В жёны я взял бабу толстую, даже очень. Но это всё с выгодой. Я так думал.

Мне батя, покойник, говорил, женись на толстой, она сама готовить будет много, глядишь и тебе кусок перепадёт. Так я и сделал. Толстых всё равно никто в жёны не берет, так что у меня даже выбор был между толстой и очень толстой.

Жили мы хорошо. Я работал, она ела. Мне кусок перепадал. Душа в душу. Всё как батя предсказывал. Потом меня на работе сократили. Жена стала меня попрекать куском. А я в свою очередь стал недоедать. Через месяц я походил на узника Освенцима, а жена моя всё также лоснилась от собственного жира. Она к матери своей трапезничать стала ходить. У них вся семья не габаритная.

Я нашел другую работу, правда менее престижную и менее оплачиваемую. Жена меня от этого кормить больше не стала. То месяц не кормила совсем, я был как голубь- на подножном корме. Теперь я питался в рабочей столовой. А жена попрекала, что я ей ничего не приношу и она вынуждена недоедать. Её, видите ли, по ночам голод душит.

Я стал думать, что батя по пьяни меня наебал. Что было делом обычным. Наебал и помер. Теперь правды не дознаться. Решил я от жены своей избавиться. В смысле развестись. О физическом устранении речи не шло, я был не в её весовой категории.

Однажды вечером, я ей свои мысли и выложил вместе с копеечной зарплатой. На вот тебе мои последние деньги, отпусти только, пока я ноги не протянул. Но жена ответила резко отрицательно- только вперед ногами. Взял жену, всю молодость сгубил- отвечай. Мужик ты или где. Молодость…за три года молодость сгубил…да я за эти три года стариком стал, рухлядью, хуй не стоит, ребра торчат как собаки бездомной, скоро с ума сойду для полной картины. А она всё равно говорит нет.

На следующий день я пошел в ЗАГС и подал заявление на развод. Но там меня обрекли ещё месяц ходить думать. Только о чем тут думать если всё, петля. Жена моя жиром заплыла и глазками своими поросячьими сверлит, того и гляди съест. А я жить хотел больше чем ебацца.

Жена меня к стенке шкафа приперла своими телесами и говорит удавлю, сука, если не заберёшь заявление. Тут то очко моё и взыграло. На завтра пошел и заявление забрал, а тетка в ЗАГСЕ мне вдогонку сказала, молодец, что одумался, семья- это ячейка общества и еще какую-то блевоту прогнала, но я её уже не слышал. Иду и плачу, слезы рукавом вытираю.

Иду я, дороги не видя, реву как белуга, и вдруг уперся во что-то большое и теплое. Глаза зареванные поднял- женщина. Большая, мягкая, как сдоба. От неё молоком и хлебом пахло. Спрашивает меня, что ж такой красивый мужчина плачет? Я говорю, жена меня съесть хочет, развод не дает, есть не дает и хуй у меня не стоит, совсем. Она тоже слезу пустила, скупую. Говорит, это что же за издевательства такие, прямо концлагерь. Жена твоя больше меня ?- нет, отвечаю, килограммов на пятьдесят, думаю, поменьше. Пойдем тогда, понравился ты мне.

Привели меня как бычка на заклание домой. Вроде дом мой, а я ссу, не могу. Ноги подкашиваются, язык ватный. Жена моя охуела, конечно, от чужой бабы. Но смерив глазами габариты язык засунула в жопу. Мы тут же на коленке, как говорится, расторгли наш брак, без претензий. А на завтра я с новой знакомой уже стал жить.

Оказалось, что не все толстые бабы плохие. Эта была заведующей в пекарне, где и подняла свой вес. Уж она меня и потчевала, холила и лелеяла. Я так и млел. У меня и мужское здоровье постепенно вернулось в тонус. Только с толстыми бабами это не очень удобно. Чувствуешь себя камариком на воздушном шарике. Ебешь, ебешь её родимую, пизда началась, а хуй кончился. Но настоящая любовь и не такие испытания выдерживает.