АНЕКДОТЫ ПРО ЕВРЕЕВ — стр. 20

Встречаются два еврея:
— Как жизнь?
— Не спрашивай! Дерьмо!
Через год они снова встречаются.
— Ну, а теперь как?
— Ты помнишь прошлый год? Так это было повидло!

Встречаются два еврея:
— Изя, если бы у тебя было две машины, ты бы отдал мне одну?
— Конечно, Абрам. Мы же с тобой с детства друзья. О чем речь?
— Изя, а если бы у тебя было две яхты, ты бы мне отдал одну?
— Конечно, Абрам. Я же был на свадьбе твоей дочери. Нечего об этом и спрашивать.
— Изя, а если бы у тебя было две курицы...
— Так. Стоп, Абрам. Так не честно. Ты знаешь, что у меня есть две курицы.

Встречаются двое знакомых, один у другого спрашивает:
— Не знаешь ли, как закончился процесс, где судились еврей с армянином?
— Знаю. Прокурору 10 лет дали.

Встречаются два производителя-вещевика, Бромштейн и Гольдберг.
Бромштейн:
— Прошедшая неделя была самой паршивой в моей жизни.
Сначала я поехал в Сочи. Там целую неделю шел дождь.
Жена пилила меня на чем свет стоит, почему мы не поехали в Гагры.
Когда мы вернулись домой, я узнал, что мой племянничек Изя таки нагрел меня на пару тысяч долларов, стибрив деньги с моего счета.
А ко гда я пришел в офис, то увидел, что мой сын Моня трахает мою лучшую модель прям у меня в кабинете на столе... Кошмар!!!
Гольдберг:
— У меня неделя была еще хуже! Сначала я поехал в Сочи.
Там целую неделю шел дождь. Жена пилила меня на чем свет стоит, почему мы не поехали в Гагры. Когда мы вернулись домой, я узнал, что мой племянничек Боня таки нагрел меня на пару тысяч долларов, стибрив деньги с моего счета. А когда я пришел в офис, то увидел, что мой сын Мойша трахает мою лучшую модель прям у меня в кабинете на столе... Ужас!!!
Бронштейн:
— Ну, и почему это у тебя хуже, чем у меня?! То же самое ведь!
Гольдберг:
— Бестолочь! Ты что ли забыл, что я произвожу семейные трусы?!

Банкир Левенталь целых полчаса выслушивал жалобы бедняка. Наконец, он позвал слугу и сказал:
— Выгоните этого человека, он разрывает мне сердце!

Встречаются два одессита:
— Вы знаете, наша Циля — архитектор...
— Да, и шо она строит?
— А, эта дура ходит по Дерибасовской и строит из себя девочку.

Встречаются два израильтянина.
— Как думаешь провести отпуск?
— Завтра сразу же после завтрака сажаю семью в машину и поедем по стране. Хотим пересечь ее всю с севера на юг, побывать во всех местах.
— А после обеда?

Встречаются Сарра и Циля. Циля:
— Саррочка, почему ты такая задумчивая?
Сарра:
— Да вот, сегодня уторм Абрам ушел на работу, вдруг звонок в дверь. Открываю — там наш сосед
Мойша, спрашивает: "Абрам дома?". Я отвечаю, что нет. Ну, он валит меня на диван и тр*хает,
тр*хает, тр*хает — пока все силы у нас не иссякли!!!
Циля:
— Прекрасно! Ну и о чем же здесь задумываться?
Сарра:
— А зачем же ему все-таки мой Абраша нужен?

Встречаются как-то раз два еврея. Один спрашивает:
— Мойша, а что тебе родители на день рождения продали?

Встречаются двое:
— Изя, шлимазл, откуда у тебя золотой ролекс?!?
— По случаю у одного нового русского прикупил за штуцер бакинсих рублей.
— Продай мне за двушку...
Опаньки, думает, сразу наварить штуку, грит: — Согласен!
Затем целый день ходит сам не свой: — Абраша не дурак, явно котлы дороже стоят, ох прогадал я.
Абраша выходит из дома утром, а на пороге Исаак с трёшкой зелени,
— мол, погорячился, продай обратно часики
Ну сердце не выдерживает, всё таки штуку наварил, ну и ударили по рукам. Затем ходит целый день мается: это ж золотой ролекс, немерено стоит, а я его за трёшку скинул... К вечеру с четырьмя тысячами на пороге дома Исаака... и т.д.
Через несколько дней.
— Изя! держи 16 тысяч, отдай мне часики!
— А у меня тот гой за двадцату их откупил.
— Ну какой же ты поц, продал такие часы, они ж нам каждый божий день гешефта на штуку давали...

Встречаются двое:
— Абрам, откуда у тебя такие красивые часы?
— Папа перед смертью продал.

Выступает в ООН посол Израиля:
— Я хочу начать свою речь с экскурса в историю. Давным-давно Моисей водил евреев по пустыне. Было жарко, хотелось пить. Тогда Моисей ударил рукой по дюне, и превратилась она в озеро. Евреи напились, а Моисей скинул одежды пошел купаться. Когда он вышел из воды, одежды не было. Скорее всего, ее украли арабы!
Ясир Арафат вскакивает:
— Ложь! В то время не было там никаких арабов!!!
Посол Израиля:
— Вот именно с этого я и хотел начать свою речь.

Выжженная пустыня — все, что осталось от мира после ядерной войны.
По этому лунному пейзажу идут навстречу друг другу Ариель Шарон и молодая девушка. Они — последние представители человечества, оставшиеся в живых. Девушка говорит Шарону:
— Мы должны продолжить человеческий род.
Шарон:
— Только если вы признаете Государство Израиль.

-Вы слышали, Изя отмучался...
— Как?! умер?!
-Таки нееет! Жену похоронил.

Горжусь и восхищаться не устану искусностью еврейсокго ума: из воздуха сбиваем мы сметану, a в сыр она сгущается сама.

Гольдербенг приходит в лавку Зильберкранца и видит на столе трехкопеечную монету.
— Что это за деньги?
— Хочу проверить, честный ли человек мой приказчик.
— Тоже мне проверка — три копейки. Надо было положить по крайней мере рубль.
— Тоже мне проверка — рубль! Рубль я и сам бы забрал.

Голос Абрама из ванной:
— Сара! Ты не знаешь где чистое полотенце?
— Ну как жэ, Абрам! Я ведь жэ только вчера его поменяла!
— Я таки надеюсь, шо ты поменяла его на стоящую вещь?

Выходя из здания Хайфского городского суда адвокат поворачивается к своему клиенту, который выглядит очень расстроенным, и спрашивает:
— Додик, что вы таки переживаете, вас же полностью оправдали.
— Так-то оно так, Семен Маркович, но таки теперь-то я точно влип. Я сдал свою квартиру на три года.

Выходит старый еврей из своего дома и видит — над городом огромная радуга. Посмотрел он и говорит:
— О! На это у них деньги есть!

Господь перед тем как окончательно изгнать людей из Рая стал раздавать им носы (каждой нации по отдельному)
Подходит к Нему русский и говорит:
— Мне, пожалуйста, нос картошкой и маленький, чтоб водку пить не мешал.
Такой и получил.
Следующий подходит грузин и говорит:
— Вах! Минэ пажалуста нос такой жэ балшой как кавказские горы!
И нос у него стал как заказывал.
Доходит очередь до еврея:
— Тут носы раздают? Мне, пожалуйста, два!