Мойше:
Товарищ командир, примите меня в ваш партизанский отряд. Командир:
— Нужно пройти испытание. Вот тебе пачка листовок, распространишь — возьму.
Через неделю Мойше возвращается усталый и измученный. Командир:
— Как дела, чего так долго?
Мойше (вынимая из кармана пачку денег):
— Ну и товарец вы мне всучили.
Товарищ командир, примите меня в ваш партизанский отряд. Командир:
— Нужно пройти испытание. Вот тебе пачка листовок, распространишь — возьму.
Через неделю Мойше возвращается усталый и измученный. Командир:
— Как дела, чего так долго?
Мойше (вынимая из кармана пачку денег):
— Ну и товарец вы мне всучили.
Мойше с Абрашей чего-то там поругались и не разговаривали в течение года. Накануне праздника Йом Кипур они решили простить друг другу все обиды.
— И желаю тебе, — сказал Мойше, — всего того, что ты желаешь мне!
— Снова начинаешь... — сказал Абраша.
— И желаю тебе, — сказал Мойше, — всего того, что ты желаешь мне!
— Снова начинаешь... — сказал Абраша.
Мойша пошел на лекцию по астрономии.
— Через пять триллионов лет, — говорит лектор, — Солнце погаснет, и жизнь на Земле прекратится.
— Простите, — переспрашивает Мойша, — через сколько лет?
— Через пять триллионов.
— Ну, слава Богу, а то мне послышалось "через пять миллиардов"!
— Через пять триллионов лет, — говорит лектор, — Солнце погаснет, и жизнь на Земле прекратится.
— Простите, — переспрашивает Мойша, — через сколько лет?
— Через пять триллионов.
— Ну, слава Богу, а то мне послышалось "через пять миллиардов"!
Молодой журналист прибыл на работу в Иерусалим и снял квартиру с видом на Стену Плача. Каждый день он видел старого еврея, который приходил туда молиться. Однажды, не выдержав, журналист спустился к стене и спросил у старика:
— Вы приходите сюда каждый день, и вот мне интересно — с каких пор вы начали сюда приходить и о чем вы так энергично молитесь?
— Впервые я пришел сюда 25 лет тому, — ответил старик, — по утрам я молюсь за мир во всем мире, за братские отношения между людьми. Потом я иду домой, и после чашки чая возвращаюсь и молюсь за искоренение всех недугов и болезней на нашей Земле.
Журналист потрясен:
— И как вы себя чувствуете после 25 лет ежедневных моленей?
— Как? — ответил старик, — да как со стенкой разговариваю...
— Вы приходите сюда каждый день, и вот мне интересно — с каких пор вы начали сюда приходить и о чем вы так энергично молитесь?
— Впервые я пришел сюда 25 лет тому, — ответил старик, — по утрам я молюсь за мир во всем мире, за братские отношения между людьми. Потом я иду домой, и после чашки чая возвращаюсь и молюсь за искоренение всех недугов и болезней на нашей Земле.
Журналист потрясен:
— И как вы себя чувствуете после 25 лет ежедневных моленей?
— Как? — ответил старик, — да как со стенкой разговариваю...
Молодой еврей спрашивает раввина:
— Ребе, я хочу жениться на младшей дочери Шнеерсона.
— Так женись.
— Hо ее родители против.
— Так не женись.
— Hо я ее очень люблю.
— Так женись.
— Hо и мои родители против.
— Так не женись.
— Hо я не могу без нее жить.
— Так женись.
— Hо на что мы будем жить?
— Так не женись. Знаешь, какой я дам тебе еще совет? Крестись!
— Ребе, почему я должен креститься?
— Чтобы ты морочил голову попу, а не мне.
— Ребе, я хочу жениться на младшей дочери Шнеерсона.
— Так женись.
— Hо ее родители против.
— Так не женись.
— Hо я ее очень люблю.
— Так женись.
— Hо и мои родители против.
— Так не женись.
— Hо я не могу без нее жить.
— Так женись.
— Hо на что мы будем жить?
— Так не женись. Знаешь, какой я дам тебе еще совет? Крестись!
— Ребе, почему я должен креститься?
— Чтобы ты морочил голову попу, а не мне.
Молодой еврей звонит маме:
— Мама, я женюсь.
— Слава Б-гу, давно пора! Мы любим тебя и благословляем.
— Маматы не расстраивайся: она не еврейка.
—Ну что ж, сынок, мы любим тебя, что бы ни случилось.
— Мама, мы можем на первых порах пожить у вас?
— Конечно, вы будете спать в спальне, а папа перейдет в кабинет.
— А ты, мама?
— А обо мне не беспокойся сынок. Я сейчас повешу трубку и умру.
— Мама, я женюсь.
— Слава Б-гу, давно пора! Мы любим тебя и благословляем.
— Маматы не расстраивайся: она не еврейка.
—Ну что ж, сынок, мы любим тебя, что бы ни случилось.
— Мама, мы можем на первых порах пожить у вас?
— Конечно, вы будете спать в спальне, а папа перейдет в кабинет.
— А ты, мама?
— А обо мне не беспокойся сынок. Я сейчас повешу трубку и умру.
Молодой еврей ест в день поста. Его старый отец возмущается:
— Караул, что ты делаешь? Посмотри на меня, я старый и больной, но соблюдаю пост.
— Папаша, не волнуйтесь, ни я, ни вы не попадем в рай. Я потому, что не соблюдаю пост, а вы потому, что рая нет.
— Караул, что ты делаешь? Посмотри на меня, я старый и больной, но соблюдаю пост.
— Папаша, не волнуйтесь, ни я, ни вы не попадем в рай. Я потому, что не соблюдаю пост, а вы потому, что рая нет.
На краю тротуара у входа в шикарный банк сидит Рабинович и чистит желающим ботинки. К нему подходит сосед:
— Рабинович! Или вы не одолжите мне два рубля?
— Я бы пожалуйста, Изя! Но у меня с банком договор — они никому не чистят ботинки, я никому не даю кредит!
— Рабинович! Или вы не одолжите мне два рубля?
— Я бы пожалуйста, Изя! Но у меня с банком договор — они никому не чистят ботинки, я никому не даю кредит!
На корабль назначен новый капитан. Он обращается к команде:
— Матросы! Я хочу, чтобы каждый из вас понял, что этот корабль — не мой и не ваш. Это наш корабль!
Из задних рядов раздаётся тихий голос Рабиновича:
— Давайте таки его продадим...
— Матросы! Я хочу, чтобы каждый из вас понял, что этот корабль — не мой и не ваш. Это наш корабль!
Из задних рядов раздаётся тихий голос Рабиновича:
— Давайте таки его продадим...
Мчится поезд. Вдруг машинист видит, что на путях стоит еврей.
Неожиданно поезд сходит с рельс и через поле мчится к лесу. В кабину
машиниста врывается испуганный начальник поезда:
— Ты чего, с ума сошел?
— Понимаете, — объясняет машинист, — еду я, вдруг вижу на путях еврей стоит...
— Так и надо ж было давить его! — восклицает начальник поезда.
— Я и хотел, а он к лесу побежал!
Неожиданно поезд сходит с рельс и через поле мчится к лесу. В кабину
машиниста врывается испуганный начальник поезда:
— Ты чего, с ума сошел?
— Понимаете, — объясняет машинист, — еду я, вдруг вижу на путях еврей стоит...
— Так и надо ж было давить его! — восклицает начальник поезда.
— Я и хотел, а он к лесу побежал!
Москва. Встречаются два еврея.
— Абрам, как жизнь?
— Плохо. Оформил два гражданства, теперь призывают в армию и предлагают на
выбор — Чечня или Иерусалим.
— Абрам, как жизнь?
— Плохо. Оформил два гражданства, теперь призывают в армию и предлагают на
выбор — Чечня или Иерусалим.
На перроне к еврею, из-под носа которого ушел поезд, подходит какой-то мужи-чок и спрашивает:
— Что, упустил поезд-то?
— Не упустил — спугнул я его!
— Что, упустил поезд-то?
— Не упустил — спугнул я его!
На одесском вокзале какой-то человек бродит взад-вперёд, а из его рукавов не выглядывают кисти рук. Женщина жалостливо спрашивает:
— Бедняжка, это у вас от войны?
— Нет, от еврея-старьёвщика с Молдаванки.
— Бедняжка, это у вас от войны?
— Нет, от еврея-старьёвщика с Молдаванки.
На необъятных просторах между Жмеринкой и Конотопом стоит
на платформе Рабинович и ждет поезда, чтобы поехать в Жмеринку
и провернуть там хорошенькое дельце. И вдруг он видит, как
к нему приближается Хаймович.
"Ну вот, — думает Рабинович, — сейчас подойдет и спросит: А куда
вы, Рабинович, собственно едете? И если я ему скажу, что я еду в
Конотоп, он точно поймет, что я еду в Жмеринку и испортит мне все
дело!" Тут подходит Хаймович и спрашивает:
— А куда вы, Рабинович, собственно едете? Рабинович отвечает:
— Я еду в Жмеринку. Хаймович хитро прищуривается и говорит:
— Послушайте, Рабинович! Я точно знаю, что вы едете в Жмеринку! Так зачем же вы меня обманываете?!!
на платформе Рабинович и ждет поезда, чтобы поехать в Жмеринку
и провернуть там хорошенькое дельце. И вдруг он видит, как
к нему приближается Хаймович.
"Ну вот, — думает Рабинович, — сейчас подойдет и спросит: А куда
вы, Рабинович, собственно едете? И если я ему скажу, что я еду в
Конотоп, он точно поймет, что я еду в Жмеринку и испортит мне все
дело!" Тут подходит Хаймович и спрашивает:
— А куда вы, Рабинович, собственно едете? Рабинович отвечает:
— Я еду в Жмеринку. Хаймович хитро прищуривается и говорит:
— Послушайте, Рабинович! Я точно знаю, что вы едете в Жмеринку! Так зачем же вы меня обманываете?!!
На судейском комитете разбирают футбольного арбитра.
— Абрам Моисеевич, вы осознаёте, что совершали незаконные действия, накануне матчей встречаясь с начальником играющей команды и предлагая за вознаграждение в 100 000 рублей помочь его команде победить?
— Да, осознаю. Но всё было честно! В случае, когда что-то не получалось, и команда играла вничью, то я возвращал половину суммы! А если проигрывала, то я возвращал все деньги сполна! И даже компенсировал моральный ущерб, доплачивая 10 000 рублей, т.е. целых 10% сверху!!!
Судья поднимает начальника: — Вы подтверждаете, что Абрам Моисеевич, всегда возвращал Вам деньги и проценты?
— Всегда!
Судья: — Хорошо, Абрам Моисеевич. Судить вы больше никогда не будете. Может быть, откроете нам тайну, а какая вам-то от всего этого выгода была?
Абрам: — Так в футбол-то играют две команды!
— Абрам Моисеевич, вы осознаёте, что совершали незаконные действия, накануне матчей встречаясь с начальником играющей команды и предлагая за вознаграждение в 100 000 рублей помочь его команде победить?
— Да, осознаю. Но всё было честно! В случае, когда что-то не получалось, и команда играла вничью, то я возвращал половину суммы! А если проигрывала, то я возвращал все деньги сполна! И даже компенсировал моральный ущерб, доплачивая 10 000 рублей, т.е. целых 10% сверху!!!
Судья поднимает начальника: — Вы подтверждаете, что Абрам Моисеевич, всегда возвращал Вам деньги и проценты?
— Всегда!
Судья: — Хорошо, Абрам Моисеевич. Судить вы больше никогда не будете. Может быть, откроете нам тайну, а какая вам-то от всего этого выгода была?
Абрам: — Так в футбол-то играют две команды!
На стройку приходит новый мастер и видит, что работают две бригады рабочих — арабы и евреи. Евреи носят по одному кирпичу, а арабы — по два. Мастер спрашивает у прораба:
— Почему евреи носят по одному, а арабы по два?
— Ты что, этих арабов не знаешь, им даже за лишним кирпичом сходить лень.
— Почему евреи носят по одному, а арабы по два?
— Ты что, этих арабов не знаешь, им даже за лишним кирпичом сходить лень.