Мне просто надо выговориться, очень долго держу в себе. Я конечно знаю, что многие меня не поймут и обсудят. Некоторое время назад, в социальных сетях мне написал парень. Фотографии не было, я обычно на такое, не реагирую, а тут он как то нашел подход пообщаться. Сразу скинул фото, и свое признание, что находится, не в столь отдаленных местах. Меня, почему то не смутило все это. Мы стали общаться, как то закрутилось все быстро в общении, друг друга понимали с полуслова, по телефону общались. Но там у него произошла проблема, для решения которой нужны были деньги. Не так уж большие, но все же. Сколько он там был, все это время с родственниками не общался, мама и не знала где он. Только один друг его навещал и все. И вот в этот момент он позвонил маме, мама откликнулась, часть дала, сколько может. Время шло, просить больше не у кого. Не знаю, что мною двигало, но зная его 4 дня, я отправила ему недостающую сумму. Этот вопрос решили. Ему можно было подавать на УДО. Но и там речь пошла о деньгах и не малых. Больше наверно я настояла на том, что не надо сидеть сложа руки, а решать этот вопрос, чтобы выйти оттуда. Мама постаралась конечно, все что могла. Я повторюсь, что мною двигало, я не знаю. Он запал мне в душу очень. Я сделала попытки и не одну, подала запросы в банк на кредит. И к моему большому удивлению, мне стали отвечать положительно, я нашла недостающую сумму, все провернули. Но там случилось одно недоразумение, поймали их с поличным. Ему грозило еще 5 лет. Друга выпустили, так как он взял все на себя. Очень в этом вопросе помог его друг, у него были связи. Надо было все замять, но опять нужны средства. По воле случая или так было угодно богу, мне еще один банк дает добро. Я конечно не могла отступить назад, я продолжала помогать. Оставалось только ждать….. Месяц назад я узнала от его же друга, так как он имел дела с адвокатом, что его выпустили, но он пропал. Где он, что с ним, никто не знает….. А мне бы только знать, что с ним все хорошо.

Мне 29 лет . Почти два месяца назад закончились отношения , продолжительностью полтора года , которые не к чему не вели , были пресные , и видимо просто не судьба :/

Решила в соц.сети в группе ищу тебя ( город ) разместить анонимный пост , в котором было сказано , что ищу мужчину , указан возраст мой и его , мужчину готовностей для сеймейной жизни итд..

Этот пост лайкнуло около двухсот человек , как ни странно , почти все были как я и хотела от 29 лет . Просмотрев профили всех ! Да всех двухсот человек — я выбрала одного . Внешне не мой типаж , но у него такие красивые серо голубые глаза и ямочки при улыбке , нельзя было пройти мимо этого . Мы познакомились . 16 октября встретились . И больше не расставались . Он меня увозил на работу , встречал с работы , мы вместе готовили пили вино , и я могу сказать за себя , что я была счастлива .

Но. Встретив мужчину , всегда же интересно , что у него было до тебя , и не остался ли он ещё в прошлом . Напрямую спросив , ответ был , что все в прошлом, сейчас есть я , и он со мной . Его бывшая девушка ему изменила с его другом , и они расстались .Чувство что , где то меня обманывают , у меня не проходит . В один прекрасный день , ходя по магазину , я увидела мужские носки , они были очень забавные , зеленые , и на них были крокодильчики . Я решила их купить, резко , и спонтанно . Внутри меня был голос , который сказал купи именно эти носки :/ я и купила , и подарила ему .

В конце месяца у моей мамы юбилей , на мое предложение поехать с ним вместе , он не сказал ничего против , просто уже выход на работу из отпуска , и у него не получиться . В общем были милые отношения , с засыпанием о очень крепких мужских объятиях .

Ноо сказка была не вечна . 6 ноября , уйдя в обед от меня на сессию , он пропал. Трубку не брал , на Сообщения не отвечал . И я увидела , что он лайкает свою бывшую девушку , и она добавляется к нему в друзья . Писать что то ей была глупая идея, но я на это решилась . Написав ей , зачем она это делает , сказав , что этот мужчина со мной , ответ был, что он с ней . И он всегда с ней, и когда он не брал трубку он был с ней. Ушёл он к ней от меня утром , и после учебы он был с ней . Вот тут и пригодились эти зеленые носки ,в которых он уходил от меня . Спросив у неё, в каких он был носках ( как бы глупо это не звучало ) она и сказала , что зеленые с крододильчиками. Скинув ему скрин нашей с ней переписки, он мне позвонил вечером , просил меня успокоится , что это все ложь . Придя после работы домой , я ему позвонила. Трубку он взял случайно , и не знал , что я слышу их разговор . Он был со своей бывшей , она на него кричала , что он был со мной , когда ей сказал , что больше мы не общаемся , на что он ответил — теперь мы с тобой квиты , ты мне изменила, и вот я тебе . В этой ситуации я была всего лишь способом мести . И теперь они друг другу отомстили , и наверно они вместе . А я в шоке сидела от этой ситуации , но хорошо , что узнала об этом сейчас , а не спустя ещё какое то время . И эти носки сыграли свою роль .

Этой морозной ноябрьской ночью ничто не предвещало беды. Дежурство подходило к концу, и комиссар Франсуа Видаль находясь в хорошем настроении, уже собирался отправиться домой, допивая последнюю кружечку горячего шоколада, когда поступил вызов о перестрелке на пересечении улиц Сен-Мартен и Риволи. Новенький «Ситроен» домчал его до места и уже через полчаса он стоял перед парадным входом в будущий отель «Людовик XIII». По крайней мере, так гласила вывеска над двухстворчатой дверью.

В недостроенном здании было слабое освещение, но по-настоящему тьму разгоняли только жандармские ручные фонари мелькавшие повсюду. Картинка была так себе. Первый этаж был завален трупами. Ну, может быть не завален буквально, но с ходу комиссар насчитал около дюжины тел. Багровые брызги и гильзы то там, то тут усеивали пол. Запах свежей крови раздражал ноздри Видаля и напоминал о прошлом. Настроение резко испортилось.

– Леду, что тут произошло? – перешагивая через очередной труп, спросил он коренастого инспектора семенившего позади.

– Мы пока точно не знаем мой комиссар, но убито девятнадцать человек.

Шмыгнув носом, подчинённый, продолжил:

– Полицию вызвал аптекарь из здания напротив – месье Жаме. Говорит, что задержался на работе допоздна, и в половине одиннадцатого вечера здесь началась пальба и крики.

– Базен уже работает?

– Подняли его три часа назад, – потягиваясь, доложил Леду. – Крику то было.

– Выжившие есть?

– Двое. Но один в тяжёлом состоянии.

Впереди была какая-то суета и, ускорив шаг, Видаль, растолкал в стороны замерших на месте полицейских пытавшихся заглянуть через головы медиков, судя по манипуляциям, спасающим кому-то жизнь.

– Ну чего встали?! – зычно пророкотал он на весь коридор. – Не мешайте врачам и идите заниматься своим делом!

Подавая пример, он прошёл дальше по коридору даже не взглянув на умирающего.

– Где второй выживший?

– В следующей комнате, мой комиссар, – сказал Леду учтиво распахивая перед ним остатки двери чудом державшейся на петлях.

И когда только успел обогнать его проныра.

Впереди возле окна на грязном бетонном полу, усыпанном строительным мусором и гильзами, навечно замер здоровяк с квадратной челюстью. Глаза его уставились перед собой, а лицо исказила гримаса страха.

Склонившись, Видаль, взглянул в лицо убитого.

– Вот это сюрприз. Всё же есть в жизни справедливость. Кончилось твоё время Кампо.

Посветив фонариком на грудь преступника, инспектор, сказал:

– Это точно. Его ищут по всей Европе, а он вот где окопался. Я слышал, что он в 1944 году убил вашего брата, мой комиссар? Ну, ничего теперь-то этот нацист никому вреда не причинит.

Грудь Капмо выглядела просто отвратительно и была превращена в месиво из плоти и костей. Тело сидело в огромной луже крови.

– Чем это его? – почесав затылок в недоумении, спросил Леду.

– Кто-то разрядил магазин из автомата с близкого расстояния, – пояснил комиссар, распрямляя спину. – Что ж, многие этого хотели.

– Это сделал, тот чёртов русский! – раздалось из-за спины Видаля.

Резко развернувшись, он увидел справа от входа, медика накладывающего повязку на грудь небритому длинноносому мужичку, одетому во всё тёмное.

– Откуда ты знаешь, что убийцей был русский?

Кашлянув и скривившись от боли, говоривший, пояснил:

– Когда началась стрельба, мы с Кампо закрылись в комнате. Некоторое время ничего не происходило. Даже подумали, что наши ребята справились сами, но потом из-за двери раздался голос.

– Голос?

– Да. Мне кажется, Кампо узнал его. Он занервничал и стал стрелять в дверь. Когда патроны закончились, голос снова обратился к нему.

– Он говорил не на французском?

– В том-то и дело. На русском. Я язык недостаточно знаю, но перепутать его не могу. Они говорили о каком-то Бернаре и женщине. Кажется Ирине.

Комиссар вздрогнул и, оттолкнув в сторону медика, оторвал рукав на левой руке длинноносого, обнажив его плечо. Взорам присутствующих открылась свастика.

– Ты тоже служил в «Шарлемань»?

Оскалившись, раненный попытался оттолкнуть Видаля в сторону, но получив чувствительный тычок кулаком под рёбра всё же ответил:

– Нет. Я пацаном тогда совсем был, меня не взяли.

– А татуировка откуда?

– Хотел быть как они.

Плюнув под ноги нациста, комиссар повернулся к Леду, спрятав руки в карманы.

– Где Базен? Позови его. Я хочу услышать его отчёт.

Через пятнадцать минут руководитель криминалистов, натянув на нос старомодное пенсне, и изредка заглядывая в исписанный от руки листок, бойко докладывал комиссару.

– В общем так. Наш стрелок, явно человек опытный, подорвал дверь тротиловой шашкой и, оказавшись внутри здания, открыл огонь из автомата «Томпсона» по всему, что двигалось. Трое убитых в холле, двое дальше по коридору, четверо перед лестницей на второй этаж и шестеро на площадке перед большой комнатой с бильярдным столом. Остальные в комнатах справа и слева от зала, в котором мы находимся. Патроны зря не тратил, попадания исключительно в голову и грудь.

– Все были вооружены?

– О да. И ещё как. У них тут целый арсенал. Даже ящик с гранатами есть и MG-42 в смазке. Правда, воспользоваться им они не успели.

– Стрелок сбежал?

– Нет, он здесь в коридоре. Это его пытались спасти врачи. Не вышло. Слишком много крови потерял.

– Как думаешь за что он их?

Пожав плечами, Пьер Базен спрятал пенсне в нагрудный карман пиджака и сказал:

– Похоже на месть. У нашего стрелка на руке лагерный номер вытатуирован и грудь вся в старых вертикальных шрамах. Скорее всего, это следы от пыток. А покойники наши все как один свастиками щеголяют.

Ошеломляющая догадка поразила мозг комиссара, вскрикнув он, бросился в коридор, где на полу всё ещё лежало тело так и не спасённого медиками мужчины. Откинув запачканную кровью простыню в сторону, Видаль замер над телом лучшего друга.

В голове пронеслась целая вереница воспоминаний заставивших его немолодое уже сердце сжаться, наполнив грудь резкой болью. Зарычав словно зверь, чем немало удивив окружающих, Видаль бегом вернулся в комнату с телом Кампо и выжившим нацистом. Схватив длинноносого в охапку, он с силой нанёс ему удар ребром ладони в шею, от чего раненный закашлялся и покраснел.

– Рассказывай мразь, что было после того как твой босс расстрелял патроны в дверь! Или я клянусь тебе, что придушу тебя, и никто здесь даже заступаться за фашистскую тварь не будет.

Убедившись в серьёзности слов комиссара и отчаявшись разжать его руки, длинноносый сказал:

– Они ещё немного потрепались, а затем дверь взорвалась, и в комнату вкатился тот мужик, – торопливо и сбивчиво затараторил нацист. – Он сначала ранил меня, а затем подстрелил Кампо. Они ещё о чём-то поговорили, и русский разрядил в него магазин из «Томпсона». Всё! Клянусь!

– Почему тогда он умер?! Почему?! Это ты его ранил?! – комиссар так тряс длинноносого, что зубы его стучали в такт движениям.

– Нет, нет, – в панике запричитал преступник. Он уже был ранен. Видно кто-то из ребят его подстрелил, он, когда выходил отсюда с него на пол кровь капала. Целую дорожку оставил. Вон она и сейчас там же.

Отбросив в сторону длинноносого, Видаль, вернулся в коридор к телу друга. К этому времени работа на месте происшествия закончилась, и коронеры начали вывозить трупы. Странное поведение комиссара привлекло внимание, и жандармы обступили мёртвое тело и сидящего на полу начальника.

Некоторое время ничего не происходило, все молча наблюдали как «Ледник» – так они за глаза называли Видаля, сжав крепко руку мертвеца, шевелит губами. Самые чуткие поклялись бы, что чаще всего их комиссар повторял одно и то же слово: «Почему? », «Почему? ».

Но всё когда-нибудь заканчивается и вездесущие коронеры похожие на трудолюбивых муравьёв, спустив вниз тело Кампо, так же как и останки других убитых, замерли возле столпившихся жандармов и всё ещё сидящим на грязном полу комиссаром.

Поняв, что ждать уже больше нельзя, в конце концов, каждый делает свою работу, Пьер Базен кашлянув, коснулся плеча Видаля.

– Кхм-кхм. Мой комиссар, тело пора увозить. Да и нам всем пора по домам, скоро утро.

Словно ничего не произошло, Видаль поднялся на ноги и отряхнул свой жёлтый плащ.

– Да конечно. Это тело нужно увезти в отдельном автомобиле.

– Но так не положено месье, – возмутился старший коронер. – Мы не можем …

Встопорщив седые усы и метнув гневный взгляд в посмевшего с ним спорить комиссар закричал:

– Молчать! Сделаете, как я сказал!

Пьер снова коснулся плеча, странно ведущего себя начальника, и попытался его успокоить:

– Мой комиссар, но есть процедура и к тому же официально труп не опознан. При нём не было никаких …

Развернувшись на пятках, Видаль сбросил руку Базена с плеча и громко, так что даже на первом этаже всем было слышно, произнёс:

– Человека лежащего у моих ног зовут Анатолий Никитин. Он мой лучший друг не раз спасавший мне жизнь. А ещё он ветеран, активный участник Французского Сопротивления и награды после войны ему вручал лично президент Де Голль. Поэтому мы не повезём его в одной труповозке с нацистами из «Шарлемань».

В коридоре наступила абсолютная тишина. Жандармы стягивали с голов фуражки и скорбно опускали головы.

– Но он, … он всё равно преступник, – заикаясь и теребя обложку блокнота, произнёс молоденький постовой, стоявший в двух шагах от Видаля.

Очередной брошенный в говорившего взгляд, наверное, мог бы убить. Новичок отшатнулся и спрятался за спину одного из своих товарищей.

– Преступник?! – взметнув вверх правую руку, а затем, указав ею в проход позади себя, произнёс комиссар. – Настоящие преступники были убиты сегодня здесь, и самый главный испустил дух вот в этой комнате. В ноябре 1943 года Кампо возглавлял отряд, расправившийся с членами семей бойцов Французского Сопротивления. Среди них были дети, старики, женщины, мой младший брат и беременная жена Анатоля. Он сделал НАШУ работу!

Раздражённо махнув правой рукой, комиссар спрятал её в карман и быстрым шагом направился к выходу.

Леду вёл автомобиль, кидая озабоченные взгляды на своего комиссара. Он вызвался довезти Видаля до дома после того как жандармы со всей возможной осторожностью и почтением вынесли тело русского и уложили в специально вызванный автомобиль.

– Мой комиссар, как вы себя чувствуете? – сочувственно поинтересовался инспектор у побледневшего и осунувшегося начальника, прямо на глазах превратившегося в старика.

Но Видаль не слышал инспектора, ведь его интересовал только один вопрос – почему Анатоль не попросил у него помощи две недели назад?

* * *

– Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть дружище. Ну почему, почему ты не предупредил меня заранее о своём приезде, – крепко обняв товарища, Франсуа, похлопал его по спине.

– Не беспокойся. Я приехал в Париж по срочному делу и заранее ничего не планировал, – ответил Анатоль, широко улыбаясь приятелю.

Они были уже не мальчики и не за горами уже маячил полувековой юбилей, но жизни в них было столько, что они с радостью делились ею с окружающими. Особенно ярко это проявлялось в его русском друге, который никогда ни на что не жаловался, и казалось, напрочь был лишён чувства уныния.

– Так и работаешь в Лионском порту? – сказал Видаль, усаживая друга в кресло и протягивая ему большую кружку горячего шоколада.

– Да, всё там же. Мне нравится. У тебя я смотрю стало намного уютнее: мягкие ковры, пуфики, плетёные салфеточки. Не завёл ли ты себе кого?

Сделав большой глоток горячего шоколада Анатолий закрыл глаза и блаженно вздохнул.

– Просто обожаю, как ты его готовишь. Может быть на пенсии откроешь кафешку. Обещаю стать постоянным клиентом. Помнишь Нормандию 1944 года? Мы трое суток прятались от немцев на сгоревшей ферме. Ни кусочка еды, жуткий холод и сырость, и только твой шоколад поддерживал в нас силы.

– Конечно помню, – улыбнулся комиссар. – Такое не забудешь.

– Пробовал напиток приготовленный другими людьми, но твой шоколад особенный. Что ты в него добавляешь?

– Немного молотой корицы, щепотку мускатного ореха и чуточку перца чили. По маминому рецепту. Она всегда говорила, что лакомясь напитком я буду вспоминать наш дом и семью. Она оказалась права.

За первой кружкой, последовала вторая, а потом третья. Они шутили, вспоминали прошлое и просто наслаждались обществом друг друга.

Так что за срочное дело, из-за которого ты примчался в Париж? Кажется, в последний раз мы виделись пять лет назад?

– Четыре с половиной, Франсуа, – сказал Анатоль и, поставив чашку с недопитым шоколадом на деревянный столик перед собой, продолжил:

– Я тут недавно встретил одного нашего общего знакомого. Ты не поверишь, но это …

Входная дверь хлопнула, и в комнату вбежали две очаровательные трёхлетние девочки в одинаковых пальтишках и меховых шапочках.

– Папа! Папа! Смотри, что нам мама купила!

Бросившись через всю комнату близняшки, зарылись мордочками в шерстяной кардиган отца.

– Это что твои?

– Ну а чьи же ещё?

За детьми в комнату вошла высокая молодая женщина в элегантной шляпке с пером и пронзительными серыми глазами.

– Знакомься Анатоль, это Клара, моя жена.

Никитин соскочил со своего кресла и словно медведь в своём белоснежном свитере сначала обнял и расцеловал смеющихся девочек, а затем элегантно коснулся губами руки жены Видаля.

Весь вечер он был в центре внимания, шутил, сыпал комплиментами и веселил молодую супругу комиссара. Анатоль разрешал близняшкам лазить по себе, катал их на спине, совершать другие шалости и всё повторял:

– Боже мой, Франсуа, какой ты молодец. Какой ты молодец.

Уже поздно вечером, почти ночью, провожая друга, комиссар напомнил товарищу про прерванный разговор, но в ответ получил лишь следующее:

– Это всё ерунда Франсуа. Наш с тобой разговор можно отложить, время терпит.

Крепко пожав руку Видалю русский добавил:

– Я так рад, что ты завёл семью. Если ты не против я ещё забегу к вам на днях? Всегда так приятно почувствовать себя дома.

– В любое время. Девочки от тебя теперь без ума. Будем ждать.

Провожая взглядом уходящего друга и наблюдая за его уверенной походкой и, несмотря на возраст гордой осанкой и широкими плечами, Франсуа даже не догадывался, что видит его живым в последний раз.

* * *

– Он просто не захотел разрушать мой мир, втягивая меня во всё это. Старый дурак не захотел рисковать мной.

Ответ на мучивший комиссара вопрос был на поверхности, как же он не понял это сразу.

За окном разразилась непогода – пошёл снег и ветер закручивал на мостовой настоящие маленькие смерчи, носящиеся туда-сюда вдоль улиц и дорог.

– Леду, останови автомобиль.

– Мой комиссар, но мы ещё не доехали, а на улице начинается метель …

– Всё нормально Жак, я пройду через парк и выйду прямо к дому, – сказал, Видаль, открывая дверь «Ситроена».

Колючие снежинки ударили в лицо и капельками влаги растеклись по щекам. Поплотнее запахнув плащ и надвинув на лоб котелок комиссар направился по мощеной дорожке через парк к своему синему уютному домику, который всегда так нравился Анатолю.

Снег шёл всё сильнее, и вот дорожка уже исчезла под ногами. Но Видаль не замечал этого, он словно сумасшедший разговаривал сам с собой.

– Почему ты его отпустил тогда? Идиот! Кретин! Почему не расспросил его, не оставил на ночь! Почему?! Ведь это было так просто. Мы бы что-нибудь придумали вдвоём, а теперь он мёртв! Анатоль мёртв! Он умирал в этом грязном, заплёванном коридоре, а я даже не взглянул на него и прошёл мимо. Не встретился с ним глазами, не подал руки, чтобы удержать!

Комиссар уже, не знал то ли его лицо мокро от слёз, то ли от пригоршней снега швыряемых в него проказником ветром. Он ругал себя самыми последними словами не чувствуя, что обувь его промокла, а плащ распахнулся и не защищает от холода. В какой-то момент мужчина упал на колени и разрыдался во весь голос. Не сдерживаясь. Отдавшись горю полностью, без остатка. Не единой слезинки он не проронил даже на похоронах Бернара в 1943 году, а сейчас готов был умереть от скорби и печали. Он сходил с ума. Ему не хотелось никуда идти, Видаль готов был остаться в этом заснеженном парке и замерзнуть, насмерть наказав себя за глупость.

Уже было, приняв такое решение, он поднял глаза и увидел впереди огонек, пробивавшийся сквозь метель. Он словно живой порхал далеко впереди. Встав на ноги, комиссар сделал шаг, другой, третий и впереди открылась дорожка ведущая к выходу из парка, а на другой стороне улицы, на крыльце прижавшись, друг к другу и закрывшись красным зонтиком … стояли его девочки.

Видаль разбрасывая сугробы бросился к жене и детям.

– Клара, девочки, что вы здесь делаете в такое время? На улице метель, холод…

– Папа ты весь мокрый!

– Почему ты в таком виде Франсуа? У тебя всё нормально? – супруга нежно обняла его и поцеловала в щёку. – Ты не представляешь, что произошло! Мы спокойно спали дома и вдруг мне пригрезился Анатоль. Ну помнишь тот друг который гостил у нас две недели назад?

– Конечно помню. И что? – удивлённо уставился на жену комиссар.

– Так вот, он взял меня за руку и сказал: «Встречай мужа, он уже близко».

– Так и сказал?

– Да именно так. Но тон его был тревожным. Я проснулась с плохим предчувствием. Быстро одела детей, мы вышли на крыльцо и стали ждать. Я понимаю, что это странно, но мне…

Поцеловав жену в губы и не дав ей договорить, Видаль подтолкнул её и детей к входной двери их домика.

Когда девочки оказались внутри и он готов был последовать за ними, откуда-то с улицы, словно издалека, до него донеслись слова сказанные голосом Анатоля:

«Всегда так приятно почувствовать себя дома».

Я родилась в понедельник в три часа дня.

До первого класса, т.е. до 7 лет жила с мамой у ее родителей, в одной квартире с дядей. Папа приходил нечасто, а когда приходил, то мама была недовольна. Бабушка учила меня писать, считать и читать (стихи). Дядя учил играть в шахматы. Иногда я ходила в гости к папиным родителям, да и находился их дом недалеко от садика. Помню бабушкины вкусные жирные блинчики с яблоком и творогом, теплое молоко и горячий чай. А в морозилке всегда лежало для меня мороженое.

Позже переехали к папе, в квартиру его родителей. Мама была недовольна, а меня начали бить чаще, чем обычно. Да, мама иногда шлепала по заднице, но только в тех случаях, когда нельзя было разобраться словами, т.е. нечасто, чтобы мамина бабушка меня била – я не помню. Папа же очень вспыльчивый человек, и при малейшем проблеске неповиновенья грозился: «ИзобьюСейчас по заднице получишь». Помню, как-то в классе первом или втором летом смотрела телевизор, долго смотрела, не отрываясь; дома был только дед, который вдруг заглянул и сказал, что, мол, хватит смотреть, а то зрение испортишь, сходи, говорит, лучше на улицу поиграй. На что я ему заявила: «Пошел вон». Он ушел, вечером папа с мамой пришли с работы, мама стала готовить картофельное пюре, слышу, дед пошел на кухню, я прислушалась, я прислушалась, через короткий промежуток времени принесся (а иначе это не назвать) папа и зарядил мне ногой прямо в бедро. Был большой синяк. Да и в принципе, ругался он часто – то на маму, то на меня. Мама пыталась защищать меня как могла, нов некоторых случаях от ее защиты становилось только хуже – доставалось нам обоим.

Позже, когда мы (я была в 4 классе) переехали в собственную квартиру в другой район на некоторое время все в нашей семье успокоилось – папа и мама также были выбиты из колеи, как и я. С новой школой не повезло. Когда мы только переехали, маме было предложено 2 варианта: общеобразовательная школа в нашем дворе (только дом обойти) или гимназия – в семи минутах ходьбы. Выбор пал на первый вариант. Первую неделю меня изучали, а потом начали обзывать. Раньше я бы сказала: «Очкарики поймут», но теперь понимаю, что не в очках дело-то было. Но, так или иначе, кличка «очкарик в жопе шарик» приклеилась прочно; не помню уже, жаловалась я маме или нет, но обзывания продолжились чуть ли не до конца года. А самое забавное, что когда я уже уходила из этой школы, многие дети без прежнего стеснения надели очки и перестали щуриться. Перешла я в гимназию и жизнь моя стала практически медом.

Переехав, да, впрочем, и до этого, мы начали ездить на отдых ежелетно. К сожалению, и там без скандалов не обходилось, в основном из-за папы, который мало того что платил всегда только за себя, так и тянул все время одеяло на свою сторону: то купить себе что-нибудь норовил, то пива попить – а мы его ждали. С определением маршрута прогулок тоже были постоянные траблы – он постоянно хотел пойти в противоположную нашему желанию сторону. Из таких отпусков мама возвращалась уставшая, а папа – полностью отдохнувший.

Как я уже упомянула, гимназия была прекрасна – там на меня практически всем стало наплевать. Я наслаждалась спокойствием и пофигизмом окружающих. Потихоньку завела несколько друзей, а врагов, в кои-то веки у меня не было. Мальчиков на весь класс было всего пятеро, так что прекрасная половина класса не страдала, от навязчивого внимания. Недовольство мое вызывали только училки по математике и физике – предметы мне совершенно не давалась. Из-за врожденной невнимательности я частенько неверно переписывала условия задач, вычитала вместо сложения и делила вместо умножения, моей привычной оценкой стала 6-7, что по сравнению с остальными предметами резко выделялось. Мама была недовольна. Папа грозил побить. Мамина бабушка начала ходить к нам домой, кормить меня обедам, делать со мной уроки с 5 до 9 класса, я страдала. Сейчас приведу школьные предметы в порядке убывания моего к ним интереса, предметы могут быть указаны не все: история, английский язык, русский язык, белорусский язык, химия, русская литературы, биология, белорусская литература, труд, физика-математика.

отношения с папой напоминали качели – то вверх(любовь, нежность, подарки, обнимашки), то вниз(угрозы и исполнение оных, крики, ставление в угол). Никогда не знаешь, чего от него ждать. Благо на сегодняшний день мама хоть немного его выдрессировалавоспитала и он стал терпимее в чужим проступкам и недостаткам и спокойнее. Однажды, в районе 5-7 класса случилось что-то.. не помню, но папа схватился за ремень, это было в первый и последний раз. Те эмоции, тот страх, что я тогда испытала – я помню и сегодня. Папы не хотел отпускать меня гулять, не разрешал приводить друзей домой, или разрешал, но только до пяти часов – тогда у него заканчивался рабочий день, а когда н придет – никого постороннего не должно быть дома, — исключение делалось только для одной моей подружки, с которой он исключительно любезен и сегодня.

Из-за всего вышеперечисленного я и сегодня его немного побаиваюсь, а к другим мужчинам отношусь настороженно.

Наши отношения начали улучшаться, когда я поступила в лицей, там я очень много училась, но именно тогда я одно лето провела полностью погрузившись в онлайн игру, о чем сегодня жалею. Мама, конечно, была недовольна. Папа тоже. Вот тогда-то я и научилась мастерски придумывать себе занятия, о которых можно рассказать, будто я этим полдня занималась (на самом деле хорошо, если это заняло хотя бы полчаса). Я не читала книг, не гуляла на улице – а только целый день играла. Никогда не забуду эту прорву времени потраченного в ничто.

Так вот, отношения мои с папой начали улучшаться, потому что он осознал, как много я учусь, насколько хорошими стали мои оценки, а крики и ругань мою успеваемость не улучшают, и уроки я от этого делать быстрее не начинаю. Тогда, в период 10-11 класса, родители через полчаса=час после того как я уже легла спать, доставали меня с телефоном из-под одеяла, зависающую в FBReader или на фикбуке, хорошо хоть не знали, что я читаю – новость о том, что их дочь читает про геев они бы не пережили. 😀

В новое учебное заведения я перешла, кстати, из-за плохих отношений с учительницей математики и физики. В лицее с математикой у меня стало замечательно, но момент интереса был упущен и решали я в вуз лингвистический, филологический или журналистский поступать.

А как я 2 года ходила на курсы истории Беларуси, как готовилась к лицейской сессии и как поступала в вуз – это уже в следующей части.

На том краткая история моего детства завершается.

Это все, конечно, еще будет дополняться.

P.S. Пунктуация послана в зад.

Сегодня прошла очередное собеседование по поводу работы, если можно это назвать работой. По крайне мере для меня, то, что я услышала стало очень шокирующим. Хотя в объявление о работе выглядело все очень радужно, конечно же, что это меня насторожило, но все же я решила сходить. Ведь, в конце концов, что я теряю кроме нескольких минут своего времени? Сходила. Узнала подробности, мягко говоря офигела. Так что работа — сбор денег для армии, тебя даже оформляют, угу, по паспорту и с кодом (это наверное на тот случай, если кому-то отвечать за это все), выдают какие-то удостоверения и отправляют так сказать на рыбные места (где ходит побольше народа) — собирать деньги на нужды украинской армии. При этом по карте специально выбираются места с наибольшим скоплением людей и периодически сотрудникам меняют места дислокации. Ваша заработная плата 20% от собранных средств. Мне вот интересно собранные деньги вообще идут куда-то на нужды армии, это вряд ли, скорее оседают в карманах предприимчивых бизнесменов. Нет, я и раньше знала, что у нас на благотворительности и пожертвованиях делают бизнес, но так столкнулась с этим впервые. Мене стало неприятно от того, что в такой тяжелый, кризисный для нашего государства время, кто-то на этом откровенно наживается, для меня это недопустимо. Возможно я отстала от жизни с такими принципами, но возникает вопрос, не этакие вот бизнесмены могут и за пару сотен гривен, может «зеленых» продаться кому угодно и им все равно то, чем это может обернуться. Очень грустно и одновременно подрывается вера в людей. Конечно, люди все разные и большинство не такие, но из-за таких как они страдают другие и наша страна тоже. На сегодня все 🙁

Солнце светило высоко, теплые лучи согревали землю. Деревья увенчались пышным цветом. Все выигрывало весенними красками. В воздухе стоял запах влюбленности. Именно в это время и познакомились Анна и Олег. Ей было всего семнадцать, в этом году должна была закончить школу. Парню — двадцать пять. Чувство нахлынули сразу. Молодая и счастливая пара закружилась в вихре чувств. Они были такими похожими, такими близкими и сразу родными людьми. Время летело незаметно, когда были рядом.

Анна была скромной и воспитанной, не имела вредных привычек, в отличие от Олега. Девушке вовсе не нравилась его компания: друзья употребляли много алкоголя и периодически играли какими-то наркотическими веществами. Часто парень приходил на свидание немного хмельным, но уверял, что это только пиво, а сколько там надо ему на 80 килограммов костей — бутылку крепкого.

Олегу тоже не нравилось разрываться между Аней и компанией. Его друзья считали девушку слишком гордой и высокомерной, а она их — неудачниками.

Отношения стремительно развивались, молодые люди так увлеклись друг другом, что не представляли жизни порознь. Анна поступила в Киевский авиационный университет, Олег устроился в столицу на работу. Начали совместное семейную жизнь.

Казалось бы, что все было хорошо, если бы не одно «но» … Анна стала замечать, что Олег принимает часто какие-то таблетки и иногда покуривает «косяки».

Это смущало девушку. Парень постоянно находил отговорки, мол, что это таблетки от головной боли, а «косяк» — просто так, чтобы снять напряжение, потому что сильно устает на работе.

Пара жила вместе уже год. Но со временем становилось сложнее: Олег все чаще курил эти «косяки», постоянно срывался, стал неуравновешенным. Анна уже не могла найти с ним общий язык. Как-то раз во время очередной ссоры не сдержалась. Тогда Олег хлопнул дверью и куда-то отправился в ночь, девушка на балконе нашла спрятанный «косяк». На сердце было больно, а на душе — плохо. Решила попробовать тоже снять напряжение и стресс. И действительно, через некоторое время проблемы покинули девушку, ей стало легко и спокойно на душе.

Постоянные нагрузки в институте, ссоры с Олегом утомляли девушку. Чтобы снять напряжение, Аня все чаще прибегала к таблеткам и самокруткам любимого. И это помогало. Но не успела девушка и оглянутся, как подсела на наркоту …

Аня забросила учебу, не получала стипендии. Родителям ничего не говорила. Олег был вынужден устроиться дополнительно еще на одну работу, чтобы содержать их.

Впоследствии парень начал замечать, что в квартире стали исчезать вещи и деньги. Анна ссорилась с Олегом, обвиняла в этом его компанию.
Олег перестал общаться со своими друзьями, перестал баловаться наркотическими веществами, убедившись на горьком примере, к чему это может привести. И надеялся, что эти бесконечные ссоры с Аней, в конце концов, прекратятся.

Но тучи скапливались над молодой парой. В одно осенние утро, вернувшись с ночного дежурства, он увидел Аню, лежащей на полу. Олег испугался, потому что у девушки едва прослеживался пульс. Вызвал скорую. Выяснилось, что это — передозировка наркотиками. Олег долго не мог в это поверить, потому что как же так могло случиться, его Анна никогда не пила ничего крепче чем кофе, а против наркотиков вообще категорически была настроена. Но факты говорили сами за себя.

Олег долго не мог поверить в это, не понимал, как не заметил, не досмотрел. Когда Анну забрал домой, девушка не хотела с ним говорить. Впоследствии выяснилось, что Анна потратила на наркотики все сбережения. Когда Олег стал контролировать Анну и распоряжаться финансами самостоятельно, девушка постоянно плакала и обвиняла его в том, что он жалеет для нее денег, она одевается хуже других и ходит в ободранных кедах. Но беда никогда не ходит одна. Анну отчислили из института.

Родители забрали дочь домой, обвинив Олега в том, что он сделал девушку наркоманкой, поломал ей жизнь. Она не защищала парня, потому что для нее любимый стал врагом, ведь не давал денег на так необходимые таблетки и наркотики.

Родители также не смогли контролировать дочь, она вынесла из дома все драгоценности и деньги. Из клиники, куда ее ложили — убегала.
Олег, сдерживая боль и обиду к любимой, поехал за границу на заработки. Родители девушки прославили парня на весь город как наркомана и человека, разрушившего счастье их ребенка.

Анна не останавливалась. Родители не выдерживали этого безумия: она вынесла из дома все, что нажили, еще и загнала их в кредиты, потому что приходили люди, требовали вернуть займы дочери. Обессиленные родители не выдержали и выгнали дочь из дома. Анна опустилась на самое дно.
На Пасху, через несколько лет, приехал в гости к родителям Олег из Италии. Парень купил там квартиру, имел неплохую работу, думал о женитьбе. Идя с дискотеки, услышал сзади голос женщины, которая просила пару гривен на хлеб. Оглянувшись, увидел девушку, так похожую на Анну. И действительно, это была она, но не жизнерадостная и счастливая хорошо одета и ответственная золотоволосая красавица, а какая-то нищая с темными кругами под глазами и руками по колени, что просила деньги на следующую дозу. Парня охватил ужас от увиденного. Сердце заколотилось, вспомнил подавленные чувства, почувствовал вину за то, что именно из-за него девушка узнала когда-то о наркотиках.
Олег очень любил Аню, не мог просто смотреть на то, как она разрушила свою жизнь. Забыл парень и о его новой любви за рубежом и свадьбу к которой готовились. Забрал Анну в Италию.

Искупая вину, пытался лечить ее в разных клиниках, терпел ее выходки и постоянные истерики, побеги из дома. Казалось, что это ад никогда не закончится. Когда Анну снова забрала скорая от передозировки, врачи сообщили Олегу, что девушка беременна. Нечто вроде встрепенулось внутри парня. Такого не ожидала и Анна. Олег не знал, что делать в этой ситуации. Это был его ребенок. И, как правило, такие дети рождаются с серьезными недостатками. Какая жизнь ждет его ребенка от матери-наркоманки? Он долго размышлял, искал хоть какие-то «за», но не находил. Выход был очевиден …

Жизнь наказывает за плохие поступки, совершенные нами. Как мы расплачиваемся за это нашими детьми. И кто бы мог подумать, что невинное увлечение наркотиками Олега в юности превратит его жизнь в кошмар. Сам остановиться смог. А вот любовь обрек на смерть. Так и не сумел забыть Аню — искреннюю и жизнерадостную девушку, которая пленила сердце. Постоянно вспоминал тот день, когда врачи сообщили, что она ждет ребенка, у которого так мало было шансов родиться здоровым.

Но зачисляются нам и хорошие поступки. Бог не посылает человеку испытаний, которые она не может выдержать. Олег решил оставить ребенка. И наградой за все стало заключение УЗИ. Ребенок, на удивление, был здоровый, не отставала в развитии. И именно тогда поняла Анна, что здоровый ребенок, которого она носит под сердцем — это подарок от Бога, шанс на начало новой жизни. Если ради себя и любимого Олега не могла бросить употребление наркотиков, то ради сына — должна.

Так и произошло. С того момента Аня добровольно отказалась от наркотиков, вместе с любимым пережили все переломные моменты. Четыре года жизни без Олега и пять — в Италии с ним вспоминает как черную полосу своей жизни, ужасаясь. И, гуляя с сыном, благодарит от всего сердца Бога за то, что он послал ей прозрение.

Это было какоето дежавю. Тот же спектакль, та же сцена, только герои несколько поменялись местами. Теперь она, Маргарита, оказалась на месте той, которая прежде, — всего четыре года назад, — названивала ей, выискивала встречи, даже имела наглость заявиться то домой и все с одной целью — вернуть мужа в семью. Она так тогда было и высказалась — вернуть мужа в семью.

Только вот в каком контексте это было использовано, Маргарита помнила неважно, как и вообще, что и тогда говорила. Только какие-то обрывки, общие фразы. То вроде стандартных слов жен, от которых ужом выскальзывает семейное счастье: негоже разводить отца с детьми; мы его семья, ты — никто; на чужом горе своего счастья не построишь, и все в том же духе. А еще: что посеешь, то и пожнешь, как аукнется — так и откликнется. Типа, мол ей, разлучницы, ее грех еще отзовется. Но Маргарита тогда не хотела реагировать на все эти упреки, угрозы, или попытки увизваты к ее запятнанной совести. Марго была влюблена, безумно, и единственное счастье, которое волновало девушку — ее собственное. Вместе с Игорем. Любой ценой. «Я тоже имею право на счастье, на любовь, так разве я виновата, что все это я получила с чужим мужем?» — Оправдывалась она перед всеми, а в первую очередь перед самим собой. И вообще, раз человек изменил жене с другой, значит ему было плохо с благоверной. Следовательно, и сама и виновата, что «не удержала», «не добавила». Вот он и нашел то, что получил, «на стороне», в данном случае — с ней, Маргаритой.

Именно так она тогда, всего четыре года назад, искренне считала. И как следствие, всеми правдами и неправдами добилась-таки своего — отбила любимого в «старой» семьи, и создала с ним новую, собственную, их общую. Чувствовала победительницей, триумфатором. Королевой, которая получила важнейший трофей на войне. Так, словно выиграла в лотерею главный приз. Наконец, просто слабой женщиной, в конце концов нашла свое долгожданное, такое выстраданное женское счастье.

Упивалась тем самым счастьем души, и в этом блаженном состоянии не замечала никаких минусов, никаких недостатков или тревожных колокольчиков совместной жизни. А новоиспеченный муж тем временем все реже уделял ей, недавно законной жене, знаки внимания (по крайней мере такого уровня, что и в брак), впоследствии почти прекратил дарить цветы без особого повода или даже с, делать комплименты, баловать, словом — демонстрировать свои пылкие чувства . Все чаще высказывал определенное недовольство ведением хозяйки (то нестиранное — недопрасовано, то есть не то и не так сварено, то еще чего-то не то и не так). Все чаще стал задерживаться на работе, оправдываясь, мол незапланированные совещания, презентации, деловые встречи и т.д.. И Маргарита старалась не обращать на подобные «мелочи», разве все это имеет значение, когда любишь? А она любила Игоря (иначе бы не отражала его в ТУ), и была уверена, что он тоже любит ее.

Поэтому, когда в один далеко не прекрасный день «добрые люди» сообщили Марго, что ее муж так сказать зачастил в гречку — не поверила. Злые, завистливые языки захотели разрушить идеальную пару, навредить, заставить понервничать, решила. Позатим, зерно сомнений таки зронилося в сердце и начало пускать корни. Несмотря собственную волю в голову стали закрадываться всевозможные нехорошие мысли и подозрения «благодаря» чему Маргарита, наконец, не выдержала, и устроила любимому тотальную проверку. Рыскала в мужа личных вещах (мобильном, компьютере, карманах брюк и верхней одежды и т.д.), даже следила за Игорем … В результате проверка показала страшное: «добрые люди» не убеждали, человек действительно завел любовницу. Младше его (и ее!) Лет на десять красивую фифу, которой бегал при первой лучшей возможности. Вот вам и незапланированные совещания и деловые встречи! Сказать, что Марго данное открытие поразило — означало бы не сказать ничего. Это перевернуло мир женщины с ног на голову. Не находила себе места. Казилася, свирепствовала, впадала в депрессию, готова была убить или его, или то стерва, или себя, или всех сразу … Хотела поговорить с мужем откровенно, что называется на чистоту, но не решалась, боялась, что тот не станет сопротивляться, а преспокойно заявит: да, все именно так и есть, поэтому будь здоров, я иду к ней. Что в таком случае с ней, Марго, произойдет? Она этого не переживет …

Вот тогда и наведалась мысль: поговорить откровенно не с мужем, а с … соперницей …

И вот она, Маргарита, стоит на пороге квартиры той самой разлучницы чей адрес едва розизнала, боится взглянуть той красотки в наглые глаза, которые поглядывают на Марго пренебрежительно-снисходительно, и лепечет те же банальности, которые четыре года назад слышала в свой адрес от прежней любимого:

— Я — его семья, ты будешь временная развлечение … На чужом горе счастья не построишь … Побойся Бога, это же грех … Как аукнется — так и откликнется, что посеешь — то и пожнешь …

И в ответ слышит фактически те же отговорки, что было забросала прежний:

— Я тоже женщина, и тоже имею право на счастье! Разве я виновата, что нашла то счастье именно с Игорем? … Раз он променял вас на меня, значит ему у вас чего недоставало … Мы любим друг друга, и ничто нам не помешает быть вместе …

Тот же спектакль, только роли поменялись. Теперь она, Маргарита, — «пострадавшая сторона». Ирония судьбы, или действительно расплата за грехи? Действительно, что посеешь, то и пожнешь? …

Конечно, ни к чему хорошего из любовницей мужчины не договорились, переспорить, убедить а тем более пристидиты ту нельзя было — как вот раньше ее, Марго. Может, все же попробовать поговорить с мужем? Хотя, что это по большому счету изменит? Мужик, который способен раз — хотя разок! — Предать свою семью, любимую, детей, запросто может повторить это в будущем. Уже с тобой. И со следующими «единственными». Ибо тот, кто не умеет быть верным своим чувствам и клятвам в любви, кого бросает из крайности в крайность, от одной юбки к другой, на самом деле не способен по-настоящему любить, поняла Маргарита. И почему же она не осознавала этого раньше ?! Чего считала, что с ней все будет по-особенному? Почему предпочла не прислушиваться к доводам бывшей Игоря? Не обращала ни на что и ни на кого? …

Разочарование жгучим лезвием рубанула по сердцу. Разочарование, и … раскаяние. Еще ни разу совести по поводу своего поступка не беспокоило Марго, а тут словно прорвало — и женщину накрыло с головой. Господи, какая же она, оказывается, скотина! И грех совершила тогда, четыре года назад … Чувство вины не давало покоя, кололо миллионами колючек, томило, мучила … И под влиянием этого состояния ноги сами понесли Маргариту к прежней Игоря.

И искренне удивилась визита своей «преемницы» хотя приняла ту вполне … нейтрально, без чрезмерной враждебности. Марго же стояла, как вкопанная, и не могла суметь хотя бы на слово.

— Ну, чего тебе еще ??от нас надо? — Задала вполне закономерный вопрос бывшая. — Он давно твой с детьми не видится, как ты и хотела, на алименты не тратится. Чего тебе еще ??надо? — Повторилась. В голосе прозвучала нескрываемая усталость, мол, как ты мне достала, дай наконец нам покой, мы и так от тебя настрадались по-горло.

— Прощение, — в конце концов вытеснила из себя Маргарита.

— Не поняла?

— Я хочу извиниться у тебя … у вас, у тебя, и детей, за все неприятности, которые я вам прикрыла, — выдохнула Марго, будто на исповеди. — За то, что я разбила вашу семью, нанесла вам столько боли и страданий. Я поступила … позорно, и мне действительно очень стыдно за это.

Бывшая некоторое время молча растерянно-недоуменно пялилась на это диво дивное — разлучницу, которая живешь вздумала каяться и просить прощения, и все не могла понять — с какой стати? После чего в прозрении захлопнулась себя ладонью по-лобби, и с горькой иронией протянула:

— А, все ясно! Все повторилось, не так ли? Он предал и тебя? — Догадалась.

Марго только шумно вздохнула — в знак согласия.

— Что ж, можешь говорить, — добавила с готовностью получить по-заслугам.

— Что говорить? — НЕ поняв уточнила бывшая.

— Как это что? Так мне и надо. Что ты меня предупреждала, что твое горе еще ??откликнется мне. Что я это заслужила. И все в том же духе. Давай так, не стесняйся, зловтишайся! — Сказала Марго с определенной долей вызова.

— Зачем? — Протянула бывшая безразлично. — Разве это что-то изменит? Мне Игоря никакие злорадства не вернут, и нужно мне это, я давно вычеркнула его из своей жизни и сердца, отпустила. Отболело. Что касается тебя … разбирайтесь дальше сами. Я как-то не горю желанием вмешиваться в ваши … отношения.

— Да я и не прошу вмешиваться, или тем более помощи, — заверила Маргарита с жаром. — Я прошу всего-навсего твоего прощения. Мне нужно, просто необходимо знать, что ты меня прощаешь! Иначе … Я не смогу спокойно спать.

— Можешь считать, что я тебя простила, — отрезала бывшая, и захлопнула у Марго перед носом дверь, тем самым давая той понять, что разговор завершен, и продолжать ее она не имеет настроения.

Маргарите ничего не оставалось, как плестись прочь.

Пустился пронзительно холодный осенний дождь, ледяные капли беспощадно лупили по голове, лезли за воротник пальто (зонтики не взяла — не ожидала осадков), пробирали до костей. На душе было так же холодно и сыро — отвратительно. Совесть все еще ??жгла ведь знала — бывшая в действительности не сумела должным простить ее, Маргаритин грех. Ляпнула скорее для проформы, чтобы она отстала. Что ж, после всего, что Марго натворила это вполне … закономерно. Надеяться быстрого прощение от человека, которому ты сломал жизнь. Она, Марго, и сама себе не могла простить этого. «А как насчет того, следующей? — Раздался где-то в голове коварный внутренний голос. — Той, что теперь ворует Игоря у тебя? Ее ты готова простить? А его, Игоря? Простить и … отпустить? Как вот когда твоя предшественница? Потому нужен он тебе такой? После всего пережитого? … »

Вопрос роились в голове, давили на психику, вызвали легкую панику, и на один из них Маргарита не имела четкой, конкретного ответа. Что ж, как утверждают мудрые люди — время все расставит по местам. Впрочем, одну истину она же усвоила «железно»: на чужом горе своего счастья действительно не построишь. А даже если и построишь, то ненадолго, и то призрачное. Потому что посеешь, то и пожнешь, как аукнется, так и откликнется. Как говорится — проверено на собственном опыте …

Здравствуйте, хочу поделиться историей, как ждала парня с армии.

Мы познокомились с ним два года назад, он добавился ко мне вк, и следом дабавился его брат блезнец , моего бывшего парня зовут Дима, а его брата Сережа.

Они мне писали настойчево по началу , я овечала не охотно, думала что это один человек пишет с двух страничек, просто у них до ужаса одинаковые фото, но через пару дней мне Сережа сказал что они приедут завтра, ну я так подумала да да конечно приедете вы, ( т.к я жила долековато от них) , но нет они приехали , и я просто подумала что у меня двоится перед глазами, но их правда было двое, мы погуляля, они выпили пива. После этого они уехали домой. Мне Дима начал предлогать встречаться и я соглосилась(досихпор не могу понять почему я с его братом не соглосилась) мы наверное провстречались пару недель и растались т.к нас разделяло почти 10 км, да и мои родители были против Димы,пришлось просто забыть о чувствах к нему

Прошло пару месяцев мы просто переписывались , он рассказывал про свою новую девушку , Дима просто был счастлив с ней, и уже наступил конец года( я училась в 9классе, а он в колледже) мне нужно было готовиться к экзаменам , но у меня закрутился роман с Женей (с приезжим мальчиком) мы провстречались почти все лето, в агусте он уехал домой за 100 км, и я подумала что нечего с Женей не получится на расстоянии да и тем более я любила Диму и Женя знал об этом и бросила его.

После лета я поступила в колледж, где учился Дима с Сережой, и тут у нас как понемаете закрутился роман с Димой снова, мы встречались уже почти два месяца, за эти два месяца он познакомил меня с родителями и друзьями, и моим родителям пришлось от ступить и дать нам быть в месте, и как то я прихожу к ним домой и Сережа мне говорит что им пришла повестка , я не поверила с просила у Димы ,он просто улыбнулся, я начала бегать по дому за Сережой чтобы посмотреть ее, но он не давал, и всетаки я ее посмотрела , это была правда, меня просто в ступор кинуло, заплакала…

После я пообещала ждать Диму.

Прошло пару месяцев как солдатик мой был в армии)

Но я ждала.

И тут я решила зайти на его страницу вк, и лучше бы я этого не делала, я увидела что его ждала еще и бывшая с армии, а я как дура ходила к его маме по хозяйству помогала.

После этого я ему закатила скандал, он пытался опровдаться, но я не верила больше не одному его слову.

За то время что он был в армии, я бухала часто…И получилось так что я поругалась с родными и меня отправили в детский дом, но туда не взяли т.к мне до 18 осталось маленько , у меня был парень которы старше меня на 9 лет, нам предложили расписаться , и я согласилась , подумала что забыла Диму…

Прошло пару месяце и Дима с Сережой пришли с армии, с Сережой мы общались когда он был в армии , списывались каждый день.И вот неделю назад Сережа позвал меня гулять и там был ДИМА… И тут я просто поняла что люблю его, но уже поздно что либо вернуть(((

Мы с Димой в тот вечер поговорили, и я просто поняла что лохонулась что не дождалась его с армии ( моего солдатика) люблю его до сих пор, надеюсь ты это читаешь)

А про того самого Женю, с которым встречалась летом, так мы с ним теперь просто друзья, с моей стороны, а с его может и чтото большее, но сейчас Женя живет в Сочи, ну и сами понемаете что ничего нет.

А я теперь живу с мужем, и завтра буду делать тест на беременость , надеюсь что будет у нас малыш, мы с мужем ждем ребенка…

Собствено для чего этот рассказ… Что бы девушки сделали свой вывод из этой ситуации, если любите ждите, доказывайте родителем что это любовь , а не просто так, и главное когда ждете своего солдатика, не лазийте у него вк, если надо будет сам скажет, а если случится как у меня вк залезете , то дождитесь его обезательно, а как пидет с армии плюнте ему в харю чтобы захлебнулся, что бы он знал что ты ждала, а он лоханулся. А не как меня Дима об венил , что я его не дождалась

Эта глава,я хочу чтобы вы прочли ее и поняли.Мы люди мучаем друг друга и мучаемся сами.Мучаем себя.Мучаем свою душу.Когда человек к тебе остыл.Когда,как он говорит,его больше не тянет.Но он перезванивает,он говорит,он слушает.

Я не знаю как ее назвать.Мою любовь.Но хочу дать ему имя.Которое буду знать только я.Наверно пусть он будет, как в американский сериалах,Никон наверно он обидеться,что я не называю сейчас его по имени.Я не хочу чтобы из уст других девушек звучало его имя.В душе оно мое.

Я вчера потеряла весь смысл жизни.Я расскажу историю нашего с ним конца.Но попозже.

Сначала я хочу рассказать,какого быть мертвой внутри. Я всегда боялась смерти.А теперь нет.

Я знаю,что у каждого своя миссия.Хоть и Ник в это н Верит. Он не верит в бога.Но он даже не думает,что бог нас и свёл.Его тяга.Его любовь к нам всем.Ведь в тот день,когда мы встретились и я ехала за крестиком.Бог вёл меня к нему,вёл,чтобы мы пересеклись.Вел,чтобы мы были вместе хотя бы эти 25дней.Которые были не забываемые.

А теперь я расскажу,Истрию конца.

Мы поругались поздно ночью.

Я всю ночь не спала. Мучалась ,думала,мечтала.На тот момент я пересмотрела все своё отношение к нему.Я даже предположить не могла.Что я на следующий день останусь одна.

Я проснулась, проспала. В 6:37.Эта была самая мучительная ночь в моей жизни.Я никогда не забуду,что было в голове.Но я знала,хотя ошибалась,что я могу что-то исправить.И вот открыв глаза. Я не просто не хотела их открывать.Я не хотела жить.Написала ему. Он не ответил.Я ждала,что он встанет и как всегда напишет мне «С добрым утром». Но этого не было.Он читал,но не отвечал.Целый день забытьё.Боль.Страдание.О работе я не думала.Слезы текли и я их вытирала ладонью,чтобы никто не видел.Но покупатели замечали.Что со мной,что-то не так.Я рассказала,коллегам. Не потому что мне нужен было посоветоваться.Мне нужно было знать их мнение со стороны. Они сказали ты виновата.Да,я и без вас это знаю.Думала я. Я не могла думать,есть,господи я не могла посчитать деньги.Привезли кофе машину и надо было учится варить кофе. Но у меня все валилось из рук. ОН не выходил из головы.

Мой путеводитель. На тот момент я правда так думала.

И потом я решила,надо поставить все точки над и. Я не думала,что будет сначала более менее.А потом моим мыслям,жизненным силам.Настанет конец!Я удалила страницу из социальной сити.Он увидел и позвонил.У меня была не просто истерика,у меня был просто психоз. Меня трясло.У меня была паника.Было не просто больно.И не мучительно больно.Было не много пусто,но оставалась надежда,что все ещё могу вернуть назад.

Он поговорил со мной и сказал,что я он меня простил. Я не верил своему счастью Ник меня простил. Он больше не злится.Я так хотела с ним обсудить многое.Но меня позвали работать.Я сново сияла.Ура мы вместе.Это не разрыв. Ещё не все потерянно.

Я отработала.Приехала домой.Покорно ждала его сообщения.

Он позвонил.Я была безгранична рада.Я даже не могла представить себе.Что,то ,что он мне скажет убьёт во мне все.Я стану жестокой,той которая я сейчас.В данный момент.

Он сказал,что ставит точку…..

Я собралась силами,вытирая слезы.

Я совершила наверно самый глупый поступок в этой жизни.

Давай встретимся в живую,скажешь мне это в лицо.Меня никогда не бросали,в лицо. И то что он был честен со мной.Со мной даже родная Мама никогда не была так честна,как он.

Он сказал-буду через 5мин

Я резко надела ,то то увидела .На тот момент мне было все равно,как я выгляжу впервые в жизни мне было все равно…

Я ждала его минут 7.

Это были не такие тяжелые минуты,как я поняла потом.

Вот он подошёл.

Я подошла к нему. Мне безумно хотелось его обнять.Прижаться.Но целовать я не хотела. И до сих пор понять не могу почему.Хотя я сходила с сума,когда он целовал меня.Такое ощущение,что я сейчас упаду в обморок.Кружится голова,темнеет в глазах. И стоит он злой и угрюмый.Тут я поняла сколько. Причинила ему боль. Я не буду говорить,что он мне говорил.Он многое сказал.И пусть об этом разговоре будут знать только наши губы,уши,и наши сердца.Когда он говорил.Я плакала,кричала.У меня в голове была одна мысль. НЕ УХОДИ!!!!!!

Я была невменяема. Я не знала какие привести доводы,чтобы остановить его.Чтобы хоть на долю секунды замедлить время.Я не помню как оказалась с ним в подъезде.Я не помню,что ему говорила.И мне страшно об одной этой мысли. И вот он поцеловал меня последний раз.Это было ужасно.Было холодно.но не от того что был ноябрь.А от него шёл холод.Ему было больно меня целовать. А мне было ещё больнее.Ну это,кажется так мне.Он никогда не рассказывал,что у него на душе.Он скрытный.Я бы все бы отдала,чтобы залезть в его тело и душу.И ощутить,что же он чувствует. Но это не дано.Он был моим самым близким.И когда закрылась за ним дверь,я закричала,как волчица от которой ушёл ее волк. Еще минут пять сидела на ступеньках и покорна жждала,я надеялась что он вернётся. Он знал пинкод от домофона,но он не пришёл.Я пришла домой и поняла.Я пустая. Голова.Тело. Душа. Все кончено!

Мы месть. Мы смерть. Мы ужас в глазах своих врагов. Но так было не всегда. Даже самый опасный хищник должен побыть немного ласковым детёнышем.

Когда-то двадцать лет назад я был всего лишь счастливым ребёнком, обожаемым родителями и многочисленными братишками и сестрёнками. Наша семья была одной из самых больших и дружных в городе. Отцу было не сложно содержать нас, ведь он был известнейшим мастером-оружейником Константинополя, столицы Ромейской империи. Ни один вельможа не проходил мимо нашей лавки, ни один гвардеец не преминул взглянуть на наш товар – подержать клинок в руке, поцокать от удовольствия языком, наблюдая как свет играет на поверхности серебристо-серой стали и восхититься изумительной работой отца. Его мечи, сабли, кинжалы, кольчуги и шлемы были самыми лучшими в городе.

Мы жили счастливой жизнью, ели досыта и каждое утро отец дарил матери изумительную горную розу, стоящую на рынке целый серебряный кератий. Я никогда не забуду аромат этих маленьких, колючих, но красивых и сильных цветов, выживающих среди негостеприимных скал, пронзительного ветра и неплодородной почвы.

Моя мать была похожа на эти розы. Родом она была из славянских земель, и отец купил её на невольничьем рынке, спасая от работорговцев, решивших убить непокорную рабыню. Дикая, но сильная и гордая, она оттаяла в доме оружейника, который освободил её и, наплевав на осуждение и перешёптывание соседей за спиной, женился на бывшей рабыне. Мои братья и сёстры были все в отца – черноволосые и смуглокожие и только я и Талия – моя самая младшая сестрёнка, пошли в мать. Светлые волосы и серые глаза отличали нас так же, как чёрный уголь в кузне отличался от белой золы.

Мы жили счастливо, но в конце весны 1453 года войска Мехмеда Завоевателя напали на Константинополь, и после длительной осады главный город царства пал. Турки ворвались в столицу, но ещё до вечера на узких улочках, в клубах дыма, на скользких от крови мостовых, мужчины отважно сражались защищая своих любимых и близких. Говорят, сам император Константин XI Палеолог, в доспехах простого воина, бился и погиб среди этих храбрецов. Я не видел, как умер мой отец, но я видел, как погибла моя мать.

В кругу ухмыляющихся турок, она, гордо вскинув подбородок и крепко удерживая в руках копье поднятое с земли, пыталась защитить моих братишек и сестренок, столпившихся за её спиной. В отблесках горящего здания картина эта навсегда врезалась в мою память. Дюжина воинов-улуфели хохотала над светловолосой женщиной, похотливо поедая её глазами и перебрасываясь скабрезными шуточками. Но улыбки сползли с лиц османов, когда эта маленькая, худенькая чужестранка пронзила остриём парочку их замешкавшихся приятелей. Её убили, а затем так же безжалостно расправились с детьми. Я навсегда запомню их крики, бульканье крови в горле матери и лица душегубов. Мы запомним.

Нам с Талией удалось бежать из города. Наглотавшись дыма, словно пьяные мы, шатаясь, покинули ворота вместе с вырвавшимися из ада беженцами. Тогда мне было восемь лет, Талии пять, но оба мы жаждали только одного – мести. Крови убивших нашу мать османов.

Мы долго попрошайничали по дорогам и селениям. Голодали, нас били и оскорбляли, мы сражались за свою жизнь, но всё же нашли то, что искали. Вместе с сестрой нам удалось поступить на обучение к мастеру хашашину. Говорят, что их община была уничтожена ещё в конце XIII века, но это неправда, они просто растворились среди народов Ближнего Востока и Азии, продолжая делать своё дело – убивать и быть невидимыми.

Уже скоро мы стали любимчиками мастера Махди. Наша одержимость, беспринципность и жестокость, приобретённая на грязных улицах и пыльных дорогах, нравилась ему. Он обучил нас всему, что знал сам. Мы жадно поглощали его уроки и день ото дня становились сильнее и опаснее. Цвет нашей кожи, волос и глаз делал нас особенными. Мы могли быть допущены туда, куда другим вход был закрыт, нужна была лишь необходимая одежда и манеры. А за этим дело не стало. Махди знал, что мы хотим отомстить, но не хотел отпускать нас. Он был слишком скуп и убил его не клинок Талии, раскромсавший горло, а жадность и глупость.

Мы вернулись в Константинополь, теперь называвшийся Стамбулом. Здесь многое изменилось и вместо перезвона колоколов церквей над домами разносились заунывные песни имамов. Мы лгали, притворялись и ждали, по крупицам собирая необходимую нам информацию. Мы несли пустоту в сердцах и торопились её чем-нибудь заполнить. Месть и жажда отмщения вполне подходили для этого.

Из дюжины османов, виновных в смерти нашей матери, братьев и сестёр, выжили девять. Пятерых убили легко, играючи. Мы не торопились, растягивая удовольствие и не привлекая к себе внимание бдительной городской стражи. Остывшие тела двоих нашли под утро и списали всё на ночных грабителей. Ещё пару постигли несчастные случаи на охоте и в бассейне. Пятый скончался от сердечного приступа, так и не поняв, что его отравили.

А вот четверо других убийц стали важными сановниками, один даже помощником визиря. Их хорошо охраняли, и подобраться к ним было ой как не просто. Только спустя год мы рассчитались с тремя.

Илкер, погиб во время строительства своего нового особняка. Ему на голову упала груда кирпичей. Никто ничего не заподозрил, и охрана даже не проверяла рабочих, настолько всё было достоверно.

Дениз – смотритель стамбульских купален, скончался во сне. Талия двое суток пряталась в его комнате в пыльном сундуке, чтобы сделать всего лишь один укол храпящему толстяку.

Кылыч, был мастером фехтования и тренировал городскую стражу. Единственной его слабостью были женщины, и предпочитал он северянок. Сестра заманила мечника в укромное местечко, а я нанёс ему смертельный удар оборвавший жизнь. Мы были всё ближе к своей цели.

Чтобы убить Башкурта долго готовились. Устроились слугами во дворец, но так и не смогли даже близко подойти к башне султана, где жил и помощник визиря. В конце концов, мы поняли, что не нашумев противника нам не устранить. А это означало одно – смерть для нас обоих.

И я, и сестра готовы были умереть, но только исполнив свою месть. Мы снова терпеливо ждали, и наше терпение было наконец вознаграждено.

Спустя несколько месяцев султан с большей частью окружения оставил столицу, отправившись на север по своим делам. Башкурт город не покинул.

Мы выбрали самую тёмную ночь на неделе и, дождавшись часа Волка, начали действовать. Проникнуть на территорию дворца было сложно, но нам удалось. Верёвки, крюки, четверо убитых охранников и парочка усыплённых слуг. Затем начался штурм башни. Покои Башкурта находились на третьем этаже и первые два мы прошли хоть и не так как планировали, но не всполошив многочисленных охранников. Живых охранников.

Украшенные серебряными и золотыми узорами двери, были открыты связкой ключей найденной в одежде стражей лежащих на полу. Я был легко ранен в плечо, Талия ещё не получила ни царапины.

Этаж был погружен в сумрак, и только свет факелов и лампад разгонял тьму. Спальня Башкурта была в самом центре и крадучись мы двигались в его покои. По дороге нам встретилось пара охранников, которые умерли ещё до того как увидели нас. Ещё парочка стражей была убита нами у дверей в опочивальню. Тела некуда было спрятать и вскоре их кто-нибудь бы обнаружил – время играло против нас. Не останавливаясь ни на минуту, мы проскользнули внутрь. Огромная кровать с балдахином до пола скрывала фигуры спящего турка и его супруги.

Талия осторожно отодвинула в сторону ткань, а я занёс клинок над спящим Башкуртом. Когда острие почти коснулось его груди, раздался пронзительный женский визг и осман ловко соскользнул с кровати. Он был уже не молод, но всё так же опасен. Я не заметил, откуда он вытащил кривую саблю, но первые пару его ударов, высекших искры, отразил удачно.

Ругнувшись сквозь зубы Талия спихнула с кровати женщину и обернулась в сторону вбежавших в спальню людей. Перед ней замерло двое рослых янычар в тяжёлых доспехах со щитами, в шлемах с личинами. Позади них застыло двое детей – мальчик почти подросток и девочка лет десяти. Сестрёнка была как всегда на высоте. Метательный нож вошёл в горло первого противника, и он рухнул на колени, обливаясь кровью так и не успев воспользоваться ни своим ростом и силой, ни своей защитой.

– Ш-у-у-х! – Башкурт снова напал на меня и лишь краем глаза я видел, что Талия вступила в схватку со вторым янычаром. Помощник визиря раз за разом наносил выпады саблей стараясь достать меня. Причём турок умудрялся парировать мои удары и снова атаковать. Мы стали участниками смертельного танца только вместо лент и платков в наших руках мелькала сталь способная мгновенно оборвать жизнь. С минуту я пытался зацепить противника отравленным лезвием, а затем заметил, что он начал уставать. Об этом свидетельствовали капельки пота на лбу и над верхней губой мужчины. Мне нужно было всего лишь подождать, ухитрившись не быть проткнутым саблей с позолоченной рукоятью.

Пока я уворачивался от помощника визиря, Талия уже расправилась со своим противником. Распластавшись на полу тот надсадно хрипел и сучил ногами пытаясь тщетно удержать в себе остатки жизни. Угрожая кинжалом, сестра отогнала детей от выхода в соседнее помещение. Женщина замершая возле кровати крепко прижала к себе ребятишек бросая в нас гневные взгляды. Башкурт же совершил роковую ошибку. Опасаясь за жизнь родных он на секунду отвлёкся от нашего поединка.

– Гюль, любимая, вылезайте в окно! – закричал он жене, мельком кинув на неё взгляд. – Быстрее, я их задержу!

Этого мне было вполне достаточно. Заученным и доведённым до автоматизма движением я выбил саблю из руки турка и ударом ноги опрокинул его на пол.

Тем временем Талия рванула за плечо бросившуюся к окну женщину, сдёрнув с неё розовый платок и … замерла.

Что-то произошло. Сестра медленно опустила оружие и распустила повязку на лице. Это было совсем на неё не похоже. Я окликнул её раз, другой, но она мне не ответила и тогда, протащив за ногу по полу, находящегося в бессознательном состоянии Башкурта, я заглянул через плечо сестры.

И сразу узнал женщину стоящую у окна. Несмотря на прошедшие годы, она была всё так же изящна и очаровательна. Даже уродливый шрам на шее не портил её красоты. Наша мать, прижимая к груди головы рыдающих детей, взглянула мне в глаза.

– Олиссеус, Талия это вы?

Принадлежащий нам мир рухнул, и обломки его похоронили под собой все наши надежды, мечты и планы. Пару минут в голове моей стоял туман, и мозг не мог сформировать ни одной внятной мысли, только какие-то обрывки роились на поверхности сознания. Талия чувствовала себя не лучше, но всё же она сумела произнести четыре слова.

– Но как ты могла?

Мать ничего не ответила нам, а только заплакала – горько, отчаянно, закрывая рот руками, чтобы не закричать от горя. Слёзы лились потоком, я никогда не видел, чтобы их было так много.

Услышав всхлипывания жены. Башкурт попытался встать на ноги, но снова упал после очередного моего удара.

– Гюль, в окно, в окно! – всё повторял он, упрямо пытаясь подняться.

Почему-то вдруг ненависть бесследно испарилась. Горящий во мне огонь, толкавший меня на месть, потух. Нет, я помнил про погибшего на улицах города отца, про братишек и сестрёнок, но вот даже воспоминания о них не могли подвигнуть меня на очередное убийство. Смертельная усталость и разочарование овладели мной. Сейчас я дал бы себя убить не задумываясь.

– Почему?! – завопила Талия, нависнув над матерью. – Зачем?!

Она тоже плакала. Я знал это точно хоть и не видел её лица.

Где-то позади раздался шум. Встретившись в последний раз с глазами мамы, я отшвырнул от себя копошившегося у ног турка и потянул Талию за рукав в сторону оконного проёма.

– Нам пора сестрёнка. Пусть всё останется так как есть.

Она, было, дёрнулась в моих руках не соглашаясь, а затем как-то вся обмякла и оставшиеся до окна несколько шагов я почти что нёс её на руках.

Я больше не взглянул на мать, хотя мне этого жутко хотелось. Запомнил её сидящей на полу спальни с широко распахнутыми глазами и залитым слезами лицом. Так странно, но я был одновременно и зол и счастлив. Эти чувства владели мной даже тогда, когда мы благополучно покинули территорию дворца и, оседлав заранее подготовленных лошадей, покинули город.

После многочасовой изнурительной скачки, убедившись, что нас не преследуют, мы укрылись в густой дубраве и, валясь с ног от усталости, расседлали лошадей. Не говоря друг другу не слова, и забыв про еду, я и сестра улеглись прямо на землю, надеясь немного отдохнуть.

Но сон не приходил ко мне. Я думал о том, как же был сложен мир. Смотря сквозь листву на голубое небо и лениво ползущие по нему облака, я впервые за долгие двадцать лет почувствовал себя живым. Да, да именно живым. Словно сердце моё остановившееся тогда, два десятилетия назад в воротах запруженного испуганными, обожжёнными и израненными людьми города, снова забилось. Несмело, сбивчиво, но забилось. Пустота внутри меня наполнилась хоть и противоречивыми, но чувствами. Чувствами, которые отодвинули на второй план и месть, и ненависть руководившие моими действиями долгие годы. Это … это было прекрасно и непривычно. Я знал, что Талия тоже это почувствует. Пусть не сразу, но почувствует. Я должен, обязан помочь ей ощутить себя … ЖИВОЙ.

Мы месть? Мы смерть? Мы ужас в глазах своих врагов?

Правда ли, что воспоминания детства наилучшие и самые счастливые. Видимо так, потому что в моей жизни только они имеют место.

Временами, вижу себя маленькой девочкой, которая смотрит в зеркало. Вьющиеся волосы рассыпалось по спинке, хорошенькое личико встревоженное, а на мне — мамино платье. Такое красивое, невесомыми оборками мягко падающими вниз и тянущимеся по земле. Я искренне рада и брежу, как мной восхитятся когда это платье будет впору. И кто бы сомневался — все юные леди только и мечтают о том чтобы всем нравиться. И так медленно растут, каждый раз заглядывая в зеркала.

В общем время проходит быстро, школа, прогулки по вечерам с мальчишками. Первый поцелуй, первые сигареты, первый кайф ….

Была у меня одна заветная мечта — музыка, это то, что вдохновляло и временами приручало. Успешно закончила музыкальную школу по классу скрипки. Большие надежды на обучение в консерватории и горькое разочарование — обо всем пришлось забывать, думала навсегда. Мечта не сбылась, призрачные планы развеялись, нужно браться за работу.

Первая взрослая работа — официантка в баре. Общения — море, «крутые» компании, веселья и развлечений через край.

— Айда за границу, — предложили знакомые, — там заработаешь больше и мир увидишь. И я поехала, и увидела мир и совсем другой — заставили работать проституткой. Уже по дороге в Чехию поняла где и как придется трудиться. Но всегда надеешься на лучшее, думала — заработаю немного денег и вернусь домой. Однако жизнь внесла свои коррективы, в местных борделях пришлось откантовать три года. Прагу и ее славные красоты видела только через окно авто. Гораздо больше видела … телеса и мужские, и женские.

Вернулась обратно в Украину. Компании продолжались. Даже любовь в свои сети поймала. И родила я дитя. Маленький комочек ворочался, пищал и морщился. И к нему, тогда, мне дела не было.

Поехала в Россию, обычно в — Москву. На этот раз открывать для себя восток.

Знакомство со столицей началось сразу, на вокзале. Вместе с новоиспеченной подругой оказывали секс-услуги богатым сибирякам, вместе освоили новый вид бизнеса — клофелинний. Перед «делом» немного алкоголя для храбрости, время героина для экстрима и к работе. Пока клиент разгорался в любовной страсти, мы подсыпали в напиток клофелина и уже через пару минут он засыпал мертвым сном. Тогда, как правило, забирали остальные деньги, оставшиеся и айда на трассу, наказывать очередных жертв платной любви.

Но однажды с подругой произошел досадный случай: однажды она «поработала» над другом, а он из крутых оказался и нашел ее. Больше о ней я ничего не слышала — она просто исчезла- испарилась. Это очень меня испугало, я как-бы от кошмарного сна пробудилась. Сразу села в первый поезд и домой, на Украину.

В беду попала и здесь, это как грязь, если затягивает то уже до конца. На этот раз началось нечто гораздо хуже — наркотики, кражи, привычная жизнь как роман. Несколько раз пробовала бросать и не получалось. То знакомые наркоманы привели меня в благотворительный христианский фонд «Солидарность». Оказалось, что здесь бесплатно можно получить юридические услуги и социальную помощь.

Через несколько дней я получила карточку волонтера фонда. А через месяц мне помогли оставить наркотики. Понемногу я изменилась.

Сегодня есть только одина, заветная мечта, ради которой живу и работаю — я хочу обеспечить своего ребенка, который проживает в Крыму. Так случилось, что мой малыш не знал мамы, то есть меня. Теперь это сделать уже не так легко, потому что есть определенные юридические нюансы, но мы обязательно будем жить вместе. Главное, что она играет на скрипке, которую я ей подарила и, возможно, она будет учиться в столичной консерватории.

Я снова мечтаю. И я верю в этот раз она обязательно осуществится.

Как-то летним вечером раздался звонок от незнакомого парня. Мы разговорились, нашли общий язык. Так продолжалось в течение месяца. Я узнала, что ему 28 лет, и работа у него серьезная, и сам парень такой же. А я закончила только первый курс …

Ну вот, Орест решил ко мне приехать, чтобы увидеться. Наша встреча состоялась в моем селе. Он приехал на такси, объяснил, что не мог взять свою машину, потому что выпил пива. Долго не думая, я села к нему в авто-такси, и мы быстро поехали искать какое-нибудь кафе. Время позднее уже было, заведение в райцентре за 10 минут закрывалось, поэтому Орест долго не думая, заплатил всему персоналу за дополнительное время работы. Кафе только для нас, музыка, фрукты … Как все романтично! Приглашал меня на танец, крутил на руках и говорил, что уже завтра будут кольца. Я доверяла этому человеку, мне казалось, что знаю его всю жизнь.

После кафе мы прогуливались по городку и искали одновременно такси. Было уже поздно, час ночи. Вдруг у Ореста разрядился телефон, и мы зашли в отель, чтобы позвонить. Уже там, в гостинице, меня вдруг осенило, что все не просто так, это должно закончиться чем-то большим, чем поездка на кофе. Я выбежала из отеля, он — за мной, бросил мне в ноги 4000 гривен и спрашивает, или мне мало? Я говорю, что мне не надо никаких денег, а чтобы просто отвезли домой. Он собрал деньги, пообещал, что отвезет домой.

Но по дороге стал говорить, что сделает что-то с собой, даже порывался идти на мост бросаться, вены едва не резал, если, мол, с ним не останусь. После длительных споров мы все же сели в такси. По дороге я поняла, что машина едет совсем не в сторону моего села. От страха я кричала, плакала, грозила, что выпрыгну, однако ни таксист, ни Орест на меня не реагировали. Мы приехали на окраину города. Здесь были недостроенные дома, отель и заправка. Он взял меня за руку и дернул изо всех сил. Мы зашли на второй этаж отеля. Орест пошел оплачивать комнату, и когда я услышала что-то о двух сутках, то убежала. Спряталась в дебрях, дозвонилась в пять утра до подруги, объяснила ей ситуацию. Оксана позвонила своему брату, который работал в городе, и он согласился мне помочь …

Этот парень когда-то работал в милиции, поэтому посоветовал написать на Ореста заявление. Я колебалась, не хотела, потому что этот негодяй работает в «Беркуте», ему ничего не страшно. Мне рассказали, что этот отель, в который я попала, на самом деле бордель, и паспорта там производят за двое суток — такие, которые надо. Вот так, двое суток — твоя жизнь сломана.

Я сменила номер телефона, чтобы тот Орест ко мне не добрался, и до сих пор ни как не могу выстроить хороших отношений с другими мужчинами. И не хочу, чтобы еще какая-то девушка попала на такой «кофе», как я.

— Ох уж эти мне женщины. Сколько раз просил тебя: Ну зашей ты мне карман на ветровке.

— Да это рванье выкинуть давно надо, а ты все зашей.

— Какой выкинуть? Я в нее как в шкуру влез. Не вытряхнешь.

— У нее уже и подкладки нет, я всю оторвала. Висела же клочьями.

— А без подкладки еще лучше. Теперь и от ветра, и от дождя, и от солнца защищает. Видишь, какая универсальная.

— Та ну тебя.

— Ты мне только карман зашей, а то я через него, кошелек свой прямо в брючной карман кладу.

— Что, уже такая большая? Точно, надо ночью выкинуть. Пока ты спать будешь. На мусорку не побежишь рыться, искать.

— Я тебе выкину. И с мусорки заберу.

— Да носи ты уже свое барахло. Вот пришли же на рынок, давай новую тебе купим.

— Нет, я к этой прирос.

— Да и к той прирастешь. Давай! Любую, что тебе понравится. Мы же пенсию получили.

— Ну и что с того что получили?

— Ты ее спрячь подальше. Смотри сегодня сколько цыган.

Теплый денёчек. Много народу. Люди съезжаются с ближайших деревень. Кто продать выращенное, а кто купить необходимое.

— Так суббота, вот их и много. Они каждый выходной здесь кучкуются. Ищут простаков и лохушек.

— Ой. Смотри. Вон уже девочку обрабатывают. Вот дурочка. Чего она к ним пошла.

— Это точно. Сейчас обдерут как липку.

— Ты смотри, то ж не девочка, а молодая мамаша. И коляска с ребенком при ней.

— Во, одна цыганка в сторону побежала.

События стали развиваться стремительно, но.… К сожалению, не долго. Цыганка с кошельком убежала. Молодая мамаша пыталась кинуться вдогонку, но, во-первых, куда ты с коляской побежишь, а во-вторых ее окружила стая цыганок. Стали галдеть, орать, вырывать из рук сумку и саму коляску с ребенком. Тут до молодой мамаши дошло, что все потеряно. Она громко и сильно зарыдала и покатила коляску в нашу сторону.

Супруга моя подошла и стала как возможно, утешать девушку. А во мне все взыграло. Я отправился к стоящему невдалеке полицейскому.

— Что ж ты делаешь, сука. Ты же видел, что они у девчонки деньги украли. Весь кошелек.

— Я не видел. Пусть идет в отделение и пишет заявление.

— Подонок ты малолетний. Не видел он. У девочки ребенок на руках, а ее эти оставили без копейки на пропитание.

— Нечего лезть к этим цыганкам. Наверняка что-то по дешевке прикупить хотела. Вот и поплатилась.

— А, значит, все же видел! Так цыганки ее сами окружили. Стали орать и кошелек выхватили из сумки.

— Я не видел! Пусть идет в отделение и пишет заявление.

— Мразь. Мразь и подонок. А ведь мог помочь.

— Я тебе сейчас помогу, алкаш. Ты знаешь, что полагается при оскорблении служащего?

— Да я знаю. Не переживай. Знаю. Но ты не служащий. Ты тварь и подонок. Чтоб у твоей жены — вот так все деньги вытащили, и ты месяц голодный сидел.

— А я не женат, папаша.

— Ничего еще женишься. Хотя, зачем баранам жены.

— Ты опять? Сейчас арестую.

— Арестовывай, на это у тебя только и хватит мозгов.

Я развернулся и пошел к своей жене. Молодая мамаша уже не рыдала, но всхлипывала и причитала. И тут мне как кто-то стукнул по голове. Родилась прекрасная мысль.

— Девушка, а что вы хотели купить у этих?

— Да шаль, она хотела купить. Вечерами говорит, у них в комнате холодно, вот и куталась бы сама, да ребенка прикрывала. А теперь вот осталась без копейки. А она ведь только все детские деньги получила. Декретные.

Моя супруга как Мегре. Уже все расспросила, разузнала и меня ввела в курс дела.

— Девушка. Если вы согласитесь мне помочь, то я постараюсь вернуть вам часть утраченной вами суммы, а может и все.

— Да, да. А что надо делать.

— Ничего плохого. Нас сейчас заберут в милицию, и там вы напишете, все как было и заявление на ограбление.

— Хорошо. А только почему нас заберут.

— Всему свое время. Еще одна просьба. Будьте от этого наглого полицейского в пяти шагах. Это что бы в суматохе я вас не потерял. Хорошо?

— Ладно.

— А теперь родная решим с тобой. Ты же не будешь против, если я за свою ветровку получу выкуп и помогу вот этой девочке.

— Что ты уже придумал. Я тебя знаю, давай только без экстрима и криминала.

— Родная. Мы правы и правда будет за нами. Твоя роль проста. Я хочу купить шаль, а ты меня отговариваешь.

— И это точно все?

— А дальше как пойдет. Девушка идите поближе к полицейскому, а мы на дело. Будем возвращать ваши деньги.

Девушка отошла, а я достал из разных карманов всю бумажную наличность. Аккуратно сложил в стопочку и убрал в левый карман.

— Пошли.

Мы медленно, как и положено людям в возрасте, пошли в сторону торгующих цыганок. А у них на руках, каких только платков не висело. И плотные, и кружевные, пуховые и шерстяные. Я остановился.

— Дорогая. У меня, что-то спину прихватывать стало. Это,наверное, от сырости. Может купить себе шаль. Закутаешься и так тепло.

— Ты же мужик, какая тебе шаль.

— Да кто меня дома видит?

— Ой, бери дорогой, не прогадаешь. Теплая. Из козьего пуха. Бери спина в тепле. А деньги то у тебя есть? Они дорогие.

Я достал стопку денег из левого кармана ветровки.

— Деньги есть. Сколько вот такая серая стоит, она вроде потеплее.

Цыганка назвала баснословную цену.

— О! Смотри родная. Нам и на две хватит. Зря, что ли нам сын денег из-за границы прислал. Он же хотел,чтобымы лучше жили.

Давай себе подарок сделаем.

— Бери родной, бери, не прогадаешь.

— Да дорого. И куда тебе. Ты полный, а та шаль маленькая. Не бери.

— Какая маленькая? Женщина. На всю спину ему хватит, вот смотри, какая огромная.

К нам подошли еще несколько цыганок и стали нахваливать свой товар.

Я вспылил.

— Всегда ты так. Только мне вещь понравится, так ты и против. Возьму. Дай померяю.

Все это время, для всеобщего обозрения я в руке держал стопку денег. После того как решил померить, деньги положил в правый карман ветровки. Ветровку расстегнул. Снял и отдал цыганке, взяв при этом из рук шаль.

— На подержи, я померяю, закрывает ли спину.

Но тут жена как вскрикнет:

— Дай я подержу. Кому ты даешь. Там же деньги.

И дернулась в сторону цыганки, но уперлась в мою руку с шалью. Этого мига хватило. Цыганка рванула с моей ветровкой в сторону, бросив на нас вторую шаль. И при этом другие цыганки обступили нас плотным кольцом и не давали пройти.

Я толкался слегка, а вот моя супруга и кричала, и размахивала сумкой и била то меня то их.

— Растяпа, лопух. Все деньги. Лошара. Полиция.

Но тут раз, все расступились и пошли по своим торговым местам.

— Ну что лопух. Беги, догоняй. Где теперь эта шалава? Помог девочке, а сам всю пенсию потерял.

— Правильно родная. Ругайся громче. Бери шали и пошли к полицейскому.

— Товарищ полицейский, у нас всю пенсию вытащили эти цыганки.

— Пройдите в отделение и напишите заявление. Но я вам не советую. Все равно не найдут.

— Вызывай наряд козел.

— О! Это вы папаша. Что лоханулись?

— Я сказал, вызывай, иначе худо будет.

— Да вызвал я. Сейчас подъедут.

Я обратился к девушке.

— Вы давайте поближе. Вот вам одна шаль.

— Спасибо конечно. Но ведь вы тоже без денег остались.

— А он террорист – лошара. Потерял все деньги и еще лыбится.

— Вы девочки только рядом со мной держитесь. Скоро начнется.

— Да что начнется? Уже все кончилось. Денег нет и жить не за что. Месяц без копейки. И девочке не помог и сам опростоволосился.

Подъехал полицейский Уазик. Вышли два полисмена. Один даже при погонах.

— Ну что тут у вас?

— Да вот папаша нарывается. Оскорбляет сотрудника при исполнении. В отделение захотел.

Но ответить приехавший не смог. Тут на нас налетели десятка два цыганок. Все орут. Пытаются стукнуть меня и полицейских. Размахивают как пиратским флагом моей ветровкой.

Да нас в клочья бы разорвали, если бы не подоспел еще один наряд полиции. Теперь вот везут в отделение. Нас четверых, меня, жену, девушку и ее ребенка в первой машине. А шестерых цыганок, из тех, кого схватили во второй.

В отделении, проверив документы, нас усадили за разные столы, и мы втроем, под надзором полисмена, писали о том, что и как произошло.

Когда заявления были собраны и прочитаны, нас отвели в актовый зал и усадили в левые ряды от сцены. Следом завели шесть цыганок и усадили в правые ряды.

Когда галдеж прекратился, приступили к разбору дела.

Зачитали наши заявления. Где говорилось, что у девушки выкрали из сумки кошелек. А у меня забрали ветровку, в кармане которой находилось две пенсии.

Потом зачитали заявление цыганки, в котором говорилось, что я ее обманул и никаких денег не давал, за те две шали, что имеются у меня.

На вопрос, как моя ветровка оказалась у нее, цыганка не смогла дать внятный ответ. Далее были осмотрены вещи из наших сумок и опознаны обе шали. Цыганки добровольно ничего показывать кроме ветровки и рваного кармана, не захотели. Для осмотра и проверки все шестеро были выведены в другую комнату. Итог осмотра – двенадцать кулечков с наркотиками и различные ювелирные украшения, явно им не принадлежащие, из-за больших или малых размеров.

Нас отпустили, и сказали, что на суд пригласят в качестве свидетелей. Цыганок задержали.

Уже выходя из зала, я столкнулся со старым знакомым, полицейским с рыночной площади.

— Товарищ подполковник. Я хотел бы еще одно заявление написать.

Ох, как подпрыгнул этот молодой. Шмыг ко мне.

— Ты что дядя. Жить надоело?

— Надоело, племянничек. Надоело. И тебе здесь не работать.

— Говори, что ты хочешь?

— Верни девушке деньги, и мы в расчете.

— Да где ж я ей возьму. Я не брал у нее ничего и не знаю сколько у нее было.

— А ты узнай и верни. Я подожду пока. Не пишу вот.

Полицейский подошел к нашей знакомой. Переговорил и ушел. Но через некоторое время вернулся и вручил ей деньги.

— Все папаша?

— Бывай сыночек. И становись человечнее, иначе прибьют тебя твои же подельники.

— Иди и больше с цыганами не связывайся.

— Это они пусть со мной не связываются. Пожалеют.

Мы вышли вчетвером, и пошли по улице. Дойдя до угла, остановились.

— Огромное вам спасибо. Мне все деньги полицейский отдал. Спросил, сколько было, и принес. А вам ведь не отдали. Давайте я вам хоть половину верну. У меня ведь и деньги и шаль. А у вас только шаль осталась.

— Как только шаль. Мои деньги как были при мне, так и остались.

— Ой! А как это?

— Я уже догадалась, но ты все, же расскажи.

— Да чего тут рассказывать. Я хочу купить шаль. Ты меня отговариваешь. Я достаю пачку денег и всем показываю. А потом демонстративно ложу деньги в правый карман куртки. Снимаю куртку и отдаю цыганке. Тут ты красиво сыграла. Она еще колебалась, но увидев, как ты искренне хочешь вернуть ветровку, не выдержала и убежала. Остальные нас задержали. Только цыганки далеко не бегают. В первый двор забежала и решила пересчитать, на сколько денег она нас нагрела. А денег то и нет.

— Что потеряла пока бежала?

— Да я их туда и не ложил. Я же тебя просил карман зашить. Такие дыры, что я через карман ветровки кошелек в брюки положил. Так и сейчас деньги положил в брюки, а куртку старую ей отдал.

— Ну, ты комик.

— Так что девушка, вам деньги вернули, а у нас свои как были, так и остались. А шаль нам подарили за те переживания что были.

— Спасибо вам большое. Но как – то? И на суд я боюсь идти. Еще убьют. Цыгане они везде.

— Не бойтесь. Никакого суда не будет. Наркотиков – что у них нашли, на открытие дела не хватает. А моя куртка слишком старая, что бы за нее открывали уголовное дело. Зато она послужила на прощание доброму делу. А ты, все выкину, да на мусор ее. До свидания девушка, и больше не попадайтесь на уловки рыночных цыганок.

— Спасибо вам большое. До свидания.

Девушка ушла. Да и мы отправились тихонько домой. Жена прижалась к моему плечу.

— Какой ты у меня умный и отзывчивый.

— Пошли быстрее. Жрать охота.

Ой, ну что вы за мужики такие. Везде свой желудок всунете.

Удачи и отзывчивости людей в жизни.

Добро всегда порождает добро. Кто бы и что не говорил против этого.

Как-то я уже писал о наших приключениях с супругой на рынке. Куда выбираемся после каждой пенсии за покупками.

Так и в этот раз не обошлось без маленького «ЧП», но доброго и милого.

Делай добро и бросай его в воду!

Ходим по рядам и прицениваемся к продуктам. Скоро майские праздники. Первый, полноценный выезд на природу. Шашлычёк, самовар и вкусности. Вот и нужно готовиться по-настоящему.

В обязательном ассортименте две болгарские перчины, два баклажана, два помидора и несколько больших шампиньонов. Это всё для запекания. Можно брать и больше, но это минимум. Ещё надо взять картошкучтобы испечь в золе, но это из дома. У нас своя, дачная.

Как хорошо к горячему шашлычку, да печёные овощи. Вкус-с! Оба-лден-ный!

Вот пишу, а у самого аж слюнки бегут.

Снимаешь плёночку с перца или с помидора, а там горячая мякоть. Аромат…. Вкус….

Покавсё это уплетается за обе щёки, в остатках золы печётся картофель. И не от того что кто-то не наелся, а просто, посидеть, вспомнить детство….

Вечером у костра, долгие, длинные и добрые разговоры обо всём сразу и ни о чём. Просто от того что так хорошо сидеть и говорить. Чтоб и нашим детям было что вспомнить.

Да! Такие воспоминания дорогого стоят!

Поэтому все, и взрослые и дети выбирают из золы картофелину и подкидывая её вверх и из руки в руку, дуют на обжигающее душу и руки – яство.

Печёный картофель!

Э-э-эх! Ё моё! Как же это здорово.

Как мы скучно живём. Дом, работа, проблемы.

Надо хоть изредка выбираться на природу.

Замечтался. Пора и честь знать.

Ходим это вот, мы по рынку, скупляемся. Перец и баклажаны взяли. Тут выбирать не приходится. Всё тепличное. Помидоры тоже, но в некоторыхсердцевинка слишком жёсткая, а в других шкурка как резиновая. Вот и высматриваем, выбрать что-то среднее.

Подошли к одной палатке. Товара много и самого разного. Только одних помидоров три вида. Да такие смачные, сочные. Вот бы купить, да незадача. Продавщица спит. Да-да. Просто в конце палатки, на ящиках, прикрытых сложенными паками, спит женщина. А рядом сидит девочка лет девять-десяти.

Я уже хотел брать жену за руку и идти дальше, но тут девочка нас заметила и поднялась от спящей матери.

— Дяденька! Вы выбирайте что хотели, я сама вам продам. Я умею. Мы ведь только приехали. Мама успела товар выложить и прилегла отдохнуть. А папа на работу поехал.

— Хорошо девочка. Взвесь нам пожалуйста помидоров. Вот этих. Ярких. Два килограмма.

— А это наши. Я сама их поливала и следила за ними. Мама посадила и мне поручила. Вот какие выросли красавцы.

— А эти, остальные, не ваши?

— Не! Это соседей. Мама у нас беременная, не работает. Я братика жду. Вот соседи и отправляют нас торговать. Всё же приработок. В деревне сейчас самое время. Только поспевай, вертись. Папа на тракторе, в поле, до ночи, а мы здесь. Всё в дом. А вы знаете сколько маленькому надо? Пелёнки, распашонки, подгузники и ещё много чего разного. Вот мы с мамой и стараемся.

Тут эта болтушка остановилась. Замолчала. Положила выбранные помидоры на весы. На светящемся табло высветились цифры – вес.

Высунув кончик язык, и даже, как мне показалось, слегка вспотев, девчушка, тщательно всматриваясь- набрала цену товара. Высветились итоговые цифры. Но девочка не успокоилась. Взяла калькулятор и, то опуская глаза к нему, а то поднимая их к небу, стала считать и нажимать кнопочки. Итог видимо удовлетворил её.

— Вот, дяденька, смотрите, и здесь и здесь цифры одинаковые. С вас вот такая сумма.

Я достал кошелёк отдал девочке деньги.

В её глазах вспыхнул огонёк, но сразу пропал.

Задумалась.

— Сейчас я сдачу посчитаю.

Опять усиленная работа на калькуляторе. Пересчёт в уме и:

— Вот, возьмите пожалуйста. Ваша сдача.

Отдала деньги и пошла села возле спящей матери.

Взяв товар и сдачу, я стал отходить, и, как бы случайноуронил денежку на пол торговой палатки. Жена было открыла рот, что-то сказать, но я, быстро взяв её под руку, увёл в сторону.

— Ты же там деньги уронил.

— Да ничего я не ронял. Я специально подкинул. Нам не в убыток, а ребёнку в радость. Конфет себе купит. Ты видела, как она выбирала нам помидоры. С какой любовью каждый укладывала в пакет. Как она была счастлива и горда своим товаром. Это дорогого стоит.

Но не успел я это сказать, как услышал оклик. – Дядя! Дядя!

К нам бежала, девочка.

Дядя! Вы денежку уронили. Вот, возьмите. Кроме Вас, у нас никого не было, значит это ваши.

Она на корню пресекла все мои мысли об отказе.

Взял деньги. Поблагодарил. Но решил не останавливаться на этом.

Девчушка пошла к торговой палатке.

— Вот видишь, твой фокус с подарком не удался. И вообще, деньги детям не игрушка.

— Да уж какие тут игрушки? Ты видела, как она усердно и старательно всё считала? Она уже с этих, малых лет, знает цену деньгам. Как они достаются. Каким трудом.

— Ну и всё равно. Ты потерпел неудачу. Девочка тебя вычислила.

— Это да! Тут не поспоришь. Ничего не поделаешь. Надо купить ей конфет и вручить за честную и качественную работу.

— Ну иди сам. Я пойду в пирожковую, выпью кофе. Тебе что-то взять?

— Да, дорогая. Мне беляш и два зелёных чая.

— Без сахара?

— Ага. Угадала.

— Смотри там. Чтоб про тебя чего дурного не подумали.

Ну что за времена настали? Хочешь сделать доброе дело и при этом надо оглядываться, — Как бы чего не подумали или не сказали.

Жена отправилась в кафе, а я в ближайшую палатку с конфетами. Набрал по жменьке несколько видов и пошёл к нашей продавщице.

Женщина уже не спалаи бойко торговала. Мне пришлось немного подождать, и улучшив момент обратиться к ней:

— Здравствуйте. Тут такая история. Пока вы отдыхали, нас обслужила маленькая продавщица. Не разрешите ли преподнести ей небольшой подарок за хорошую работу.

— Ой что Вы! Не надо.

— Вы не обижайте нас. Мы же от чистого сердца. А она так старалась.

— Большое спасибо.

И обернувшись на угол палатки позвала:

— Эй стрекоза. Тут твои покупатели пришли.

— Я ей там, показала, как мы в детстве играли в классики. Теперь целыми днями скачет.

— Мамочка, я их хорошо обслужила.

В палатку вошла смущённая девочка.

— Вот они тебя и благодарят. Возьми у дедушки подарок.

— Ой как много! Спасибо большое!

— Это Вам, барышня спасибо. За вашу работу и отзывчивость.

Отдал конфеты и ушёл.

Мы с супругой перекусили в кафе и отправились домой.

Увиденная картина умилила нас до слёз.

От одной торговой палатки до другой, перебегала знакомая девчушка и угощала всех конфетами:

— Угощайтесь! Это мне подарилиза то, что я людям хорошо продала помидоры. Берите, это мой подарок. Я заработала.

Она была несказанно счастлива, и вся светилась своей радостью. Люди улыбались ей в ответ.

На этот день настроение было поднято на высшую ступень.

Спасибо родителям.

Заработанный подарок дороже любой подачки.

Счастья тебе, маленькое, яркое, доброе и улыбчивое солнышко.

Пусть тебе всегда сопутствует удача.

Кусочек этого детского счастья достался и нам с супругой. Весь день прошёл под знаком улыбки и радости.

Чего мы и вам желаем. Улыбнитесь. Жизнь прекрасна!

Не думал, что вернусь к этой теме так быстро. Но очередной выход на рынок принёс новые, интересные наблюдения. Хотя начиналось всё довольно прозаично.

Тёплое летнее утро. Я иду в арьергарде нашей кавалькады. Супруга как всегда, точно Чапаев – «впереди, на лихом коне». Ну, правда, в данный момент она без коня. Но если ей этого коня предоставить, то тут только держись.

В голове моей промелькнули старые воспоминания. Я улыбнулся.

Это было на Ай-Петри. Мы поднялись туда на фуникулёре. Это подвесная, канатная дорога такая. Виды вокруг конечно – Супер!

Тогда тоже было раннее лето. Всё зеленело и много чего было ещё в цвету. Ароматы! Виды! Красоты! Этого не пересказать и не передать словами. Это надо увидеть, понюхать и пережить.

Ну так вот. Приехали мы это вот посмотреть красоты. К нам сразу парочка не русских ребят подошли.

— Здесь есть прекрасная пещера. Хотите посмотреть? Только идти далековато. Вот, если хотите на конях, то экскурсию мы вам организуем.

— Да у вас, наверное, дорого.

Он назвал, ну так скажем, приемлемую цену.

— Это, я так понимаю за двоих?

— Да, да. И ещё экскурсовод, который вам все расскажет.

— В принципе мы не против. Но у вас есть возможность доставить на лошадь моё золотко?

Парень совершенно серьёзно, видно не впервой:

— Вот помост. Надо зайти на него и спокойно сесть на лошадь.

— А конь-то смирный?

— Как корова.

— «Нам и надобно такого» — вспомнилась реплика царя из мультфильма про золотого петушка.

Подвели довольно старую лошадку, но только супруга уселась на неё, как кобылка понеслась. Я давай запрыгивать на вторую лошадь, а наш экскурсовод на третью, и мы вместе понеслись за беглецами.

Дорога не длинная, и когда мы догнали двух беглянок, супруга уже слазила на помост.

То есть лошадь решила, что ей тяжело и от одного помоста до другого пронеслась просто с ветерком.

Но тут выступил наш гид:

— Женщина! Не надо так быстро ездить. Я же ещё хотел рассказать о местных достопримечательностях.

— А я и не умею на лошади ездить. Я думала, что так и надо. Залез, доехал, слез. Это она меня сюда довезла.

— Так что ты родная, даже не успела испугаться?

— Нет конечно.

— Вот и прекрасно.

Обратно наш экскурсовод уже не отпускал поводья лошади. Мы ехали медленно, и он успел провести оплаченную нами экскурсию.

Так. К чему это всё я? Ах да!

Супруга, хоть и без коня, но всё же впереди меня. Я еле поспеваю. Две сумки серьёзно замедляют движение.

Остановился поменять сумки в руках местами и обратил внимание.

Стоит семья. Мама с папой, сынишка, лет семи и дочка, годиков около трёх на руках.

— Папа, купи винограда.

— Андрюша! Какой ещё виноград? Это же старый, прошлогодний.

— А я хочу виноград.

Тут вступила мама:

— Зайка моя. Вы же ели клубнику. Давай виноград в следующий раз.

— Ну мама. Мне хочется винограда.

— Сына ты пойми. Мы денежки распределяем заранее. И вот на клубнику, на овощи, на курочку, мы отделили, а на твой виноград нет. Давай уже в следующую папину зарплату договоримся, и выделим на это денежку.

Мальчик надул губы и пошёл за отцом.

Оно бы всё ничего, в данной ситуации, но большой респект и моё уважение к таким родителям. Когда ребёнку не просто отказали, а растолковали сложившуюся ситуацию и предложили новый выход.

Молодцы! Просто спасибо!

Мы идём дальше. Точнее супруга идёт, а я сзади, делаю вид что бегу. Но нет. Устал. Поставил сумки на землю. Передохну.

Мимо, с палочкой прошла сгорбленная старушка. А почти напротив, сидят и скучают двое парней, армянской национальности. Видно торговля у них сегодня не идёт. Явно чуть не засыпают:

— Э-э-э-э-й! Мать! Иди сюда! Да-да! Ты!

Я проследил за взглядом. Речь была обращена к только что прошедшей старушке. Она обернулась и пошла к ребятам.

— Ты тут ходишь с пустым сумком, ходишь. Чего хочешь, а?

Женщина тихо что-то ответила.

— На суп чего? Картошки? Давай кулёк. Дам я тебе две картошки.

Женщина подставила кулёк, и парень от души насыпал ей две жмени мелкой, молодой картошки.

— Ара! Помидор положи.

Это сказал второй парнишка.

В сумки положили пару огурцов, несколько помидоров, вилок (небольшой) капусты и одна болгарская перчина.

— Всё! Иди мать! Готовь свой суп.

— Иди, иди!Какие ещё деньги, — сказал второй.

Женщина стала благодарить ребят, но ноша, наверное, тяжеловата для неё, или просто неудачно взялась.
Все овощи покатились вдоль торгового ряда.

Дёрнулся помочь и я, и тот парнишка что дал всё это женщине. Но раньше нас подбежал мальчонка лет семи.
Да, тот самый что канючил у отца виноград.

Мальчонка проворно всё собрал обратно в кулёк. С усилием поднял его и пошёл рядом со старушкой к выходу.

Я оглянулся. Его семья стояла не далеко. Отец зорко следил за уходящим ребёнком.

— Ты чего стоишь?

Я аж вздрогнул.

— Подожди! Подожди минутку. Устал я. Тут такая история происходит.

— Да вижу я.

— Ну так не мешай досмотреть.

Мальчик донёс кулёк до ворот рынка. Отдал старушке и побежал назад. К родителям.

— Молодец!

Сказал отец и провёл рукой по голове сына.

— Ара! Ара! Мальчик! Иди сюда!

Закричал один из продавцов, что дал старушке овощи.

Мальчик взглянул на отца, и тихо подошёл.

— Вот, возьми денежку. Ты поступил как настоящий джигит. Ты будешь лучшим мужчиной. Скажи спасибо отцу с матерью, что растят тебя таким.

Мальчонка взял денежку и побежал к родителям.

— Мама! Мама! А мне денежку дали. Вот…

Отец присел на корточки:

— Вообще-то, сынок, за добрые дела, денег не берут. Ты помог старой женщине. Молодец! А «спасибо» — это лучшая награда за такие дела.

— Но мне же дали.

— Ну хорошо. Взял, значит заработал. Это твои деньги. Надо было поблагодарить человека.

— А можно я винограда куплю?

— Вы же клубнику ели. Зачем тебе виноград? Он же прошлогодний. Старый.

— Мне просто вчера дедушка сказал: -«Эх дожить бы Андрюшка в этом году до винограда. Очень уж я его люблю.» — А дедушка всегда ведь лежит, не ходит, вот я и хотел ему купить.

— Ну беги, бери. Марина, присмотри, мы здесь постоим.

Мальчик с мамой пошли по ряду, к тому месту где продавали виноград.

Я пошёл к ребятам из Армении.

— Ты куда?

— Постой минутку. Подожди!

— Опять ты. Вот неугомонный.

— Ребята, почём помидоры? Можно один попробую?

— Бери отец. Помидор хороший, свежий.

Я взял одну помидорину и надкусил.

Повернулся в сторону жены и как закричу:

— Дорогая, здесь самые сладкие помидоры, и огурцы зелёные. Здесь все что надо и купим.

Повернулся к ребятам:

— Дайте мне кило помидорок.

Пока первый мне взвешивал товар, пришлось подняться с кресла и второму. За мной уже выстроилась очередь.

Я, взяв товар, отошёл в сторону. У ребят началась бойкая торговля.

Вот и Андрюшка вернулся с мамой. Он гордо нёс перед собой небольшую кисточку крупного винограда.

Я уверен. Это настоящий мужчина, так как у него правильные родители.

— Я не поняла. Зачем тебе ещё один килограмм помидоров. Мы ведь уже два купили.

— Пошли родная. Всё хорошо. Земля вертится добрыми делами

Я оглянулся.

Андрюшка с виноградом.

Армяне с очередью покупателей.

Старушка с овощами.

Я со своими сумками.

Вроде обычная житейская история.

Но сколько в ней счастья и любви. Любите и будьте любимыми.

Счастья и удачи вам во всём.

Люди! Будьте добрее! Делайте добрые дела– они к вам вернуться!

По глупости добавила его в ВК себе в друзья. По глупости согласилась с ним гулять, затем встречаться. Потом поняла что сделала самую большую ошибку в жизни. Порвала с ним. Потом помирилась. Мы ещё некоторое время встречались. Потом я порвала оканчательно. Уже как вторая неделя без него.

У нашего класса вчера объявили карантин, но в школу мы ходим. Сегодня было 5 уроков с 13.15. Все они проходили в 25 кабинете, рядом с нашим. Так ходить в школу мне нравится. В классе всего 13 человек из 28. Никто не арет, не носится по классу. И происходит некая приятная суматоха: непонятно урок сейчас или перемена. Все равно можно сидеть в наушниках и копаться в телефоне.

До того как войти в класс я увидела Тиму, как всегда крутившего свой кубик рубика. Он сидел на диванчике в окружении одноклассников. «У меня нет дефицита с девушками. Мне их найти не проблема» так он говорил. Но я с ним осталась в друзьях. За те пять минут, что я вчера с ним не переписывалась, у него уже появилась новая. И он не хочет мне рассказывать кто она. Я ж её не задушу!

Я очень хотела подойти к нему и поговорить, но то ли гордость( скорее всего она), то ли разговор с подругой помешали мне. Потом я отвернулась чтоб поговорить с бывшими одноклассницами. Поворачивать, а Тима уже нет.

Уроки закончились. Иду по темноте в сторону остановки. Вспоминаю Тиму. Почему я его бросила? Нет, я понимаю почему, но… как такое могло произойти… Тут я решила позвонить ему. Хотела договориться о встрече в пн, так была сб. Звонила три раза, на четвёртый он взял. Какой у него голос! Я взяла себя в руки и предложила встретиться в пн на большой перемене. Мы договорились. Он повесил трубку. Разговор длился от силы 40 сек. Но какие это были секунды!..

И только потом я вспомнила что мы теперь просто друзья, и у него уже есть девушка…

Анюта

Расскажу сон, который приснился мне в далеком детстве. Мне было лет 7-8 и гостил я в это время летом в деревне у деда с бабушкой.

Так вот сон. Лето, наша улица в деревне, но погода пасмурная. Вдруг из облаков на цепях спускается ковш экскаваторный и роет землю посреди нашей улицы. Все это происходит продолжительное время. Мне почему то становится страшно и я просыпаюсь в холодном поту. И вот до того врезался мне в память этот сон, что помню его до сих пор.

Может кто подскажет что же он значит?

Дорожка вилась между двумя полями пшеницы и золотые колоски, раскачиваясь от лёгкого ветерка, словно кивали мне. Вот только с одобрением или укоризной я не могла понять.

Я сошла с ума, также как и мир вокруг.

Дочка моя заснула и, обняв маленькими ручками, уткнулась мне в шею, обжигая кожу тёплым дыханием. Каждый её вдох и выдох наполнял моё тело энергией, и я не замечая разбитых в кровь ног, голода и усталости, с улыбкой шагала вперёд в надежде на чудо.

Когда началась бомбёжка, мы с моей рыбкой гуляли в парке. Всё как обычно: мороженное, газировка, красный шарик, улетевший в небо. Сначала пролетели гудя самолёты с крестами, а затем дома вокруг нас стали рушиться. Это было так страшно, что моя кошечка кричала, прижимая ладошки к ушкам. Вокруг нас падали люди, мы спотыкались о трупы и молящих о спасении людей. Прижав мою радость крепко к груди, я бежала пока очередной взрыв, не подбросил нас в воздух и не швырнул в груду кирпича оставшуюся от нашего дома. Мы не добрались совсем немного.

Я думала, что потеряла мою зайку. Рыдала сидя на земле, даже не знаю, сколько времени прошло. Потом пришли немцы, которые согнали на площадь всех выживших, но меня почему-то не тронули. Размазав грязь и слёзы по лицу, я словно волчица выла на обломках нашей квартиры, с удивлением рассматривая расцарапанные и стёртые в кровь пальцы рук. Немецкий солдат в каске прикрикнул на меня и хотел ударить, но встретившись со мной глазами плюнул под ноги и ушёл.

Не могу сказать точно, сколько прошло дней. Я слонялась по улицам надеясь встретить мою красавицу или что-то узнать о ней. Но город (или то, что от него осталось) был пуст. Не помню, чтобы я что-то ела или пила, хотя точно ручаться не могу, была не в себе. Другие солдаты тоже не обращали на меня внимание. Каждый раз, оказавшись рядом со мной, они вешали винтовки на плечо и, махнув рукой уходили.

Никогда не верила в Бога, но он почему-то сжалился надо мной и помог. Совершенно случайно я увидела в проезжающем мимо меня грузовике группу детей и подростков и там … там вместе с другими ребятишками сидела МОЁ СОЛНЫШКО.

Я проследила за автомобилем и узнала, что за городом, в бывшем санатории, был устроен лагерь для военнопленных и гражданских лиц. Он хорошо охранялся, и мне было сложно попасть туда. Пришлось пойти на хитрость.

Я составила нечто вроде плана. Сначала надо было привести себя в порядок и раздобыть одежду. Со вторым я справилась, быстро, вытащив тёмно-синее платье из обломков универмага, а вот с первым …

Взглянув на своё отражение в чудом не разбившейся витрине, я вздрогнула. На меня смотрело бледное, грязное чудовище со спутанными волосами, расцарапанным лицом и опухшими от рыданий глазами. И куда только делась моя женская красота, так нравившаяся моему Валере?

Кое-как я привела себя в порядок, помылась в маленьком озерце неподалёку от лагеря, расчесалась и поела, чтобы набраться сил. В универмаге удалось раздобыть пару банок тушёнки и три упаковки галет. Съела не всё, ведь моя девочка может быть голодной.

Потом я дежурила целый день около главного входа в надежде, что мне представится возможность попасть внутрь. Поздно вечером, когда стемнело молоденький солдатик, вышел покурить за ворота, и я попыталась заговорить с ним. Хотела ему объяснить, что мне нужно попасть к дочери и я на всё готова ради его помощи. Он не захотел меня слушать – окинув взглядом, схватил за волосы и потащил за ворота.

Мне было немного больно, но я была счастлива оказаться внутри. Мы долго шли, а затем он затолкнул меня на какой-то склад и попытался изнасиловать. У него не получилось.

Солдатик угрожал мне длинным ножом, но я не испугалась, а вырвала у него из рук клинок и с остервенением несколько раз вонзила его в грудь немца. Меня испугала та легкость, с которой был совершён этот поступок, но я решила подумать об этом позже.

Труп спрятала за какие-то ящики и, скрыв клинок под одеждой, подхватив валявшиеся здесь пустое ведро, и швабру, покинула склад.

Почти всю ночь я кралась из одного тёмного угла в другой. Моя маскировка сработала только однажды, наверное, солдаты действительно посчитали меня уборщицей, потому что прошли мимо. Во второй раз меня остановили. Это был толстенький офицер в мятой фуражке, тыкавший мне в грудь пальцем и вырвавший из рук ведро. Я убила его, вонзив клинок в горло, снова спрятав труп.

Уже стало светать, когда наконец-то наткнулась на детскую площадку, окутанную колючей проволокой. Дети спали здесь вповалку прямо на земле. Их было много, очень много. Даже испугалась, что не смогу найти мою лапочку, но Бог снова помог мне. Я не сразу её узнала, ведь на ней была другая одежда, и она немного изменилась за эти дни, но материнское сердце не подвело меня.

Часовой, облокотившись на стену, прикрыл глаза и стал для меня лёгкой жертвой. На этот раз мне некогда было прятать тело и, сняв с пояса ключи, открыв замок, я пробралась в круг колючей проволоки и вытащила мою ласковую наружу. Она даже не проснулась, а лишь обняла меня, что-то пробормотав во сне.

Я дождалась проезжающего мимо пустого грузовика (они постоянно приезжали в лагерь полными людьми и уезжали из него пустыми) и в кровь, разбив коленки и локоть, забралась внутрь.

Водителя я тоже убила, и мы неслись с моей белочкой на автомобиле, пока не кончился бензин. Один раз мне даже пришлось задавить нескольких вооружённых солдат и нам начали стрелять вслед. Лишь благодаря случайности удалось оторваться от погони.

Забрав всё съестное из грузовика, мы пошли пешком. Куда? Я не знаю, но надеюсь, что и на этот раз Бог поможет мне. Надежда единственное, что остаётся.

Колоски клонятся к земле, будто изнывая от тяжести и зная, что урожай в этом году собирать будет некому. Они всё так же раскачиваются и кивают. Не знаю с одобрением или укоризной. Впрочем, мне всё равно, ведь дочка моя снова со мной, а остальное как-нибудь да сложится.

А ведь был момент, когда я тоже почти отчаялась. Сладкая моя, проснувшись, надула губки и не давала себя обнять. Ничего не помогало успокоить её – ни уговоры, ни ласка. И всё же я понимала мою ненаглядную – она обиделась на свою маму, считала, что её предали, оставили одну. Дурочка, если бы она только знала, на что я пошла ради неё. Я не виню мою лапушку, ведь было время, когда сама считала её потерянной для себя. Тем утром после взрыва я собрала части её истерзанного тела и похоронила в садике у дома, выкопав могилу руками.

Разве не чудо, что дочка вернулась ко мне?

Мне нужен тот, кто останется со мной даже после того как мы перестанем быть парой. У меня не очень много друзей мальчишек, но и среди них нет ни одного такого. От этого мне хочется зайти в ВК в группу «Повод погрустить», а ВК я удалила… Мне даже теперь нормально поговорить не с кем. Так через ВК. Чтоб никто не знал как ты выглядишь, не знал какие у тебя вредные привычки и того что ты очень любишь побомбить, как говорит мой бывший. И опять таки, я не хотела этого выкладывать. Я просто записываю на телефон то, что чувствую в данный момент. И все. Помогите мне, пожалуйста. Напишите что нибудь в коменты…

Анюта

18+
Посвящается выпускникам всех учебных заведений СССР.

Люди романтизируют прошлое, а уж студенческое вдвойне. И оно вспоминается как лучшая часть прожитой жизни. Такие мысли обуревали Галку после переписки в сети с сокурсницей и лучшей институтской подругой — Любой Ушаковой.

Любаша приглашала на юбилей по случаю тридцатипятилетнего выпуска факультета. Писала, что уже создана организационная команда, и большая часть одногруппников согласилась встретиться.

Галя обрадовалась новости. После выхода на пенсию её часто охватывала тоска, размышления о смысле бытия приводили в уныние, а образ жизни и скудные капиталы не позволяли особо радоваться бессрочному отпуску. И даже лучшие в мире внуки не могли отвлечь ещё нестарую бабушку от грустных и тягостных дум. Хорошо, хоть Интернет скрашивал однообразные будни!

Потому не только сама поездка, но и подготовка к торжеству ей показалась праздником. Хотела выглядеть на уровне перед друзьями молодости, не показывать упаднического настроения и своей несостоятельности. Галя сняла с карточки скромные накопления и организовала шоппинг, почти ни в чём себе не отказывая, кроме новомодных изысков, дабы не компрометировать возраст.

В городе студенческой юности её встретила Любаша и повезла к себе домой, а по дороге в маршрутке рассказала о подготовке к юбилею:

— Главный спонсор Мишка Терехов. У него большой бизнес в городе, женат не единожды, не зазнался, держится с сокурсниками «своим парнем». Будет и твоя «несостоявшаяся любовь», — продолжала подруга. — Только Борис очень изменился, стал жутко надменный, работает в администрации города и нехотя дал согласие на встречу.
— Пускай! Но увидеть его хочется. Увидеть и понять, что же это за особь такая, — тихо ответила Галя.

Они замолчали, размышляя каждая о своём…

На очередной остановке внимание буквально всех пассажиров привлекла вошедшая парочка — «баран да ярочка». Оба с фингалами, одеты явно из мусорных баков: он при галстуке в горошек времён застоя, она в помятом жабо, держат друг друга за ручки — любовь-морковь!

Галя улыбнулась подруге:

— И куда только такие нарядные собрались? Почти трезвые, а время к обеду…

Смотреть на них было и грустно, и смешно, но на шибко несчастных они не походили. Парочка каталась недолго. И когда через пару остановок открылась дверь «газели», кавалер бомжастой дамы, выйдя первым, галантно подал ей руку со словами:

— Не на**нись, милая.

Милая не на**нулась, а в маршрутке на секунду установилась тишина с последующим взрывом хохота. Не смеялась одна Любаша:

— Галь, ты мужичка узнала?
— Нет! А кто это?
— Наш Димка Сорокин.
— Да ты что! Надо же! Какой парень был! Умница, на гитаре играл, песни сочинял.
— У каждого свои перекосы судьбы. В перестройку их «почтовый ящик» разогнали. Он, где только не пробовал найти себя! Стал пить, жена бросила. Вот и докатился до таких «прекрасных» дам.
— Так его не будет на празднике?
— Не знаю. Он с нашими ребятами не общается. Похоже, теперешняя жизнь его устраивает.

Дома у Любаши подруги перебирали старые фотографии. Воспоминания волнами накатывали, и они не могли наговориться, ненадолго замолкая, пока память не подбрасывала очередной интересный эпизод.

На другой день по программе девчата встретились с главным спонсором юбилея, чтобы прикупить памятных сувениров для всех участников торжества. Михаил подхватил их в новенький БМВ. За рулём восседала молодая красотка, являясь абсолютным клоном гламурных див из телешоу. Наши подруги от неожиданности притихли, но Мишка настолько непринуждённо и просто держался, что разговор и старые студенческие шутки из прошлой жизни скрасили встречу и дорогу.

В гипермаркете вся компания сначала выбрала подарки для общества. Потом их друг с молодой женой зашли в отдел строительных материалов. Красотка остановилась у плитки для ванной комнаты, рассматривая её с расстроенным лицом. Муж заметил перемену в настроении супружницы и с нежностью спросил о причине. Она тут же отозвалась:

— Ой! Пупсик! Какая плиточка классная! Крапинка именно такая, как я хотела. Жаль, что мы матовую уже приклеили.
— Не вопрос, киска! Матовую отдерём, эту наклеим.

Вдруг некстати вмешалась продавщица:

— Не торопитесь! Через месяц нам польскую плитку завезут, более стильную и качественную.

«Киска» ещё больше расстроилась, от волнения личико её порозовело…

— Не вопрос, месяц эта побудет, потом её отдерём и польскую наклеим, — осчастливил Михаил жёнушку.
— Ой! Тогда выписывайте, которая в крапинку!

Пупсик нежно гладил спинку своей киски. А бывшие сокурсницы, млея детской завистью, тихонько посмеивались, наслаждаясь чужим счастьем.

Галя вспомнила вчерашнюю встречу в маршрутке с одногруппником и про себя сравнила ситуации. Как жизнь меняет людей через года! И кто в этом виноват, и за что кому-то везёт? Вот, Мишка! И учился не очень, и на гитаре не играл, а как мужик состоялся. Жена — красотка, сам при деле, щедрый, человек неплохой. Как там судьба остальных одарила?

Праздник прошёл бурно, весело, непринуждённо! Пришедшие друг друга узнавали, но чувства, что время остановилось — не было. Оно ушло и ушло безвозвратно! Это было заметно в изменившихся характерах, в умении преподнести себя, появившихся морщинках и унесённой годами юношеской стройности.

Возвращаясь домой, Галя размышляла о судьбах сокурсников. Каждый устроился, как сумел. Не всегда по заслугам, не всегда по уму! Сразу и не поймёшь, кто доволен жизнью, а кто в кулачок спрятался.

Жаль было Любашу! Добрая, милая женщина, а муж алкаш. Только перед отъездом гостьи сподобился выйти к прощальному обеду из спальни. Налил себе целый стакан спиртного, а на замечание Гали:

— Не много ли?

Пошутил с усмешкой:

— Пипеток не держу.

Не зря у жены взгляд с грустинкой. И красный диплом в семейном счастье не помог!

Борьку, вернее Бориса Сергеевича, единственного, кто при встрече назвался по имени отчеству, вспоминать было противно: «Жлоб чванливый! Женился тогда по расчёту и всю дальнейшую жизнь построил по расчёту. Как только не понимала этого, страдала, мучилась от большой любви!», — корила себя за прошлое Галя. Но приятно удивило, что никто перед ним не заискивал и на дружеское рукопожатие, несмотря на большую должность, не напрашивался. Похоже, не очень-то его здесь любили.

Неожиданно ей в голову пришла очень простая мысль: «Каждый выбирает пару или друзей под себя. Даже Любаша! Могла бы не жить со своим алкашиком. Столько внимания получила от сокурсников — одна косища чего стоит! Но жалеет благоверного, хвалит за золотые руки и порядочность».

Захотела быстрей добраться домой. В свою квартиру, к мужу, к внукам! Прежнее ощущение безысходности ушло.

Супруг при встрече спросил:

— Как поездка?
— Ничего особенного! Всё как везде! Та же жизнь, те же проблемы.
— А гульнули-то как?
— Гульнули замечательно!
— Так это главное. А «за жизнь» не думай. Ты её живи!

Светлана Рассказова.