Лето. Жара. Одесса. Привоз. Стоит один из многочисленных лотков, на
котором громоздятся заморские фрукты по отечественным, однако, ценам.
Последнее обстоятельство массово отпугивает народ. Слегка скучающая
тетка-продавщица делает слабые попытки привлечь потенциальных
покупателей. Тут идет один пряник, типа, новый Одессит, гнется под
тяжестью золотых оков, в одной руке у него форменная сумочка типа
"пидараска", в другой никелированная цепь, на противоположном конце
которой прицеплен карликовый тиранозавр. Оба похожи, как два
брата-близнеца, токо тиранозавр без "пидараски". Мнения о том, куда идти,
с разной стороны поводка также диаметрально противоположные, вследствие
чего цепь натянута как буксирный трос и музыкально звенит. Проходят
мимо лотка. Шарик Баскервилей неожиданно останавливается и с интересом
нюхает угол лотка, натяжение цепи достигает максимума, слышится команда:
"Фу, бля, я сказал!". На команду ложится собачий хер, псина
демонстративно подымает одну из лап и в таком положении умудряется
делать два дела: отчаянно упираться и окроплять угол лотка брандспойтной
струей цвета перебродившей "Фанты". Завороженная происходящим продавщица
некоторое время наблюдает за обоими, как вдруг опомнилась и кричит
обвязанному цепями:
— Мужчина, что же вы делаете…
(Как произносят такие дамочки слово "мужчина" — это что-то.) На что
крендель, конкретно не смущаясь, грит:
— Он не мужчина, он — КОБЕЛЬ…
Кароче, как в анекдоте "…скоко раз тебе, Вовочка, говорить. Мужчина, это
— тот у кого деньги есть…"