиздинительно Огромный и Тяжёлый Шкаф-Мутант!

— Именно так. — Я ободряюще улыбнулась. — И тебе надо его вытащить из комнаты. Или, как минимум, отодвинуть к противоположной стене. Чтобы я и дальше могла клеить свои весёлые картинки.

— У меня треснет жопа. — Попробовал подавить на жалость Никитос.

— А у меня много клея. — Я знала как его подбодрить.

— Я могу умереть! — Никитос явно не желал мне помогать.

— У меня хорошие связи на Митинском кладбище. Бери шкаф, и не вздумай убегать балконами. — Припомнила я ему давний косяк.

— Я имею право на звонок другу! — истерично взвизгнул Никитос, и судорожно потыкал в кнопки телефона.

Я возражать не стала.

Ещё через час приехал очень полезный друг Никитоса, который, подозреваю, был профессиональным молдаванином. Ибо припёр с собой какие-то ремни, и мешок чего-то вонючего. Ремнями он ловко подпоясал Дедушкин Шкаф, а вонючий мешок вручил мне, и застенчиво сказал:

— А это вам.

— Там говно? — Я ещё раз принюхалась к мешку, и вопросительно посмотрела на дарителя.

— Там обои. — Даритель покраснел, и старательно отводил взгляд от моих весёлых картинок. — Сухие обои. Их надо развести водой, и получится такая как бы кашица. Её нужно черпать, и размазывать по стенам. Потом, когда всё засохнет, будет очень красиво.

Я растрогалась:

— Они, наверное, дорогие? Сколько с меня?

— Это подарок. — Покраснел молдаванин. — Мне за них Никита деньги отдаст. Он сказал, что вы немножко на голову ёбнутая, но ваш ребёнок страдать не должен. Давайте мы этих совокупляющихся мумми-троллей отклеим, и намажем стены кашицей?

— Я вот тебе щас жопу кашицей намажу! — Возмутилась я, и сурово посмотрела на скорчившегося за шкафом Никитоса. — Обои прекрасны, мой ребёнок тоже на голову ёбнутый, и они ему нравятся. А кашицей я щас туалет поклею. Не пропадать же добру?

Под кряхтяще-пердящие звуки, доносящиеся из комнаты, я развела в тазике сухие обои, и передумала клеить туалет. На кашицу получившаяся продрись была похожа меньше всего. Больше всего она была похожа на блевотину. Жёлто-зелёную, с вкраплениями корейской морковки и кукурузы Бондюэль.

— Эй! — Я высунула голову в прихожую. — Это точно надо мазать на стену?

Ответом мне послужил громкий одинокий пук.

Зачерпнув ладошкой немного продриси, я шлёпнула её на стену, и аккуратно размазала пластмассовым мастерком. Получилось ещё хуже чем было, зато под цвет ржавого унитаза. Понимая, что за нами Москва, и отступать уже некуда, я быстро обмазала блевотиной все стены, и, увлёкшись, дверь. Отступив на шаг назад, и откинув со лба волосы, я стала созерцать.

— А что это торчит? — Сзади незаметно подкрался молдаванин, и испортил мне созерцание.

— Это торчит гвоздь. — Миролюбиво ответила я. — На нём в будущем будет висеть держатель для туалетной бумаги. А вот на этот я повешу птичку-палево. Она всегда тут висит. (Лирическое отступление: когда-то мне подарили совершенно мудацкую игрушку: деревянную клетку с сидящей внутри птичкой, которая реагирует на звук, и начинает горласто петь. Я долго думала куда её можно пристроить с пользой, и повесила птицу в туалете. За полгода все мои друзья отучились какать у меня дома. Птичка-палево реагировала громкими песнями на самый минимальный пердёж)

— И много у вас тут гвоздиков? — Отчего-то напрягся молдаванин.

— Да дохуя! — Я обвела широким жестом стены туалета. — Вот тут гвоздик для автоматического освежителя, на этом висит моя фотография, а вон на том — полочка для свежей прессы. А что не так?

— Вы на мешочке с обоями инструкцию не читали?

Я не люблю такие вопросы. Они никогда не предвещают ничего хорошего. Но пришлось признаться в том, что ничего я на мешочке не читала. И очень зря. Потому что на мешочке было написано, что прежде чем клеить жидкие обои, надо предварительно удалить из стен все металлические предметы. Иначе через неделю на их месте появятся ржавые пятна большого диаметра.

Я совершенно не расстроилась, ибо при таком раскладе унитаз можно смело не менять.

Посчитав туалет вполне отремонтированным, я заглянула в комнату с ревизией. Ревизия меня удовлетворила, шкаф был перемещён к противоположной стене, а Никитос лежал у порога мёртвым.

— Он очень старался. — Прокомментировал картину молдаванин. — Теперь ему нужно дать пива.

— Пизды ему нужно дать, симулянту. — Покривила я душой, скорее, по привычке, и ушла в магазин за пивом, но купила зачем-то водки.

…Дальнейший ход ремонта я помню смутно.

В туалете беспрестанно надрывалась птичка-палево, в тазике с остатками жидких обоев поднялся уровень и прибавилось кукурузы, в ушах звенел мой собственный отчаянный крик: «Не срать! Я всё слышу!», и перед глазами мелькали ебущиеся бегемотики.

Очнулась я через три дня.

В доме было тихо, и пахло одиночеством.

Детская комната была полностью обклеена обоями, включая потолок и люстру. В тазике с клеем намертво застыл мой зимний сапог, из голенища которого задорно выглядывал резиновый хуй. Это же слово было нацарапано на дверце Дедушкиного Опиздинительного Шкафа. Причём, моим почерком.

Перекрестившись, я заглянула в туалет. Блевотина на стенах высохла, и, как и обещал молдаванин, всё было очень красиво: со стен на меня с укором смотрели неровные коричневые пятна, меньше всего похожие на ржавчину, и больше всего наталкивающие на мысль, что кто-то вытирал о стены жопу. Птичка-палево была заботливо укутана в три рулона туалетной бумаги, и молчала. Унитаза не было вообще. Зато пол туалета был выложен спизженной у дяди Вити плиткой. Вернее, тремя плитками. А на двери белой краской нарисована жопа.

Всё-таки, погоняло у Никитоса очень правильное. А в том, что к этому приложил руку именно мой друг — я не сомневалась ни секунды.

Никитоса я по-своему очень даже люблю, поэтому обои в детской я не меняла шесть лет. И столько же не трогала Дедушкин Шкаф.

И лишь не так давно, решив, наконец, сменить мебель и уничтожить бегемотиков, с помощью мужа я отодвинула шкаф, и со слезами счастья узрела на стене за ним привет из прошлого. Который выглядел как надпись на обоях, выложенная пластилином:

«ЛИДА! ТЫ ПИДОРАСКА!»

С балкона второго этажа дома напротив тетя Аделя кричит моей бабушке:

— Катя, шо ты там ложишь до синеньких, шо мой Ленчик уже третий день не ест дома?

— Ой, Аделя, я тебя умоляю, ты же знаешь эту Цилю Островскую, что с угол Торговой и Канатной, ну — ту, от которой хромой Лейзер сразу после войны ушел к Мане Волобуевой, которая стоит у кино и торгует газировкой.

— Ну?

— Ну, так вот она сказала, штоб синенькие имели густой вкус, так их надо чуть полить уксусом.

— Хто?

— Тю, так Маня же и сказала.

— Шоб она подавилась, твоя Маня!

— Аделя, а что имеешь к Мане?

— Я?

— Нет, я.

— У меня таки уксус закончился, а Ленчик скоро придет, и шо я ему скажу? Шо у тети Кати синенькие вкуснее, чем у родной матери, по причине уксуса?

— Аделя, я тебе уксус налью, но ты помнишь, что ты еще не отдала мне два кило сахара, а Яше не вернула десять рублей за ту пару кур, что он взял для тебя в субботу на базаре.

— Катерина Абрамовна, вы еще вспомните, шо мой Наумчик, царствие ему небесное, кушал у вас компот в 39-м и чуть не подавился, или так не было?

— Аделя Израилевна, позволю себе заметить, что вы подлый человек и настоящая хайка, чтоб у вас рот замолчал.

Все, ссора навеки, и война объявлена по всем правилам дипломатического этикета.

Воюющие стороны разошлись в стороны для начала военных действий.

С балкона начинает работать тяжелая артиллерия.

— Люди, посмотрите на это нахальство!

— Мине имеют вспомнить за пару паршивых курей, которые сдохли до того, как их взял в руки этот резник — Сюля.

— Это мине вспоминают за сахар, когда у прошлом годе ее муж две недели просидел у моего телевизора за так, и я ему не мешала поесть, когда эта подлюка, его жена, уехала в Хмельник на свой родон.

Первый этаж не остается в долгу, и минометный обстрел пытается подавить огонь противника.

— Что, чтоб мой Яшенька — и хавал то, что твои поганые руки готовили, да он лучше подавится, но не будет есть с твоих рук.

— И вообще, я ему заготовила так, что можно было год, не то что две недели прокормить всю мишпуху.

Война бы продолжалась еще долго, но на горизонте появляется тетя Фаня, которую не любил весь переулок за то, что после войны ей досталась самая лучшая комната в коммуналке всего с тремя соседями.

Ко всему еще тетя Фаня была туга на ухо, чрезвычайно скупа, сварлива не в меру, и ее муж, старый Зисер, вернулся с войны инвалидом, что позволило ему добиться единственной на весь переулок инвалидной мотоколяски, которой не завидовал только слепой, да и ко всему ее квартира через коридор примыкала к нашей.

— Катя, — совершенно миролюбиво обращается тетя Аделя к моей бабушке.

— Что, Аделя?

— Катя, ты шо не видишь, кто это там идет?

— Или! — восклицает моя бабушка.

За войну все забыли, потому как приближается общий враг.

— Фаня Моисеевна! — обращается бабушка к идущей соседке.

Та делает вид, что ее не слышит, потому что знает, что ничего хорошего от беседы не выйдет.

— Фаня! — уже на повышенных тонах звенит голос бабы Кати.

— Ну! — это тетя Фаня пытается противостоять возможной атаке.

— Что — ну? Вы не на Привозе, где биндюжники с подводами, и я имею спросить, когда вы будете выносить ваше смиття, а не сувать весь ваш дрек в мое ведро?

— Катерина Абрамовна, мне на вас стыдно смотреть за ваше хамство. Чтоб мой геройский муж так был здоров, как мне надо кидать свое смиття до вашего мусора.

— Вы что, хотите сказать, что я это выдумала? Аделя, ты слышала за эту подлую ложь? Это такое хамство, такая нахальства, что я вас умоляю.

Тетя Аделя поддерживает родственницу, с которой пять минут тому назад готова была воевать не на жизнь, а на смерть:

— Катя, шо ты с нее хочешь, она же ущербная, ее Зисер за ней устал жить, шо удивительно.

Тетя Фаня все же прорывается сквозь строй шпицрутенов и скрывается в коридоре, ведущем в ее хоромы, а родственницы продолжают смачно обсуждать торжество справедливости.

— Ой, Аделечка, — вдруг спохватывается баба Катя, — мой Янкель скоро с работы, а у мене еще примус не запален. Сейчас Алик тебе уксусу занесет.

Войны как не бывало, потому что был найден общий враг и ему был нанесен полный разгром.

Где-то между часом и двумя ночи мы ложимся спать. Я говорю мантру “жарко-жарко-жарко-как же тут блин жарко”, а муж говорит мантру “мне вообще-то завтра на работу вставать”. Собака залезает под кровать, а кошка ходит по кухне. Я ворочаюсь, задыхаюсь, раскидываю руки и ноги и чувствую, как мое тело плавит матрас. Так проходит час или полтора. Я начинаю впадать в слабый сон.

Собака понимает, что вот он — ее момент, я больше не ворочаюсь, и запрыгивает к нам на кровать. Она ложится в районе наших ног животом кверху, упираясь при этом жилистыми лапами в мою ногу. Я говорю, что запрыгивать к нам на кровать не надо, потому что собака мохнатая, теплая и царапает когтями. Собака говорит ну попробуй меня выкинь, и я начинаю выдавливать из кровати аморфную собакоподобную массу, у которой нет ни лап (они предусмотрительно прижаты) и которую не за что подцепить. У этой мохнатой массы есть только удвоившийся по отношению к дневному вес. Наконец, я допинываю собаку до края кровати и она шлепается вниз. Это ничего, говорит собака, ты наверное перепутала меня с какой-то другой нежеланной собакой, я сейчас еще попробую залезть. Цокая когтями, собака обходит кровать и залезает на нее еще раз, стараясь не задевать мои ноги. Я все равно не хочу с тобой спать, говорю я, и медленно спинываю аморфную собакоподобную массу, пока не услышу бух и цокот приземлившихся когтей. Собака говорит, что она была о мне лучшего мнения и заходит со стороны мужа. Я изгибаюсь по диагонали и выпинываю собаку из-за мужниных ног. Собака предлагает ввести соскок с кровати в олимпийскую программу. Я предлагаю всем поспать. Собака удаляется под кровать и обиженно оттуда вздыхает и кряхтит.

Муж говорит, что он меня очень любит, и нам надо слиться в объятии. Я говорю мужу, что обниматься в такую жару смерти подобно, и пытаюсь его отвратить от этой затеи. Муж просыпается и спрашивает, зачем я его бужу, ему вообще-то завтра на работу вставать.

Кошка грудным голосом говорит, что ей не хватает ночных развлечений. Она сейчас нам покажет, как это делается, и мы, так и быть, можем присоединяться. Кошка показательно гарцует пару раз туда-сюда с топотом копыт. Я говорю кошке, что никто к ней присоединяться не станет, все хотят спать. Ну и ладно тогда, говорит кошка, я обиделась. И взлетает на кухонный шкаф под потолком. Минут через пять она бросается вниз на холодильник, как опозоренная девица в горное ущелье. Звук такой, как будто падает мешок крупы. Я кое-что забыла сделать там внизу, говорит кошка, и идет в ванную. Там она окапывается в гравии (на самом деле это бетонитовая глина). Я говорю кошке: ты уже все закопала. Что, я не слышу, говорит кошка, разбрасывая гравий вокруг себя. Я говорю: ты уже закопала. Не могу разобрать, что ты говоришь, говорит кошка, шоркая когтями по пластику. Я говорю: закопала уже. Не слышу тебя, говорит кошка, шоркая когтями по плетенной из бамбука тумбочке. Потом она выходит из ванной и говорит: так что ты говорила-то? Я говорю: закопала! Кошка говорит: а, ну я так и подумала. Но я вернусь на всякий случай и еще немного поскребу. Кошка возвращается в ванную и говорит: а как чудесно точить когти об эту тумбочку!

Муж говорит, что он нашел удивительное положение тела, в котором можно издавать такие звуки, как свист, треньканье, сипенье или рык. Я говорю мужу, что ему надо перевернуться на бок. Муж говорит, что ему вообще-то завтра на работу вставать.

Собака говорит, что на пустой желудок ей не спится, и цокая когтями, идет на кухню. Там она окапывается в гравии (на самом деле это сухой корм). Она подцепляет его ртом, и невошедшие в собаку остатки гулко падают в пустую металлическую миску. Затем, влажно шлепая, собака пьет воду и прикидывает, войдет ли в нее еще немного гравия. Я попробую, говорит собака. Затем она снова возвращается под кровать и у нее получается заснуть. Во сне собака видит нехороших людей, которых надо отогнать. Лаять во сне собаке не удается, и она говорит просто вуф. Вуф. Вуф. Я говорю собаке, что ей это снится, и нечего тут вуфкать. Собака замолкает, и ей начинает сниться хороший сон, в котором она бежит за добычей. На деле она скребет когтями об пол. Я говорю собаке, что жизнь есть сон.

Муж говорит, что он всегда мечтал вот так вот широко раскинуть руки и ноги в кровати. Я говорю, что это прекрасно, но мне тоже нужно какое-никакое пространство для сна. Я говорю мужу, что ему надо перевернуться на бок. Муж говорит, что ему вообще-то завтра на работу вставать.

Тут собака с громким криком выскальзывает из-под кровати и говорит, что защитит нас всех от человека, который между третьим и четвертым часом ночи прошел по лестничной площадке, потому что она во-первых страшная, а во-вторых бесстрашная. Муж говорит, что ЕМУ ВООБЩЕ-ТО ЗАВТРА НА РАБОТУ ВСТАВАТЬ. То есть говорит он совсем не это, но смысл всем понятен.

Просыпаются птички. Птички говорят, что хоть ночь темна и полна ужасов, но конец этому близок, и скоро взойдет солнце. Я говорю, что солнце — это звезда смерти, и оно зажарит нас всех.

Соседи, которые видимо работают пекарями и водителями общественного транспорта в утреннюю смену, говорят, что им пора на работу. Город говорит, что надо немедленно спасать какого-то несчастного на скорой помощи. Виу-виу-виу. Трамвай с рокотом проезжает по мосту и говорит: ухх, мощны мои лапищи!

Где-то после четырех энтузиазм птиц-огнепоклонников спадает, кошка спит на шкафчике на кухне, собака спит под кроватью, а муж спит рядом со мной. Я наконец-то охлаждаюсь до той температуры, когда уже можно заснуть. Я сплю…

Нет ничего более постоянного, чем временное.

– Ты пока горничной поработай у Петра Александровича в гостинице, – предложила тётя Татьяне, когда ту не взяли на работу в «Бургер кинг» во время летних каникул в институте радиотехники.

Татьяна никогда не мечтала быть радиотехником и уж тем более горничной. Но с того разговора прошло уже пятнадцать лет, а она всё ещё работала в гостинице. Тётя ушла от Петра Александровича, и с каждым новым её ухажёром у Татьяны появлялись свежие вакансии: кассир в контактном зоопарке, диспетчер в троллейбусном депо, администратор в борделе, упаковщица гильз на патронном заводе. Тётя была очень разносторонним человеком и кавалеров выбирала таких же. Из всех предложенных вариантов Татьяне самым заманчивым казался контактный зоопарк, но он размещался в обычной хрущёвке на первом этаже. В одной комнате жили тётя и актуальный ухажёр, в другой – козёл и гусь. Козла полагалось регулярно расчёсывать, а гуся – купать. Агрессивными были оба, и Татьяна отказалась.

К небольшой гостинице в центре города она привыкла. Татьяна нравилась униформа горничной, нравилось приходить в номер, когда гость куда-то отлучался. Оставленные вещи многое могли рассказать о своём владельце, и упражнять наблюдательность здесь можно было бесконечно.

У этого по комнате разбросано бельё, на полу валяются пустые бутылки и раскуроченный телефон, пульт от телевизора разбит. Всё понятно: бросили человека. Значит, сегодня будут новые пустые бутылки, а завтра – использованные презервативы.

У этого всё чистенько, прибрано, кровать заправлена. Вещи тщательно выглажены и висят в шкафу, в ванной сохнут выстиранные носки. Новые упаковки мыла, шампуня и кондиционера приходится подкладывать каждый день, при этом аккуратный несессер постояльца распухает на глазах. Тоже всё ясно: военный, красивый и здоровенный. Надо сказать охране, чтобы утроили бдительность. Скоро будет попытка вынести телевизор.

Работа как работа, в общем. Всё лучше, чем торчать дома одной.

* * *

Как обычно, Татьяна пришла к администратору Нине Александровне за нарядами на уборку.

– Приветик, Танюша. У тебя сегодня шесть номеров. Прапорщика из двенадцатого ребята ментам сдали, хотел вынести телевизор в наволочке. Сказал, что в части бойцам скучно, а тут телевизор без дела пылится. Вовремя ты его срисовала, молодец.

– Спасибо, Нина Александровна! Он бы потом матрац утащил.

– Сегодня в десятый заселился какой-то технолог. Интересный мужчина, обаятельный, и волосы красивые.

– Значит, фен спиздит. Пойду убираться.

Татьяна справилась со всеми номерами, оставался только десятый. Её охватило неясное и волнующее предвкушение чего-то. На стук никто не открыл, поэтому она отперла дверь своим ключом и зашла внутрь.

В номере пахло чем-то невероятно приятным, нежным, ласковым, добрым. Татьяна сделала глубокий вдох, и в груди запорхали бабочки. Счастье? Источник нежного запаха вскоре обнаружился – это были духи Kenzo Pour Homme. На прикроватной тумбочке лежала книга Джона Грина «Виноваты звёзды». Татьяна прилегла на аккуратно заправленную кровать и начала читать, пытаясь хоть что-то узнать о постояльце. Впервые человек, живущий в номере, оставался для неё загадкой. На двадцатой странице Татьяна заплакала, а потом тихонько уснула.

Проснувшись через два часа, она вскочила и принялась за уборку. По телевизору показывали концерт её любимой Zaz, пахло духами, а бабочек становилось всё больше. Татьяна сделала из большого банного полотенца лебедя и посадила его в изголовье кровати. Выходя из номера, она задержалась на пороге, думая о чём-то, вернулась, взяла белую майку гостя, побрызгала духами и сунула в карман передника.

По пути с работы Татьяна зашла в книжный магазин и купила «Виноваты звёзды». Дома она покормила кота, надела белую майку и продолжила чтение. Роман был настолько грустным, что слёзы снова полились сами собой, а ощущение чего-то тёплого и родного вернулось. Он был рядом. Он был тем самым.

Утром случилась небольшая неприятность: гладя майку, Татьяна замечталась и оставила на ней некрасивый коричневый след от утюга. Она очень старалась не нервничать, аккуратно сложила испорченную майку в сумку и отправилась на работу. Первым делом Татьяна зашла в кабинет администратора.

– Нина Александровна, постоялец из десятого номера ничего не терял?

– Вроде нет. Спокойно позавтракал и ушёл. А что такое, Танюша, ты спёрла у него фамильные бриллианты?

– Почти.

– Эх, какой же он красавчик, ты бы видела.

И на этот раз Татьяна оставила десятый номер напоследок.

Знакомый запах снова мягко окутал её. В номере было чисто и тихо, на подушке лежали роза на длинном стебле и листок из гостиничного блокнота.

«Привет! Спасибо за лебедя. Он согрел меня и моё мокрое тело. Как книга? Плакали? Верните майку, воришка! Точнее, давайте так: я вам розу, а вы мне – мою майку».

Татьяна улыбнулась, взяла цветок и прижала к себе.

* * *

Владимир заливал тяжёлое расставание работой, потому что пить уже не мог. Пять лет он делил любимую женщину с её мужем. Она была начальницей и, видимо, умела управлять чувствами. Владимиру надоел статус «мужчины на час», он не раз предлагал остаться вместе по-настоящему, всерьёз. И каждый раз получал ответ: «Милый, давай подождём ещё немного» – и десять тысяч рублей на зарплатную карту. Эти деньги он пропивал. Подарки любимая дарила удивительно безликие: носки, трусы, обычные белые майки.

Владимир устроился в другую компанию. Она невозмутимо предложила отметить это прощальным сексом. Он хлопнул дверью. Ничего не оставалось, кроме как окунуться в работу и нахватать побольше командировок.

Он поселился в обычной гостинице с необычной прислугой. В первый же вечер Владимир обнаружил, что его любимую книгу кто-то читал: на самой трогательной двадцатой странице были ясно видны следы слёз. Духами кто-то пользовался. И этот таинственный кто-то оставил включенным телевизор – как раз пела Zaz, чьи диски он слушал постоянно. Наконец, из номера пропала ненавистная белая майка, один из подарков некогда любимой женщины.

Тот, кто убирал номер, будто выбросил всё ненужное, старое, больное из души. Владимир побежал в цветочный магазин за самой красивой розой.

На следующий вечер, когда он вернулся с работы, на подушке лежали голый стебель от розы, без лепестков и листиков, и записка:

«Привет, милый друг! Я согласна на сделку, но с определёнными условиями. Я принимаю часть розы и за это отдаю часть майки. Ваша воришка».

Рядом лежала майка с тёмным пятном от утюга.

Владимир схватил новый листок бумаги и написал:

«Отличная сделка, я как раз терпеть не могу чистые белые майки. Где вы были всё это время? Позвоните мне + 7 913 902 ….».

Однажды молодая коллега спросила дерзко: «Алексей, а что это вы так одеваетесь?» – «Как именно?» – уточняю. «Ну раздолбайски. Вы же солидный человек, уже в возрасте». На мгновенье задумался. Ведь права, зараза. Раздолбайски. Мне 50 лет, а летом я в цветных шортах и майках с игривыми принтами. Когда холодно – драные джинсы, хипстерские куртки, веселые шарфики. Нормальные мужики так ходить не должны, что за дурацкая игра в «вечно молодой, вечно пьяный»? Смешно же. Но я ненормальный, признаю.

Или вон тетенька, в кофейне, у окна. Видите? Ей наверно уже сорок пять, а она в кислотной шубе, под шубой мини-юбка и в ухе у тетеньки огромная пластиковая серьга в виде какой-то загогулины. А еще посмотрите на ее лиловые тени и взбитые волосы, это уже просто гребаный стыд. Мадам, идите умойтесь и переоденьтесь! «Фигушки! – отвечает мадам. – Мне нравится!» Тоже ненормальная.

Таких клоунов у нас огромные тысячи, целая генерация. Да, мы все ненормальные. Очень смешное поколение.

Нам сильно за сорок, и даже за пятьдесят. Мы – те, чья юность пришлась на конец 80-х и начало 90-х. Мы те, кто знали нищее советское детство, для кого была мука – выпросить у мамы деньги на кооперативные вареные джинсы. И носить эти варенки до состояния ветхой тряпочки, потому что модно, и потому что других не было.

А потом – хлынуло. Мы – первое счастливое поколение, которое дорвалось, которому досталось много и сразу. Свободы, шмоток, духов Kenzo. Наверно, паленых, но мы все равно обалдели от счастья. Вот это всё нам? Эти брюки-слаксы, эти мокасины с кисточками, эти майки с английскими надписями? И что, в баре прямо текила? Нет, прямо настоящая текила? Ой, налейте скорей. Какую рюмочку, стакан наливай! Соли не надо.

У нас тогда была очень крепкая печень и очень большое сердце.

Да, мы дорвались. И что-то тогда случилось с нашей башкой, ударила в нее текила с мокасинами. От той контузии мы так и не сумели оправиться. Не все, но многие. У нас до сих пор в пейджере играет Ветлицкая.

К счастью, мы не успели стать советскими, но – увы – не сумели стать светскими. Мы – раскаленная лава, пробившаяся сквозь тектонические плиты эпох. И мы до сих пор горячи, ох, горячи.

Мы не хотим взрослеть. Солидность и важность – это не к нам. Мы – бухие питеры пэны 90-х. Для нас нет никаких приличий и дресс-кодов. На самое чинное мероприятие мы заваливаемся будто на вечеринку Лики Стар, развинченной походкой, в мятых пиджаках, если нам мало шампанского, готовы мигом сгонять «за ещё». Где тут ближайший ларек?

Вон посмотрите на Чичваркина, немеркнущий символ поколения. Ему пятый десяток, он вообще живет в Лондоне, вращаясь среди снобов и брюлов. Ну и что? Неисправим. Те же дикие наряды и причесоны.

А Богдан, прости господи, Титомир? Вы давно его видели? Загляните к нему в инстаграм, не пожалеете.

У меня есть добрый приятель, с которым мы четверть века назад отрывались в клубе «Пилот» до состояния невесомости. У него давно бизнес, квартира с авторским дизайном в центре Москвы, машина чуть ли не порш. Жизнь удалась – как в анекдоте из нашей юности. Он облысел, появился живот и двое прелестных детей. Но он продолжает наряжаться в облегающие черные шмотки а-ля гранж, пусть даже живот потешно выпирает. А по-настоящему счастлив лишь тогда, когда по субботним ночам в клубе крутит музыку. Да, этот старый лысый пень – буйный диджей. Он заводит какой-то древний эйсид хаус – и трясется под него, как четверть века назад. Конечно, смешно. Но мы такие.

Наши дети – мудрее, тише, спокойнее нас. Они даже беситься толком не умеют, бубнят слова «стартап» и «нарратив». Наши дети вообще зануды. Нет, они очень хорошие, но зануды. Мало пьют, педантично ходят по врачам, смотрят унылые сериалы. А мы – угарные перцы. Мы – группа «Мальчишник». Если поставить меня рядом с сыном – будто мы поменялись одеждой. Инверсия образов. Он – весь такой в строгом джемпере, рубашке, аккуратных брюках. И рядом я – привет с большого бодуна! Пару раз я привозил ему из Европы смешные майки, сын иронически отвечал: «Пап, это ты себе оставь». Ему в таком зазорно ходить, а мне в самый раз.

Мои подруги-ровесницы выглядят шалопайками рядом со взрослыми дочерьми. Дочка в чопорном платье, нюдовый мейкап, волосы гладко уложены, милые туфельки. А мамаша с безумной алой помадой (привет, Кортни Лав!), в кедах, в разболтанной кофте и джинсах, драных настолько, что отчетливо видны голые ноги, кстати, вполне хорошие ноги, просто заглядение ноги. Мамаша беспрерывно хохочет и курит. Дочка ей, злобно: «Мам, не дыми, это уже неприлично!» А мама ей, как оторва-старшеклассница: «Ой, да насрать, не зуди!»

Да, мы поменялись ролями с детьми. Отцы как дети, дети как отцы. Они нас поучают, они считают нас клоунами, они очень надеются, что мы еще исправимся. Хренушки, не исправимся. Спирт «Рояль» никогда не выветрится из наших бедовых голов. Нам в кайф, нам прикольно, мы зажигаем.

Мы будем клоунами до старости, и может быть, нашим внукам мы станем милы именно такими, бабушками-оторвами, дедушками-диджеями. И вместо картошки на даче мы будем обрабатывать их неокрепшие умы. «Эй, внук, посмотри на меня! Делай как я, делай как я!»

— Люда, в машине у меня сидит, ещё одного снял с товарника. Пацанёнок, лет десять. Грит, к отцу едет. Укусил меня, сучонок малолетний. Распишись здесь.

— Как звать не сказал? — спросила женщина мужчину в форме.

— Нет, ну что ты… Шипит и волком смотрит. Как ты с ними справляешься, не понимаю! У тебя здесь этих зверьков беспризорных…

— Почему зверьков-то, Смирнов, это ты их видишь зверятами. Они — обычные дети. У которых, правда, детство кончилось. Вот, представь, твои родители ушли на работу и не вернулись. Представил? Что б ты чувствовал?

— Ну не знаю. Страшно было бы.

— Вот и у них такие же страх и отчаяние, что тебе и не снилось. Всё, заполнила документы. Веди.

— Люд, пошли сегодня в кино ?

— Смирнов, ты чо, передежурил? У тебя три развода и пятеро детей от разных браков.
— Да скучно чо-то…

— И когда тебе скучно, ты детей начинаешь строгать?! Мож, тебе значки начать собирать или марки там? У тебя и так вся зарплата на алименты уходит.

— Просто, Люд, ты такая хорошая баба. Детей своих нет. Воспиталкой здесь пашешь над чужими подкидышами.

— Замолчи! Веди!

***

В комнату вошла странная пара. Тучный служитель порядка, на котором форма громоздилась ярусами из-за складок, и маленький светлый мальчик с голубыми глазами. Мальчик был в рваной одежде. Грязь, ссадины на лице и криво подстриженная челка. Полицейский буквально тащил его за руку. Мальчишка упирался, выкручивал руку и орал:

— Пусти, сука, я всё равно здесь не останусь!

— Ты кого сукой назвал, сука! — проорал полицейский.

— Смирнов, а у тебя богатый запас ругательных слов, — ехидно заметила Людмила. Женщина и мальчик переглянулись и улыбнулись.

— Люд, вот он, верткий. Раз пять меня укусил, гадёныш. Поди, еще прививки придется ставить против бешенства.

— Ещё раз укушу, жиробас! — прошипел мальчик.

— Ты кого толстым назвал, скотина?! — Смирнов замахнулся.

— Стоп, Смирнов! Маркиз Жиробас — это персонаж из книги Жюль Верна. Не читал?! Паспарту и Жиробас. Два главных героя за восемьдесят дней вокруг света облетели, — сказала Люда.

— Ааа, читал конечно. Забыл просто. Ладно, пойду я. Про кино в силе. Пока, Люд.

— Пока.

Женщина и мальчик остались одни в комнате. После того как маркиз «Жиробас» закрыл за собой дверь, в комнате разразился хохот. Смеялись оба. Мальчик сквозь смех сказал:

— Ну, он и тупой! Классно ты его!

— Мне очень приятно, что вы, молодой человек, называете меня на «ты», тем самым ставя меня в ранг приятеля. Но я старше вас и мне было бы приятно, если бы вы ко мне обращались на «вы». Решать вам, конечно же.

— Извини…те.

— Я — Людмила Петровна! А вас как зовут!?

— Пикассо. Погоняло.

— Вы хорошо рисуете?

— Я псих. Ну, и иногда рисую. Я всё равно сбегу.

— А я вас не держу. Уходите!

Мальчик подошёл к двери. Людмила размышляла вслух.

— Так, сейчас поздняя осень. Скоро зима. Туда, куда вы едете – путь не близкий, иначе бы вы не сели бы на поезд. Предлагаю вам здесь передохнуть. Помыться, поесть нормально. В тепле. А летом, если захотите, уедете.

Мальчик остановился и сказал.

— Магадан. Мне надо попасть туда.

— Понятно.

— Папку должны выпустить весной.

— Так.

— Можно и у тебя пожить. Ой, у вас! Паша!

— Что, Паша?

— Меня Паша зовут.

***

В социально-реабилитационном приюте небольшого городка Павлу понравилось. После пары драк в борьбе за лидерство он стал своим. Кормили и одевали хорошо. Но самое главное — Людмила Петровна покупала ему краски и бумагу. В её кабинете после обеда в будние дни он по часу рисовал. Сначала рисовал пейзажи, потом взялся за портреты воспитателей, друзей. Потом вдруг занервничал, прятал работу, несколько дней отказывался рисовать. Людмила предложила поменять тему. Паша наотрез отказался, показал недоделанную работу и начал плакать. Людмила обняла его и закрыла кабинет, чтобы никто не мог зайти. С портрета смотрела молодая женщина с высокими скулами и чуть раскосыми глазами. Паша сквозь слезы сказал:

— Это мама…

— Я поняла, милый, ты же ее копия.

— Она меня бросила! Она…

— Тссс.

— Что я сделал не так? Людмила Петровна, я ведь могу всё исправить?

— Конечно, можешь. Когда вырастешь, ты ее найдешь обязательно. Паш, знаешь, что у меня есть один хороший знакомый. Он художник. Давай он два раза в неделю будет с тобой заниматься? Ты сможешь все свои переживания: радость, грусть, любовь выразить в картинах.

— Отца нарисую….

***

— Люда, ты в своём уме? Мало того, что ты на свои деньги покупаешь ему краски и бумагу, так ты ещё и репетитора по рисованию ему наняла?

— Ты займёшь или нет? Через неделю аванс, отдам.

— Люда, мне это не нравится. Я, как твоя подруга, всегда тебя поддержу, но там же есть и другие дети.

— Нин, пойми, он как-то особенный. Вот он нарисует что-нибудь, ты на это смотришь и начинаешь хохотать как сумасшедшая. Такое впечатление, что он в эти картины что-то закладывает. Чувства он умеет передавать что ли. Вот посмотри, картина называется «МАМА».

Людмила достала телефон и показала фото рисунка подруге. Через пять минут две женщины ревели и обнимались.

***

Пришла весна. Людмила подписывала документы в своём кабинете. Неожиданно в кабинет влетел охранник, Егор.

— Людмила Петровна, Пикассо пропал.
Везде обыскались. С обеда не вернулся. Вещей его нет.
— Ох… В Магадан поехал.

— После всего того, что вы для него сделали?!

— Егорушка, пыталась сделать…

***

Людмиле было плохо. Вот бывает такое настроение, когда тяжело на душе и всё. И понятно, что она ляжет спать и утром будет легче, но скреблись кошки на сердце, скреблись. Магадан этот чертов…
Она подошла к двери большого частного дома. Дверь была не заперта. Опять забыла закрыть, дура, — подумалось Людмиле. В кухне на стуле сидел голубоглазый мальчик.

— Ты ж в Магадан рванул?

— Я поехал… но потом про «Жиробаса» вспомнил, — они улыбнулись. — Я возле вокзала встретил своего учителя-художника, картинами там торгует. Он мне сказал, что вы каждое занятие оплачиваете. Почему?

— Потому что у тебя талант.

— Но ведь я вам никто? Чужой?

— Это не правда, ты и сам это знаешь!

— Давайте так. Я честный пацан. Мне подачек не надо. Я у вас по дому все буду делать, крыльцо починю, забор поправлю, а то завалился, побелю еще. Что смогу в общем. А следующим летом тогда в Магадан. Договорились?

— Одно условие.

— Какое?

— Ты меня нарисуешь.

В семь вечера в среду в третьем подъезде состоится собрание. Повестка дня: выборы домового.

***

В виду холода в рентгеновском кабинете делаем только срочные переломы.

***

Вы получите био-туалет по любому адресу в Москве в течение одного дня. А вместе с ним инструкцию на русском языке и квалифицированную демонстрацию.

***

Вяжем детские кофточки из шерсти родителей.

***

Девушка по имени Лена, которую я встретил 12 октября неподалеку от станции «Кузьминки». Твои белокурые волосы и красное пальто — все, что у меня осталось. Прошу откликнуться. Игорь.

***

Делаем полиэтиленовые мешки по размеру заказчика.

***

Дети выдаются отцам только в трезвом состоянии.

***

Дети до пятилетнего возраста проходят в цирк на руках.

***

Завтра в 9.00 у магазина будет проводиться распродажа живых кур, по полторы на человека.

***

ЗУБЫ? Наши стоматологи сделают все, чтобы вы навсегда забыли о них!

***

Кондитерская фабрика приглашает на работу двух мужчин — одного для обертки, другого для начинки.

***

Ларек «Вторсырья» принимает отбросы общества охотников и рыболовов в виде костей.

***

Лифт вниз не поднимает.

***

Организация ищет бухгалтера. Вознаграждение гарантируем!!!

***

Молодой порядочный массажист выезжает на дом.

***

Москвичка ищет работу по специальности или бухгалтером.

***

Мыши и джойстики — удобные, точные и надежные манипуляторы для правой, левой и большой руки.

***

Один звонок, и вам оформят свидетельство о смерти, изготовят венки!

***

Приглашаются грузчики для интересной работы.

***

Продается коккер-спаниель. Мать признана «Лучшей сукой породы».

***

Продается немецкая овчарка. Недорого. Ест любое мясо. Особенно любит маленьких детей.

***

Продается русский голубой кот. Без документов.

***

Продаю коляску для новорожденного синего цвета.

***

Продаются три поросенка, все разного пола.

***

Продаются четыре гусыни и гусак. Все несутся.

***

Ресторан не работает, официантки все распущенные.

***

Сегодня в холле гостиницы состоится лекция на аморальные темы. Читает милиция.

***

Совхоз «Солнечный» закупает телок от частных лиц черно-пестрой масти.

Это было в разгар сбора урожая. На току в разгар уборки урожая людно. Снуют машины, бегают люди, грузятся, выгружают, моют, подметают, убирают . Все при деле, все при работе. Весовщики на весовой взвешивают, пишут, считают. Заведующий током распоряжается техникой и людьми, дает поручения и требует исполнения. Так было и в этот день. Зав. током грузный солидный мужчина Толмачев Виктор Николаевич дает распоряжение рабочему тока молодому парнишке , чтобы тот почистил ЗАВ ( это бункер конусообразной конструкции куда ссыпали зерно для очистки, после очистки зерно увозили машинами на элеватор) . Молодой, худенький парнишка быстро запрыгнул в бункер и начал его чистить, пыль, грязь, но Леше все не почём он все это старался отчистить и привести бункер в порядок. Одет он был в черное трико, черную кофту на голове шапочка петушок.

Вдруг в разгар чистки бункера подъезжает машина на загрузку зерна, водитель торопиться, никто не предупредил, что в бункере человек. И водитель дергает бункер за створки, чтобы загрузить зерно в машину. Створки открываются и оттуда кубарем в машину падает нечто…. Черное в пыли, худенькое, лицо черное на голове о боже ! Рожки! Водитель грузный мужчина под сто килограмм и ростом метр восемьдесят в панике бежит от машины к весовой и кричит.

-Черт! Черт! Вскочила бухгалтер Татьяна Васильевна, выскочил сторож Николай Петрович, сбежались рабочие. Спрашивают .- Юра откуда черт?

А он машет головой , в глазах страх , отвечает им. – С поля завезли!!!

А тем временем так называемый черт, ловко спрыгнул с машины и идет к весовой.

Все узнают в нем Лешу. А он в пыли в грязи весь черный и шапочка петушок перекрутилась на голове и получились рожки. Вот уж поистине. « У страха глаза велики»

Эта история случилась с моим школьным приятелем Алексеем. Она произошла ещё когда порядка не было на жд вокзалах и аэропортах. Алексей спокойно ждал пересадку в зале ожидания. Ожидать было недолго — 18 часов. Он развлекал себя как мог — собирался на второй раз перечитывать шедевр литературной мысли из серии «Я вор в законе», как вдруг увидел, как цыгане разводят такого же мужичка-путешественника.

Алексей подошёл поближе к этой компании и ему стало слышно обрывки фраз: «на тебе смертельная порча», «нужно срочно снимать», «все умрут», «нужны деньги или золото». Было видно, что бедный мужик под гипнозом, самая говорливая цыганка водила ему по лицу пером и что-то бубнила. Остальные 5-6 создавали фон. Мужик полез за кошельком. Алексею представил себя без денег в другом городе и ринулся защищать невменяемого.

— Товарищи цыгане, гражданин со мной, нам пора идти, — он взял несчастного мужичка под гипнозом за локоть и повёл в сторону. Тут же он ощутил, что его оттаскивают за шкирку. Он обернулся, сзади него стоял большой цыганский детина с золотыми зубами. Сквозь зубы ему пошипели.

— Иди куда шёл. Пааарежу!

Был зарезанным в другом городе Алексею не хотелось, и он отошёл. Тем временем мужчина отдавал цыганам золотое обручальное кольцо и часы. В Алексее закипело чувство справедливости. Он нащупал в кармане куртки мел, который остался у него после рисования на асфальте с племянницей. Решительно подошёл к толпе. Сел в ногах у мужика. Как в гоголевском «Вии» очертил круг, внутри которого оказался сам и мужик. Поднял руки вверх и как сумасшедший начал орать:

— Анон эдхелен эдро хи амэн! Фенос ногосрим, ласто бех ламен!

Дело в том, что Алексей очень любил «Властелина Колец» Толкиена. Это заклинание Гендальфа он зачем-то выучил наизусть. Оно означало «Эльфийские ворота, откройтесь для нас сейчас; дверь народа гномов, внемли моему слову!». Алексей кланялся и выкрикивал заклинание снова и снова. Его слову внимали не только гномы, но и цыгане. Нервничая, они начали креститься и уходить по одному. Алексей увидел того самого цыганского детину с золотыми зубами. Он зло смотрел на Алексея и что-то сурово бормотал. Алексей вспомнил свою любимую сцену — «сражение Гендальфа с Балрогом», демоническим существом, и, глядя в лицо врагу, проорал на весь вокзал:

— Я — служитель тайного огня, хранитель пламени Анора,
Темный огонь тебе не поможет, пламя Удуна!
Возвращайся во тьму, ты не пройдёшь!

Лицо цыгана побелело. Он упал на колени. Потом стал доставать из карманов золотые украшения и складывать в круг из мела. Алексей не мог остановиться и в исступлении орал:

— Возвращайся во тьму, ты не пройдёшь!

Бедный цыган запричитал:

— У меня больше ничего нет! Есть зубы, но мне нужно какое-то время.

Алексей не останавливался:

— Я служитель тайного огня!

Цыган плакал:

— У меня семья. Мне страшно! Милиция, помогите! Убивают! — потом быстро поднялся и убежал.

В конце концов у входа в жд вокзал остались двое. Алексей встал, отряхнул штаны, и сказал мужику:

— Вот забирай, тут твоё. Ну будь здоров, больше не впутывайся!

Мужик глядел на него ошалелыми глазами.

— Сколько я вам должен за обряд снятия порчи?

***

Когда мои дети спрашивают меня «Пааап, ну вот зачем читать? Скучно! Можно телик с ютубом посмотреть», я всегда вспоминаю Алексея и того цыгана с золотыми зубами, улыбаюсь и отвечаю словами Фелиции Жанлис:

— Те, кто читают книги, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор.

© Александр Бессонов

У меня есть друг Дима. Теперь он классный телеоператор, а в прошлой жизни он в качестве командира экипажа летал с Дальнего Востока в Москву и обратно. Димон регулярно рассказывает мне истории об авиации и не только. Далее со слов автора.

В один прекрасный день в мой экипаж прислали молодого да раннего«сынка». Бывают такие мальчики, которых тащат папы за штаны по бархатной карьерной лесенке. Паренек нам сразу не понравился и не только потому что «стучал» как дышал, а просто говно — человек. С первой же минуты своего пребывания в экипаже, он стал звать всех на «ты», даже тех, кто вдвое старше его…

Раньше он летал на другом типе самолетов и в нашем сидел впервые. Видимо ему для карьеры нужны были разнообразные часы налета, хотя летать наш орел терпеть не мог, ну не его это… Сразу после взлета напивался и спал до самой посадки…

Первый день. «Сынок» влез в кабину и скорчил такую деловую рожу, как будто бы он начал летать еще задолго до братьев Райт, а уж в нашем «корыте» ему разобраться – раз плюнуть… Для начала паренек стал судорожно шарить рукой вокруг вентилятора у себя над головой.

Я спрашиваю:

— Ты чего там потерял?

Пацанчик нехотя ответил:

— Да че-то выключатель вентилятора не могу нащупать… Где он тут у вас?

— Это на твоем старом была кнопка, а у нас все гораздо круче, смотри…

С этими словами я резко крутанул лопасть своего вентилятора… «и раз, от винта» он и «завелся». «Сынок» сделал вид что не удивился и даже пробурчал что-то типа: «Да знаю я, видел уже такие… » Он резко крутанул свой винт и тот тоже весело завертелся…

Я говорю:

— Как останавливать знаешь?

«Сынок»:

— Знаю… Пальцами что ли тормозить…?

— Все правильно, смотри.

И я слегка дотронулся до лопасти, пропеллер сказал: тр-р-р-р-р-р-р-р и благополучно заглох. Паренек то же проделал со своим…

Прошел месяц, все шло к тому, что командиром экипажа вскоре должен был стать наш «сынок», моя же судьба была туманна и подвешена на волоске… Но вот наступил второй прекрасный день — к нам из Москвы свалилась на головы строгая комиссия и всех: от уборщиц – до директора авиакомпании,заставила пройти переаттестацию. В нашей кабине засел старый лютый московский волк и начал вызывать к себе по одному. Каждого гонял до седьмого пота часа по два, потом выплевывал как выжатую тряпку…

Пока все шло хорошо — первые двое сдали, остался только «сынок» с нагловатой рожей, которая говорила: вертел я этих проверяющих… «Сынок» скрылся за дверью, но не прошло и двух минут, как он вылетел из кабины будто шарик из лохотрона…

Проверяющий орал ему вслед:

— Да за кого Вы меня тут держите! Что вы мне подсунули!? Это Летчик!!!?

На все подкаты «папиков», проверяющий орал:

— Да как я подпишусь под него и доверю ему жизни пассажиров, если он пальцами за винт пытался остановить мой вентилятор…!? Это не летчик – это какой-то Дон Кихот!!!

С тех пор нашему «сынку» авиационную карьеру устраивали на земле… А секрет его фиаско был в нехитрой шутке, просто кнопка включения наших вентиляторов находилась не рядом с ними, а под креслами… Вот мы целый месяц незаметно кнопочкой и щелкали, всякий раз когда наш бывалый паренек старательно раскручивал или тормозил вентилятор над головой. Тоже самое мы проделывали и со своими ветродуями…. Весело было…

Зашла я на днях в рыбный отдел на рынке. И так удачно зашла, селедку привезли прям передо мной. Жирненькая такая, солененькая. С икорочкой и приправами. Ну все как надо прям. Хороша рыбка. Смотришь на нее и прямо видишь картошечку с укропчиком и маслицем золотистую круглую рассыпчатую. И рыбку, сочную, крупными ломтиками резаную, с лучком. Всю дорогу до дома слюни глотала ))) Ладно. Сбылась моя мечта, слопали мы эту рыбу вечером. Я не удержалась и два хвоста рыбьих слупила.

Далее бред какой-то. ))

Только я заснула, чувствую, лечу. Спиной вниз, вздрогнула, думаю щас проснусь, ан нет. Шлепнулась больно, спину ушибла. Лежу. Смотрю. Белесое небо. Жара невозможная, как в сауне, только совсем сухо. Воздух плавится, дрожит маревом. Солнце в зените. Руки ноги собрала, встала. Дюны из оранжевого песка до самого горизонта, куда ни глянь. Волны и волны песка. Ни тебе кустарников, ни тебе оазисов. Ничего не шевелится кроме воздуха.

Постояла, посмотрела, жарко, пить захотелось. Думаю, это же сон, тем более мой, сейчас вот захочу, и будет мне кружка холодненькой водички, вот прямо тут, вот прямо пусть, например возле того дохло-сухого скорпиона. Сижу, старательно, думаю про кружечку холодной водички, в запотевшем бокальчике. Вода не появляется. Ладно, думаю, мы пойдем другим путем. Наверное вслух надо что то сказать. Ну, понятно, что ни трах тибидох, ни абра кадабра тут тоже не помогла. Я даже уже на волос трах тибидохала, и нифига. Нет воды. Да что ж такое то. Сон мой значит, а прав администратора нету.

Сижу, злая, пить хочется. Смотрю, на передней дюне что то шевелится. Размером не больше футбольного мяча. И сверкает. Интересно. Пошла я посмотреть. Все равно ждать пока проснусь. Иду, песок в шлепки сыплется, горячий. Вверх по дюне лезть, там еще и руками упираться пришлось. Все осыпается, с третьего раза залезла на гребень.

Стою, смотрю, рыба. Сказочная такая, классическая золотая рыбка на вид, толстенькая, с длинным вуалевым хвостом. Только чешуя у ней не золотая, а селедочная. И корона даже есть, маленькая такая. И лежит эта рыба на песке, передними плавниками так важно в песке загребает, хвостом подруливает, типа плывет она, типа в воде она а не посередь пустыни.

Я на нее смотрю, она на меня. Я уже прикинула чего загадывать буду. Сначала попить конечно… тут рыба эта и говорит, тихонько так, тоненько, а ехидства на пол ведра:

— Что, пить поди хочется?

Я, говорю:

— Конечно хочется, жара то такая.

А она:

— А нечего было селедку на ночь жрать!

Я говорю:

— Ну, бред какой-то. Будет меня тут еще всякая рыба упрекать.

Цап ее за хвост. Встряхнула, для наглядности, у нее аж корона покосилась. Висит она значит вниз головой, покачивается. Говорю ей:

— Ты золотая рыба? Золотая. Вот и не гунди. Я тебя поймала, так что за тобой три желания.

Она поржала. Реально так, поржала, от души. И говорит:

— Я вообще не золотая, глаза то протри. Я — селедочная королева!

Про королеву это она так с пафосом, в профиль развернулась, губки бантиком, хвост распушила, все. Я уж грешным делом подумала, щас она достанет откуда нибудь свой ифон и будет делать селфи. Пошлет в свой рыбий настограмм.

Смотрю глазками на меня косит, проверяет, впечатлилась я или нет. В общем я ее расстроила. Обиделась она конечно. И говорит, таким вещуньим голосом:

— Я, селедочная королева, повелеваю, ходить тебе, по этой пустыни и от жажды мучиться пока не коснется тебя рука невинного человека!

Хопп. И рассыпалась мелкой чешуей.

Блин. Я себя пощипала, не просыпаюсь никак.

Посидела, жарко, попу печет. Ладно, пошла, глядишь чего интересного найду не так скучно будет ждать пока проснусь. Долго шла, часа 4 наверно. Пейзаж однообразный, песок глаза слепит. Солнце в зените, жарко, пить захотелось до невозможности. Даже слюни загустели. Упала я на песок, лежу, в полубреду себе Байкал представляю. А что, вода там пресная, и попить и помыться можно. Чувствую, водичка вокруг меня заплескалась, чистенькая такая, вкусненькая. Лежу я на водичке, на прохладненькой. Покачивает меня. Кожа с перепугу стала воду запасать, я тоже воды попила, умылась, плаваю. Думаю, админские права что ли вернули. Огляделась, до берега далеко. Решила что немного поплаваю еще и домой. Когда еще на Байкал попаду. Легла звездочкой на воду лицом вниз, смотрю, дно видно далеко далеко. И плывет что то. Со дна поднимается. И блестит. Ну, все, надо делать ноги. Не успела. Подплыл этот аэробус в селедочной чешуе и кааак даст мне хвостом по лбу! И голосом истерическим:

-Наказзана, я сказзала!

Последнее что увидела, это глаза ее, выпученные. Перенапряглась рыбка однако. Переволновалась. Потом снова пустыня.

Через несколько часов блуждания по солнцепеку я упала. Лежу, пить хочется неимоверно просто. Чувствую меня трясет. Кто-то за плечо трясет и шипит в ухо:

— Саша, иди попей, задолбала уже. Ребенка разбудишь!

Утром муж рассказывал и ржал. Лежишь такая, и жалобным умирающим голосом пить просишь. Кстати, селедку он не ел, не любит он ее… так что можно сказать он меня и спас. Выполнилось условие )))

Так что не ешьте друзья на ночь селедку. Она вредная, даже из желудка воду просит. А королева у них у селедок ваабще, та еще стерва. )))

Передо мной стояли две вечно всем недовольные старушки и разговоры они вели соответствующие:

— Все кругом ворюги — народные деньги нахапали и сидят на них…

— Я вот за свою жизнь копейки чужой не взяла, родители так воспитали, а то бы тоже сейчас наворовала и вся в золоте бы ходила-жировала, поди плохо…

— Да и не говори, сама бы взяла пулемет и своими руками постреляла бы всех Чубайсов и Абрамовичей…

К мужику стоящему перед старухами подбежала девочка лет трех и отвлекла бабок от конструктивной беседы.

Девочка:

— Папочка, папочка, купи мне «киндер» для принцесс!

Девочка была очень миленькой, но все заметили, что есть в ее смуглом личике что-то негритянское, буквально еле уловимое, а папа обычный, русский…

Бабка недовольно скривила губки и сказала с фальшивым сочувствием:

— Да. Вот так жена один раз где-нибудь того…а потом всю жизнь покупай «киндеры» для принцесс…

Вторая бабка, что-то прошипела на ухо первой.

Первая:

— И не говори, никакого самоуважения нет у человека…

Мужик:

— Что Вы хотите этим сказать?

Бабка:

— Так, ничего, просто мысли вслух, люди-то не дураки вокруг — все видят…

Вдруг девчушка кинулась к подошедшей маме с криками:

— Ура! Мамочка пришла!

Мамочка оказалась полненькая, невысокая, но очень миловидная и улыбчивая индианка…

Настроение у старушек совсем пропало: у них с утра олигархи не стреляны, а тут еще их версия о гулящей жене провалилась…

Старушечьи ротики сузились до состояния куриных попок, и одна другой что-то зашептала.

Вторая кивнула и вслух ответила:

— Вот именно, тут русские в девках сидят, а этому подавай не пойми чего…

Индианка сходу вникла в ситуацию и с изрядным акцентом улыбаясь ответила:

— Девушки, пока вы не избавитесь от зла в ваших душах, и не наполните их добром, замуж Вас никто так и не возьмет, можете даже и не надеяться…

Бабки хором:

— Она еще тут будет умничать! Нахалка! Как ты смеешь хамить пожилым людям!? Тебя, что в лесу воспитывали!? Бессовестная! Мне шестьдесят восемь лет, я же тебе в матери гожусь!!!

Индианка, продолжая улыбаться, ответила:

— В Индии есть пословица: «Не каждую старую собаку называют тетей…»

Лично я хохотал в голос, и мне было не стыдно…

Было это в 80-е в эпоху ДЕФИЦИТА в маленьком шахтёрском городке Джезказгане где то в глубине Казахстана.

111-3

222-2

333-1

444-0

8.00 — раннее утро. Выходной.

-Милый вставай.Надо срочно бежать в гастроном.Колбасу давать будут.

-А чо я? А сама то чо? Танюшш… отвалиии..

-Ты у нас шахтёр-забойщик вот и иди забей нам колбаски. Алка Каратаева (вездесущая соседка и бывшая наша однокласница) забегала, сказала что вчерась вечером завезли колбаску и мяско. Надо брать или опять перейдёшь на кашки.

Аргументы у моей бетонные, фиг поспоришь. Вздыхаю, иду чистить зубы, умываюсь. Одежка — трико с пузырями на коленях, футболка с задумчивым Фиделем, на босы ноги шлёпки (носки беречь надо!) бандану на череп. Рюкзак на плечо, суконные сумки под мышку, пачка Беломора в карман, сердце гонит кровь по венам, лёгкие качают нужный мне кислород, мышцы напряжены, нервы как канаты — я как Шварцнеггер из Командос готов к битве. Я взлетаю, осободите полосу.

8.15 Фойе гастронома ,,Мясной,,

Захожу в фойе. Йёпт!!!Я тут далеко не первый. 30-35 тёток разного возрасту с кучей детей на руках и за руки (а как же-палка колбасы в одно рыло и ни ни, а вот ежели с тобой трое детей то 4 палки железно в клюве принесёшь. Так и ходили как горцы в Шотландии на бой-всем кланом в день привоза чего нить дефицитного .Вежливо здоровкаюсь со всеми и вопрошаю у молодки с краю
-вы крайняя?

Та демонстрирует ладошку с номером-89 и говорит что вроде никто за ней не записался.Прошу ручку и гордо малюю себе на ладонь магическую цифру-90! Всё-я в деле! Я здесь свой в доску!

Но мать их-89 человек!. Я ж состарюсь здесь и принесу домой в (лучший вариант) коту кольцо ливерки и чё нить из мясного-кости,жилки.ливер.Это без вариантов. За каждой тёткой в очереди стоит могучий клан родни и просто хороших знакомых. Фишка простая-занимаешь очередь и когда подходить кто нить за тобой то говоришь что крайний ты но тут передо мной ещё пятеро стояло, и вуаля-можешь тиснуть в очередь 5-х знакомых либо из родни кого нить. И никто не пикнет-законы очередей незыблемы, за ними опыт поколений, пот и кровь, боль и радость,и неважно какая цыфирка у тебя на ладошке. Ты-здесь-стоял!!!

8.20 фойе. Гастроном ,,Мясной,,

Закуриваю. Некоторые поддерживают начинание (в те годы курение не считалось таким явлением с которым нужно бороться. За столом в гостях, в очереди, в кинотеатре, в фойе магазина дымили почём зря).

Молодуха которая передо мною, вежливо стреляет у меня папироску и глядя на обручалку на моей руке (окая по рязански) интересуется -А чтой тоо жены тооо не видать.?Чегось тоо один?А дети тооо спять чогоо?-

Я делаю задумчивое лицо и впрыскиваю первую порцию дезы — некогда им за колбасой стоять. Жена с дочей в ,,Горняке,, уже первыми намылились, а я эти сладости не ем, зубы берегу от конфет. Мне бы колбаски. (,,Горняк,, -магазин кулинарии и прочих сладостей).

Докуриваю, щелчком мечу окурок в урну и жду. Очередь подыхает от любопытства. Наконец то молодка созрела и вопрошает -А чегось то там? Там же окромя сахару и не быват тоо ничё?

Чувствую как вся очередь превращается в одно огромное ухо. Ёееес! Добиваю молодку как бы шопотом и по секрету
-Моей вчера соседка — продавец оттуда шепнула что на ноябрьские праздники народ побаловать фуру из Москвы пригнали. Так там конфет сортов двадцать, грильяжки, трюфели, батончики ореховые и всяко разных в шоколаде, плюс вафли и печеньки всякие шоколадные немерянно и каждого сорту по кило в рыло валить будут. Думаю что после как здесь отстреляюсь надо мотоцикл седлать и к своим на выручку лететь а то не допрут столько всего. Они ж у меня сладкоежки.

Делаю скучающюю рожу и гляжу вздыхая на часы.Снова закуриваю папироску и достаю из заднего кармана трико ,,Комсомолку,, где с увлечением читаю о подвигах комсомольцев на БАМе.

(Там где раньше срал медведь-паровоз будет реветь!
Там где раньше медведь срал — мы построим магистрал!) и т.д. в том же духе.

8.55(5минут до открытия гастронома.)фойе.

Дочитываю статью и подняв глаза охреневаю. В фойе никого! Я и одна бабуля с номером — 1 на ладошке (видимо глуховата была).

-Клавка ты чо тут торчишь? — влетает в фойе другая бабулька.

-Дык я тут за колбасой

-Дура, побегли в Горняк. Там конфеты из Москвы выкинули, печеньев три вагона, никто ещё не знает.

Я понимающе внутренне ржу.Молча.Клаву как одуванчик выдувает из фойе в криком на ходу

-Ежели чо я тута первая стояла….-

Бедная бабушка, видать с вечера тут кукует. Но я уверен-стоило бы ей только подойти к прилавку как тут же нарисовался бы батальон её родни и знакомых якобы стоявших передо нею. Ну что ж-жизнь сурова-заяц ест траву, лиса ест зайца, лису имеет волки, а тех бьют охотники.

Занавес.

9.00 Гастроном ,,Мясной,,. торговый зал. Гремят литавры и звенят фанфары (а может и наоборот)

Щёлкнул засов. Я небрежноскучающе захожу в зал. Три прилавка-колбасно- сосисечный, мясной, молочный. Из продавцов одна девчушка. Подхожу к колбасному. Так как никого нет, то продавец милостливо разрешает отовариваться по-полной. Беру 4 палки по.2.20 полукопчённой отварной, 4 палки сервелата, 4 палки ливерки и два батона докторской (из чего её делают? из докторов или из того что вырезают доктора на операциях-непонятно?). Затем набираю 4 кило сосисек молочных (при чём здесь молоко?) и 4 кг сарделек(щас они шпикачки-так видимо звучнее).

В мясном у той же девчули выбираю говяжью вырезку, бараньи рёбрышки и свинную спинку-рулетики,а также пласт офигенного сала с прослойками-засолю с чесночком и перцем-на тормозки в шахту самый блеск!. В молочке мне в пакет накладывают 2 кило свежей сметанки и 2кг. творожку(а как же без него? Молока не беру-нужен бидончик или банку-забыл в спешке. Доче Ксюхе прикупаю кило сладкой сырковой массы с изюмом — она без ума от него.Расчитавшись за всё как бы невзначай антиресуюсь

-А где остальные коллеги твои? на фронт ушли?

Девчуля с непроницаеммым лицом (а-ля Штирлиц) небрежно выдаёт что все скоро прийдут и её сменят (глупенькая курочка врёт канешно, Зачем ей в очереди за конфетами перед нею ещё и я? А ведь ещё могу рассказать другим многим.), судорожный взгляд на часы и нервное перебирание ногами выдаёт её с головой. Ага-щас! Хрен кто из её удачливых товарок поделится с ней сладостями из Москвы, надо самой лететь ,драться и вырвать свой мешок с кусочком сладкой жизни.Внутренне офигевший я гордо выхожу на улицу! Я это сделал! Я свирепый, удачливый самец-дикарь, волоку своего мамонта в пещеру где меня ждёт голодная самка и прожорливое потомство!

9.20 улицы посёлка Жезказган.

Рюкзак за спиной,полные сумки приятно оттягивают плечи. На улицах никого,даже птицы перестали петь. Лишь изредко мелькнёт бегушая тень с авоськами да взрыкнет мотор несущегося авто. Ядерная зима, армагедон, заброшенный городок. Лишь ветер носит какие то бумашки и мусор. Захожу в подьезд, жму звонок.

9.30 ул. Абая, дом 13 кв.3

Захожу в квартиру. Шлёпки в сторону,бандану на вешалку. Прохожу на кухню и выгружаю добычу на стол. Жена орёт с ходу-

-Заводи мотоцикл, едем в Горняк.

Догадываюсь о чём речь и вопрошаю-кто сказал? Алка небось забегала?

-Неважно… если щас не успеем то всё-пипец, пролетим. Ещё никто ничего не знает, мы почитай первыми будем. Оооо… как я мечтаю сесть и схрякать всё это вкусное, сладкое!!!!

Дочь вторит ей-Да да…йес!!я тоже мечтаю..йоооу..ням-ням…

Сажусь на табурет и усмехаюсь-Конфеты,печенье,вафли,безе и всё в шоколаде?Прямиком из Москоу?

Жена офигевает — А ты откуда… кто сказал? Ну всё-если даже мой дремучий шахтёр знает.. всё-опоздали… хотя нет-ещё есть время.. Заводи мотор, техника решает всё!!!

Беру её за руки, усаживаю рядом и спокойно обьясняю ей всю подоплёку этой суматохи. Она не верит, рассказываю ещё раз, обьясняю зачем я это затеял и киваю головой на кучу вкусняшек на столе. Она выкладывае всё из сумок и рюкзака и с глазами на пол лица внимательно меня изучает.

Затем её и дочу бьёт истерика,они смеются и не могут остановиться.Глоток воды и обьятия их успокоили немного.Пересказываю ещё раз более подробно, в лицах.

-Завтракать пора-решают обе. Ну да-принятие пищи всегда полезно для нервов. Всё-мамонт благосклонно принят, я обласкан, поглажен по головке и усажен во главу стола. Наслаждаюсь мгновением. Минута славы пробила. Я в зачоте-кормилец и глава семьи на данную минуту.

Шкворчит на шкварках яичница с докторской, отвариваем сосиски, жена по быстрому варит пюрешку на молоке.кусок масла туда,я на сковородочке обжариваю бараньи рёбрышки (а как же-мясо умеют готовит тока настоящие мужчинки), Ксюха доча накладывает творожную массу по блюдечкам, смешивая со сметанкой и накрываем стол. Втроём сидим за столом, молча жуём-наслаждаемся жизнью, только слышно звяканье вилок да жевание пищи и рычание кота, пожирающего в своём углу бедную ливерку.

Звонок. Залетает вездесущая Алка.Хватаем её за руки и ноги, усаживаем за стол, накладываем ей вкусняшек и выслушиваем героическую балладу про битву за конфеты. Вкратце всё было предсказуемо-собрался весь посёлок,штурмом взяли магазин но никаких сладостей, окромя сахару в кульках, не оказалось. Сделали вывод-конфеты и прочую вкуснотищу ухомячили продавцы,всё ночь таская ящики и коробки по домам, как хомяки в норку. Начали шуметь и требовать обыск но приехал участковый и сказал расходиться, типа он щас разберётся. И посейчас все тама-надеются на чудо. Хотя навряд ли. Даже если бы реально конфеты с печенями и были бы в наличии-их хрен уже кто нашол бы их в данном пространственном континиуме. Торговая мафия и не на такое способна.

.-Ойпырмай! А откудова у вас эти богатствы? -интенсивно глотая продукты интересуется Алка, указуя на изобилие на столе и гору мясных продуктов ещё не разложенных в холодильник.

-Кстати, Серёженька -а коту печёночку купил? -как то чересчур ласково-зловеще вежливо интересуется жена, явно подзабывшая про мой недавний подвиг (сытое брюхо к любви глухо-увы-слава тленна и проходяща)

-Ээээ… ыыы..забыл как то по ходу.. я ж вона скока значиться всего припёр то-мямлю я.

-Вот и сходи…кстати а народу там много было?

-Дык магазин пустой стоит, окромя продавца, все за конфетами ускакали. Он и щас пуст-отвечаю.

-Так что же ты молчал до сих пор то…горе ты моё..

Грохот табуреток, ураган ,ветер и только в прихожей слышен удаляющийся крик- На мотоцикле приезжай, мы чё тебе-лошади, столько переть будем. Алка-бегом давай! Мне ещё маме и бабусе столько всего взять надооооооо……

Сажусь в гордом одиночестве, подьедаю всё на столе, вздыхаю и бреду в гараж за стальным конём. Да.. не задался выходной.

Место действия, герои и сама история реальна. Да вы и сами это пережили-те кто из 80-х СССР.

Эпиграф 1:
«Some things in life are bad, they can really make you mad
Other things just make you swear and curse.
When you’re chewing on life’s gristle, don’t grumble, give a whistle
And this’ll help things turn out for the best…
And…always look on the bright side of life…
Always look on the light side of life…»
Песенка из К\Ф «Житие Брайана».

Эпиграф 2:
«Купил мужик шляпу, а она ему как раз»
Отличный анекдот.

Эпиграф 3:
«Так мы быстрее запутаемся, а ведь мы именно этого и хотим»
Наугад Верхолосёвский, рассказ «Собрание».

Давайте сразу условимся, что во избежание всяких неприятных последствий, всех участников далее описываемых событий мы не наречём именами.

Но, поскольку распознавать их как-то надо, мы обозначим их буквами латинского алфавита. То есть — как бы введём переменные.
Это тем более верно, что вместо прибывших на симпозиум могли бы прибыть совершенно другие люди, и ничего существенного не изменилось бы.

Или мог вообще никто не приехать. Всё-таки у всех своя жизнь, дела и всяческая суета. Ну не знаю, у кого — забор не покрашен, у кого — дерево не посажено, у кого — морда не набита, хотя человек явно ведёт себя так, что должна быть набита. Не знаю, в общем, какие там такие могли быть уважительные причины не приехать.

Но, коли уж кто-то, всё-таки, приехал, собрание началось.

Ну, что же, теперь познакомимся с Х. То есть «икс», а не «Ха», остряки.

Х — это такой толстый дяденька средних лет, с лысиной, усиками и бегающими глазами. Ему даже приходится носить очки, что бы глазки не убежали слишком далеко, что может привести к нежелательным последствиям, типа слепоты.

Облачён он в старомодный пиджак, и аналогичные брюки, я бы сказал даже — аналоговые, тёплые, ламповые брюки. Цвет его гардероба распознать невозможно, так стара эта одёжка: цвет её давно состарился, и сдох, и — вот лично я его оплакиваю. В этих, честно говоря, тряпках давно и надолго поселилась моль. Моль так хорошо там устроилась, что кое-где на одежде видны башенки домиков, и прочих строений, каковые есть: памятники, церкви, и даже своего рода Кремль, Белый Дом, и достаточно Пизанская башня. Года через три у моли начнётся большая ядерная война. Я знаю, о чём вы думаете — это отличный сюжет, было бы интересно об этом прочитать. Ну что же, мне было бы тоже интересно коротать своё ожидание последнего дня, поедая рябчиков, и ананасы в шампанском, а не лапшу быстрого приготовления. Жизнь, она, знаете, вообще — не подарок. В смысле, конечно, подарок. Как дарёный конь. Нечего ей в зубы смотреть. А то нос откусит. Как той Варваре.

Кто отвлёкся? Я отвлёкся? А, вообще да. Отвлёкся.

Под пиджаком, скорее всего, по идейным (тем или иным) соображениям ничего нет, кроме телес Х’а, благородно скрашенных галстучком-бабкой.

На ногах он носит что-то непонятное, то ли тапки в виде зверюшки, то ли валенки. А может это у него ноги такие. Ну что, имеет право — на то демократия. Я одного знавал, так он на ногах нёс свою жизнь. И где он сейчас?

Итак, Х бодро заполз на сцену, подошёл к месту оратора.

Критически оглядел табличку «место оратора не занимать», и занял место оратора. Он вообще заядлый нонконформист — всё время сидит на окрашенном, выходит через запертые двери, вскрывает всё, что нельзя вскрывать, употребляет в пищу всё, что нельзя съедать, дарит старикам и новорожденным игрушки класса «от 3 до 7 лет», в общем, зрелая личность. Горжусь этим персонажем, что уж тут. Прямо смотрю на него, у думаю — какой я всё-таки молодец, что такого придумал — прямо, не Наугад, а Толстой, просто Джойс. Все эти Уилисы-фигилисы, все эти Карамазовы-шаровазовы, все эти дяди Вани, и вся эта шобла, про которую написана эта серия, ЖЗЛ, называется, это же всё детский сад по сравнению с этим великолепием. Стоят, бедные, в сторонке, теребят платочки, и ищат прикурить, как те пограничники.

Пока я заслуженно восхищался собой, Х исподлобья оглядел слушателей.

— Припёрлись! — начал он торжественную речь, — дома вам не сидится! Ну, раз уж пришли, то, конечно, рассаживайтесь поудобнее, только стулья не пачкайте. Я имею в виду, что вот мне, например, удобнее всего сидеть на стуле на корточках, так вот — если у кого такая же ерунда, то не надо тут! Потому что вы тут не дома! Здесь вам вообще не тут! Не вздумайте чувствовать себя как дома.
Раздались долгие аплодисменты.

Пришедшие хлопали в ладоши прямо стоя, поскольку сесть никто ещё не успел, а теперь уже — как-то страшно даже.

Наконец, кое-как расселись. Это отметила и уборщица, которая как раз приступила к своим непосредственным обязанностям: а именно стала убирать. Убирая она то и дело натыкалась на чьи-бы-то-ни-было ноги, и бормотала: «Расселись тут!». И, конечно, убирала ноги, для этого у неё была с собой циркулярная пила.

Х торжествующе оглядел зал.

Зал не отреагировал.

Люди, сидящие в зале, переглянулись, пытаясь выяснить по какому поводу их тут торжествующе оглядывают — вроде нечему особенно радоваться, да и звали, кажется, не для этого. Потом поняли, что торжествующе оглядели не их, а зал, и успокоились.
Так разрешилось это недоразумение.

Х, на радостях, вздохнул, и заговорил.

— Итак, товарищи! Люди! Львы, орлы, куропатки и граждане! Собрание по случаю данного положения вещей на текущий момент разрешите считать открытым!

— Разрешаем! — Закричала половина зала.

— Ни в коем случае! — Заорала другая половина.

Третья же половина молчала, поскольку половин не может быть три. Их не более двух, и с этим ничего не поделаешь. Каких-нибудь других кусочков может быть больше двух, а половин — ни-ни. Так что третья половина безмолвствовала в своём небытие — ничего страшного, все там будем.

Люди, сидевшие в зале испуганно молчали, не привыкши к такому поведению со стороны зала.

— Перед выступлением первого нашего оратора я позволю себе зачитать выдержки из труда, посвящённого Истинно Интеллигентному Либо Интервентскому Поведению, сокращённо — ИИЛИП. Зачитываю: «Рассмотрим поведение Джентльмена, в его ущербности, по отношению к поведению Интеллигента. Начнём с долгов. Да-да, это я намекаю тебе, Сашенька, читай внимательно. Джентльмен старается не брать в долг у другого Джентльмена, а взяв непременно в кротчайшие сроки возвращает долг. Это в корне неверно. Интеллигент спокойно, и, даже несколько навязчево берёт в долг у интеллигента, и, как бы его не били, не возвращает долг. В случает с Джентльменом мы видим, что другой джентльмен чувствует себя скрягой: У него ведь не берут в долг, значит, знают, что всё равно не даст. Это всё, конечно, через «дескать», но всё-таки. Когда же ему возвращают деньги, он опять чувствует себя чмом с маленькой буквы, мол, не может простить старому приятелю, с которым столько выпили, столько дрались, столько собак выгуляли, столько тростей потеряли, столько дождей и туманов видывали, и даже, скорее всего, раскрыли пару преступлений, попыхивая трубкой, под треск камина — цивилизация, всё-таки, Великобритания, людей всё время режут, что бы благородным господам было, что раскрывать. Фи, да и только. Интеллигент же дарит своему коллеге-интеллигенту чувство собственной щедрости и значимости, вот, мол, иду за деньгами ни к кому-то, а к Тебе, о, рахат-лукум моих очей! И не верну тебе ни в жисть эти деньги, исключительно из деликатности — дабы ты не посчитал меня оскорбителем, вот, мол, подавись своими деньгами, стервазавер ты!» — Х замолк, давая понять, что цитата окончена.

Постоял, ожидая реакции, не дождался, всплакнул, высморкался, взял себя в руки, опять разрыдался,и, сквозь густые, но по-мужски скупые слёзы продолжил.

— Итак, Первый Оратор приехал к нам из одного старого города. Не знаю, из какого именно — этих старых городов у нас тьма тьмущая, где уж все запомнить? Но этот город точно где-нибудь располагается… скажем, к востоку от чего-нибудь… И, вместе с тем, немногим южнее чего-нибудь другого… Встречайте — серебряный призёр Чемпионата Мира по Чапаеву, золотой призёр Чемпионата Урюпинска по боксу, лауреат Букера, не взявший Букера лишь потому, что ни одной причины давать ему Букера никто не видит — У.

У взошёл на сцену. Да нет, не «У», а «Игрек». А, вы знаете, пусть будет «У», какая разница. Вообще, делайте, что хотите, хорошо? Лишь бы не было войны, как говорится. Я определённо выше всего этого. Мне, знаете, вообще всё равно. У меня вон — корова не доена. И не куплена. И не желанна. Это же сколько дел, сколько дел, захотеть купить корову, купить корову, подоить. Это вам не буквы читать — большая, серьёзная жизнь. Опять же, твитер давно пора завести. И этот, ин сто грамм. То есть истина в вине, а ин сто грамм — наверное, тоже какая-нибудь такая завирушка. Что? Не смешно? Ну, знаете, раз не смешно, тогда вам придётся читать дальше. Я хотел уже прекратить этот бардак, но раз вы так себя ведёте — слушайте дальше.

Значит, у нас — «У». Это, значит, у нас был пожилой дядечка в военной форме. У него было усталое, усатое лицо. Он непрерывно трясся. Лицо периодически пыталось убежать с головы, и где-нибудь отдохнуть. Правда, вот пресс — да, пресс у него завидный, тут нечего сказать — кубики, хоть азбуку на ней пишу. Он специально на пузе вырез сделал, что бы все видели, так что вокруг него всё время вились девушки, и сочувствующие. Ну, сюда их не пустили — не знаю, просто по воле повествователя, без объяснения.
— Я не хотел бы долго рассусоливать, мусолить там, или как-то подолгу излагать свои мысли, — начал он, кажется, с самого разумного, что вообще прозвучало сегодня на планете, но, увы, на этом не закончил, а только продолжил.

— Так что, что бы вот, стремиться к краткости, не тянуть там за хвост, и за что там ещё тянут, и резину тоже не тянуть, начну сразу с середины, ладно? Итак, начинаю — …отрим на примере буквы «Е». Накопление буквы «Е» — несколько выгодно, но в целом весьма сомнительно. Вот. То есть сомнительно. Конечно, буквы, схожие с «Е» есть не только в Русском, но и во многих алфавитах латинской системы, а они, преимущественно, какие-то нерусские, и даже, в чём-то, русофобские, конечно. Но! То есть — есть, конечно, но! Оно «но», и оно есть. И оно такое: мне представляется более выгодным и удачным накопление букв «О». Копить буквы «О», то есть, и всячески способствовать их размножению в этом тяжёлом, негостеприимном и русофобском мире. Чем больше «О», тем лучше, собственно, что бы короче было, и за хвост никого не тянуть. Судите сами, «О» в той, или уж иной мере присутствует во всех алфавитах латинской системы. То есть — во всех. Кроме того, «О» можно использовать как нуль! Разве буквой «Е» заменим мы цифру? Нет! То есть — нет. Далее — «О» может заменить и круг, вернее, эллипс. А то и, правда, если под напрячься, круг. Вот! И более того, не исключено, что, в некоторых иероглифах, нам так же пригодится «О»! И, конечно…

На этих словах У тревожно огляделся, и, с достоинством, ускакал со сцены, размахивая руками в разные стороны — то, значит, в одни, то в другие. Х вздохнул.

— Итак, товарищи, поступило предложение экономить буквы «О» с целью применения их где попало. Ну, что я могу добавить? Ничего. Доклад, вернее, середина доклада, исчерпывающий… щая… Правда я признаюсь, ничего не понял, но это уже, наверное, мелочи, докладчик именитый — Стёпа он. Или не Стёпа. Не важно, но мы все его знаем. Я, во всяком случае, его знаю он же в доме живёт, напротив меня, и, Алка к нему всё время чего-то бегает. А что ей не бегать, если Васька-то ейный — гвоздь в стену вбить не может, не то, что бы чего-то там. Ну а чё, а сама и виновата, я же к ней со всей душой, бывало, Светка говорю… В смысле, Алка, пошли, говорю, со мной жить, у меня хорошо — носки стирать почти не надо, во-первых найди ещё те носки, во-вторых они же маленькие у меня, за счёт дырок на пятках-то. Нет, всё ей, значит, что бы любил, или хотя бы не бухал. Ну, и дура. Меня, такого-то умничку… Да-да, Алка, я вижу, что ты со своим хахалем в зале. Знаешь что, ты пока подумай хорошенько, может ко мне, а? Я недавно из-под мусора пол откопал — не поверишь, паркетный, оказывается. Ты думай, думай. А вы, остальные, пока, вот чего. Значит, поступило предложение, не помню уже, там что-то было про букву «Е». А что, хорошая буква, не хуже других. И посему я спрашиваю вашего к нему отношения, к предложению, то есть, а именно: «за» вы или «против»? Кто «за» прошу поднять руку.
Почти все люди, сидевшие в зале задрали свои конечности. Их восхитила эта мысль — собирать и экономить буквы «О» и применять их налево и направо.

Им уже грезились перспективы, отворяемые подобными действиями, и какие перспективы — ох, язву вам в душу.

Короче, всем стало понятно, что докладчик предложил ПРОРЫВ ВПЕРЁД.

Х оглядел голосующих, пошевелил губами и вынес вердикт в неизвестном направлении.

Воротившись на сцену он изрёк следующее:

— Так, братцы, не стану считать, сколько тут вас проголосовало «за», однако, явно больше двух человек, так что предложение нашего многоуважаемого У, этого старого дебила, да-да, Алка, он дебил, мы принимаем, во избежание лишней бюрократии, как бы единогласно. Возражений нет? Возражения есть. Ну и чёрт с ними. Продолжим нашу насыщенную программу. А я хочу прочитать стишок. И прочитаю, что уж тут.

Я посещаю лес порой,
Хотя, пожалуй, мог бы чаще,
Но всё-таки пропах корой,
И много раз бывал во чаще,

О, лес, ты символ красоты,
В тебе всё доброе смешалось,
Я быть хочу с тобой на «ты»,
Мне до того чуть-чуть осталось,

Я гость средь сосен и берёз
Исконно русских средь деревьев,
И я провёл немало гроз,
В твоих прекрасных, чудных тенях.

Здесь нет дорог, здесь дыма нет,
Я чувствую себя как дома,
Я светлым костерком согрет,
Я, это самое, влюблённый

В твой дивный вид, и, типа, там,
Я возвращаюсь вновь к тебе,
Вновь как бы верю в чудеса,
Приятно, типа, в тишине,

И, как сказать, ну, значит, ты
Ну, то есть, ты, э…, как бы это,
Пусть как бы сбудутся мечты,
Усталого мечты поэта,

И, понимаешь, как бы птиц,
По типу пения шального,
Эээ… вроде как бы это… Лиц
Типа, напоминают кроны,

Под шелест листьев, как бы мне,
Ну, типа, понимаешь, славно,
И это, блин, ну то есть мне
Вот как бы это, то есть это… славно,

И типа, эээ, ну то есть, эээ…
Ну, понимаешь, э… э-э-ээ….
И в то же время как бы э…
Иначе говоря ээ-э.

Ээ, ээ, ээ, ээ,
Ээ, ээ, ээ, ээ-э,
Ээ-ээ, ээ-ээ,
Ээээ,ээ-ээ-э.

Никто стихотворение не оценил. Тогда Х гневно зарыдал, и начал раскачиваться влево-влево-влево, потому что был человеком постоянным и не мог позволить себе раскачиваться влево-вправо. Ну и — он ведь всё-таки был леваком. Кстати, забавное упражнение — попробуйте вообразить себе человека, который раскачивается в одну сторону, игнорируя все остальные. Чувствуете? Да-да, это закипает мозг. Добро пожаловать в мой мир, читатель!

А пока вы пытаетесь смириться со своей новой участью, история продолжается. Чу, слышен пушек гул, и Х вскричал, будто назгул:
— Ладно ладно, вы ещё оцените! Вы ещё поймёте всю глобальность моего метафизического стиха, всю его неоспоримую значимость для субъекта, государства и планеты в целом. Вы меня очень обидели сейчас. Но я гордый и не обижаюсь, — сказал он сдерживая слёзки, и вытирая сопельки, — а вы козлы и гниды. Уродыыы… — гордо разрыдался наш герой в лицо изумлённой публики, — Чё расселись? Сейчас на сцену выйдет одна сволочь, и прочитает нам свою вздорную лекцию на странную тему.

На сцену вышел следующий оратор: назовём его тоже «У», потому что неохота мне никаких Z, никаких «Бэ», «Зю» и «Ять», пусть будет ещё один «игрек» и не лезьте, в самом деле, что вы как маленькие — какая разница. Пусть в нашем, будто бы уравнении, будет два нетождественных игрека, или две разных «у» — так мы быстрее запутаемся, а ведь мы именно этого и хотим — иначе вы бы давно бросили читать этот текст.

У начал лекцию.

— Долгие годы человечество шло к тупику, и почти достигло тупика, и скоро тупик этот минует и не заметит. Это потому что человечество тупое, и тупики тупые, и сам процесс сближения с тупиками крайне тупой. Проще говоря тупо всё, и вы тупые, и я тупой, хотя немного в меньшей степени. Я чё предлагаю. Я предлагаю называть вещи своими именами. Все беды (о, поверьте мне, тупые беды, крайне тупые и даже комические) тупого человечества от того, что оно не называет вещей своими именами. А я говорю, хватит! Хватит, тупые вы ублюдки! Пора! Так пора, что уже поздно! Время пришло открыть глаза — так открыть, что бы аж морды перекосило! Никакой больше лжи, одна только истина! Будем называть вещи своими именами! Например, меня зовут Владимир. А вот это трибуна. Чувствуете? Правильно, тупость. Но теперь я делаю так: называю её Вовой, и всё становиться кристально ясно. А сцену я назову Вовкой и станет просто совсем замечательно, и я уже готов пойти, плясать — на радостях. Потом я назову кресло Володей, а дверную ручку не знаю.. Владимиром, и настанет всеобщий рай. Очень жаль, что вы все настолько тупы, что бы не понять таких простых и в какой-то степени элементарных вещей. Всё. Я закончил, потому что если вы уже поняли, то вы так же тупы как я, а если нет, то вы несравненно более тупы, и нет ни малейшего смысла распинаться далее. Всё. Целую.

Он покинул зал под грохот аплодисментов. Народу так понравилось это предложение, что я напишу его ещё раз: он покинул зал под грохот аплодисментов. Какое предложение, просто блеск. В нём, как в «Братьях Карамазовых» — всё, что надо знать о жизни. В нём и «он», и «покинул»… Дальше я, было, сам напрягся, был скользкий момент, но следующее слово пришло, словно кто-то моими руками создавал глыбу слов: «Зал». А это место — «под грохот», а? Каково? Это вам не «Улисс», тут талант нужен. «Под грохот» — и все в напряжении, смотрят друг на друга, думают — ах, чем же разрешится эта коллизия. и тут — катарсис «аплодисментов» — о, какое новаторство! Ах, какая прелесть, дамы — лучше падайте в обморок сами, по доброй воле, пока вам не уронили. Мужчины, сегодня у нас гендерное равноправие — то же плачьте, и падайте в обморок, сегодня можно. И, заметьте, ведь теперь становится ясно — иначе и быть не могло, конечно «аплодисментов» — никаких тебе роялей в кустах, никаких Deus ex machina, никаких обезьян из яиц. О, я божество сюжетостроения, кланяйтесь мне!

На самом-то деле, кто-то просто кинул в него, в нашего У кресло и зашиб, кажется, насмерть. Не то, что бы со зла. А пожалуй, что и со зла. Облажася я что-то с гипотезой… так вот получилось, ничего уже не исправить.

На сцену меж тем вернулся Х, брезгливо оглядел тело У и произнёс загадочные слова:

— Кто ракета, ешь красный, алю-лю, да прохожий иней оспорил! О, терестав, о самберлои! В соответствии с приказом номер двадцать четыре, «о перелёте птиц, уносящих с собой наши детские сердца», имею сообщить, что чётные числа, с сего дня, признаются недействительными, и всякое существование материи, во всём многообразии её форм, и взаимодействий, а так же — энергии, тёмной энергии, и всей прочей дряни, по чётным числам должно прекращаться, с тем, что бы возобновляться по числам нечётным.

И ушёл. Он поехал домой и там решил спиться. И спился потому что был ответственным человеком и всё доводил до конца, чего бы то ему не стоило. А ему было непросто — как великану Блюму в том прекрасном фильме. Я серьёзно — это прекрасный фильм. Не смотрите, что его советует человек, написавший этот текст — Марк Захаров совсем не виноват.

Мы же продолжаем наш рассказ. Озверев от такого поведения Х’а, народ в зале стал леопардами, слонятами, котятами, нерпами, соломенными псами и енотами,удодами и пиявками, короче,озверел. Озверев народ принялся жевать травку и охотиться, спариваться, и на солнышке лежать, и на солнышко глядеть. Иногда народ ходил всей тусовкой на водопой, а по ночам эволюционировал втихаря — что бы соседи не узнали, а то на смех поднимут, или побьют, чего доброго. Из здания никто не выходил в здание никого не пускали. Оно приближалось — не то, которое клоун, конечно, а другое. Приближалось, полное гнева, буровя землю, и по мере того как близилось, время останавливало бег свой.

Что же, в чём же суть этого рассказа? Не знаю. И никто не знает. Надо ли экономить буквы «О», надо ли называть вещи своими именами? Не знаю, право же. Я уверен только в том, что Х спился используя странную смесь пива с расчёской, которую он плавил с помощью зажигалки. Не думаю, что было вкусно. Но в самом составе я уверен. Ещё я знаю что дважды два четыре, и смутно припоминаю что такое логорифм и интеграл. Это да, этого у меня не отнять. Вообще, надо сказать, что из всех бывших в зале, я единственный не озверел уж не знаю почему — то ли потому что так получилось, то ли потому что и до этого не особенно-то и походил на человека. А увидев, как они все звереют, я трусливо сбежал. Знаете, вы бы на моём месте поступили бы так же. Это вам сейчас кажется, что нет. Ага, герои, то же мне. Да говорю, убежали бы. Ещё быстрее бы убежали. Обгадились бы даже. Я? Я не, не обгадился. Я два дня не ел, вот и удержался.

Прибежал, значит, домой, да и сразу — кофей, сигарета… В контакт полез… Посмотрел всякие группы… Демотиватор лайкнул… Ещё один… Репост, конечно, такая смешная картинка… А тут очень глубокая мысль… Лайк… Потом спать лёг.

А потом — что-то такое, через месяц, решил написать этот рассказ, но не придумал зачем. Наверное, этого уже никто никогда не узнает.