Анекдоты — cтр. 23

Жили во дворе два приятеля: Петя Иванов и Миша Шнеерзон. Пришло время — забрали Петю а армию, в танковые войска. А Миша по зрению откосил. Приходит Петя назад бравый, весь в значках. Смотрит, Миша во дворе новенькие "Жигули" тряпочкой протирает. Он к нему:
— Мишка, здорово, черт! Это ты что машину купил?
— Ну купил, купил. Ты, Петя, только не завидуй. Ты вон целых два года на танке катался — я же не завидую!

Еврейская семья пилит доски. Отец говорит сыну:
— Мойша, иди к дяде Абраму и попроси у него рубаночек. Мойша приходит к дяде Абраму и говорит:
— Дядя Абрам, можно у вас рубаночек взять?
— Нет, нельзя. Мойша приходит к отцу и говорит:
— Пап, не дал.
— Вот ведь МОРДА ЖИДОВСКАЯ! Ладно, тащи наш из сарая.

— Рабинович, у вас есть часы?
— Есть.
— А почему же вы их не носите?
— Да, знаете, неудобно, маятник, гири...

Встречаются два пожилых еврея на Брайтоне:
— Абрам, ну как твой английский? Выучил уже?
— Да нет, и не учу совсем. Зачем мне английский?
— Ну, мало ли чего — хотя бы дорогу спросить в незнакомом месте...
Тут возле них останавливается машина и американ спрашивает как ему проехать туда-то. Оба тык-мык — ни в какую. Американ
плюнул, дверцей хлопнул, укатил. Абрам:
— Ну и сильно помог ему его английский дорогу узнать?

— Алло? Это отдел снабжения русской православной церкви? Пригласите, пожалуйста, Отца Кацнеленбогена.

Когда утром Циля продала подаренный ей вечером букет, Абрам понял: это таки его женщина.

—Изя, в чем разница между санкциями и антисанкциями?
—Объясняю, Сёма: санкции—когда кто-то тебя обоссал, антисанкции — сам ссышь себе на галоши.

Умер еврей. Родственники решили дать телеграмму так, чтобы заплатить поменьше. Наконец придумали такой текст: "Изя

Рабинович поссорился с Гольдманом. Идет Рабинович мимо Гольдманского дома и видит Гольдмана, смотрящего в окно.
— Что рожу высунул свою страшную, — сказал Рабинович с отвращением. – Лучше бы задницу в окно показал.
— Таки я уже показывал, ответил Гольдман, — но все прохожие говорят:"О, Рабинович, что вы делаете у Гольдмана дома? Вы же с ним поссорились".

Заделался Изя пчеловодом. Приходит он как-то в банк просить заем на развитие бизнеса, а ему и говорят:
— Мы ж вам уже в прошлом году бабки дали. Вы еще хотели пчеломатку из Одессы выписать...
— Да шо вы не знаете эту Одессу?! Да эта их матка, шо б вы знали, спуталась с какой-то мухой, и мед получился на вкус как гавно, ну, я все ульи и спалил...

Старый еврей сидит на крылечке и умиленно наблюдает за внучком, играющим во дворе:
— Это чудо, шо за мальчик, наш Монечка! Знать бы ещё наверняка, что он мой внук...
Его сын, отец мальчишки, услышал эти слова:
— Папа, и как вас, извините, понимать!? Вы что, знаете про мою жену что-нибудь такое?
Старик его успокаивает:
— Да нет, не про твою...

Открытый урок в первом классе. На задних партах сидят родители. Учитель спрашивает Изеньку Рабиновича, сколько будет дважды два. Изенька, не задумываясь, выпаливает:
— Семнадцать!
— Изенька, не торопись, подумай...
— Девять с половиной!
— Изенька, ну давай вместе посчитаем: дважды два...
— Минус тридцать пять!
И тут с задней парты раздаются аплодисменты — хлопает папа Рабинович.
— Господин Рабинович, что вы хлопаете? Ваш сын проваливается.
— Да, но как выкручивается!

Утро. Одесский дворик:
— Сара, Сара! Я вчера поругалась с Хаймом так он сказал: чем жить с тобой то лучше с проституткой, он не у тебя спит?

У еврея горит дом. Все вокруг мечутся, тушат пожар, и только сам хозяин стоит с безразличным видом, засунув руки в карманы. Подбегает сосед:
— Абрам, твой дом горит, а ты стоишь!!!
— А что я должен делать?
— Такое несчастье — да ты волосы на себе рвать должен!
— А может, я этим и занимаюсь?!

Молодой католический священник обходит свой новый приход. На углу он видит магазин "Рабинович и О"Коннелл". Священник входит и обращается к еврею в ермолке:
— Я очень рад видеть, как ваш и мой народы дружат. Я просто поражен!
— Вы будете поражены еще больше, если узнаете, что О"Коннелл — это я, — ответил еврей.

Еврей спрашивает у раввина:
— Ребе, что бы вы больше хотели иметь: пять тысяч рублей или пять до-
черей?
— Пять дочерей, — отвечает раввин.
— Почему?
— Потому, что сейчас у меня их восемь.

— Рабинович, кто ваша мать?
— Родина.
— А кто ваш отец?
— У меня мама-одиночка...

— Здравствуйте, мосье Абрамович, как ваши дела?
— Помаленьку, мосье Гольдберг, а ваши?
— Тоже так потихоньку. У меня к вам интересное дельце. Для вас есть роскошная невеста — молодая вдова, редкой красоты, очень серьезная. И невинная!
— Как невинная? Вы же сказали, что она вдова.
— Ой, одно слово что вдова, это было так давно, она уже все забыла.

— Исак, я всю ночь не спала...
— Да? А что такое?
— Какая-то сумасшедшая собака всю ночь лаяла, а ты всю ночь храпел.
— А что ты хотела? Чтобы собака всю ночь храпела, а я всю ночь лаял?

Сидят во дворе две старые еврейки. Одна другой:
— А что, ваша Сарочка замуж вышла?
— С чего вы взяли?
— Ну так вот же, она ребеночка грудью кормит.
— Что за предрассудки! Если у девочки есть свободное время и молоко, почему бы ей не покормить ребенка!